скачать книгу бесплатно
Британскому шпиону составил компанию известный в узких кругах гравёр по прозвищу Репин, чудом избегавший встречи с правосудием последние пять лет. Полотна мастера не получили всемирного признания, но зато имели широкое хождение на 1/6 части земного шара. Заурядные советские червонцы его кисти не могли отличить от подлинника даже в Госбанке, а секретами мастерства живописца давно интересовались поклонники в форме цвета маренго.
Случайная встреча с почитателями таланта грозила Репину высшей мерой, и он предпочёл признанию и славе забвение вдали от родины. Шедевр портретиста на красном фоне привёл в замешательство даже специалистов Британского казначейства, изучавших червонец под электронным микроскопом.
Там и решили использовать пронзительное чувство глубины портретных образов Репина-младшего во благо демократии. Мастеру особенно удавался лик вождя мирового пролетариата в профиль в красном, фиолетовом и зелёном тонах. В сжатые сроки на острове развернулась художественная студия по выпуску червонцев, четвертных и полтинников вполне приличного качества. Полотна мастера поступали в Союз для поддержки агентуры по дипломатическим и иным каналам.
Майкл присутствовал при первых допросах первопечатника и сразу предложил использовать его по основному профилю. Фактически он стал для Репина своего рода крёстным отцом. Получив приказ из центра в разы увеличить тиражи портретов, Шерман подписал его своим личным кодом.
C этого момента националисты в Эстонии почувствовали плечо дяди Сэма, получив целый штат советников и консультантов. Зарубежные эстонцы, конечно, плохо говорили на родном языке, но зато имели чёткое представление, как бороться за независимость. И самое главное – они обещали зарубежное финансирование.
Переброска репинских миллионов из Швеции в ящиках с гуманитарной помощью не могла ускорить разложение уже окоченевшего трупа советской экономики. Мощный печатный станок государственного дензнака работал на полную мощность, зачастую выпуская изделия худшего качества, чем в мастерской Репина. Рубли обесценивались с каждым днём, и кооператоры возили кассы в картофельных мешках. Денежная масса ушла в отрыв от товарной, потеряв с ней всякую связь.
При таком наплыве наличных дефицитом стали даже резинки для денег. Дефицит прочих «резинок» привёл к взрыву рождаемости.
Не дожидаясь перерыва лекции, Шерман отправился к себе в отдел. По пути он анализировал перспективы грандиозного восточного проекта. На днях предстоял срочный выезд в Таллин, и Майкл подводил промежуточные итоги.
Наладив финансирование, он запускал сложный механизм всенародного волеизъявления, которое требовало постоянной подпитки. Заторможенные эстонцы, конечно, пару раз спели у Ратуши на пустой желудок, но в дальнейшем многотысячные массовки на Певческом поле просили есть.
Шерман открыл финансирование и на развалинах общепита зашевелись кооперативы быстрого питания, способные накормить борцов чем-то помимо обещаний. Советники возвращенцы изучали язык и повадки туземцев, находя с ними много общего и всё больше привыкая к русской водке. Наливаясь дармовой «огненной водой», они теряли моральную и физическую устойчивость, вступая без разбору в интимные контакты с населением.
В состоянии перманентного национального подъёма колонизаторы выбалтывали служебную информацию. После очередного приёма, а дорогих гостей редко встречали всухую, родилась идея хозрасчётной Эстонии. По мнению Госдепа, эта дешёвка должна была только вставить фитиль кремлёвским ястребам, и на серьёзное восприятие проекта никто не рассчитывал. Но парочка доморощенных политэкономов подтвердила возможность этой утопии на цифрах, замаскировав дотационный характер чахлого бюджетного механизма республики.
Серьёзная профессура высмеивала политиков от экономики, напомнив, что содержание танкового батальона и звена истребителей перекроет все доходы республиканского бюджета. А советская боевая техника скрывалась на просторах Эстонии в несметных количествах.
Шерману приходилось регулярно призывать к порядку заокеанских консультантов, которые отбившись от рук, занялись здесь бизнесом и заводили по несколько семей. Один из советников загорелся идеей распространения сети «Макдональдс» в Таллине и практически отошёл от дел, проводя всё свободное время у телефона. Он уже пробил поставки порошкового кетчупа и замороженных котлет из субпродуктов. Дело было за малым – найти помещение и легализовать производство «френч фрайз» из мороженного картофеля.
Такая Советская власть всё больше нравилась Шерману, особенно после строгих американских порядков. А фактически, этого государства уже не существовало, и внук с пачкой сторублёвок на мелкие расходы чувствовал себя хозяином жизни.
Со временем художественная мастерская Репина освоила и портреты любимого американского дипломата с номиналом в 100 единиц. Делалось это исключительно в целях подрыва валютной системы «империи зла», не способной более поддерживать порядок на зоне.
Тем временем, на местах куда-то вдруг пропали все внешние атрибуты власти. А милиция, скорая и пожарники не проявляли себя на улицах из-за отсутствия бензина. По той же причине функционировал только электрический общественный транспорт и изредка на улицах появлялись такси. Союзное руководство перекрыло нефтяную трубу на литовский НПЗ в городе Мажейкяй, настаивая на отмене антисоюзных законов. Из-за бунтующего Вильно страдала вся Прибалтика.
Майкл не испытывал подобных неудобств, посещая валютные заправки и магазины, радуясь ассортименту и низким ценам. Как существовали советские люди при зарплате в 3 доллара, оставалось для Шермана загадкой.
Полный хаос на дорогах стал привычным явлением, а водители научились носиться по центру со скоростью болида и не замечать пешеходов. Дефицит горючего парализовал и автоинспекцию. Трамваи и троллейбусы, забыв про остановки, переходили на индивидуальное обслуживание.
На казённое жалование чиновники могли себе позволить пару бутылок водки в коммерческом магазине. Поэтому исполкомы повсеместно переходили на хозрасчёт и самофинансирование. Ну а бизнесу приходилось изворачиваться. Клерки оценивали разрешение на строительство в долларах за метр площади, так же спрашивали и за лицензию на торговлю.
Государственный механизм остановился между этажами, как испорченный лифт, а диспетчер устало отвечал:
– Нет у меня монтёров и запчастей. Сегодня пятница, звони в понедельник, если не помрёшь в кабине! Пой гимн! Тебя услышат!
Кремлёвские верхи не могли править по-старому, а низы выжидали, что нового пообещает народу Михал Сергеич. Внук в ужасе представил, что может твориться в это смутное время в ракетных войсках стратегического назначения. Впрочем, с другим родом войск он неожиданно столкнулся в кооперативном ресторане «Чёрный полковник», где едва не поплатился крепким американским здоровьем.
Шерману пришлось оказывать посильную помощь соотечественникам, налаживая контакты с местными чиновниками. Переговоры с бюрократами проходили в ресторане «Чёрный полковник», что в трёх минутах ходьбы от горисполкома. Но, несмотря на дефицит горючего, функционеры преодолевали эти 500 метров на служебной чёрной «Волге».
До недавних пор в помещениях ресторана работала гарнизонная библиотека, и армейский дизайнер дал волю фантазии, превратив читальный зал в командный пункт. На стенах висели метровые панно с тактическими картами сражений XX века. Их охраняли рослые манекены в военной форме разных эпох, а в витринах грозно мерцали винтовки, автоматы и холодное оружие. Особенной популярностью у клиентов пользовались залы «бомбоубежище» и «подводная лодка», выдержанные в заявленных интерьерах.
Обслуга здесь щеголяла в форме вестовых и адъютантов императорского флота, а меню подавали в кожаных папках с грифом «Совершенно секретно». Фирменные блюда, как-то: отбивная «Под гусеницами» и гриль-ассорти «Фаустпатрон» сервировали в алюминиевых армейских тарелках.
«Сухой закон» всё ещё действовал, но запретный в дневные часы алкоголь подавали в чайниках и кофейниках. Ненавязчивый звуковой фон, состоящий из русских романсов и песен в исполнении Вертинского, Утёсова и Бернеса, время от времени, прерывали объявления диктора о воздушной тревоге и сводки Совинформбюро. Изредка за стеной ресторана гремела канонада и взрывы тяжёлых авиабомб.
Брифинг с руководством отдела капитального строительства проходил в зале «командный пункт» среди полевых телефонов и радиостанций. Вместо картин помещение украшали все модификации плаката «Осторожно, противник подслушивает».
Зарплаты чиновников уже не хватало на один обед в ресторане, поэтому товарищи никогда и ни за что не платили. Для затравки чиновники предложили Майклу новые расценки за согласование строительного проекта и подключения к коммуникациям городских технических сетей.
По новому прейскуранту каждый квадратный, а равно погонный метр сетей и площади застройки оценивался уже в два доллара. Помимо этих сборов, частным предпринимателям предлагалось заплатить в кассу исполкома целых 10 рублей госпошлины. Клерки мгновенно подсчитали: «одобрямс» проекта ресторана на берегу реки… у исторического монастыря обойдётся в 15 тысяч долларс! И 30 рублей в кассу. Шерман принципиально сбил цену до 12-ти и уточнил время и место передачи.
Функционеры отправили американца в «своё» архитектурное бюро, куда и следовало занести подношение. Эта же контора бралась выполнить и сам проект за какие-то жалкие 20 тысяч «бакинских». Городские чиновники пока ещё не разучились говорить по-русски, что значительно упрощало задачу Шерману. Когда же речь заходила о долларах, они вспоминали в великом могучем даже падежи имён числительных.
Пока на КП проходили переговоры, в соседней кают-компании буйно заседала бригада какого-то Бидона из Соликамска. Эти отморозки прославились почти звериной жестокостью, с которой они выжигали себе место под солнцем паяльными лампами и утюгами. Шерман прослышал, как бидонщики завоёвывали рынок охранных услуг в сферах общепита и досуга. Иными словами, пацаны «крышевали» кабаки и дискотеки.
Рэкетиры действовали по стандартной схеме, засылая на объект боевиков для погрома, а потом сами же приходили на выручку. Майкл имел возможность наслаждаться постановкой через амбразуру в стенке КП и как раз застал второй акт. Первой действие закончилось ещё утром полным разгромом боевиков.
Посетители привыкли к инсценировкам в стиле «Чикаго 30-х» и не обращали на братков внимания. В ресторан «Чёрный полковник» рядовые труженики не заходили, а постоянные клиенты приходили с личной охраной. Для решения спорных вопросов в комнате отдыха на регулярной основе дислоцировалось отделение морпехов в боевой раскраске. Бидон вызвал «порешать вопросы» директора ресторана, которым на сегодня назначили капитан-лейтенанта «чёрных беретов».
Авторитет подготовился к театральной кульминации:
– Слышь, каплей, ты, правда крутой или только косишь? Работаете на нашей территории и никому не помогаете. Придётся ответить!
При этих словах массовка Бидона зашевелилась и выложила на стол главные аргументы: китайские «ТТ», наганы и «лимонку», а режиссёр взялся за кольцо Ф-1.
Капитан-лейтенант громовым голосом скомандовал кают-компании: – Встать, смирно! – и неуловимым движением вырвал лимонку из рук авторитета.
Следующим приёмом он практически вбил её в рот главаря. От удара на стол посыпались зубы, и затрещала сломанная челюсть пахана, который замер, глядя на кольцо в руке морпеха. Капитан держал Бидона вместе с лимонкой, как окольцованного бычка.
Пока братки приходили в себя, их атаковала штурмовая группа в балаклавах. «Береты» ворвались в зал с чёрного хода, отрабатывая приёмы рукопашного боя. Двухметровые шкафы в камуфляже ураганом пронеслись по КП мимо притихших чиновников, обрушив гвардейский гнев на бритые затылки соликамских. Операция сопровождалась воем сирен и сводками Совинформбюро о боях на Таллинском направлении.
Внук не сочувствовал солекопам, испытавшим на себе удар штурмовой группы, которая отрабатывала на куклах операцию по захвату КП противника. Сквозь грохот падающей мебели и пещерные вопли связистов отчётливо доносился хруст костей и тупые удары дубовых масс. Уже через минуту помятых братков с заломленными руками выводили в автобус, ожидавший у входа под охраной БМД. Пленные двигались гусиным шагом.
Каплей доходчиво объяснял Бидону, как стоять перед офицером морской пехоты. Теоретический курс был закреплён практическим занятием по теме: «упал – отжался!» до полного изнеможения.
Данное упражнение авторитет много лет выполнял только на бедрах юных подшефных, а под тяжестью сапога командира прилип к каменному полу. В конце занятий он потерял гранату и вместе с ней последние зубы.
Предоставим читателям самостоятельно додумать, что пережил Шерман, увидев, упавшую к его «саламандрам», лимонку без кольца. Только в следующую секунду Ф-1 уже летела в прудик во дворе ресторана.
Капитан успокоил публику уверенным: – Не дрейф, она учебная!
Спустя четыре секунды клиенты имели возможность убедиться в обратном – из водоёма с грохотом поднялись водяные столбы и стая золотистых карпов.
Бидон прошепелявил в оправдание:
– Кошлы! Она не усебная!
За что был пожизненно удалён с поля. Вслед нарушителю звучал припев Владимир Семёныча: – Парус, порвали парус!
Клиенты ресторана встретили финал бесплатного реалити-шоу аплодисментами и бросились заказывать карпа по-соликамски на гриле. Товарищи из горисполкома, поглядев на удаляющийся автобус, прочитали потаённые мысли Шермана:
– Жаль Бидона, мы больше его не увидим. А как начинал! И закончил… с огоньком!
Через пару дней по городу пронёсся слух: солекамские собирали грибы в погранзоне и в полном составе забрели на минное поле. Похороны того, что осталось, как обычно, прошли на аллее героев.
Внук вышел из ресторана, выждав десять минут после ухода чиновников, привычно отблагодарив их за внимание и сотрудничество, согласно прейскуранту. За обед-консультацию просили какие-то 500 долларов на брата, но советники всегда ходили тройками. Ужин с мэром оценивался в 10 тысяч. Перед тем, как откланяться начальник управления дежурно пошутил:
– Женский монастырь у будущего ресторана спалили твои соотечественники из войска Ивана Грозного. Не мешало, бы ответить за беспредел, материально! И не забудь про счётчик, который тикает с XVI века.
Майкл уточнил: – По данным Лэнгли монастырь подожгли наёмники-татары, они же и насиловали послушниц. Так что все претензии к казанской бригаде! А осаду Ревеля в спешке сняли, когда на русские земли пошёл Стефан Баторий с войском. Но через 150 лет мы всё равно были на Вышгороде.
Шерман не претендовал на звание лучшего лоббиста среди шпионов, но проблемные вопросы с советскими чиновниками решал эффективно. Для этого он использовал доллары собственного производства. Отказывать в услуге такому заокеанскому консультанту было бы неразумно, поэтому резидент собрался расширить круг клиентов. Чиновники «озеленяли» личные бюджеты, меняя репинские доллары на финские марки, ставшие в Таллине главной денежной единицей. Клерки откладывали валюту на чёрный день, который наступил раньше, чем рассчитывали.
Майкл торговался с чинушами принципиально: в родном Нью-Йорке разрешение на строительство небоскрёба оплачивалось через кассу в размере 1000 долларов. Правда, потом банкиры через лоббистов откатывали чиновникам миллионы.
Двойного агента беспокоила необратимость, запущенных перестройкой процессов распада империи. А это грозило планете глобальной катастрофой и новым мировым переделом. В результате либерализации Эстонии, кроме комплекта спецслужб НАТО, здесь объявились японцы, шведы и китайцы. Все они чувствовали себя в маленькой советской республике прекрасно. Эта пёстрая разведкомпания вдруг резко перестала интересовать комитет, а чуть позже и военную контрразведку.
Внук не раз испытывал терпение Казакова и Николаева неудобными вопросами о теории заговора, но всякий раз упирался в стену молчания. Западные политологи, не таясь, работали с молодёжью, а советские контрразведчики возили любопытных голландцев по секретным ракетным базам. Новый советский лидер представлялся Майклу ямщиком, застрявшей в сугробе русской тройки. Хлебнув кефира вместо водки, он потерял гармонь и замерзал на стуже.
Вся разведбригада Николаева, не сговариваясь, занялась бизнесом, приносившим всем его участникам политические дивиденды. Преступную группу возглавил ди джей Боб, ставший главным застрельщиком новых совместных проектов. Шерман сразу проникся неугасаемым оптимизмом Романова, который возглавлял на тот момент всё, что можно: диско клубы, комиссии, технические службы и кооперативы. Диск жокей, очертя голову, бросился создавать альтернативный комсомол, неподвластный эстонским сепаратистам из ЦК КПЭ.
Но партийная элита перерожденцев защищала свои кормушки и дачи от менее удачливых сограждан, осадивших под хоровое пение замок Верховного Совета. В паузах между песнями массы требовали улучшения условий содержания в стране и свободы собраний. Всем участникам акций выдавали льготные талоны на гриль колбаски и шашлык, которые отоваривались на месте. Не удивительно, что такие патриотические митинги собирали десятки тысяч.
На трибуну забирались специально подготовленные агитаторы с заученными лозунгами и кричалками.
Выступления провокаторов с призывами к независимости готовились заранее и тщательно репетировались в штабе. Изрядно напугав депутатов в зале Советов, митингующие стали собираться на Певческом поле, где без труда помещалась четверть Таллина. Здесь они безостановочно разучивали эстонский национальный гимн и слушали призывы радикалов создать собственные силы обороны и полиции. В паузах между гимнами голодающие Балтики, лязгая зубами, рвали на части шашлыки и карбонаты от кооператоров кавказской национальности.
Чеченцы, которым тоже было, что сказать советской власти, кормили поющую революцию «за рупь», получая от внука дотацию репинской продукцией. Многие ходили на митинги, чтобы вкусить забытые за голодные годы продовольственной программы колбаски и шашлыки. Места работы сограждане посещали только с целью выноса или увода продукции родного предприятия, если она того стоила. Здесь жили под лозунгом:
«На завод с гордостью, за проходную с радостью!»
За десять лет на глазах Шермана корпорация Боба превратилась в международный концерн, который наглядно опровергал неэффективные советские законы. Команда Романова на базе СП запустила торговую точку с отличным выбором бытовой техники, завалив город аппаратурой и дисками. Заканчивался монтаж оборудования в новой люкс дискотеке, обещавшей затмить все подобные заведения в радиусе 500 км.
Внук справедливо считал ди джея лауреатом государственной премии Конгресса имени Эйзенхауэра и кавалером ордена звёздно-полосатого знамени за пропаганду американского образа жизни в СССР.
Новая идея Романова заслуживала личной благодарности госсекретаря за укрепление связей между спецслужбами. Заслуженный ди джей Союза собрался использовать диетическое пение в целях оптимизации неучтённых кассовых потоков. Планировалась популяризация негритянского фольклора машиностроителей Детройта и камерной музыки металлургов Бирмингема.
Ловко балансируя на волне демократического подъёма, Боб задумал провести советский Вудсток и, заодно, отмыть на площадке миллионы «металлических» долларов. На орденоносной сцене Певческого поля.
На первый взгляд идея выглядела утопией, но, зная Романова, Шерман не сомневался в легитимности проекта. Тем более, на берегах Темзы «поющую» стирку курировал сам граф Ростов, известный внуку как ветеран МИ-6. Но даже Казаков не верил в обещанное молчаливое согласие ЦК на выступление формально запрещённых в союзе мастодонтов хард-н-хэви. Да ещё на главной концертной площадке республики.
Имя графа Раскатова гарантировало участие в фестивале Эмерсона, Ковердейла, Энни Леннокс, Гарри Брукера, Роберта Планта и прочих небожителей. Кроме того, ди джей рассчитывал увидеть на площадке «Jethro Tull», «ZZ Top» и «Chicago», чем очень озадачил Лондонских партнёров. Вскоре оргкомитет фестиваля заслушал доклад завотделом ЦК товарища Абрамовой, подчеркнувшей незыблемость принципов соцреализма.
Рок-фестиваль
Мадам с сожалением констатировала полное неприятие идеи рок-фестиваля первыми лицами республики. Комиссарша охотно продемонстрировала выражение морды лица I секретаря и гримасы референта, которым поднесли списки выступающих групп.
Как иначе могли отреагировать герои тыла на выступление «неофашистских» ансамблей «ZZ Top», «Depeche Mode» и анархистки Энни Леннокс в орденоносном Таллине. Эти музыканты фигурировали в запретительном реестре, основанном на приказе №361 времён Андроповских репрессий.
В закрытые «чёрные» списки попали также «Pink Floyd», «Kiss», «Queen», «Sex Pistols», «Iron Maiden», «Scorpions» и ещё около сотни не менее известных ансамблей.
Но затем Шерману посчастливилось наблюдать телефонное право в действии. До сих пор партийная элита старательно избегала конкретных решений и обходила все острые углы ещё на дальних подступах.
День сегодняшний стал исключением. Романов набрался наглости и прямо из кабинета Абрамовой, где заседал штаб, соединился с Кремлёвской вертушкой. Дождавшись ответа на линии, он назвал добавочный номер и вышел на связь с высокопоставленным внуком. Кто мог быть дедом кремлёвского собеседника, Шерман догадался, когда голос в трубке назвал первого секретаря КПЭ «предводителем убогих чухонцев».
А ровно через час Абрамова получила письменную резолюцию «Одобрено по согласованию с членом Политбюро».
Затем бесценный документ отправился в плаванье по этажам, медленно сползая вниз по вертикали власти. В отведённое регламентом время Шерман с опаской рассматривал забавный реликт горбачёвской эпохи:
«Выписка из протокола заседания бюро горкома комсомола о проведении международного рок-фестиваля».
Ах, если бы товарищи Ковердейл и Брукер, выступавшие в программе, могли видеть дурацкие резолюции и пояснительные записки этого пакта Эмерсона-Планта.
Чего только стоила инструкция II секретаря горкома, а в дальнейшем вице-мэра Таллина по горимуществу:
«Во избежание нежелательных контактов членов ансамблей с морально разложившимся контингентом, обеспечить круглосуточное спецсопровождение прогрессивных борцов и металлургов Великобритании».
В шоу-бизнесе такой перечень пожеланий «звезды» называют «райдером», в дополнение к которому металлурги Бирмингема удостоились почётных грамот горкома. Шермана и Лору подключили к проекту, как представителей западной прессы. Боб в шутку попросил залитовать репертуар и тексты песен в культурной комиссии Госдепа. И подсказал заголовки статей о фестивале: «Спецслужбы выплавляют хэви-металл» или «Продюсеры из Лэнгли берутся за гитары».
Внук воспринял задание советского командования, как новый вызов и обеспечил «красному Вудстоку» поддержку шефа. А убеждать эти господа умели. В результате, на фестиваль неожиданно заявились осколки групп «Chicago», «Blood, Sweat & Tears», «Eagles» и «Beach Boys», а также комбо «Weather Report». Изъявили желание поучаствовать матёрые джазмены Herbie Hancock и Billy Cobham, которых Шерман даже не осмеливался приглашать.
Граф Раскатов и дирекция конторы убедили музыкантов в безопасности проекта. Под личные гарантии генерального! Ведь в обновлённом Союзе их не загрызут русские медведи и не зарежут голодные самоеды в ушанках. После чего «звёзды» согласились сбацать в «империи зла» за какие-то несчастные 100 тысяч долларс. Но со 100%-ной предоплатой, несмотря на поручительство мистера Раскатова.
В конце 80-х Прибалтика превращалась в кладбище европейского автохлама и отработанных диско групп. Премьер Рыжков разрешил ввозить в Союз, отбегавшие своё за рубежом старые «Лады». Довольные финны, потирая руки, шутили:
– «Ладушки» едут умирать на родину.
В дырявые железные ворота тут же постучались и «звёзды», что вышли в тираж на Западе, но не забылись в СССР. Побитых жизнью «Boney M», «Dschinghis Khan», «Eruption», «Baccara», Toto Cutugno и «Space» мечтали долюбить все фанаты Советского Союза. Всю эту бригаду разогрева настоящих суперзвёзд планировалось приласкать в Таллине… по остаточной стоимости. Боб позвал на Всемирное шоу элиту родных музыкантов, ведь многие из них обязаны ему «по гроб жизни».
***
В памятном 1983 году в финском городе Котка проходили ежегодные Дни моря, куда получили приглашения таллинские ансамбли и дискотека Боба. Этот населённый пункт считался городом-побратимом Таллина, что позволяло нашим функционерам регулярно совершать набеги на местные блошиные рынки. Для музыкантов это был идеальный вариант закупить «за бугром» новую аппаратуру, которую легко провезти в свободном купе спецпоезда «Таллин-Котка».
Творческие силы отправились за рубеж, в едва не опломбированном литерном вагоне, под охраной Казакова и его подчинённых. Все музыканты везли с собой бросовые органы «Юность» и гитары Ленинградского завода в чехлах, обклеенных эмблемами западных фирм. За кордоном контрагенты Романова уже приготовили для гитаристов недорогие модели Fender и Gibson, а для клавишников новинки от Yamaha. Не забыли и барабанщиков, которых ждали сюрпризы от компании Tama.
В декларациях музыканты записывали количества гитар, органов и ударных установок, поголовье которых по возвращении сохранялось. Ну а тип и марку ввозимых инструментов таможенники выбирали произвольно, поскольку «Юности» заклеивались логотипами «Yamaha» и «Korg» сверху донизу.
Романов тоже ввозил полный мини-контейнер аппаратуры с длинным списком содержимого, где фигурировали импортные колонки, усилители и пульты. Рассчитывать на то, что заявленный как техника муляж издаст хоть один звук, разумеется, не приходилось. Боб не забыл переправить по адресу и портреты любимого финского композитора в жёлтых тонах.
Известный всей стране эстонский барабанщик припрятал пачку «сибелиусов» в блок сигарет и едва не потерял сознание, когда таможня попросила закурить. Чуткая общественность заблаговременно проинформировала органы о попытке вывоза валюты, и пограничники готовились препарировать весь багаж ударника. Так что перекур обещал быть долгим: лет пять сплошных барабанов и одна тарелка с дыркой.
После толчка в спину вмешался Казаков, заявивший о пагубной страсти «звёзды» к курению. Барабанщик заверил таможню, что без сигареты не проживёт и четверти часа, а в качестве доказательства закурил сразу три. Подполковник Казаков забрал у курильщика весь блок и пообещал пограничникам лично следить за здоровьем музыканта. Потом спасённый «трубадур магистралей» закрылся в купе с Казаковым для инструктажа о порядке пересечения границы личным составом.
С симпатичной певичкой поп-группы всё оказалось намного проще: она унизила финского классика, поместив его портреты в полость, куда имели доступ только музыканты ансамбля и… законный супруг. Подполковник доложил «зелёным фуражкам» о произведённом им личном досмотре певуньи и гарантировал отсутствие запрещённых вложений. Надо сказать, после пограничного перехода замзав повторил процедуру осмотра …не раз.
На танцполе в Котка Боб зажёг холодных финнов ударной англоязычной программой и свежайшими хитами, которые до Суоми ещё не доехали. Нет смысла повторять, что в присутствии предгорисполкома Таллина на дискотеке звучали песни протеста хлопкоробов Флориды в исполнении «Kool & the Gang», «Earth, Wind & Fire» и «KC & the Sunshine Band».
Финские диско тётки приняли ди джея за англичанина, но их быстро остудили привозные таллинские жёны горе-строителей из Котка, выросшие в клубе у Боба.
На обратном пути имело место повторное ЧП: делегация попала на ту же смену в таможне. Служивые сразу заметили подмену «Юности» и «Тоники» на ямахообразных. Но вопрос решительно закрыл мэр Таллина, тоже получивший доступ к сокровенным глубинам певицы. Градоначальник заверил таможню, что все концерты музыканты отыграли на представленной аппаратуре, чему он свидетель.
По правде говоря, на фанерных макетах органов и гитар без начинки могли сыграть только герои фильма «Весёлые ребята».
