скачать книгу бесплатно
Речь правильная, смущения и в помине нет, где-то даже нахрапистая. Явно не смерд.
–А относительно происхождения, скажу, что начало свое веду из родов кривичей, каковые прямыми потомками Дажьбога считают себя. В княжестве Черниговском наша вотчина родовая, Гордеев погост на реке Псел. Слыхал?
–Нет.
–Гм!..
Может чего напутали Монзыревские деятели? А может все просто. Перед ним человек, которому политика государств, даже средневековых, до лампады. Живет себе и живет! Только беседу все равно до логического завершения довести придется.
–В жилах моих руда боярина Гордея течет. Батюшка меня Егором нарек, позже прозвищем Лихой обзавелся, – Лиходеев без затей назвал свой прежний позывной и добавил отчество, малость переиначив под славянский калорит. – Самого батьку Витославом рекли.
При упоминании Чернигова, старик посмурнел, однако сдержал наплывшие чувства, лишь в сторону леса повернул лицо, чтоб ненароком глаза не выдали душевной муки.
Речь юноши содержала в себе некий южный говор. На севере Руси говорили чуть по другому, особливо смерды, глотали окончания иных слов, путая привычную Беловоду артикуляцию. Перед ним, можно сказать, стоял земляк, южанин, мало того, по крохам поведения явно из благородного сословия.
–Не слыхал о таком. Ну, да не суть! На Руси малых городков и погостов тьма тьмущая, всех не упомнишь. Сам-то ты откуда путь держишь? Прости, что имени свого не сказал ране, Беловодом меня кличут.
–А по батюшке как?
–Не нужно по батюшке, калике отчество ни к чему. Так, откуда путь держишь, и ежели не секрет, то куда? Почему в столь юном возрасте не ешь хлеб дедовский?
–Какой секрет? Нет никакого секрета.
Беловод вновь поймал взгляд юнца, но взгляд тот изменился, стал каким-то тоскливым, в чем-то отгороженным от сего мира. Миг и промелькнувшая тень беспросветной тоски сползла с лица собеседника. Отрока будто прорвало.
–Понимаешь, Беловод, секрета нет, только я сам не знаю откуда и куда иду. Последнее воспоминание то, как из леса вышел к этому покинутому сельцу, и все. Память, считай чистый лист. Будто, кто вычеркнул год воспоминаний. Хочешь верь, хочешь не верь!
–Да, ты случаем не нежить ли лесная?
Юноша возмутился:
–Я человек! Чем хочешь поклянусь.
–Тогда?! – старик на мгновенье призадумался и сам же ответил на свой вопрос. – Похоже, услыхал ты, Егорий, пение Алконоста, и забыл все, что касаемо твоего пути. Се бывает. Другого объяснения не ведаю.
–Что ж мне делать теперь?
–Жить! – просто ответил Беловод. – Тем паче, я именно за тобой сюда и пришел.
–Это как?
–Сон вещий сей ночью приснился. Позвала Мокошь, велела сюда идти. Велено учить тебя, несмышленыша уму разуму. Через свой урок и души наши с тобой оживут.
–Тогда веди, Вергилий! Задубел, зуб на зуб не попадает.
–Беловод, я. – Удивление промелькнуло на лице русича. – Али забыл?
–Прости! Это я так неудачно пошутил…
Вот с тех пор и обосновался в избе еще один насельник. Привыкали, притирались друг к дружке, наверное седмицы четыре, не меньше. Ходили на охоту, вернее, ставить силки и капканы, собирать дичь. Дед все удивлялся. Имея две здоровые руки, малой не умел стрелять из лука. Как же это? Пробив во льду на реке лунки, удили рыбу. Кашеварили. Так и пообыклись. А с наступлением нового года, Егор попросился в ученики по овладению мечным боем.
Чудно! Поразмыслив, старый понял, что отроку надобно нарастить мышцы на его худобе, слепить крепкое тело на костяк, а попутно учить и бою. Теперь у обоих весь день был загружен с раннего утра, до позднего вечера.
–Вот твое уклонение, при сохранении промежутка в расстоянии меж тобой и противником с последующим выходом на удар.
Дед без затей показал прием, завершающим финтом приложился дубьем к телу Лихого. Сила удара ощущалась даже через подклад. Никакой имитации – синяк будет достойный.
–Понял? Давай еще. Вот я уклонился, а сам в это время на твой замах делаю движение и удар. Но это получится, ежели ты, вот как сейчас, исполняешь рубящий удар. Ты пытаешься прорубить мою защиту, а я во время уклонения, иду на опережение по времени на полстука сердца по отношению к твоей последней атаке, потому, к началу моего удара ты вынужден только заканчивать свой. И, действие мое, более короткое по траектории, нежели твоя атака, оно направлено либо на ее прерывание и создание благоприятных условий для собственной атаки, либо на поражение легкодоступных в такой ситуации слабо защищенных мест в вязи твоей работы с мечом. Еще раз показать?
–Еще не раз.
Каждый божий день, Беловод на занятиях с Лихим, менял технику атаки, с рубящей на режущую, с колющей на рубящую. Происходило противопоставление атаке более быстрого, либо более мощного, либо более точного атакующего действия. Учил своим заморочкам, ранее казавшимся забытыми им навсегда. На вертикальный рубящий удар в голову заставлял, на автомате выполнить контратаку режущим ударом с одновременным разрывом дистанции, да при этом еще и повысить скорость движений. На атаку режущим ударом отвечать рубящим. При этом вдалбливая в голову ученику, что, если противник еще не успел выполнить поражающего действия, он столкнется с более мощным и более разрушительным воздействием, направленным на себя, в тот момент, когда он находится в неудобном положении.
Не сразу дался представителю иной реальности, перехват инициативы мечником в паузу между атаками. Техника боя одинакова у обоих противников. Когда старинушка, вдруг прерывает серию атакующих ударов, делает паузу, а Егор должен воспользоваться этим, контратаковать. При правильном исполнении, действие контратаки начнется раньше, чем следующий в серии удар противника, что вынудит его перейти в защиту, либо обеспечить себе сохранение права атаки иными техническими действиями. Насколько Лиходеев помнил, а на память он никогда не жаловался, такой прием в его времени назывался рипостом.
Передобеденный отдых заключался в приготовлении какого-то варева, причем, неважно вкусно ли оно, или нет, главное чтоб сытно. Как понял Лихой, дед наращивает его мускулатуру, выжимая все соки из тела и тут же пичкая его протеином животного происхождения. Полежать после еды, тоже не получалось. На «молодом» – помывка посуды и котла.
Снова физическое воздействие на утомленный организм. Сидя под стеной избы, местный абориген, голосом заправского ротного старшины периода Советской Армии, командовал:
–Не пристало воину жалеть свое тело! Работай! На правое плечо, с правого перебросил на левое. Так, хорошо! Теперь за спину. Переставил ноги на два шага вперед. Отошел на четыре назад. Добре! Перебросил мешок на грудь. Пять шагов вперед. За спину. Крутишь над головой. На грудь. Вокруг пояса протяни, два раза. Еще два раза в обратную сторону. На спину. Присядь с мешком два десятка раз. Поднялся! По кругу пошел, мешок на правом плече. Перебросил на левое, в обратную сторону, бегом. Скорей! Стой. Не спать! Вокруг пояса. Еще. Еще.
Изувер! Измывается над малым! Лихой отдышался, и снова по команде схватил свой «инструмент» в руки. Снова бесконечные упражнения. Если бы в черепной коробке у мальца были спрятаны действительно мозги недоросля, он бы может и воспринимал сии действия как издевательство над организмом, но Егор уже понял, что его «раскачивают» по ускоренной программе. Непонятно, откуда в голове у Беловода отложился такой комплекс физической подготовки, только свои плоды он приносил с удивительной скоростью и КПД.
Когда три месяца тому назад курянин бросил на колени Лиходееву пустой холщевый мешок, и криво улыбнувшись, сказал:
–Сходишь к берегу, наберешь в него два десятка своих горстей песка, горловину завяжешь и принесешь сюда.
Егор не понял, для чего это все, но вопросов задавать не стал. Исполнил. В тот же день он разминался не тяжелым оклунком, под наблюдением учителя вертя его вокруг собственного торса, пружинящим шагом двигаясь с ним вперед и назад, а то и бегая по кругу. Через два дня, по приказу старого, распустив горловину, добавил в мешок еще две горсти песка. Еще через два дня – снова, столько же. И пошло поехало. На сегодняшний день, Егор не смог бы сказать, сколько весит мешок, но таскал и вертел объемный предмет спортивного инвентаря он, пыхтя и ругаясь про себя. Тяжел, зараза! А, куда ему деваться? Завтра снова песка прибавится. По вечерней поре, обмывшись теплой водой, нагретой в большом, оставшемся от прежнего времени казане, пошкандыбал в жилище, хотелось только одного развалиться на лавке и спать. Второе дыхание еще не открылось, но чувствовал, что его КМБ у учителя подходит к завершению.
Вроде бы только глаза прикрыл? Сначала голос Беловода, потом легкий пинок вывел из сонного небытия.
–Вставай отроче, утро на дворе.
–О-о-о!
–Вставай-вставай! Долго спать вою не пристало.
Как и следовало, утро началось с того, что старый боец заставил размяться с мешком, потом последовал марш-бросок по лесу с целью проверки силков и капканов. С небогатой добычей прибежал назад, по пути распотрошив и ободрав две заячьи тушки. Пока варево в поставленном на огонь Беловодом котле, подкипало, учитель заставил Лихого взять в руки меч. Делал он это каждое утро, дабы привыкнуть к клинку которым в дальнейшем придется пользоваться постоянно. Разминка. Наступательные и защитные позиции, позиции готовности, из которых наносятся все виды ударов, Егор обязан был зазубрить как «Отче наш…». Несомненно, они представляют собой начало обучения. Все принципы и приемы боя применяются в связи с этими позициями. Но это не «статичные» позиции, Лихой не новичок, сразу осознал, они очень даже динамичные. «Позиции готовности», из которых атакуют или контратакуют.
Высокая горизонтальная указывающая стойка – «Бык». Из нее переход в «закрытую» срединную, старый называет ее «Плугом». Дальше уходим в низкую срединную – сыграем «Глупца», опять перетек вверх – высокая срединная стойка, «Крыша». Егор, замер в крайней позиции, скосил глаза на учителя.
–Ну, и чего замер? Замерз, что ли? Опять про «Хвост» я напоминать буду?
–А-а! Ну да.
Лиходеев угловато совсем, не перетек, а можно сказать перекатился в пятую базовую стойку мечника, заднюю, называемую «Хвостом». Дед недовольно засопел, от нерадивости подопечного.
–Каждая из этих пяти стоек позволяет переход в любую другую и, таким образом, они являются базовым тренировочным упражнением. Начинают эти стойки левой ногой, меч в правой руке. Переход между этими позициями должен быть текучим и плавным. Может быть совмещен с движением вперед ноги из заднего положения, или шаг назад – из переднего. – Беловод показал, в руке он держал свой меч, гораздо длинней и тяжелее меча Лиходеева. – Понял, как двигаться из стойки в стойку, и какое действие готовит каждое положение защиты?
–Вроде п-понял.
–Вроде понял! – передразнил Лихого русич. – Меня успокаивает только то, что ты поразительно смышлен для того, кто меч в руки взял лишь по весне, да за плечами у тебя не одно поколение воев стоит. Ладноть, поговорили, продолжим. Базовая стойка «Бык»! Встал!
Подчиняясь приказу, Егор отставил правую ногу назад, чуть согнул ноги в коленях, корпус в полоборота, меч в обеих руках, рукоять за головой, клинок на уровне глаз гранями вертикально, острие направлено книзу.
–Плуг! Противник справа!
–Есть!
Небольшой шаг ногой, поворот корпуса, и меч как бы из-под низа должен смотреть противнику острием в лицо.
–Добре! Крыша!
Меч взмывает над головой, не то для отбива удара, не то, чтобы напасть с верхнего положения…
В повседневных заботах и тренировках прошел еще месяц. Лихой делал успехи на ниве клинкового боя. За то упражнения с окончательно потолстевшим мешком доставляли ему муку. Это уже был не мешок – настоящий чувал для парня его комплекции. А он ворочал его, не опуская на землю. При каждом опускании или срыве, наставник ругался, иногда обзывая подопечного обидными словами. Но все это ерунда, по сравнению с тем, что Лиходеев уже давно почувствовал, как его тело раздалось в плечах, а на худых было руках, появились мышцы. Появились не только на руках – везде, по всему телу. Сами руки стали больше и толще. Это вращение тяжелого мешка «раскачало» их.
За дождливой осенью пришла зима, такая же снежная как предыдущая. Долгими зимними вечерами Лихой расспрашивал деда о житье-бытье. Понял, что он точно в иной реальности. Русь была не такой, какую он изучал по книгам и интернетовским текстам. Взять хотя бы информацию о том, что не главенствовал над здешними городами Киев. Да, был здесь такой заштатный городишка, вроде Мухосранска, и все. А, городские цитадели, как рассказывал Беловод, возвышались каменными крепостями с их неприступными стенами, бойницами и подвесными мостами на цепях. Иные бояре, те что побойчей и побогаче, ставили на крутых берегах рек орлиные гнезда замков, держали округу в ежовых рукавицах. Князья забавлялись междоусобными войнами, а о княгине Ольге и ее сыне великом Святославе, дед слыхом не слыхивал. Все не так! Это не радовало Егора. Ну, провалился он на тысячу лет в прошлое, с кем не бывает! Вон ведь и Монзырев со товарищи… Так нет же, мало этого! Страна не та, люди не те, реалии и те не его мира, а жить все едино нужно. Выжить, вжиться и подняться над другими, вот его задача, раз нет ему места там, в будущем своей державы. Однако к его невеселым мыслям добавилась еще одна неприятность, похварывать стал дед, то ли на рыбалке подстыл, то ли действительно стариковское здоровье стало сбоить. Непонятно! К сходу снега с земли его старческий кашель становился все громче и ощутимей. Чем помочь?
Однажды поутру Беловод затемно поднял Лихого с лавки, не по обыкновению, ласково предложил:
–Вставай внучок. Пора нам с тобой в стольный град Курск уходить, боюсь времени мне мало отпущено, пора тебя к делу приставить. Надеюсь, есть еще на этом свете люди, которые не забыли боярина Беловода.
–Да, ты че-о, дед!
Старик нахмурился, в голос легла нота металла.
–Собирайся.
Увешанный двумя тяжелыми кожаными саквами через плечо, с мечом на поясе, сам в рубахе почти до колен, в высоких сапогах, пошитых Беловодом специально для него, Лиходеев ничем не отличается от любого русича. В дороге они вторую неделю. Сама дорога, уходя от деревни к деревне, начиналась с узкой тропы, летником погружалась в смешанный лес, пересекала речушки и змеилась вдоль болот. Песчаная почва южных территорий Руси, и лес делала светлым, не было того бурелома каковой бывает в лесах Подмосковья и Ленинградской области, какими их помнил Лиходеев. На их пути не встретились заболоченные торфяные поляны с темными бездонными омутами, как на северных территориях России. Ночевали в попадавшихся в пути деревнях, один раз на постоялом дворе на перепутье дорог, в глуши. А как же, везде люди живут! Пару раз пришлось коротать ночь на придорожных полянах, под шум леса и потрескивание костра. За то днем слух ласкал щебет птиц, погода в пути им досталась отменная. Идешь непоспешая по лесным просторам и радуешься летнему солнцу и небу, и тому, что ты просто есть на белом свете. Хорошо! Ощущения у Егора были как в детстве – особых забот нет, что ждет их впереди – неизвестно, думает в пути за него Беловод. Прикольно! Точно, как в детстве. Только ноша на плече тяжела, да и она вполне терпима.
К вечеру узкая дорога соединилась с дорогой раза в три шире прежней. По ней обычно проходили торговые караваны, воинские дружины, по ней перегонялись табуны лошадей и гурты домашнего скота. Дорога, на которую вышли, одна из «магистралей» этой Руси, проложена она между Черниговом и Курском.
На широком тракте встретили купцов, везущих товар в Чернигов, от них узнали последние новости. Опять неспокойно в княжествах. Опять сильным мира сего не дает житья желание повелевать всем, до чего дотянется их дружина. Но и без добрых вестей не обошлось. Молодой Курский князь Изяслав отдает сестру замуж за князя Ростовского. Уже и сватовство было, и невестой дары приняты благосклонно, теперь вот саму засватанную славницу вскорости повезут в чужую сторонушку к жениху. Беда в том, что свадьба без братца родного пройдет. Не может ноне Изяслав стол свой и на короткое время оставить. Тут как посмотреть, торговля торговлей, а Чернигов Курску враг.
С купецким караваном прошли добрый отрезок пути по извилистой, широкой дороге, утоптанной сотнями повозок. Справа и слева – густой лес, в котором пространство между деревьями заполонил колючий, высокий кустарник и лещина. Шорох песка под копытами, глушил лошадиный шаг. Возницы телег, издали замечая всадников, видно, что оружных, часто принимали правее, выезжая на обочину, нашаривали, подвигая поближе к себе топоры и мечи, с опаской наблюдали, как те верхами проходят мимо, спешат по своим делам.
У деревянного, широкого и длинного моста через Десну, купец повернул на север, заставив пехом переправиться на другой берег.
–Вот и ладно, – прокашлявшись, оповестил Беловод. – Версты через три будет деревенька мово боевого товарища. Переночуем, а там и до Курска рукой подать.
Услыхав о скором привале и ночевке, молодой, ускорил шаг, а вскоре чуть в стороне от тракта, действительно нарисовалась деревня, избенок на пятнадцать, не более.
Боярин Дергач уже года три надолго не покидал свой кров, чаще его можно было заметить на охоте, в поле или в лесу. Изредка напрягал в занятии воинской учебы свою дружину, которой у него было аж трое воев. Как всякий феодал разбирал непонятки между смердами, да и то, выступал в таком качестве больше как свадебный генерал. Хозяйство было возложено на «сильные» плечи боярыни Белавы, вот уж действительно в ком была жесткая воля, холодный разум и хозяйская хватка. Повезло мужику!
На первый взгляд, Дергач показался Лихому несколько грузноватым, немолодым мужчиной лет пятидесяти. С отпущенной, на взгляд Лихого, больше меры, бородой. Широколицый, с доброй, но покровительственной улыбкой старшего по возрасту человека. Он производил впечатление сибарита и сладкоежки одновременно. Одежда на нем шита добротно, вся из хорошей ткани. На ногах мягкие черевы из крашеной кожи, без каблуков. Походка вальяжная, медвежья. Скрытая физическая сила чувствовалась в этом человеке. Легко познакомились, легко общались за столом во время ужина, к концу которого, Лихой понял, что пора оставить боевых побратимов одних. Пусть вспомнят былые походы, выпьют за тех, кого среди живых уже нет.
Прошелся по подворью. Подметил, частокол ограды в двух местах подгнил. Бревна-то сосновые, ремонт последний был черти-когда, может со времен постройкизаборолы, и вовсе небыл. Полукругом к периметру подходит лес. Тоже, по мнению военного, слишком близко такое соседство. Надо бы спилить карандаши, по меньшей мере, метров на семьдесят. Очень удивился, когда увидел снаружи, почти у самой тыльной стены ограды береговую черту озерка. Про берега и говорить не нужно – заросли высокой травой. Во, бесхозяйственность! А все потому, что не на глазах Белавы. Небось в жару от комарья не отбиться?! Нда! Не богато живут бояре. Потревоженная их приходом челядь, под неусыпным оком хозяйки, бегала как вспугнутые куры в курятнике. Обихаживая хозяина и егобоевого побратима, Егора проигнорировала, чуть ли не своим признала.
Вернулся в дом. Два бравых воина слегка нагрузились до состояния веселого куража. Пока он у озера прохлаждался, уже успели писняка дать. Вот уж действительно, человек во все времена одинаков. Завидев Егора, старик стал похваляться младшим родичем, подмигнул ему. Видать хмель искал выход и нашел его в лице ученика.
–А что Егорша, дорога тебя мало утомила?
–Нормально.
–А ну, бери-ка ты меч в руку, на подворье пойдем, хмель из тебя выгонять будем.
Какой на фиг хмель? Лиходеев спиртного и в рот не брал.
–Дед…
–Идем! Хай боярин глянет, какого воя старый Беловод взрастил.
Подчинился.
Дергач с боярыней и со всей дворней, наблюдал, как старый воин по двору гоняет своего молодшего родича, не делая скидку на свой возраст, успевает поучать молодого, лишь с помощью выпитого за столом спиртного задавив на корню одышку.
–Смотри за моими движениями. От-так! – Скользил, как по писанному, едва дух перевести давая. – Ты проваливаешь удар, твой меч соскальзывает с моего, а я завершаю свое деяние вот так.
Меч Беловода без должной силы в реальном бою, чиркает по байдане Лихого, в районе левого бока и живота. Когда-то, рваные телодвижения Егора, теперь превратились в плавные, и то, что он чувствовал, как вытянулся телом, как это тело стало способно противостоять взрослому крепкому мужчине, все едино не помешало деду взять верх.
–Смотрю, подутомил тебя Беловод? – Дергач широкой ладонью хлопнул молодого по плечу. – Я сам помню его руку, а уж сколь лет минуло! Доброго воя он из тебя взрастил. Взопрел?
–Да, все нормально.
–А то я не вижу! Семь потов с тебя сошло. Эй, там?! Явтух! Баню стопил? – окликнул кого-то из дворовых.
–Давно готова, боярин.
Было неимоверно приятно сидеть в парной, истекая скатывающимся с тела потом. Ноги и руки привычно гудели от воинской работы. Славную трепку устроил ему наставник.
Вышли из парной слегка охладиться. Все втроем уселись под стеной. Сам Беловод, давая ученику слегка переварить назревшие мысли, откинулся к стене, оперся спиной о шершавую поверхность бревен, расслабившись, сидел с закрытыми глазами, молчал. Чего это с ним?..
В вотчине Дергача они вторую седмицу. После бани занемог дед, видать не в прок пошла разминка. Занемочь-то он занемог, да только обучения не прервал, подключив к сему действу хозяина сельца. А, тот и рад развлекухе!
Утро начинается, на-чина-ется! Снова выездка лошади, работа с мечом сидя в седле. Со двора доносилось приглушенное ржание лошадей.
–Выводи коня, – приказал боярин.
Чего, чего, а общаться с лошадьми Лихой не опасался, поэтому смело вошёл в конюшню, где стоял Рагдай, принадлежавший одному из престарелых дружинников. Однако конь совсем не походил на своего хозяина. Зло кося коричневый глаз на незнакомого человека, он гневно бил о пол копытами. Подполковник невольно остановился.
Подошел Дергач с домочадцами. Сразу догадался, что новик струхнул. Улыбнулся:
–Выводи-выводи!
Пересилив робость, Лихой шагнул в стойло, призывно позвал:
–Рагдаю-ушка!..
