Предназначение

Я встал и отошел к окну. Из него был виден парк, погруженный в вечернюю синь, расцвеченный фонарями вдоль главных аллей. Оборотням свет не особо нужен, фонари тут были скорее из соображений эстетики и удобства для людей, коих среди слуг дворца было значительное количество. Вот по этой главной аллее девушка шла под руку с нареченным женихом. Мне казалось, что серебристая дымка, отмечающая путь истинной пары, все еще висела там, где они прошли, постепенно истончаясь. Безумно везучий щенок!

Я восстановил внешний вид девушки и попытался понять, чем она так зацепила и моего зверя. Маленькая, крепко сложенная, она казалась игрушечной рядом с бравыми воинами-оборотнями. Лицо с правильными чертами, но все они какие-то… слишком. Слишком твердый подбородок, слишком выпуклый высокий лоб, слишком тонкий носик, слишком большие глаза, слишком открытая улыбка, слишком смуглая кожа, слишком короткие волосы. Они придавали ей сходство с задиристым подростком и одновременно подчеркивали нежность и хрупкость девушки. И открывали замечательный вид на маленькие аккуратные ушки. Пальчики у нее тонкие, нежные, как у птички со свежими кругленькими мозолями от поводьев. Их хотелось греть в своих руках вечность. Нисколько не жалею о том поцелуе, хоть он был и не по протоколу. Зато ответил сразу на несколько вопросов.

Браслет практически исправил ситуацию с орками. Чимола сделал вид, что вскипел, я сделал вид, что пытаюсь загладить неловкость. Ему досталось приглашение на бал, мне спокойствие и гарантия отсутствия попыток орков сманить девушку в Торгвальд, поскольку она практически замужем за одним из наших. О том, что свадьба будет только через семь лет им знать необязательно. Тем более, надеюсь, у молодого орд Твиста хватит обаяния и ума поставить метку гораздо раньше. В Торгвальде Диане делать совершенно нечего, что бы ей ни обещали. Таких магов-исследователей, как в Поволжье, там точно нет, одни боевые, девушку или пристроят в гарем, или будут эксплуатировать до полного выгорания, или продадут подороже в другую страну. Что с зеленокожих возьмешь, сколько уже бок о бок живем, все дикари дикарями. Добиться уважения орка дорогого стоит. Лука упоминал, что Диана, помимо дара целителя, обладает странной способностью визуализировать песенные образы и очень красиво поет. Надо бы написать ему записку для нее, попросить выступить на балу. Орки уважают силу, если девушка сможет эту силу продемонстрировать, они поостерегутся ее лишний раз трогать. Да, это лучшее решение. И не забыть взять на себя ее траты, девушка прибыла к нам без вещей и денег, воевода завтра утром заглянет в казну за соответствующим снабжением.

Я сел за письмо, не имея привычки откладывать важные дела.

В моей голове, составляющей текст записки, продолжал крутиться вопрос, преследующий меня с первого взгляда на гостью с ТОЙ стороны. Почему у Дианы такие грустные глаза?

Глава 8 В доме оборотней

Диана

Знакомство с семьей воеводы прошло очень мило, но немного странно. Обе сестры и маменька ждали нас чуть ли не на пороге. В дом отправились только мы с Лукой и Ланни, Лиам еще от самого дворца свинтил к какой-то зазнобе, мысли о которой терзали его последнюю неделю, даже встреча с семьей привлекала его меньше. Маменька Ланкра при знакомстве кинулась ко мне, как к потерянной дочери, с возгласом «Поздравляю, дорогая миледи!». С чем это, интересно? Вряд ли практичная женщина могла так безудержно обрадоваться возможности покормить еще один рот. На этом странности не кончились. Младшая сестра, тонкая высокая белокурая тростинка Лилия смотрела на меня восхищенно, буквально распахнув рот. Старшая Людмила, великолепная статная красавица с удлиненными чуть ли не до висков голубыми глазами и высокими скулами, напротив, держалась холодно и отстраненно, словно я нанесла ей обиду одним своим присутствием. И это было странно, не припомню, чтобы я сказала ей что-то обидное. Даже от «Людк, а Людк!» мудро воздержалась, хотя, видит Ардана, это было непросто. Так и ждала подсознательно, что главная женщина орд Твист начнет выговаривать детям, тыча в меня пальцем «От ведь какой кобель, батя ваш! Подженился себе, подлец, и знать ничо не знат!». Однако, для Луизы орд Твист, красивой крупной дамы, чья полнота успешно скрадывалась высоким, как у всех оборотней, ростом, я оставалась желанной гостьей, вызывающей исключительно положительные эмоции.

Матушка Ланни гостеприимно предоставила мне большую гостевую комнату в мансарде, показала ванную и выдала необходимый набор домашнего текстиля, свежего и хрустяще-белого. В качестве хозяйки усадьбы я вообще не очень, еле уроки домоводства в школе пережила. В ведении хозяйства моя активность ограничивается техническими возможностями стиральной машины и прочих агрегатов, ну, салфетку вышить могу, если не надоест в процессе.

В этом большом доме в каждую деталь интерьера и вещь была вложена большая женская душа. Разумеется, внутри вся мебель была из дерева, стены обшиты чем-то вроде вагонки, плотно подогнанные планки создавали красивый узор за счет незначительной разницы в текстуре дерева и цвете материала. Небольшой стол у окна, монументальная двуспальная кровать, тумбочка, высоко расположенное мансардное окно, невысокие вазы и поздними скромными цветами. Вся обстановка дышала простотой, удобством и любовью.

Ванная представляла собой небольшое смежное с комнатой помещение, где помещалась глубокая деревянная бадья и, как ни странно, сидение с крышкой, напоминающее садовый туалет. Над сидением располагался бак с веревочкой, прямо как дома у моего дедушки. Трубы вели к баку и бадье, пожалуй, ручного затаскивания ведер с горячей и холодной водой можно не опасаться, тем более Лука говорил, что тут есть канализация. Я повернула медный кран, пустив воду, заворожено понаблюдала, как она набирается, разделась и забралась в бадью, блаженно развалившись по шею в воде. Кто бы знал, как устала моя спина и плечи! Несмотря на маленький рост, обычно я хожу, как псина сутулая, быстро и широко шагая, наклонившись немного вперед, чтобы уравновесить тяжелый рюкзак с учебниками. Оборочки, крошечные сумочки и дефиле на каблуках прямо вот не мое. На длинные подолы я стабильно наступаю, хорошо, если рву, а то ведь и упасть, как озимые, могу. Держать спину перед князем и иностранными послами было подвигом для меня, привыкшей сворачиваться в комочек и не отсвечивать поначалу в незнакомой компании.

Я начала задремывать в теплой воде, когда ко мне в дверь постучала жена воеводы.

– Миледи, мы ждем вас к обеду! Я там на постели оставила несколько домашних платьев, выбирайте любое! Лука сказал, что князь велел обновить ваш гардероб, все расходы княжий двор берет на себя, так что завтра утром с девочками отправитесь по магазинам!

И здравствуй, красивая жизнь, удовлетворенно подумала я, вытираясь.

– Да вот же она! – завопила Надюха, падая на колени прямо в прелую листву, разгребая ее руками.

Так. Где я и что такое вижу.

Висела я метрах в четырех над землей, откуда распрекрасно были видны сложносочлененные спирали из камней, скрытые в густой траве так, что с земли не разглядишь. Круги, надо полагать, собственной персоной. Вокруг Нади собирались люди.

Славик, Фатима, Верка, Мишка… и остальные. Бледные, с темными кругами под глазами. Незнакомые люди в камуфляже и ярких жилетках. Все они смотрели… на меня. То есть на мое тело, скрытое облетевшей листвой. Тело лежало в позе эмбриона и словно спало. Тонкая, будто пергаментная, кожа туго обтягивала череп, все черты заострились. Я что, умерла?!

Захотелось с размаху удариться о землю, как в старинных русских сказках, нырнуть в собственную одежду и, наконец, проснуться. Но я как будто уперлась руками в стеклянный пузырь, который не давал пошевелиться, только смотреть. Надюха, откинув листья с моего лица, шустро сунула руку к шее.

– Она жива! – чуть слышно прохрипела она, видимо, сорвав голос предшествующим воплем.

Окружающие загомонили, Верка упала рядом и заревела от облегчения, сквозь слезы пытаясь улыбаться.

– Так, давайте осмотрим ее на предмет травм и бегом транспортируем к вертолету, – деловито распорядился один из мужчин в ярких жилетах. Люди надо мной сгрудились, закрыв собой мое тело. Верка подвывала пароходной сиреной, Славик с отсутствующим бледным лицом обнимал такую же белую Фатиму. Мои друзья, как же я вас люблю!

Кажется, я прокричала это вслух, потому что Славик будто проснулся, заозирался и, задрав голову, посмотрел прямо на меня. А меня закрутило, как в водовороте, и выплюнуло на широченную кровать в доме воеводы.

Я подскочила, как ужаленная, хватая ртом воздух, пытаясь не утонуть. Глаза разъезжались и никак не могли на чем-нибудь сфокусироваться. Сердце билось, как сумасшедшее. Я не знала, что такое паническая атака, но, кажется, это была именно она. Мне было очень страшно. Прошла неделя, как я попала в другой мир. Если все это время мое несчастное тулово провалялось на холодной осенней земле, занесенное листьями – это кранты. Возвращаться мне будет попросту некуда. Не во что. И хотя Надежда, мой компас земной, нащупала пульс, как минимум пожизненный пиелонефрит и обструктивный бронхит или чего похуже неизлечимо-легочное мне обеспечено. Боже ж ты мой, как плохо-то! И теперь понятно, почему так удивлялся Линар. При переходе я умудрилась как-то расщепиться, оставив на Земле свою едва живую копию. Душа же с большей частью ливера переместилась на Ардану. А ведь оборотни утверждали, что гости с ТОЙ стороны обычно приходят в полном комплекте, почему же со мной этого не случилось? Чтобы я смогла вернуться?

Я повторно подскочила на кровати, поскольку за дверью кто-то отчетливо заскулил, заскребся. Энергично так, будто пытался сделать подкоп. На дрожащих ногах, скомкав подол длинной ночной рубашки в кулаке, чтобы она не мешала бежать со всех ног от опасности, я прокралась к двери и прислушалась. Неизвестный тоже слушал и сопел. Потом недовольно вякнул по-щенячьи. Этак мы с неизвестным посетителем весь дом перебудим.

Откинула крючок на двери, и едва успела ее придержать, так порывисто она открылась. В получившуюся щель, натужно скребя когтями, ломился волк с безумным испуганным взглядом. Ланни. Узнав зверя названного брата, я впустила его, грохнулась на колени и прижалась к теплому шерстяному боку, успокаивая и успокаиваясь. Волновался обо мне, мой хороший мальчик. Хотя, быть может, сам чего-то испугался, теперь, пока не перекинется, не узнаю.

Начала дышать ровнее. Из головы исчез проклятый туман паники и страха. Чего, спрашивается, разводить беспокойство раньше времени. Меня нашли, что уже замечательно, тело мое функционирует, надеюсь, в него никто не успел подселиться. Брр, не хотелось бы жить на птичьих правах в чужой голове, как бедная леди Ди. И никто не утверждал, что я видела то, что происходит прямо сейчас, возможно, это было давно, например, на следующий день после попадания. Я же участвовала в последней битве с упырями прямо накануне перехода на Ардану, а на самом деле это случилось гораздо раньше, возможно, даже за несколько недель.

– Надо выспаться, – пробормотала скорее себе, чем волку. – Все ведь хорошо? – шепотом уточнила я.

Волк радостно вскочил, встряхнулся и без приглашения запрыгнул на кровать, устроившись мохнатым рогаликом на ножном ее конце. Я, успокоенная, открыла пошире окно, залезла под теплое одеяло и, оставив только нос на свежем воздухе, уснула на этот раз без видений.

Глава 9 Неожиданности

Диана

Вчерашний день и вечер прошли для меня в подготовке концертного номера для предстоящего бала. Лука утверждал, что все достойные девицы будут демонстрировать свой талант, устраивая таким нехитрым образом небольшой самодеятельный концертик. В лучших традициях Джейн Остен. Я ничего не имела против того, чтобы поучаствовать, если я там буду не единственной выступающей. Одно дело петь для своих (поразительно, как быстро я впустила в свое сердце Отряд, считая его членов чуть ли ни частью своей семьи), другое – для совершенно незнакомых оборотней. И орков с неясными намерениями.

Так как Ербург находится на окраине заселенной части Сиеленнии, то никаких высокопоставленных особ на вечере не ожидается, кроме приснопамятного оркского посла со свитой. Но он как раз не столько высокопоставленный, сколько далекопосланный. Как мне объяснил Лука, послами в Торгвальде становятся не самые приближенные и важные люди, то есть орки правителя, а, скорее, наименее нужные. Поэтому, внешняя политика у орков не сказать, чтобы очень успешная. Но бриллианты их пока вывозят, за счет них и держатся контакты с другими державами.

Так что ожидается такой уютный, практически домашний концерт для основных оборотневых и человеческих семейств, постоянно проживающих в Ербурге. Я долго думала, какую песню выбрать из своего репертуара, чтобы магия Арданы не превратила выступление в какой-нибудь кошмар. И придумала. И даже, поблагодарив мысленно своих родителей и терпеливых учителей музыкальной школы, смогла подобрать ее на местном аналоге гитары, отличавшемся от нашего инструмента только формой корпуса. Со слухом у меня все в порядке, не абсолютный, но годится для спокойной жизни, а вот с инструментом хуже, училась-то я на фортепиано, а гитарой так, годик для души занималась, чтобы петь в компаниях, ибо в походы и на вечерние посиделки в общежитии рояль не особенно удобно тащить.

Но работаем с тем, что есть. Попробовала порепетировать, не произнося слов. Странно, совершенно ничего не случилось. Разве что ветер по комнате прошелся при закрытом окне. Ну и славно, и не стоит искушать судьбу. Видимо, без зрителей и слушателей, магия Арданы работать вхолостую не собиралась.

Обед и ужин прошли в теплой семейной обстановке. К моему восторгу маменька Ланкра взялась после обеда лепить пельмени, а уж это медитативно-расслабляющее занятие я всей душой обожаю, поэтому сразу же предложила свою помощь и участие. Луиза искренне обрадовалась, а потом шепотом посетовала, что ее дочери не особенно любят готовить, все свои силы бросая на подготовку к замужеству. Среди диаспоры оборотней девушки без зверя котировались так же высоко, как и истинные волчицы, потому что последние были не столько невестами, сколько воинами. А девушки, братья или хотя бы один из родителей которых имел зверя, считались самыми подходящими и, как бы это правильнее выразиться, удобными, домашними женами. Такими, от которых не получишь шрам во все лицо, когда она во время ссоры вздумает обратиться.

И хотя младшей семнадцатилетней Лилии замужество пока не грозило, она активно постигала сложную науку подачи себя: осваивала математику, историю, грамматику, этикет, языки дружественных рас, сочиняла понемногу баллады, зубрила стихи популярных поэтов, училась вышивать изящные узоры, вязать кружевные салфеточки и красиво носить красивые платья. Для общего образования девушками наняли приходящих учителей. И лепка пельменей по уши в муке никак не вписывалась в насыщенное обучение. Они их даже не ели почти, отдавая предпочтение овощному салату. Зачем такие муки, если есть корсет? Что не впихнется внутрь, выпятится сверху или снизу, отчего дамская фигура лишь выиграет. Так я скромно думала, уминая вкуснющие пельмени за двоих. Предварительно расстегнув пуговицу на штанах, чтобы влезло больше, ага. Зверский аппетит беспредельно радовал родителей Ланкра и ужасал его сестер. Намеки старшей по поводу соотношения моего роста и ширины бедер («Ах, я и не знала, что по ТУ сторону в моде сферические фигуры! У вас, наверное, отбоя от поклонников не было?») я преспокойно пропускала мимо ушей, зная, что впереди долгий путь. Что-то мне подсказывало, что у эльфов мне пельменей не предложат.

Старшая Людмила уже давно блистала в самых известных оборотневых домах и считалась лучшей невестой города после княжны. Тем более, что до совершеннолетия ей оставался лишь год. Этот год она планировала провести в Поволжье у родной сестры Луизы, муж которой служил в департаменте внутренней безопасности столицы. Людмила полагала, что Ербург недостаточно богат достойными представителями оборотневого рода. И поэтому нам с ней предстояла совместная поездка в Поволжье. Отлично, блин. Мы прям вот подруженьки задушевные, ух, и наговоримся в дороге. Радовало только, что среди охраны, прилагающейся к обозу, будет и юный Ланни, с которым так хорошо вместе помолчать.

Утром я вышла к завтраку помятой и заспанной. Понятия не имею, когда исчез из моей постели Ланни, но я проснулась уже в его отсутствие. Что не помешало нам весьма романтично столкнуться на лестнице. Братец, чтоб тебя. Я просто не могла отвести глаз от его лица, слабея при этом коленями. Аж вот даже ручонки затряслись от ласкового совсем не братского взгляда, настолько захотелось им объятий и всяческих нежных глупостей. И я пошла на маленькую хитрость. Якобы в благодарность за спасение от охватившего меня ночью ужаса, чуть ли не подпрыгнув, я бодро чмокнула его в пушистую щеку, проведя носом по шее, вдыхая упоительный запах цветущей сурепки. Ладонь Ланни невесомо прошлась сверху вниз по спине, даже немного зацепила ниже, наверняка случайно, у меня просто спина короткая. Что и усмотрела его бдительная маменька, выглянув из кухни. А вот почему она взялась яростно шевелить красиво вырезанными ноздрями, принюхиваясь, а затем в течение завтрака несколько раз будто бы пыталась что-то рассмотреть за воротом моей наглухо зашнурованной рубашки, я вообще не поняла. Да Боже ж мой, всего лишь невинный поцелуй, женщина, в чем ты меня подозреваешь?

«Хайе, она вынюхивает, насколько сильно от тебя ее сыночком пахнет,» – проснулась леди Ди. С добрым утром, подруга, давно не виделись. – «Я при орках показываться не буду,» – пробурчала она, – «слышала, они способны видеть подселенную душу. И выжигать ее, отправляя прямиком к Куону в гости. Мне мой… э-э… приятель рассказывал, тоже наемник. Вижу, говорит, подселившихся как мутное пятно на ауре. Так что, прости, дорогая, на приеме справляйся без подсказок, я буду прятаться. Валерой любопытных отпугивай, если что.».

И снова в голове тишина. Прямо даже не привычно.

«Не сцы, братуха, я-то рядом,» – ласково заговорил гоблин Валера, – «ща мы всех этих недопесков ущербных впечатлим и откуртуазим!»

Спасибо, дорогой, конечно, но это уже на крайний случай, пожалуй.

«А на бабенцию-маменцию внимания не обращай, это их оборотневые штучки, ты ей понравилась, да еще как,» – заверил он меня. – «Топай, давай, за шмотками, чукча северная, из тебя еще полдня надо нормальную деваху делать!» – буквально вдохновил меня Валера. Странно, а вот он не боится, что его увидят орки.

«Дак я часть личности вообще-то! Персонифицированная и разумная. Твоя собственная, ептыть».

О как. То есть гоблин не только гадости умеет говорить, но и умные слова знает.

«О то ж!» – гордо подтвердил он.

Подняв глаза на Ланни, я обнаружила совершенно безумную улыбку на его лице. И глаза такие, с поволокой. Он что, любуется мной? Да быть того не может. Когда я задумываюсь о чем-то, я имею привычку засасывать губу. Не эротично прикусывать, от чего губка миленько краснеет, а у мужчин перехватывает дыхание. Нет, прямо вот совершенно и полностью ее засасывать, как пустышку, при этом, по словам очевидцев, у меня становится неисправимо дебильный вид.

– Вы такая красивая, миледи, – бархатисто сказал он, нежно улыбаясь.

Ух ты, я почему раньше у него такого тембра не замечала? И выглядеть как-то взрослее стал, не мальчишка уже, но молодой мужчина.

– А и пойду я, пожалуй, соберусь на выход, – пропищала я, насильно отрывая себя от стола и взгляда названного братца, чтоб его. Большого труда мне стоило отлепить свое, норовящее расплыться блаженной лужей тулово от стула и на подгибающихся ногах ушкандыбать к себе наверх. После вчерашних развеселых вечерних пельменей скучный утренний творог совершенно в меня не полез.

Я еще со школы знаю, что чрезмерно мнительна. Особенно, когда это касается парней. Стоит кому-то на секунду дольше задержать на мне взгляд, и все, я уже уверена, что нравлюсь. Начинаю усиленно думать о ничего не подозревающем кавалере. И в каждом малюсеньком жесте ищу знаки внимания к себе. Как злые сестры из Золушки с Яниной Жеймо, считаю взгляды и улыбки. И очень страдаю, когда вижу, что объект, уже записанный в мою бальную книжечку, идет танцевать с другой девочкой или ухаживает за подругой (чтоб тебе икалось, Славик!), словом, ведет себя не по моему сценарию. Который я сама себе придумала, только предупредить парня забыла, что он вообще-то в меня влюблен и все такое. Поэтому, став старше, я стала бояться своей чрезмерно активной фантазии, стала бояться ошибиться, заиграться и замечтаться. И теперь предпочитала не замечать намеков, списывая померещившуюся нежность на свое пылкое воображение. И вообще, по намекам я не большой специалист, мне комфортнее, чтобы со мной говорили прямо. Зато хорошую игру слов оценить вполне могу. Потом. Когда в ней разберусь.

Собираться мне долго не пришлось. Руками попыталась уложить волосы так, как мне надо, они снова легли так, как надо им. Лицо и трогать не стала, зубы почищены – и сойдет, я не замуж собираюсь. Те же рубашка и штаны, что и вчера, только выстиранные. Маменька Ланкра снабдила меня миленьким плащом с кружевной отделкой, смахнула слезинку и проворковала, что в нем меня даже можно за девушку издали принять, если капюшоном скрыть прискорбное отсутствие косы.

Сестры Ланкра вышли на крыльцо ровно тогда, когда мы с Ланни уже собирались отправиться вдвоем. Оборотня останавливало только убеждение, что он не сможет помочь мне в тонкостях подбора деталей дамского гардероба. Сестрицы выглядели свежо и чудесно, среагировав на уже изнывающую от ожидания меня каждая в соответствии со своей натурой.

– Какой смысл так быстро собираться, если при этом никто не успевает затосковать по вашему миленькому личику? – попеняла мне старшая на излишнюю торопливость.

– Ах, как прелестно! Я из этого плаща четыре года назад выросла, но он вам так идет! Только кружево немножко обносилось. Но если вот тут и тут подрезать или заменить, будет миленько. И капюшон лежит очень ровно, у меня вечно топорщился там, где не надо. У вас, кстати, красивая форма головы, я еще вчера заметила! – защебетала младшая, не давая ни слова вставить в свое тарахтение.

Ланни закатил глаза, подставив один локоть мне, другой – старшей сестре. Младшую Людмила сама взяла за руку, предварительно убедившись, что красиво заплетенная толстым колосом коса надлежащим образом расположена на груди, закономерно привлекая к оной внимание.

До портного мы пошли пешком, прогуливаясь, здороваясь со знакомыми орд Твистов. Я крутила головой, как сумасшедший флюгер, подпрыгивала в нетерпении, задавала Ланни и Людмиле вопросы, смеялась, словом, веселилась во всю. Девушки напротив, вышагивали плавно, неся себя и свое достоинство как на подносе. В случае Лилии достоинство шло в комплекте с несмолкающей трескотней, на которую ее сестра и брат не обращали ни малейшего внимания. Сестры орд Твист собирались в полной мере продемонстрировать Ербургу свою причастность к приему гостьи с ТОЙ стороны. То, что я не соответствую местным канонам девичьей красоты и благонравности, их совершенно не волновало. Думаю, для девиц я была страшненькой подружкой, на чьем фоне они выглядели еще привлекательнее. Да и не жалко даже, пока я незаметно прижимаюсь к Ланни со своей стороны, его рука греет мою, а лицо расцветает улыбкой, стоит мне поднять на него глаза. Братец, мать твою.

В лавке портного нас встретил очень худой, темноволосый, высокий и чрезвычайно занятный персонаж с длинными девичьими ресницами вокруг темно-карих глаз:

– Девочки-красавицы! Вы слишком давно ко мне не приходили, папочка Дивар заскучал, даже немножко плакал! Лилия, детка, ты совершенно и непоправимо выросла, тебе необходимо полностью поменять все платьица! Людмила, душа моя ненаглядная, ты прекрасна и хорошеешь с каждым днем! – длинный выдавал свою тираду певучим голосом, успевая звонко чмокать воздух у нежных щечек сестер орд Твист. – Ланкр, малыш, безумно рад видеть, ты стал такой красивый, ну просто пышешь маскулинностью, аж пенсне запотело! – пенсне у него него никакого не было, видимо, это была такая местная молодежная шутка.

Ланкр окаменел лицом, но руку для приветствия подал. Портной, по-женски, одними тонкими длинными пальцами подержался на широкую ладонь, кокетливо прикусив губу. После этого жеста Ланни сдуло из лавки вон, дальше его высокая, но почему-то ссутулившаяся фигура замаячила с другой стороны витрины спиной к нам. Мастер, обернувшись ему вслед, оказался лицом ко мне и спиной к сестрам. Выражение его лица неуловимо изменилось, словно бы оборотень сбросил опостылевшую маску. Вслед Ланни он смотрел насмешливо, жестко, без малейшей слащавости. Хм.

– Ах, какой у вас, девочки, красивый вырос братец! А где же шалун Лиам, он давно ко мне не заходит за новыми брючками, противный! Обожаю снимать с него мерки, не оборотень – кремень! – игриво поделился он переживаниями, развернув свою симпатичную мордашку к сестрам.