Предназначение

Я вспомнила чудесную песню Эсмеральды про горы Андалузии из мюзикла Нотр дам де Пари, вышла на свободное пространство пред костром, взяла у одной девицы бубен и начала отстукивать не нем ритм проигрыша. Танцевать во время пения я не люблю, потому что пляшу с грацией дрессированного медведя с плоскостопием. Самое забавное, что в танце, когда он сам по себе, я двигаюсь плавно и красиво. Но совместить одно с другим у меня категорически не получается.

Так что, взметнув руки вверх, как это делают цыганки, я, покачивая бедрами, начала петь. Платок, повязанный на талии, заменил мне юбку. Цыгане, поначалу изумленно замолчавшие, стали подыгрывать, звенеть бубнами, девушки помоложе вышли ко мне и сели у ног, разложив свои юбки, как яркие цветы. На словах «Дочь цыган, я пою на любом языке…» на мою спину явственно упали густые локоны, тяжесть которых я ощутила всей головой. На руках зазвенели браслеты, на полуобнаженной груди сверкнуло монисто из монеток. Я хитро улыбнулась и, перебирая босыми (огогошеньки, где мои сапоги?) ногами, побежала вокруг костра, рассказывая всем, что гадать по собственной руке я не могу. Двигалась я легко и изящно, словно с рождения танцевала с бубном у костра. И гадала по руке красивым офицерам.

«Да ты линию жизни от трещины между ягодицами не отличишь!» – внезапно гавкнуло у меня в районе виска, и я будто пришла в себя. Походу леди Ди спелась с гоблином (тот, который гопник с поправкой на волшебство) Валерой. Ребанный йот, это кем же я стала! А ну, вертай взад!

Песню я допела уже стоя на одном месте, ощущая, что внезапно вернувшиеся на место сапоги наделись не на те ноги. Тяжелая грива втянулась обратно в голову, оставив после себя слабую тупую боль и зуд в затылке.

«А нечего превращаться непонятно во что! Ты еще к ромам переметнись и начни глядеть в бесприютной тоске на багровеющие небеса, волшебница, Куон тебя дери!» – материла меня леди Дианиэль, окончательно приводя в чувство. Да, отличная из меня цыганка бы вышла. И сглаз наложу на собственный нос, и загипнотизирую сама себя, цена услуги пара медяков.

Я оглядела зрителей. У всех, включая прожженных цыган, челюсти отвисли, как на фотографии хора Пятницкого. Одна моя подруга из ансамбля говорила о таких кадрах «Сосут у невидимки». Воспоминание пришлось пипец как вовремя, я начала сдавленно хихикать, а зрители отмирать. Лука приглашающе похлопал по бревну, я плюхнулась с ним рядом и взялась переобувать сапоги. Ланни пристроился у моих ног.

– Миледи, я вынужден буду приставить для вашей охраны еще пару моих парней. Иначе, стало быть, цыганский барон не захочет отправляться дальше без вас, – галантно пробасил он. – Мы, конечно, с самого начала знали, что вы обладаете магией совершенно другого свойства, чем то, к чему мы привыкли. Но чтобы она меняла внешний облик вместе с одеждой? Да еще перед таким количеством людей? Такой силы мороков я, стало быть, еще не видел.

Я не стала спорить. Пусть лучше думает, что это тщательно продуманное выступление, чем догадается, что я понятия не имею, как этим управлять. Ланни грел мне ногу, распространяя толпы мурашек каждым шевелением, а меня одолевала дремота. Вежливо попрощавшись с Лукой и остальными оборотнями, я укрылась в палатке девушек. Ланни, мило краснея своими щечками с пушком, предложил охранять мою койку в волчьей ипостаси. Кажется, он весьма серьезно отнесся к словам воеводы. Я же сочла их просто за комплимент моему исполнению. Немного подумав, я пришла к выводу, что совершенно не против наличия Ланни и в человечьем виде. И даже, зная, что намерения его невинны и благородны, чувствовала себя, как кошка у миски сметаны.

Облачиться в рубаху было делом нескольких минут, пока оборотень убегал перекидываться. Волка я совершенно не могла воспринимать как личность, идентичную парню. И уж тем более не страдала зоофилическими фантазиями. Поэтому спокойно позволила ему свернуться в уютный бублик у меня в ногах, пока сама принимала позу «собака, лежащая мордой вниз». Ресницы, кстати, я сняла в первый же день с помощью растительного масла, от чего до бани ходила с лысыми глазами, попахивая подсолнечным семенем. После всплеска магии, вызванного немецким фолком, они, как ни странно, отросли и стали даже лучше, чем были, как ламинированные.

В лагере скоро все стихло, кочевые гости ушли в свой табор, оборотни выставили ночных дежурных и тоже отправились отдыхать. Однако, Лайна с Лисанной еще не вернулись, видимо, дежурные сегодня как раз они. Я повозилась немного и затихла, вдруг вспомнив родителей и друзей. Как там они? И сколько в моем мире прошло времени, интересно? Главное, чтобы с мамой ничего не случилось, когда она узнает о бесследно пропавшей дочери. Бедные мои мама с папой, я почти физически ощутила их боль. И от этой боли, само собой, появились слезы. Волк встрепенулся, беспокойно заскулил и пополз к моей голове. Вытянулся рядом большим мохнатым валиком, заглядывая в мое зареванное лицо, попытался лизнуть в нос. Я обняла его, уткнувшись в шерсть, и заревела, как девчонка. У меня всегда так. Стоит кому-нибудь проявить сочувствие, и я реву белугой, тогда как в одиночестве дело обошлось бы мокрыми глазами и мороженкой.

Всхлипывая в терпеливо замершего волка, я уснула.

Я сидела у костра вдвоем с ромской старухой. Она, как обычно, курила свою длинную, как у индейцев, трубку, глядя в огонь. Было спокойно и тихо.

– Это же не просто сон? – спросила я, не глядя на нее.

Тишина. И только мертвые с косами стоят. Шучу, шучу, я просто очень люблю советский кинематограф, «Любовь и голуби» вообще могу цитировать целыми монологами.

– Да, – скрипит старуха. – Оборотни все равно не дадут поговорить. Лука трясется над тобой, будто ты его дочь. Хотя… – она прищурилась куда-то за мою спину, – тут как раз все ясно. Ха. Истинная пара. Оборотни такие оборотни…

Я оглянулась за спину и увидела выходящую из меня тонкую едва видимую серебристую нить, исчезающую в темноте.

– Хотите сказать, я истинная пара кого-то из них? – сердце пропустило удар, поскольку, я очень даже неплохо осведомлена об истинных парах и законах, по которым они создаются. Лука просветил. Теперь понятно, зачем.

Истинная пара для оборотня – та женщина, или тот мужчина, от которого может получиться самое сильное потомство. Даже если пара другой расы. И для оборотней совершенно не играет роли социальный статус пары или принадлежность к другому миру, как в моем случае. Истинные пары чувствуют друг друга на расстоянии, при гибели одного, второй теряет смысл существования. Оборотень, нашедший свою истинную пару, не может долго находиться вдали от нее, не способен увлечься кем-то другим. Все его существо сосредотачивается на истинной паре и ее благополучии.

– А он… знает? – спотыкаясь на словах, спросила я. С одной стороны, я об этом мечтала всю жизнь, ведь что может быть желаннее для девушки, чем быть смыслом жизни для избранника? С другой, я хотела бы однажды вернуться домой к родителям, а существо с Арданы точно не сможет за мной последовать.

– Насколько об этом может знать оборотень, – пожала плечами бабулька. – Но я пришла не за этим. Я видела твою судьбу.

– О, вы таки расшифруете свою херобуру? – оживилась я.

Старуха покачала головой:

– Нет, я сказала все, жизнь сама пояснит. Но могу кое-то добавить. Тебя ждет много горя на этом пути, девочка, много слез. Тоска, сожаление и боль. Мне очень тебя жаль, ты не заслужила такого Предназначения.

Нет, кошелка белоглазая, ничего тебе не жаль, иначе бы ты не приперлась, как Санта Клаус к сиротке, в мой сон так экстренно перед уходом Отряда – мысленно вступил в диалог злой гоблин Валера. «Она что-то хочет получить от тебя,» – поддержала его леди Ди. Похоже, мне пора называть себя Билли Миллиган. В моем дупле явно становится чересчур многолюдно.

– Зачем вы пришли? – бесцветным голосом спросила я.

Старуха нечитаемо посмотрела на меня. У меня возникло подозрение, что наличие Валеры и леди Ди для нее ни разу не тайна.

– Ты можешь пойти другим путем. С нами. Станешь одной из нас. Мы сможем тебя защитить от поползновений смерти. Став одной из нас, ты станешь невидимой для своей судьбы. Мы можем уйти отсюда вместе. Будешь петь, будешь много поклонников иметь, мужчину выберешь по душе. Много радости получишь, ничего не потеряв. Ведь ты пока никому ничего не задолжала, зачем искать себе проблемы?

Я криво усмехнулась:

– А моя истинная пара? Он же меня обязательно найдет, если то, что я слышала про оборотней, правда.

Старуха, словно подавившись дымом, мучительно закашлялась, но у меня не появилось человеколюбивого желания облегчить ей страдания. Хотя и понимала, что бабка ни в чем не виновата, даже с интересным предложением пришла.

– Пока вы не обменялись клятвами, и ты не получила его метку – он чувствует тебя немногим лучше других. Расстояние и специальные отвары ослабят вашу связь. Все забудется. А потом найдется другая, которая его утешит, уж в этом ты мне поверь. Всегда находятся.

Заманчивое предложение, конечно. Стать вольной птицей, взять себе псевдоним Эсмеральда или Белокурая Жози, петь по городам и селам, заставляя магию плясать и показывать картинки. Стать знаменитой, ни в чем не нуждаться. Заниматься всю жизнь тем, что нравится, получить признание публики.

Но. Это не то, что мне нужно. Я с самого начала разговора знала, какое решение мне следует принять, потому что чувствовала, что отвернувшись от своего Предназначения, я потеряю шанс вернуться. Вряд ли цыгане помогут мне найти путь домой. Ведь решение о моем появлении приняли не они. Им я нужна как человек, обладающий магией, которую они будут использовать в своих целях. А как они будут рады, когда поймут, что я могу лечить раны!

Что касается обещанных слез – так они уже начались. И тоска по дому и семье со временем будет расти. Так что этим меня как раз не напугаешь. Я уже их испытываю. Жизнь любого человека содержит достаточно боли, если он умеет любить. Если мне ее выпадет больше, значит, я крепче других, вот и все.

– Я выбираю тот путь, что мне предназначен, – твердо сказала я. – Я не пойду с тобой.

Старуха хрипло каркнула, что сошло у нее за смех.

– Другого шанса убежать от боли тебе не предложат, девочка. Подумай еще раз. Утром на рассвете табор уйдет с тобой или без тебя.

Костер медленно погрузился в темноту. Старухи рядом больше не было. Что-то дернуло меня назад. Серебристая нить натянулась, причинив сильную боль. Я схватилась за нее, как Иванушка за волшебный клубочек, и побежала. Нить привела меня к скулящему волку, скорчившемуся на земле. У меня сердце перевернулось от жалости. Я легла рядом, прижалась к животному и зашептала:

– Я не ушла, малыш. Я всегда буду с тобой, – боль постепенно ушла, волк расслабился, а я счастливо зарылась пальцами в его шерсть, и забылась, растворившись в зверином тепле. На границе забытья мне показалось, что меня и зверя уносит на мягких волнах теплый серебристый ветер.

Глава 6 Будь моей… сестрой!

Ланкр

Начало сна было ужасным.

Миледи исчезла, я рвался за ней, чувствуя, как по капле из моего сердца уходит что-то важное, самое для меня главное. И это было очень больно. Боль рвала жилы, выкручивала суставы, входила раскаленной иглой в позвоночник. Я был волком и мог только корчиться и скулить. Но она пришла ко мне, моя прекрасная гостья с ТОЙ стороны. Она обняла меня и забрала мою боль, сказав, что всегда будет со мной. Вокруг наших тел появились серебристое облако. Ракша приняла клятву. Теперь мы связаны, хотя, наверное, миледи этого не поймет и не будет помнить. Теперь я должен всегда быть рядом с ней, я отправлюсь с ней в столицу, на край света, на ТУ сторону, куда угодно, и никто не посмеет мне помешать. Потому что она моя истинная пара.

Женитьбу и брачную метку, конечно, придется отложить до моего совершеннолетия. Но это не беда, зато милая Диана привыкнет ко мне и полюбит меня. Я сделаю все, чтобы она меня полюбила, мое счастье, моя милая маленькая леди.

Утро началось с поцелуя. Я проснулся обнаженным, что является естественным следствием смены облика. Странно только, что оно произошло во сне, чего со мной еще не случалось. Быть может, это произошло потому, что во сне мы принесли с моей истинной парой клятвы верности перед Покровительницей оборотней Ракшей? Отец о таком не рассказывал, да и я вообще не слышал, чтобы девушка с ТОЙ стороны стала истинной парой оборотня.

Поцеловала меня моя прекрасная леди, не открывая глаз. Нежно, легко, естественно, будто бы мы уже были супругами. Ее губы были сладкими и волшебными, я замер, не веря своему счастью и, стараясь не напугать миледи, бурной реакцией своего организма. Попросту говоря, я окаменел, продолжая сжимать ее, маленькую и мягкую, в своих объятиях. Я не боялся, что нас застукают девочки: любой оборотень мечтает встретить истинную пару, и скорость развития отношений зависит только от характеров партнеров. Одним словом, любой оборотень нас поймет, никакого ущерба репутации миледи не будет. По крайней мере, среди наших.

Но миледи из другого мира, я понятия не имею, как у них принято ухаживать. А что, если у нее там был любимый человек? Только вообразив это, я тихо зарычал. Она моя! Только моя, загрызу любого, кто протянет к ней свои лапы! Так, тихо, тихо, как говорил медведь в одной из коротких баек, что рассказывала моя принцесса, выдыхай бобер. Соберись, твоя женщина сейчас именно в твоих руках, как и наше будущее счастье. Я никуда не отпущу ее, она останется на Ардане, впереди нас ждут долгие годы в любви и согласии, обязательно с маленькими волчатами. В любом случае, мне не следует торопить ее, хотя видит Ракша, мой зверь просто разрывается от желания пометить и завладеть своей парой прямо сейчас, хотя мне до совершеннолетия ждать еще семь лет. О, Куон всех раздери, как же это долго!!! Я не смею требовать близости от моей госпожи, но я обязан дать понять всем, что девушка занята. Думаю, в этом мне поможет ритуальный браслет, который у нас дарят как символ помолвки. Это просто красивая традиция. Браслет как бы никого ни к чему не обязывает, но девушка не станет носить подобное украшение без веской причины.

Дело в том, что в роду бывает один браслет, который надевают на невесту и потом снимают после свадьбы, передавая следующему в роду, кто готовится заключить помолвку. Пока не заключен один брак, нельзя браться за следующий. Потому, как правило, оборотни не особенно растягивают предсвадебную пору, но брат все равно меня убьет. Расторгнуть помолвку можно в любом храме Ракши по обоюдной договоренности. Наша Покровительница никогда никого не принуждает выполнить клятву, если сердце выбрало кого-то другого. Но истинные пары не распадаются, иначе на Куона вообще нужна такая истинность.

Я тихонечко освободил возлюбленную от объятий и выскользнул из ее постели. Миледи завозилась и, перекатившись, уткнулась носом в то место на подушке, где была моя голова. Ее тянет к моему запаху!! Голое плечо беззащитно выглянуло из широкого ворота рубахи. В голове моментально всплыло воспоминание о тех округлостях, которые я имел нечаянное счастье наблюдать, что укрывались глубже под тканью. Я не смог устоять и жадно, но осторожно поцеловал плечо с загорелой гладкой кожей, пахнущей солнцем и солью, перекинулся и бросился вон из палатки, чтобы выбегать избыток энергии, бурлившей в жилах.

Диана

Я проснулась от того, что Лайна и Лисанна буквально ворвались в палатку вместе с холодным ветром и запахом преющей листвы. Для меня, разметавшейся по койке, такое пробуждение оказало более чем бодрящее действие.

– Ох ты ж ребанный йот! – подорвалась я, кутаясь в одеяло. Волк ушел, хотя его запах еще витал рядом. Как и шерсть, апчхи! Пусть спит в ногах теперь, а-а-апчхи!

Это вовсе не аллергия, просто все лицо оказалось в волосах, будто во сне я его шкурой нос утирала. Впрочем, что-то в этом роде и было, причем Ланкр не виноват, виновата моя потребность прижаться к чему-то большому и пушистому в минуту печали.

– Вот ведь гад Ланни! – возмутилась Лайна. – Почему он оставил тебя одну? Он должен был уйти только после нашего прихода! Вот что значит, взяли ребенка в отряд!

По их меркам Ланни маленький. Чудесно, ребанный йот. Не проговориться бы, что ночь мы фактически провели в одной постели, а то быть мне выпоротой доблестным воеводой за совращение малолетних. Целых три года разницы – ах-ах, Диана, не так тебя мама воспитывала. Самое забавное, что против разницы в возрасте в пользу мужчины я никогда не слышала ничего плохого, даже если она составляла полвека.

– Девочки, все в порядке, – мягко улыбнулась я, вспоминая конец своего сна. – Поце… тьфу ты, пора собираться? Выезжаем?

Лисанна уже паковала вещи:

– Сбор у загонов с лошадьми через час. Ты все успеешь.

Сборы прошли быстро и организованно, как и положено в армии. Мне оставалось только сложить свои немногочисленные пожитки в выделенный мне вещь-мешок, умыться, почистить зубы и посетить уборную. И упаковать мечи леди Ди, само собой. О том, что это именно мечи, я узнала от Ланни. Как я поняла, сабля – рубящее оружие для кавалеристской атаки. Меч, несмотря на внешнее сходство в моем случае, имеет совершенно другой баланс и предназначен для боя на земле. И да, они бывают парными и изогнутыми, как сабли. Их замотали в мешковину и приторочили к седлу. Предлагали повесить на поясе с помощью специально усовершенствованного ремня, правда, пока без ножен, но я категорически отказалась, полагая, что лишние килограммы и острые предметы на бедрах заставят меня ходить враскоряку и бряцать при этом, как набор кастрюль. Шерстяная безрукавка, выданная мне по причине весьма прохладного утра, была очень теплой, но при этом еще и мягкой, совершенно не кололась. Уж не из своей ли шерсти они делают такие удивительно практичные вещи?

Ланкра я все утро не видела и чувствовала некоторое раздражение и беспокойство по этому поводу, поскольку уже привыкла ощущать его рядом с собой как необходимое продолжение самой себя. Настолько привыкла чувствовать его запах и получать его бескорыстную поддержку на каждом шагу, что сделать что-то без его участия казалось уже невозможным.

Так, Диана, соберись, ты же всегда считала, что справишься с любыми трудностями сама, вот и оправдывай собственные надежды. Гордо вскинула голову и отправилась к месту сбора, не переставая сканировать окружающее пространство на предмет обнаружения песочного цвета кудрей, и самой себе в этом не признаваясь. Вот так я замечательно себя обманываю.

«Хайе, да ты же в самом деле влюбилась!» – проснулась леди Ди.

Вовсе нет. Он слишком маленький, чтобы я, опытная двадцатидвухлетняя женщина, могла в него влюбиться.

«Вляпалась, как босиком в свежую коровью лепеху, вроде и тепло, а один хрен дерьмище вокруг,» – мудро высказался гоблин Валера.

Что характерно, да. Я ведь хочу найти способ вернуться домой. Привязать себя всерьез к жителю Арданы будет равносильно отрубленной кисти: вроде жить можно, а все равно уже не то.

«И что теперь нам с тобой делать?» – восклицала леди Ди, пока я с третьей попытки взгромоздилась на выделенную мне лошадку. Отъелась я на оборотневых харчах, однако. Надо бы упражнения поделать, чтоли. А то, понимаешь, демонстрирую посмеивающимся в бороды и косы зрителям ловкость картошки, аж обидно.

«А ни хера не делать,» – Валера был настроен философски, – «че, в первый раз у ней, что ли. Житуха сама разрулит ситуевину, как надо, не хрен сцать против ветра.» Ну целую, мать их, конференцию провели эти умники в моей голове, чтобы сделать вывод о невмешательстве и заплыве по реке жизни как кусок того самого дерьма, в котором Валера большой специалист.

Как только мы спокойным шагом выехали, с правой стороны со мной поравнялась черная лошадь… а нет, конь. Да, весьма и недвусмысленно, конь. На коне сидел сияющий Ланкр. Он не просто улыбался. Его голова могла бы запросто развалиться на две неравные половинки, будь эта улыбка еще на пару сантиметров шире. Он с заговорщическим видом подъехал вплотную ко мне.

– Вы очаровательны, миледи. Свежи, как морозное утро, и прекрасны, как заря.

Слышали, умники интеркраниальные? Я свежа, как утро!

«О Покровители, какая милая банальность!» – нежно съязвила леди Ди.

«Ништяк,» – поддержал ее гоблин Валера.

– Спасибо, Ланни, – улыбнулась ему, будто бы и не было этих жарких споров в моей голове.

Ланни держал в длинных пальцах что-то блестящее.

– Отец дал мне разрешение вручить вам этот бр… дружеский подарок как символ принятия в нашу семью. Это вас совершенно ни к чему не обяжет, только покажет всем окружающим, что вы под защитой и опекой орд Твистов, влиятельной семьи, близкой к княжескому роду! – он протянул мне тонкий серебряный браслет, состоящий из двух половинок с красивым узором, напоминающим кельтские узлы, и застежкой в виде волчьей головы.

– Почту за честь причислить себя к вашей семье, – у горла оказался совершенно непредвиденный комок, который я с трудом сглотнула. Сестрой меня, значит, официально назначил. Впрочем, так и надо, все правильно. Сестра это безопасно. И это правильно. Сестра ведь может легко покинуть семью, так?

«О то ж!» – согласился со мной Валера.

«Я прямо даже не знаю, что тут уместно будет сказать…» – со странной интонацией, в которой как будто чувствовалась зависть, потянула леди Ди. Хм, странно, чему она завидует?

Браслет блеснул под осенним солнцем, волчья голова щелкнула, серебристые искры окутали правое запястье. Что-то теплое и мягкое, как пушистый хвост, провело вверх по руке и груди до самого сердца, браслет словно бы уменьшился в размерах, сев плотно на руку, однако не сковывая движений. Как часть тела или тату. Искры взвихрились облачком между нами, сверкнули, рассеялись без следа. Чудно принимают в семью эти волки, однако. Залюбовалась браслетом и тем, как красиво он смотрится на моей тонкой руке, и не сразу заметила тишину вокруг.

Я покрутила головой. Все оборотни, как один, смотрели на нас. По-моему, даже их лошади смотрели на нас. Некоторые искренне улыбались. Я не о лошадях, разумеется. Например, Лиам и Лука. Лисанна умиленно промакивала кончиком толстой косы влажные глаза и, улыбаясь, хлюпала носом, Лайна ее гладила по плечу, а мне украдкой показывала большой палец. Только сейчас я заметила, что на их руках есть подобные украшения. О, стало быть, это традиция, все нормально. Но были и те, которых сценка привела в состояние далекое от радостного. Пара темноволосых бородачей хмурилась и качала головами. Лукас сжал кулаки и даже приподнялся на стременах, чтобы лучше видеть. Его глаза из зеленых превратились в черные, и это мне совсем не понравилось. Тоже, что ли, хотел предложить опеку своей семьи? Но он ни разу со мной даже не заговорил, чего теперь злиться? Да я ему вроде бы и не нравлюсь: успевала пару раз заметить, как он кривится, глядя на меня.

– Благодарю за внимание! Может уже поедем уже? – смущенно поинтересовалась я у Луки. Он как будто чего-то другого ждал от меня. Моргнул, открыл рот, закрыл, кивнул и тронул коня пятками.

В целом дорога прошла без особых приключений. Ланни был, как всегда, рядом, я легко приняла новый статус названной сестры, хотя юный оборотень нравился мне совсем не по-братски, и рассказывала ему о своих любимых фильмах, шутила и смеялась. Леди Ди помалкивала, Валера активно участвовал в разговоре, благодаря чему я активно насыщала средневековый лексикон моего названного братца жаргонизмами «с перчинкой».

Ланни, в свою очередь, рассказывал о своей семье, жизни до Отряда, о том, как прошло первое превращение в зверя. Случилось это слишком рано для оборотня – всего лишь в десять лет, процесс был болезненным и мучительным. Из-за этого Ланни потом полгода провел в зверином облике, не будучи в состоянии перекинуться обратно. Зато и контакт у Ланни со зверем очень тесный и четко налаженный. М-да, у оборотней подростковый период куда как интереснее. У нас курили, блевали за гаражами после плохого алкоголя, ну и невинность по подъездам теряли, ага. А попробуй-ка разобраться с внутренними демонами, когда внезапно сам превращаешься в одного из них! Пожалуй, Ланни в свои восемнадцать более взрослая и цельная личность, чем тот же Славик в двадцать два.

В город мы въехали через два часа неспешной езды по хорошей грунтовой дороге. Ербург в целом соответствовал моим ожиданиям того, как должно выглядеть подобное место. Очень чистый, с широкими (на две телеги) улицами, построенный преимущественно из дерева. Дома красивые, добротные, в основном двухэтажные, многие украшены затейливой резьбой. Ярко окрашенных построек не встречалось, однако дома старыми не выглядели – дерево сохранило светлый желтоватый цвет. То ли деревья у них такие, то ли магия при строительстве используется, а только город выглядел так, словно построили его только вчера. В центре дороги вымощены камнем, вдоль домов тротуары, ни лошадиных яблок, ни запаха помоев – удивительная чистота. Пахло сосновым лесом и хвоей. Деревьев, кстати, было много, как хвойных, так и обычных березок, рябинок и осинок. Они веселым желтым, зеленым и красным цветом листвы ласкали взгляд. Хотя, казалось бы, я только что приехала из леса, где вообще одни только деревья и были. Однако ж в городе они воспринимались как старые друзья, что пришли в гости.