Моя (чужая) семья. Счастье в подарок

– Моими? – Олег расхохотался. – Как была наивной дурой, так ею и помрёшь. А что плохо себя чувствуешь – это отлично. Значит, всё идёт по плану, – бормотал он себе под нос.

– По какому плану? – голос дрогнул, но я взяла себя в руки, не время раскисать.

– Что? – переспросил он, пытаясь поймать меня в фокус своего блуждающего взгляда.

– О каком плане ты говоришь?

– А-а, хитрая какая. Продуманная тварь. Решила выпытать у меня, пока я пьяный? Ничего не выйдет. Я кремень, – он ударил себя кулаком в грудь и тут же, поморщившись, потёр её, видимо, не рассчитав усилий. – И вообще, ты мне зубы не заговаривай. Я всё равно тебя хитрее. Такое провернуть, м-м-м… Если бы ты только знала. Но ты не узнаешь. Это тайна. Да и вообще ты мне уже не нужна, сдохнешь, как собака, и я, наконец-то, стану свободным.

– Хочешь свободы? Так давай разведёмся. Что ж ты молчишь, мучаешься? Сказал бы…

– И остаться без квартиры? Хрен тебе. Я что, зря терпел? – бормотал он, раскачиваясь туда-сюда, как маятник. – А сколько ещё терпеть? Стоп. А может и не надо ждать? Грохнуть тебя прямо сейчас? Выкинуть из окна, а сказать, что сама упала. Да-а-а, отличная идея, – он оскалился, хватая меня за горло и поднимая с пола. – Как тебе мой новый план?

– Старый был гораздо лучше, – прохрипела, стараясь ослабить хватку, вцепившись в ладонь Олега двумя руками, но он словно не замечал моих усилий, сдавливая всё сильнее. – Никто не поверит, что я упала сама. Лучше продолжай следовать первоначальному плану. Он надёжнее.

Боже, что я несу? Но главное, чтобы сработало.

– Думаешь? – с сомнением протянул муж.

– Уверена.

– Ай, ладно, так и быть, – отшвырнув меня к многострадальному шкафу, дверца которого покосилась, Олег, пошатываясь, направился в сторону кухни. – Всё равно осталось ждать не так долго. Зато никто меня не заподозрит.

Я уже успела выдохнуть от облегчения, когда он резко сменил курс, возвращаясь ко мне.

– А-а-а, думала обхитрить меня, сука? – прорычал муж, хватая за грудки и поднимая над полом. – Ты ещё об этом пожалеешь.

В кухне мы оказались за считанные секунды. Открыть окно заняло и того меньше времени. Я пыталась зацепиться за всё, что попадалось под руки. Пинала ногами Олега, но он не замечал моих усилий, планомерно заталкивая в оконный проём.

Адреналин бушевал в крови, придавая сил. Я боролась, как могла. Но мои пятьдесят килограмм против его ста… Слишком разная весовая категория.

Оставалось только одно – кричать. И я завизжала так, что тут же засаднило горло. Боже, пусть кто-нибудь услышит и вызовет полицию. Но не может же моя жизнь так глупо оборваться. А как же дети? Кто позаботится о них. Боже, пожалуйста.

– Не тлогай мамку, – вцепившись в ноги Олега, закричал Кирюшка, и тут же оказался отброшен в сторону, словно щенок.

– Мерзкие разноглазые отродья, – рычал муж, брызгая слюной, при этом пытаясь вытолкнуть меня в окно. – Если бы за вас нельзя было получить деньги… Всё должно было быть иначе. Но из-за тупых баб вечные проблемы.

– Дяденька, Ялослав Ломанович, спаси нашу мамку, – сквозь шум в ушах, я услышала крики Кирюши.

Зацепившись ногой за батарею, я царапала Олегу лицо, пытаясь добраться до глаз. Но сил было всё меньше. А когда он хорошенько приложил меня головой об оконную раму и вовсе не осталось.

Да, надо было слушать интуицию, и не возвращаться домой. Но кто же знал, что всё так обернётся…

Глава 10

Солоноватый привкус крови, появившейся во рту, не давал потерять сознание, вызывая приступы тошноты. Она накатывала волнами, заставляя дышать и цепляться за жизнь. Возрождая в душе надежду, что вот сейчас случится чудо, и весь этот кошмар закончится, а пока… Надо держаться. И я старалась из последних сил, твердя про себя, что сильная, справлюсь, ради детей, ради их счастливого будущего.

Горло саднило от криков, лёгкие жгло от нехватки воздуха. Но вдохнуть полной грудью не получалось. Олег наваливался всё сильнее, словно пытался меня раздавить, если уж скинуть не получилось сразу. Поясницу царапал острый край подоконника, причиняя боль. Но это казалось такой мелочью, по сравнению с падением.

Да, высота была не очень большой, всего второй этаж. Может, шею и не сломаю, отделавшись переломами. Но что будет потом, когда муж, закончив со мной, вернётся в комнату? Что придёт в его дурную голову, если увидит детей? Ответы на эти вопросы я знать не хотела. Ничего этого не будет! Всё наладится. Вот сейчас… Сейчас…

Темнота накрывала сознание, но страх за детей держал мышцы в тонусе, не позволяя расслабить. И внезапно сквозь эту темноту пробился жуткий грохот. А последовавший за этим рывок, буквально снёс Олега с моего обессиленного тела.

– Дара, Дара, – раздался надо мной знакомый голос, но я никак не могла вспомнить, кому он принадлежит. – Держись, слышишь? Всё хорошо. Теперь всё будет хорошо.

И ему хотелось верить.

Меня сняли с подоконника, осторожно отцепив от батареи ногу, и прижали к горячей груди, в которой гулко билось сильное сердце. Тук, тук… Этот звук успокаивал. Хотелось слушать его и слушать. Но меня положили на диван и последнее, что осталось в памяти, это осторожное касание маленьких детских ладошек и тихий шёпот моих малышей.

Вздох облегчения вырвался сам собой. Я точно знала, что теперь мои дети в безопасности. И это успокоило, позволяя расслабить сведённые судорогой мышцы. После чего темнота окончательно накрыла сознание, затягивая в омут беспамятства, давая возможность измученному телу желанный отдых.

*****Ярослав Оболенский

Никогда не знаешь, что уготовила тебе судьба, и к чему приведёт та или иная жизненная ситуация. Казалось бы замечательный день, может закончиться катастрофой и, наоборот, неприятность обернуться судьбоносным знакомством.

Сегодня был точно не самый лучший день, начавшийся с проблем на фирме из-за недобросовестного поставщика. Потом и вовсе показалось, что конец моей бестолковой жизни маячит на горизонте, когда почти в центре города машина потеряла сцепление с дорогой из-за гололёда и прямой наводкой понеслась в сторону тротуара, где стояла девушка.

За эти мгновения разные мысли успели промелькнуть в моей голове. Начиная с того, что так и не осуществил свою детскую мечту – научиться кататься на коньках и, заканчивая тем, что на этом свете после себя я так никого и не оставил, потратив свою жизнь впустую

Но случай, едва не обернувшийся бедой, подарил мне шанс на счастье. Впрочем, тут же его забрал, когда выяснилось, что понравившаяся девушка, та самая, оказавшаяся под колёсами моего автомобиля, замужем да к тому же имеет детей.

И что делать? Отчаяться? Точно нет! Это не в моих правилах. Тем более судьба-проказница, приготовила мне на сегодня ещё один сюрприз. Да ещё какой!

Однажды я был женат и готовился стать отцом. Но любимая женщина оказалась продуманной стервой, решившей поживиться за мой счёт, а беременность – фикцией. Каково же было моё удивление, когда свекровь Дарины, той самой девушки, с которой свела меня судьба, привела в больницу близнецов, с такой же особенностью внешности, которая проявлялась в моей семье на протяжении поколений – гетерохромией.

В тот момент, когда я увидел детей, возникло такое странное щемящее чувство… Будто они МОИ! Непередаваемое ощущение. Никогда бы не поверил, что такое возможно, если бы не прочувствовал на себе. Но душа потянулась к ним. Безумие какое-то или наваждение, не иначе. Но противиться этому не хотелось. Я и не противился.

Чем дольше находился рядом с ними, тем сильнее ощущал потребность оберегать их. Причём от всех, кто способен причинить им вред, даже от горе-отца, который явно не справлялся со своими обязанностями. Если было бы иначе, дети радостно бежали бы домой. Но они не желали возвращаться.

Кто бы знал, чего мне стоило, отпустить их. Сердце буквально разрывалось от предчувствия беды, когда я смотрел Дарине и детям вслед. Меня крутило так, что я готов был бежать следом… Но сидел в машине, бездумно глядя в лобовое стекло.

Сколько прошло времени – минута, две, час… Я не вникал. Мысли о том, как бы всё могло обернуться, если бы в тот злополучный день я встретил в кафе не Викторию, а Дарину, не давали покоя. Всё могло быть иначе. Моя жизнь могла быть иной – не мрачной и бесцельной, а светлой и радостной. Почему-то уверенность в том, что Дара могла бы сделать её такой, крепла с каждым мгновением.

Но порой трудности даются нам лишь для того, чтобы мы научились ценить те маленькие радости, которые не замечаем в череде однотипных дней. Я научился. Правда. Так где же моё заслуженное счастье? Почему им пользуется кто-то другой, какой-то хрен по имени Олег?

Не знаю, сколько бы я ещё просидел на придомовой парковке, если бы меня не вернул в реальность надрывный женский крик, от которого грудь скрутило ледяными кольцами ужаса.

В тот же миг телефон запиликал от входящего вызова. Схватив по инерции трубку, поднёс к уху, вылетая из машины и спешно оглядываясь в поисках источника звука.

– Дяденька, Ялослав Ломанович, спаси нашу мамку, – раздался из трубки крик Кирюшки, и я едва не раздавил телефон от накрывшей меня паники, но здравый смысл победил порыв, давая возможность остаться с мальчишкой на связи.

Взгляд сам собой остановился на окне второго этажа, где какой-то боров пытался выкинуть Дарину, и волосы на макушке встали дыбом от увиденной картины.

– Кирюха, открывай дверь. Ты же можешь? Малой? Слышишь? Ты сможешь открыть дверь? – влетая в подъезд и перескакивая через две ступени, я орал в трубку, не в силах сдержать эмоции, мысленно молясь только об одном, чтобы успеть.

– Да, могу, – на другом конце послышался надрывный всхлип, от которого едва не разорвалось сердце.

– Давай, парень. Я верю в тебя. Ты справишься. Ты уже взрослый, настоящий боец.

Подлетев к двери, я вцепился в ручку, уткнувшись лбом в железное полотно. Щелчок открывшегося замка пролился бальзамом на мою израненную душу, но толкнув дверь, я обнаружил, что она ещё и на цепочке.

Бледное детское лицо появилось в проёме.

– Дяденька Ялослав… – лепетал мальчишка, глотая слёзы, а я готов был разорвать голыми руками того, кто повинен в его состоянии.

Ждать, чтобы мальчишка открыл ещё и цепочку, не было времени. Я нутром чуял, что уже опаздываю, что счёт идёт на секунды.

– Кирилл, возьми сестру и отведи её в комнату. Закройте там дверь и не выходите. Ты слышишь меня?

– Да.

– Молодец. Давай, бегите.

Прильнув к щели, расслышал торопливые детские шаги и, что было сил, саданул ногой по двери, сорвав цепочку.

Не помню, как влетел в кухню, как отшвырнул в угол того свина, нависавшего над Дариной. И только когда подхватил её на руки и услышал прерывистое дыхание, выдохнул от облегчения. Жива!

– Дара, Дара, – шептал я, едва сдерживая в теле предательскую дрожь. – Держись, слышишь? Всё хорошо. Теперь всё будет хорошо.

Выйдя из кухни, я направился в комнату, где сидели, обнявшись, зарёванные дети.

– Вы справились, детки. Самое страшное уже позади. Приглядите за мамой, договорились?

– Что с ней? – размазывая слёзы, спросила Варя.

– Она цела, просто сильно устала, – произнёс, положив их мать на диван и укрыв её покрывалом. – Побудьте здесь, присмотрите за ней. А мне нужно закончить с одним делом. Как закончу, мы сразу же уедем отсюда. Хорошо?

– Холошо, – в один голос откликнулись близнецы.

– Вот и молодцы, я быстро.

Выйдя из комнаты, прикрыл плотнее дверь, и направился в кухню. Теперь, главное, постараться не убить этого Олега и, по возможности, оставить поменьше следов, но причинить максимум боли. Живя в семье медиков, я знал, как это сделать. И собирался воспользоваться этими знаниями по полной, чтобы этот урод запомнил на всю жизнь, что будет, если он протянет свои грязные лапы к Дарине и её детям. А потом можно вызвать и полицию.

Глава 11

Этот вечер казался бесконечным, в череде сменяющихся как в калейдоскопе событий. Отнеся Дарину в комнату, я вернулся в кухню, где на меня смотрел уже осмысленным взглядом её муж. Пока муж. Но я сделаю всё возможное, чтобы это «пока» длилось недолго.

– Ты кто такой? Какого хрена тебе здесь надо? – прорычал этот урод.

– Я тот, кто может превратить твою жизнь в сущий кошмар, – надвигаясь на него, сжав кулаки, ответил я.

Первый мой удар пришёлся в солнечное сплетение, и мужик согнулся пополам, хватая ртом воздух, второй – по почкам… Я бил монотонно, раз за разом вколачивая кулики в его рыхлое обрюзгшее тело.

– Харе, я понял, всё, хватит, – орал он, но ярость застилала мой разом.

– Понял? Что ты понял?

– Всё! – скулил он.

– Что-то не очень убедительно поёшь, – оскалился я. – Пожалуй, надо продолжить профилактику домашнего насилия. Чтобы даже в мыслях не было повторить.

– Не надо, прошу.

Но его вопли приводили меня в ещё большую ярость.

Дарина тоже наверняка просила, и дети. Он остановился? Нет! Я видел его красное от злости лицо, искажённое ненавистью, его попытки выкинуть девчонку из окна. Она кричала! А он лишь насмехался. Так имею ли я право останавливаться сейчас? Тоже нет! Он явно не прочувствовал всё то, что я пытался до него донести. А раз так…

Схватив его за руку, я точным движением вывернул её в нужную сторону. Хруст плечевого сустава разрезал возникшую в кухне тишину, за ним последовал надрывный вой. Повторный резкий рывок и плечо встало на место.

– Цени моё милосердие. Я ведь мог и не вправить, а то и вовсе порвать связки или сломать кости, – прорычал, склонившись над трясущейся и стонущей кучей дерьма, по ошибке зовущейся мужиком. – Если хотя бы на шаг приблизишься к Дарине и детям, я выверну каждый твой сустав, а потом переломаю все кости. Поверь, я умею это делать. Ты меня услышал?

– Да, – прохрипел он.

– Отлично.

В подъезде послышался топот обутых в берцы ног. Похоже, кто-то из соседей вызвал полицию. Ввалившиеся в квартиру несколько человек, подтвердили моё предположение.

– Стоп, ребята, этот крендель свой, – окликнул бравых парней, кинувшихся на меня, знакомый командный голос, который я узнал бы из тысячи других.

– Горский, – усмехнулся, глядя на то, как друг, стоя в коридоре, стаскивает балаклаву.

– Здорово, Оболенский, – протянув руку, усмехнулся он. – Ты чего тут честных граждан пугаешь звериными воплями?

– Это не я, – качнул головой. – Ты же знаешь, я и мухи не обижу.

– Да, уж я-то знаю, – заржал он, как конь. – Так что случилось?

– Домашнее насилие. Вот этот хрен жену решил из окна выкинуть, ну и… Пришлось вмешаться.

– А тебе в этом деле какой резон? – продолжал свой расспрос майор.

– Девчонка хорошая, надо было помочь. Да и детки…

– Дяденька Ялослав Ломанович, у мамы на лобике кловь, – дрожащий голосок Кирюхи прервал наш разговор.

Обернувшись на звук, Горский присвистнул.

– Нифига ж себе, Оболенский. Ну ты… Детки, говоришь… И когда только успел?

– Сам бы хотел это знать, – пробормотал себе под нос, выходя из кухни. – Тимоха, ты тут разберись, пожалуйста. Закрой этого гада до выяснения. Заява на него будет чуть позже. Сам же слышал… В больницу нам надо.

– Слышал, слыша, – усмехнулся друг.

– Дяденька Ялослав, а можно я с вами, не хочу оставаться дома с папой, – выглянула из комнаты Варюша.

– Ну ты, Ярый… зверь, – ошарашенно выдохнул Горский, таращась на близнецов. – Третий детёныш нигде там не прячется, случайно?

– Нет, их только двое. И то не факт, что мои.

– Да ладно, тут к гадалке не ходи. Никакой тест ДНК не нужен.

Почему-то очень хотелось, чтобы его слова оказались правдой. Запали мне эти близнецы в душу. Впрочем, их мать тоже. Но пока не увижу доказательств… Верить на слово меня отучили. Да и что-то никто не торопился меня ни в чём убедить. Наоборот даже.

– Разберёмся, – припечатал я, прерывая высказывания друга. – Горский, будь другом…

– Нет, даже не проси, – обронил он, сделав вид, что очень занят, роясь в каких-то бумажках.

– Ты же ещё не знаешь, что именно я хотел попросить.

– Знаю, поэтому и говорю – нет. Я и дети – несовместимы. Присмотреть не смогу, бери с собой.

– Гад ты великовозрастный.

– А минуту назад говорил, что друг, – фыркнул он.

– Одно другому не мешает, – поддел я.

– Иди уже, пока не закрыл тебя за компанию с этим, – он кивнул в сторону мужа Дары, сидевшего на полу.

Судя по взгляду, от алкоголя в его крови не осталось и следа. Зато презрения там плескалось с избытком. Ладно, с этим ещё успею переговорить, сейчас пора заняться более важными делами.

Оставив мужа Дары в компании полиции, я направился к ней.

Повязка на лбу девушки, пропитанная кровью, выделалась ярким пятном на бледном личике. Дыхание было поверхностным и прерывистым. Разошедшийся шов – это ещё полбеды. Главное, чтобы более серьёзного ничего не обнаружилось.

Надо было сразу вызывать скорую и отправлять девчонку в больницу, а не устраивать здесь самосуд. Если с ней что-нибудь случится… Никогда себе этого не прощу.

– Так, детвора, ну-ка быстренько одевайтесь, обувайтесь и за мной. Повезём вашу маму в больницу.

– А что будет потом? – надевая шапку на голову сестры, хмуро уточнил Кирюшка.

Кстати, хороший вопрос.

– Разберёмся по ходу дела.

Но будет много чего интересного, в этом я даже не сомневался.

Глава 12

Выйдя из подъезда с Дарой на руках, я спешно направился к машине, но через пару шагов пришлось сбавлять обороты.

– Дяденька Ялослав Ломанович, – окликнул меня Кирюха, и, обернувшись, я увидел едва поспевавших за мной малышей, отчего тут же захотелось настучать себе по лбу за невнимательность, ну и Горскому заодно, чтобы не вредничал. Ведь мог же приглядеть за детьми? Мог! – Вы же нас не блосите одних?

– Нет, не брошу, обещаю, – сбавив шаг, выдохнул я. – Просто вашей маме нужна помощь, поэтому нам следует поторопиться.

Девушка в моих руках тут же зашевелилась, среагировав на испуганный голос сына, который сработал, как катализатор, возвращая её в реальность. И, распахнув глаза, попыталась отстраниться.

– Тише ты, не удержу ведь, – проворчал, крепче прижимая к себе хрупкое девичье тело, – грохнемся на пару, вот будет потеха твоим соседям, которые облепили окна, как мухи.

– Оболенский? – тихий женский шёпот коснулся слуха, и я едва сдержал вздох облегчения.

Голос не дрожит, дыхание размеренное, значит, состояние вполне стабильное, а это показатель того, что серьёзных травм нет.

– Он самый, – откликнулся я.

– Ты откуда взялся? И куда меня снова тащишь?

– Мы поедем в больницу, – вместо меня ответили хором Варюша и Кирюша, бежавшие рядом вприпрыжку, и, услышав детей, Дара заметно расслабилась. – А папу забелут дяди полицейские.

– Что произошло? – устало положив голову мне на плечо, спросила она. – Ничего не помню, кроме…

Девушка замолчала, и крупная дрожь пробила её тело. Похоже, память вернулась. И то, что она вспомнила, привело её в ужас, отчего мне снова захотелось впечатать кулак в мерзкую физиономию её мужа.

– Выдыхай, всё уже позади. Но в больницу тебе всё-таки надо. Лоб снова кровит, да и целостность всего остального проверить бы не помешало.

– Я в норме. Поставь меня, пожалуйста, на землю.

– Не могу, уж извини.

– Это ещё почему?

– Во-первых, ты без обуви, – она тут же приподняла ногу, проверяя мои слова.

– А во-вторых? – спросила, не дождавшись продолжения.

– А во-вторых, совесть мне не позволит оставить тебя в таком состоянии. Сдам тебя с рук на руки врачам…

– Да-да, я это уже недавно слышала.

– Ну, а раз слышала, будь умной девочкой и не мешай дяденьке решать твои проблемы.

– Это… это ты?.. – её голос задрожал, вызывая в душе ответный отклик из ярости вперемешку с чем-то похожим на нежность, совмещая, казалось бы несовместимое.

– Что я? – уточнил глухо.

– Помог мне с Олегом?

– Фу, мерзкое имя, – прорычал, скрипнув зубами. – Не произноси его больше при мне. Заменяй на: урод, гад, козёл, муда…

– Тише ты, – ткнув меня локтём в ребро, зашипела Дарина, – не матерись при детях.

– Ну, а что такого я сказал? Только правду. Думаю, после того, что они сегодня увидели, эти слова будут стойко ассоциироваться у них с тем мужиком, которого они называли папой.

– Как ты попал в квартиру? – задала следующий вопрос Дара, не став отрицать правдивость моего последнего высказывания, отчего в груди потеплело.

Адекватная девочка. Такие, как она, обратно к тиранам не возвращаются. Кажется, у меня появился шанс на своё персональное счастье, то самое, которое я заслужил.

– Кирюха позвонил, а потом и дверь открыл, – ответил на заданный вопрос. – Правда, пришлось сорвать цепочку, но это всё поправимо.

– Спасибо, – произнесла она, положив свою ладошку мне на грудь, в которой предательски заколотилось сердце. – Если бы не ты…

– Давай, обсудим остальное позже, когда придёшь в себя? – предложил я. – Лучше помоги мне, пожалуйста, достать ключ из правого кармана брюк и открыть машину.

– М-м, а может, ты сам? – засмущалась она, отведя взгляд, и румянец, который видно было даже в свете фонарей, залил её щёки.

– Не могу, у меня руки заняты красивой девушкой.

– Ярослав, – пискнула она.

– Ладно, ладно, только держись крепче, – произнёс, не в силах скрыть довольную улыбку, ощущая, как девичьи руки обвивают мою шею.

Достав ключ и открыв дверь, я посадил Дарину на переднее пассажирское сиденье. После чего разместил детей на заднее, пристегнув их ремнями безопасности. Кажется, теперь можно ехать.

Сев за руль, завёл двигатель, улыбаясь, как придурок. Вроде и нечему особо радоваться, но мне было приятно, что дети и Дара рядом со мной. Словно я одержал маленькую победу. Первую, но далеко не последнюю.

Ночной город светился разноцветными огнями, как праздничная ёлка. От ярких неоновых подсветок рябило в глазах, но я настойчиво гнал машину вперёд по пустынным улицам. Впрочем, «гнал» – это громко сказано, поскольку местами дорогу ещё покрывал лёд, и чувство ответственности давило на плечи, заставляя ехать предельно аккуратно.

Я никогда не лихачил намеренно, но и не утруждал себя излишней осторожностью. Вот только когда в машине двое детей, приходится менять приоритеты. Вернее, они каким-то образом поменялись сами собой, ориентируясь в первую очередь на безопасность близнецов.

Что там говорят про материнский инстинкт, меняющий характер женщин до неузнаваемости? Отцовский, похоже, кроет не меньше. Я и отцом-то, по сути, не являюсь, а уже все мысли только о том, чтобы детям было комфортно. Помешательство какое-то.

Но, к слову сказать, мне нравилось чувствовать себя по-настоящему нужным и значимым. Для этих малышей я оказался подобен герою, который помог их матери. А по факту… Я не знал, почему всё это делаю и на что надеюсь. Просто зацепила меня чем-то Дара. Может, своей искренностью и открытостью? Так или иначе, а оставить её и детей на произвол судьбы я просто не мог, не имел на это права. Но уверенность в том, что поступаю правильно, по совести и по чести, грела душу.

Я не спал почти сутки, но разгоняющий кровь адреналин делал своё дело – прогоняя сонливость. Я чувствовал себя отцом семейства, спасающего близких от беды. Казалось, что это МОЯ семья, а вовсе не чужая. Парадокс, объяснения которому у меня пока не было, кроме того, что в этих малышах я видел частичку себя.

Чтобы Дара там ни говорила, как бы дед ей ни поддакивал, чтобы успокоить, а вероятность того, что у посторонних детей может проявиться гетерохромия, такая же, какая передавалась в моей семье из поколения в поколение – минимальна.

Оставался вопрос, как так могло произойти, если Дару я увидел сегодня впервые в жизни, и никогда не сдавал свой биоматериал для донорства? Только для анализа когда… Когда Вика не могла забеременеть и мы проверялись оба. Тогда дед жил за границей, отец был погружен по самые уши в научную работу и мы с Викторией обращались в частную клинику. Но анализ – это не донорство. Я не давал разрешения использовать его для других целей. Может, произошла ошибка?

В общем, теперь я не успокоюсь, пока не разберусь во всей этой истории. Но для начала не мешало бы сделать тест на отцовство. Впрочем, скорее всего, дед уже подсуетился. Не зря же он оставался с детьми наедине. Альтруизм ему не свойственен. В ущерб собственным интересам и интересам семьи он делать ничего не будет, в том числе и тратить своё время.

Многие часто обманывались на его счёт, не принимая всерьёз. А зря. Когда дед хочет – может казаться милым и доброжелательным, эдаким старичком-добрячком. Но на самом деле он жёсткий и продуманный до мелочей человек, способный руководить заговорами и плести такие интриги, которым бы позавидовали члены императорского двора.