Сердце ледяного мира 2. Железные крылья

Женщина дернулась, чтобы обнять его, но Дариан придержал ее за плечи. Берта взмахнула руками, будто раненая птица крыльями, и уставилась на пол:

– Прости.

Дариан протянул ей руку с кольцом. Помощница поцеловала перстень, а затем осенила себя символом Око.

– Я побегу почищу алтарь от воска и выбью ковры. Надо подготовить Дом к празднику.

Оратор кивнул.

Когда Берта ушла из келлии, он снова сел за проповедь. На этот раз идеи расцветали словами и вились предложениями. Пару раз Ивор попытался залезть в голову, сбить с мыслей и испортить проповедь. Теперь же у Дариана было оружие от колдовских чар. Замечая, что отвлекся, или ощущая в сердце опасный водоворот эмоций, он впивался ногтями в кожу рук, царапал ее. Морщась от боли, он с удовольствием замечал, как злу не удается прорасти в его душе.

***

Дом украсили зелеными и желтыми флажками и лентами. Они тянулись над головами прихожан, будто небесные полосы. Стоя на балкончике, Дариан ощущал себя чуть ли не самим Всевидящим.

В курильницы положили цветочные благовония, и воздух в Доме благоухал. Многие люди от запаха впали в экстаз. Они стояли на коленях и раскачивались из стороны в сторону, закрыв глазами. Оратор упомянул в проповеди, что именно так может пахнуть мир, когда Всевидящий вернет тепло.

Проповедь вышла неплохой, но не идеальной. Можно было где-то добавить эмоций, накала, страсти. Он бы так и сделал, если бы не сражался с колдовским туманом, что намеревался унести мысли подальше от службы. Дариан не мог себя царапать, чтобы бороться с чарами – люди не должны знать о его трудностях. Разве они пойдут за тем, кто сам находится в шторме? Нет. Он должен стать для остальных маяком. Светом в ночи. Лучом, разрезающим тьму. Дариан терпел, пытаясь сосредоточиться на словах. И все же пару раз до боли вонзил ногти в ладони.

После проповеди он спустился в молитвенную часть Дома. Люди уже положили на алтарь хлеб, овощи, фрукты, сыр и даже пустые тарелки, корзины, ручные прялки. Они хотели, чтобы не только еда наполнилась силой и благодатью Всевидящего. Пока Дариан читал молитву, Берта с курильницей обходила алтарь, чтобы ароматы трав пропитывали еду и вещи, защищали их от колдовских энергий.

Затем потянулись долгие часы разговоров с прихожанами. Дариан выслушивал просьбы, помогал советами, давал духовные наставления. Он старался быть внимательным к каждому человеку, но внутри росло раздражение. Они отнимают драгоценное время своей бессмысленной, глупой болтовней! Он должен гнаться за Ивором, за этим предателем, вместо того, чтобы выслушивать просьбу о ребенке или разбираться в любовных сомнениях девушки.

Когда поток людей закончился, день полностью вошел в свои законные права. Тучи, которые со вчерашнего дня грозно нависали над головами, растаяли под теплыми лучами Сангара, превратились в тонкую, давно нестиранную простынь.

Оратор оставил Берту в Доме, чтобы она присматривала за прихожанами, а сам отправился домой. Бухнулся на колени посреди комнаты и прогнулся в спине. Ему было стыдно за свои мысли и чувства при общении с прихожанами. Нужно быть терпеливее. Скромнее. Каждая душа важна для Всевидящего. Видимо, колдовское зло все же сумело прорасти. Дариан зашептал молитву, прося Бога наполнить сердце и душу любовью и благодатью.

После стал собираться в дорогу. Нашел за печью старую холщовую сумку, с которой приехал в Лаерд. Вытряхнул ее на крыльце. Почистил от пыли.

Дариан не знал, как долго он будет в дороге. Нужно найти Ивора. Хотя шансы на успех крайне малы. Колдун уже мог сбежать в такие места, откуда его не достать. «Ничего страшного, – успокоил себя Оратор, отрезая половину от буханки. – Я знаю, что Ивор отправился в сторону Ель. Поеду в эту деревушку. Остановлюсь у местного Оратора, и он поможет мне разузнать побольше о беглеце. А там посмотрим. Выбор, куда бежать, у Ивора невелик. Я же буду останавливаться в каждом гостином дворе, в каждой таверны, каждой деревушки и искать его след. Так что я обязательно выясню, где спрятался колдун». План пусть и был не ахти, но все же придавал уверенности.

Оратор положил к хлебу головку сыра и соломку сухого мяса. Немного, но на дорогу хватит. Все-таки Дариан планировал останавливаться в тавернах, а не ночевать в лесу у костра, а значит, можно будет сытно поужинать и позавтракать. Следом в сумку отправилось несколько фляг с водой и мошна с монетами. Великий Дом регулярно высылал Дариану жалование. Немного. Учитывая, что он почти не тратил деньги, за несколько лет скопилась приличная сумма.

Оделся Оратор потеплее. Рубаха, черная, кожаная безрукавка поверх, рыжий тулуп с капюшоном, шерстяные штаны и высокие сапоги. Не стоит обманываться ласковой погодой на Осенин. Она продержится еще день, а, может, два. Следом за ней придут холода, ветра и дожди. Оратор все же надеялся вернуться раньше, чем снега засыплют землю.

Чтобы его не спутали с простым крестьянином, надел на палец кольцо с символом Ока. На пояс приторочил топор, которым колол дрова. Если попадется по дороге парочка иллидов, им не поздоровится.

Перед выходом из дома Дариан обвел себя священным символом и прочитал короткую молитву. Ну, с Богом!

Для того чтобы найти Ивора, Оратору пришлось отправиться к нему в поместье и занять на время скакуна. В этом увиделась насмешка судьбы, но выбора не было. Только если отправляться в путь пешком, но это глупое и гиблое дело.

Перед тем как окончательно покинуть деревню, Оратор остановился у Дома, передал Берте ключи и пару наставлений. Женщина расстроилась, что ему приходится так срочно покинуть Лаерд, но все же пожелала удачи.

– Я буду молиться за Вас, – прошептала она, потупив взгляд.

Оратор поцеловал ее в лоб.

– Спасибо.

Глава 5 Ивор

До Хельма было пару дней пути. Дорога, если ею можно назвать две колеи, вилась через густой хвойный лес. Ивор благодарил богов, что они послали хорошую погоду, иначе колеса увязли бы в грязи.

Через несколько часов желудок стянуло от голода. Ивор доел краюшку хлеба, который вез с собой еще с Лаерда. Голод отступил, но ненадолго.

Вскоре снова желудок заныл, а рот наполнился слюнями. Ивор решил терпеть, ведь он ничего не купил в таверне в ели. Если сутки не поем, ничего страшного. В детстве часто приходилось ложиться с голодным желудком.

Ивор попытался отвлечься на другие мысли: подсчитывал, сколько он должен заплатить прислуге за этот сезон. Если вначале это хорошо глушило голод, то спустя какое-то время он становился сильнее. Ивор сам и не заметил, как вместо цифр принялся вспоминать блюда, которые прислуга подавала к обеду.

Не вытерпев, он открыл переднее окошко в карете и поинтересовался у возничего, нет ли у того что-нибудь съестного. Мальчишка кивнул и протянул кулек.

В нем нашлось несколько вареных яиц, запеченная куриная нога, треугольник сыра, ломтики хлеба и полендвицы. Стараясь не вспоминать таверну в Еле и не представлять, в каких условиях могла быть приготовлена еда, Ивор съел несколько яиц, хлеб с мясом. Одним яйцом накормил дочь, а остальное вернул возничему.

Пару раз на дорогу выходили иллиды. Тогда карету начинало кидать из стороны в сторону, свистела плетка, а возничий истошно вопил на лошадей: «Н-но, паскуды! Н-но!». Ивор придерживал рукой дочь, боясь как бы та не ударилась головой. Алин продолжала оставаться безучастной ко всему, что происходило вокруг. Порой Ивору казалось, что он едет вместе с гигантской куклой. Тогда он хватал дочь за руку и прикладывал свои пальцы к ее запястью. Бьется пульс. Жива.

После полудня небо затянуло тучами, и мир вокруг стал еще более мрачным, темным и неприветливым. Запахло грозой. Деревья напоминали застывших монстров, которые ждали подходящего часа, чтобы сбросить колдовские цепи и снова ожить. Ивору даже показалось, будто он увидел лешего. Моргнул. Завесил шторку, чтобы лишний раз не бурлило воображение, и сосредоточился на дочери.

– Не переживай, принцесса. – Он взял ее ладони в свои. – Все будет хорошо. Папа рядом. Он защитит тебя.

Возничий, видимо, тоже хотел побыстрее добраться до города, потому как гнал лошадей, будто сумасшедший. Ивор испугался, как бы ось на колесах не слетела. Мысль о том, чтобы застрять в этой глуши, в непогоду, с голодными иллидами и зверями, против которых есть только нож да топор, пугала до дрожи. Впервые Ивор пожалел, что не нанял несколько сильных и умеющих обращаться с оружием мужчин.

«Надо будет в Хельме заняться этим», – мысленно записал Ивор в тетрадь.

Как бы лошади не бежали, все равно они не доберутся до города даже к полуночи. И тут Ивор вспомнил, что севернее, немного в стороне, от основного пути лежит город Умур. Все-таки лучше заночевать в тепле, чем гнать лошадей сквозь ночь, вздрагивая от каждого звука.

Ивор приоткрыл окошко на передней стенке кареты и закричал возничему:

– Мы проезжали поворот на Умур?

– Вроде еще нет, – ответил парнишка после недолгих раздумий.

– Хорошо. Как подъедим, сворачивай.

– Понял! – крикнул возничий и дернул поводья.

***

Два рукава Великой светлой реки сжимали Умур, будто змеи добычу. Берега острова высились над водой, а сам город скрывался за высокими каменными стенами. На башенках развевались полотнища. В окружающей темноте было сложно разобрать какого они цвета. Но Ивор знал, что они коричневые с изображением четырех башен. Герб рода Эттеилов. Кир Эттеил был его давним другом: они вместе учились в писарской школе. Ивор закусил губу, интересно, дома ли Кир? Готов ли он приютить незваных гостей?

«Наверное, мы слишком поздно приехали. Город, скорее всего, уже закрыт», – переживал Ивор, когда колеса стучали по деревянному настилу моста.

Тревожные мысли подтверждало и отсутствие людей, которые бы стремились попасть в Умур.

«Попробую договориться со стражей, чтобы пропустили, – пытался успокоить себя Ивор, поглядывая на темные клубившиеся тучи. – Язык у меня хорошо подвешен».

У ворот их остановили. Доски моста, серые до этого, стали желтовато-оранжевыми в свете факелов, висящими по бокам от ворот.

– Кто такие? – раздался грубый голос стражника.

Тяжелой поступью он подошел к двери кареты и постарался заглянуть внутрь.

– Бломы, – отрапортовал возничий. – Войт деревни Лаерд.

– Войт? – удивился стражник и почесал бороду. – К нам зачем пожаловали?

– Переночевать, – ответил возничий. – Не хочется ехать такой темнотой через лес. Да еще когда непогода на носу.

Словно в подтверждение его слов, небо содрогнулось от грома.

– На сколько к нам? – не унимался стражник.

Ивор тяжело вздохнул. Как же ему надоели эти расспросы. Хотелось побыстрее попасть в город, покинуть эту карету. Как же болели колени и пятая точка от долгого сидения! Выпрямиться бы. Поесть. Согреться у жаровни. За долгую поездку, казалось, будто меха настолько пропитались холодом, что почти не грели.

– На ночь, – неуверенно ответил возничий.

Стражник хмыкнул, а затем постучал по двери:

– Попрошу вас выйти.

Ивор едва не застонал от этой просьбы, но спорить не стал. Открыл двери. Поясница и ноги почти не двигались, отчего Ивор ощущал себя деревянной куклой.

– Документы, – потребовал стражник.

Он оказался высоким и широкоплечим мужчиной с короткой, аккуратно стриженной бородой и шрамом на лбу. На груди рыжей кирасе, сделанной из плотной кожи, виднелось тиснение герба рода Эттеилов – четыре башни.

Ивор достал из-за пазухи грамоту, которая подтверждала его статус. Страж бросил взгляд на печать, кивнул и вернул бумагу обратно.

– Проезжайте! – махнул он рукой в сторону города, а затем закричал: – Этого пропустить.

Заскрипели, поднимаясь, ворота.

– Поезжай по прямой до главной площади, – командовал Ивор возничему через окошко, когда проезжали через врата. – Проезжай ее насквозь. Прямо, а на развилке бери левее. Увидишь тисы, значит, едешь правильно.

– Понял, – полушепотом ответил парнишка.

Стражи, что охраняли ворота, вновь расслабились и вернулись к прерванным занятиям. По деревянной доске застучали кости, раздался хохот.

Умур готовился ко сну. Дорогу освещали факела на стенах домов. Двери многих лавок были заперты, и окна первых этажей закрыты ставнями. Зато на вторых, там, где жили торговцы, бурлила жизнь: лились разговоры, песни, хохот. Кто-то с кем-то ссорился, а рядом кто-то кого-то любил, судя по громким стонам. Ивора окутали запахи жареного мяса, свежего хлеба и разного сорта чая из еловых и сосновых иголок. Желудок напомнил ему, что за весь день он съел лишь ломтик хлеба, кусочек сыра, тонкий и длинный, как палец, и яйцо. В уголках рта насобиралось столько слюны, что еще секунда, и она закапает на колени. Ивор достал из кармана платок, и промокнул рот.

Одинокие прохожие прижимались к стенам, чтобы пропустить карету. Ивор не сомневался, что они бросали вслед злобные взгляды, а многие даже бурчали проклятия. Возле таверны под навесом сидели горожане, пили и смеялись. Запахи еды разбавили ароматы дешевого виски и добротно сваренной браги. От такой смеси Ивор чихнул. Из открытых дверей лилась задорная песня-частушка в сопровождении звонкого голоса цимбал.

Дома склеивались боковыми стенами и неслись через город подобно швейной строчке, которая пересекает гладь ткани. Заблудиться просто невозможно.

Вскоре карета проехала между двух домов высотой этажа в три. Одно было совсем без окон, видимо, местное хранилище зерна, а второе – с множеством мелких окошек, с высокими ступеньками и колоннами перед входом. Скорее всего, банк или суд.

За житницей Ивор увидел серое недостроенное треугольное здание, будущий дом Око, и вздрогнул. Неужели Кир тоже примкнул к новой религии? Может, не стоит ехать к нему? Ивор приказал возничему остановиться и задумался. Может, все-таки тихо переночевать в таверне и покинуть город на рассвете?

«Ладно, – решил Ивор, – поеду, только нужно быть осторожнее и не сболтнуть ничего лишнего».

Он дал возничему знак, и снова копыта лошадей застучали по брусчатке. Рынок давно был закрыт. Одинокие прилавки, будто сиротушки, отсвечивали голыми столешницами в свете факелов. Одинокая ель, которая росла возле башни с часами – на них, как и в Йорн-Хеле была только одна стрелка, откидывала длинную, широкую тень на половину площади. Пять вечера. Не очень-то и поздно.

Покидая площадь, карета проехала мимо каких-то административных зданий. Высоких, с крышами из красной черепицы и статуями в нишах на стенах.

Улица, по которой двигался экипаж, выглядела очень богато. По обочине дороги росли тисы – такие высокие, что из своего окошка Ивор не видел их верхушки. Роскошные дома знатных господ прятались за высокими белыми заборами. На их столбиках стояли небольшие фонарики, скудно освещая улицу. К счастью, в такой темноте по ним можно было ориентироваться.

Карету Ивора снова остановили.

– Кто иде? – поинтересовался старческий голос, а затем прикрикнул: – Ангус, паскуденыш, обождь!

– Ивор Блом. Войт Лаерда, – отчеканил возничий.

– Войт Блом… Лаерда? – задумчиво пробормотал старик. – Не припоминаю этаких. Вам назначено?

– Э-э-э-э, – потерялся возничий.

Ивор вылез из кареты.

За воротами, которые были закрыты, виднелся сад. Деревья черными силуэтами вырисовывались на фоне темно-фиолетового неба. Громко закричала ворона, Ивор вздрогнул неожиданно для самого себя. Возле сторожевой будки у ворот стоял мужчина. Высокий и худой. Время согнуло его плечи и съело волосы, но мышцы все еще были крепкими и тугими. Бывший воин. Ивора накрыла уверенность, что если со стариком ввязаться в драку, тот может и победить.

Когда Ивор вылез из кареты, сторож шагнул к нему и поднял повыше фонарь, который держал в руке.

– Добрый вечер, – проговорил Ивор. – Кир Эттеил – мой давний друг. Он будет рад встрече.

Старик прищурил глаза и зацокал языком.

– Как вы можете доказать, что вы войт Блом и его друг?

Ивор достал грамоту и протянул ее охраннику.

– Вот. А то, что мы друзья, Кир может сам подтвердить.

Старик внимательно изучил печать на грамоте и вернул лист Ивору.

– Эй, Ангус, ходь сюды.

Из будки выскочил полноватый парнишка с белыми взъерошенными волосами.

– Ась?

– Сбегай к войту Эттеилу, спроси, войт Блом из Лаерда является ли его другом, – отдал указания старик, а когда мальчишка побежал в сторону усадьбы, обратился к Ивору: – Понимаете, не могу я вас так пропустить. Придется ждать, пока вернется Ангус.

Ивор кивнул. Пока мальчишка выполнял поручение, он ходил рядом с каретой, разминая затекшие ноги. Сделал пару наклонов, а затем сцепил руки в замок за спиной и отвел их назад. Хрустнули суставы. Мышцы приятно заныли, растягиваясь.

Вскоре появился Ангус. От бега его щеки раскраснелись, волосы еще сильнее растрепались.

– Войт… Эттеил… – лепетал мальчик, пытаясь отдышаться после каждого слова, – велел пропустить.

Охранник кивнул помощнику и махнул Ивору головой в сторону ворот:

– Проезжайте!

Когда карета подъехала к белому двухэтажному особняку, на крыльце уже стоял Кир, держа фонарь – небольшой стеклянной коробочкой со свечой внутри. Ивор давно его не видел и немного опешил. Старый друг сильно располнел. Широкий пояс поддерживал объемный живот, щеки были будто у хомяка, который затолкал в них несколько орехов, а на шее залегли несколько складок. Но эта полнота, заключенная в длинный желтый жупан, поверх которого был накинут зеленый кунтуш, придавала Киру мудрый и властный вид.

– Ивор, вечер добрый! Давно тебя не видел и не ожидал, что ты заглянешь! – воскликнул Кир, когда Ивор вылез из кареты.

– Добрый, добрый, – кивнул Ивор в ответ, помогая дочери выбраться. Она наступила на край юбки и упала. Благо Ивор успел ее подхватить. Приподнял за подмышки и переставил со ступенек кареты на землю. – Приношу извинения, что я без предупреждения, но так сложились обстоятельства.

Возничий достал из запяток небольшой сундук с вещами и поставил возле ступеней.

Кир объяснил возничему, как проехать на конюшню, а затем, обнял Ивора и расцеловал в обе щеки.

– Я так рад тебя видеть.

– Я тоже, – улыбнулся Ивор, хлопая старого друга по спине.

После объятий Кир хотел поцеловать руку Алин, подошел к ней, склони голову:

– Пани.

Алин никак не отреагировала. Эттеил замешкался на мгновение, удивленно свел брови и бросил быстрый взгляд на Ивора.

– Болеет, – ответил он и пожал плечами. – Не говорит, плохо ест, ни на что не реагирует. И никто не может понять, что с ней.

Кир сочувственно вздохнул, взял Алин за руку и произнес:

– Прошу в дом. Я прикажу слугам подготовить комнату и принести туда твои вещи.

Убранства особняка Эттеилов было скромнее, чем у Раддов: резные деревянные панели украшали стены, паркет вместо мраморной плитки под ногами.

Стены обшили панелями из светлого дерева, а пол выложили из разноцветных дощечек. Широкая лестница, застеленная желто-коричневым ковром, вела на второй этаж.

Ивор сел на мягкую банкетку рядом с дверью и позволил слуге – немолодому мужчине, черном костюме и белой рубашке – снять ему сапоги. Пока ему помогали, Ивор рассматривал многочисленные пейзажи на стенах. Хозяин поместья явно предпочитал картины с озерами и белыми аистами. Многие картины были очень древними, так как на них художники успели запечатлеть красоту природы до проклятья. Ивы склоняли зеленые косы к самой воде, а берега устилали травы и цветы. Ивор переводил взгляд с одной работы на другую и завидовал людям, которые жили в те времена и могли любоваться той красотой.

– Ужин сейчас предложить не могу, – извиняющимся тоном произнес Кир. – Он будет только через два часа. Можем пока выпить чаю.

– Спасибо. Не откажусь, – кивнул Ивор и взял дочь за руку.

Кир провел их в обеденную. Она тоже была обшита панелями, но более темными, чем в прихожей. На одной стене красовалось панно с изображением исторической битвы. В круглых настольных лампах и подсвечниках горели свечи. Ивор усадил Алин на один из стульев, а сам сел рядом.

Эттеил распорядился, чтобы разожгли камин и приготовили чаю. Девушка в темно-зеленом платье с белым передником кивнула и сразу же вышла из комнаты.

– Как ты поживаешь? – поинтересовался Кир, присаживаясь напротив Ивора и раскуривая трубку.

– Все хорошо, – кивнул Ивор. – Дочь немного захворала, поэтому мы отправились к лекарю в Лаехнрад, а так как проезжали недалеко от Умур, решили заглянуть к тебе в гости.

Кир набрал полную грудь дыма и задумался. Выдохнул сизое кольцо.

– Но из Лаерда лучше было бы ехать до Лаехнрада через Плорию.

– Да, – согласился Ивор, не понимая, подвох это или нет. Рассказывать, что он искал в Еле эллада, а теперь ищет его ученика, совершенно не хотелось. Для начала нужно было узнать отношение друга к новой религии. – Мы сначала поехали в Нойру, а там нам сообщили, что их лучший лекарь уехал в Лаехнрад. Вроде у него мама заболела, – врал Ивор, удивляясь, как складно у него это получается.

– А разве лекари в Лаерде плохие? – выдохнул очередную порцию дыма Кир.

В комнату вошел служка, парень, с охапкой дров.

– Извините, – пролепетал он, когда Эттеил и Ивор повернулись в его сторону.

Парень сложил дрова в камине, сунул сухую траву, ветошь, а затем взял из подсвечника горящую свечу и поджег ее пламенем траву. Подул, помогая огоньку разгореться.

– Ну-у-у, – протянул Ивор и поднял бровь. – Они не знают, чем болеет дочь, и прописали лишь теплое питье.

Ему не нравились такие разговоры. Он ощущал себя будто на допросе, о чем сказал Киру. Тот выдохнул дым и рассмеялся.

– Прости, не хотел этого. Давай, мои лекари осмотрят Алин? Я не думаю, что они будут хуже, чем тот из Нойры.

– Буду благодарен за это, – ответил Ивор, чувствуя, как спадает внутреннее напряжение.

– Надолго ты ко мне?

– Не особо. Не хочу тебя обременять, поэтому уеду завтра, как Сангар разгорится.

– Ну-у-у, нет, – обиженно воскликнул Кир. – Я тебя уже столько лет не видел! Когда мы последний раз встречались? Лет семь назад, когда я в Йорн-Хель ездил?

– Да, где-то так.

– Ну вот! Ты просто обязан остаться хотя бы на несколько дней, тем более завтра Осенин.

Ивор задумался. Он спешил показать Алин ученику Аима, но вдруг лекари Кира ей помогут? Вивьен же сказала, что ее болезнь не связана с магией. Да и ему самому хотелось побыть подольше у друга. Только сейчас Ивор осознал, как давно его не видел и как сильно по нему соскучился.

– Хорошо, – кивнул Ивор. – Останусь ненадолго. – Затем он оглянулся, будто ища кого-то. – А где Хейла с детьми?

– Жена уехала к маме в гости, – махнул рукой Кир и стал выбивать из трубки сгоревший табак.

Глава 6 Мириам

Свинорылые вели пленников по длинному пещерному туннелю. Над головой тонкими беловато-желтыми сосульками свисали сталактиты. Каменный свод причудливо изгибался, напоминая застывшие волны, а затем переходил в ровные отшлифованные стены. Иногда туннель разветвлялся, иногда в него вливались другие туннели: то справа, то слева. И на каждом таком перекрестке висел факел. Мириам попыталась заглянуть в один из проходов и наткнулась там на свирепый взгляд свинорылого, который стоял на охране. Видимо, боялись, что пленники охваченные страхом, попытаются сбежать. Охранник злобно хрюкнул и поднял палочку, точно такую же, из которой стреляли в жителей Лаерда. Мириам замешкалась, и тут же на нее обрушился хлыст. Плечо зажглось от боли. В глазах вспыхнули разноцветные огоньки.

– Шевелись! – крикнул свинорылый, который вел пленников.

Мириам зашипела, бросила на него злобный взгляд, представляя, как ногти раздирают его шею.

Свинорылый вновь поднял руку с хлыстом, и Мириам, прогнав желание вцепиться ему в морду, она медленно пошла вперед. Вместе со всеми.

Мириам собиралась помолиться Нут, просить у нее защиты, но внутри разгорелся дикий огонек. Пускай она сейчас пленница, но обязательно освободится и отомстит им всем! И поможет ей в этом не богиня жизни и мира, Нут, а Кай – бог войны. Вот, кому нужно возносить мольбы!

Туннель изогнулся. Раздвоился. Свинорылые погнали людей в правый проход, будто стадо овец.

«Направо. Мы повернули направо», – прошептала Мириам себе под нос очень тихо. – Теперь налево. Два раза направо. Один раз налево".

Страх понемногу отступал, а внутри росла дерзкая уверенность. Она отомстит за маму, за всех, кто погиб! Она выберется отсюда!

Мириам, стараясь быть незаметной, всматривалась в туннели, пытаясь запомнить каждый шаг, каждый поворот. Прислушивалась к звукам, надеясь, что это даст ей большее представление о логове врага. Где-то в отдалении громко капала вода, и слышались слабые голоса, но из-за шагов, шуршания одежды, всхлипов и стонов пленников невозможно было разобрать, на каком языке там разговаривали. Точно не похрюкивание свинорылых. Жаль, что все не могли остановиться и заткнуться, чтобы она смогла расслышать те голоса. Мириам сама не понимала, почему это для нее было так важно.