Самозванка для чародея, или Как угодить в царевны

– Царевна я, Любава… – пробормотала она и замолкла под пронзительным взглядом.

Чародей вскинул голову, поднял вверх соболиные брови.

– Царевна? Надо же, такой цветочек, под мишурой от меня спрятали… Знал бы и спать вчера не торопился, – протянул он и вновь приблизил своё хищное лицо.

Бедняжка, почувствовав его горячее дыхание на коже, всхлипнула и зажмурилась. В ту же секунду огромная рука чародея по-хозяйски опустилась на её талию, притягивая ближе.

Этого Любава выдержать не смогла. Она знала, что должна смириться со своей участью, молчаливо принять уготованное ей судьбою. Но как сделать это, если тебе так мало лет, а жить очень уж хочется?

Девушка, сама не соображая, что делает, вывернулась из рук чародея, подхватила юбку и со всех ног помчалась прочь по извилистому коридору.

Глава 10

Златомир опешил. Никогда ещё ни одна девушка не позволяла себе подобного! Обычно они замирали под его гипнотическим взглядом, а то и вовсе вешались на шею. Часто чародею самому приходилось избегать слишком уж настойчивых девиц, желающих окрутить богатого жениха.

Вдыхая аромат кожи молодой красавицы, он живо представил, как пробует на вкус её губы, наслаждается всеми остальными прелестями. Мужчина уже совсем было намерился задержать завтрак, вернувшись в свою комнату вместе с царевной. А она, мало того, что не поддалась на его чары, так ещё и убежала, не спросив разрешения удалиться.

«Придётся научить её уму-разуму. Пусть она и царевна, но теперь принадлежит мне и в моём доме должна делать лишь то, что я прикажу!» – думал Златомир, кипя от злости.

Чародей уже нацелился на приятное начало дня, а наглая девчонка всё испортила. Немного успокоила его мысль о том, что в любой момент он может воспользоваться своей властью и сделать с пленницей всё что угодно.

Златомир привык к женскому вниманию. Он купался в нём, ведь красотки сами приходили в его каменный дворец, для того чтобы получить хорошую награду. Земля полнилась слухами о золоте, которым чародей одаривал девиц за приятно проведённое время. И, несмотря на то что царевну он вытребовал силой, его самолюбие было уязвлено. Ведь мужчина привык думать, что неотразим и что любая бросится к нему в объятия, стоит только пальцем поманить.

В самом мрачном настроении он пошёл следом за девушкой. Златомир знал, что бежать ей из зачарованного жилища некуда, кроме как на кухню к Лукерье.

Дом этот был совсем не таким, каким казался на первый взгляд. Для всех чужаков это был мрачный дворец, высеченный в скале. Огромные палаты, каменные стены, множество комнат и коридоров, таким обитель чародея представала перед гостями. На самом же деле это был уютный двухэтажный домик, с небольшими светлыми комнатками, но таким его видел лишь хозяин и его приближённые.

Войдя на кухню, Златомир увидел суетливую Лукерью, которая что-то расставляла на столе. Царевны на первый взгляд нигде не было. Но чутьё чародея подсказывало – девушка здесь. Мужчина физически ощущал её присутствие, и оно будоражило и заставляло кипеть его кровь.

– Любавушка, душенька моя, – притворно-ласковым, обволакивающим и лишающим воли голосом позвал он. – Покажись краса ненаглядная, сделай милость.

Из-за печки послышался шорох и через мгновение появилось испуганное личико царевны. Она опустила васильковые глазки вниз, боясь смотреть на своего поработителя.

Златомир окинул жадным взглядом девушку. Когда он увидел её возле городских ворот, то был несколько обескуражен слишком ярким видом девицы. Разочарованный, даже не рассмотрел как следует. Теперь же с удовольствием скользил взглядом по аппетитным округлостям своей пленницы.

Она была не очень упитанна, но довольно фигуриста. Конечно, у него бывали девки и потолще, но на первый взгляд под долгополой рубашкой скрывалось нечто довольно аппетитное. Мужчина не выдержал и облизнул пересохшие губы. Любава увидела это и похолодела.

«Так вот что на завтрак у чародея! – в ужасе подумала она. – Вот почему Лукерья так спешила привести меня на кухню! Чтобы хозяину не пришлось долго ждать первое блюдо!»

Сердечко её заколотилось как бешеное, маленькие ладошки похолодели, а лицо утратило краску, сделавшись белым, как печка, возле которой стояла девушка.

– Прошу к столу! – громко воскликнула Лукерья, отчего чародей и его пленница одновременно вздрогнули.

Златомира это привело в чувство. Он решил не торопиться, дать царевне время освоиться, а потом не спеша, растягивая удовольствие, начать более близкое знакомство. Мужчина уселся на своё место во главе стола и жестом указал Любаве на лавку, предлагая присоединиться к трапезе.

Но девушка отрицательно покачала головой. Она отодвинулась назад, за печку и отвесила неглубокий поклон.

– Присаживайся голубка, раздели со мною хлеб, соль, – бархатистый голос мужчины заставил её поёжиться и ещё сильнее вжаться в стену.

– Благодарствую. Сыта я, – отчеканила она и опустила вниз голову.

– Мне решать, кто сыт в этом доме, а кто нет! За стол присаживайся! Красавица… – голос Златомира зазвучал холоднее.

Девушка побледнела ещё сильнее, но упрямо сжала губы и, не глядя на чародея, повторила:

– Благодарствую, мне не хочется.

Златомир уже начал выходить из себя. Впервые в жизни с ним спорила женщина, и это ему совсем не понравилось.

– Сядь за стол! – рявкнул он, так что Лукерья и Любава подпрыгнули.

Девушка сжалась в комочек, задрожала. Но в этот миг на неё накатило бесшабашное упрямство, знакомое тем, кому уже нечего терять.

«К чему эти церемонии! Всю душу вымотал ожиданием! Пусть жрёт сейчас, и дело с концом!» – подумала она.

Ненастоящая царевна выпрямилась, подбородок вверх вскинула и уставилась в глаза колдуну.

– Не сяду! – крикнула она и топнула ногой.

Увидев, как вытянулось лицо чародея, она мигом пожалела о своём порыве, но всё равно продолжала смотреть прямо в чёрные глазищи, не опуская голову.

«Пусть уж убьёт сейчас, сколько можно мучиться? Не могу понять, что он тянет? Чего ждёт?» – думала Любава, прикусив губу, чтобы та не дрожала.

– Ах так… – Златомир поднялся со своего места и тихо, как кошка двинулся к девушке.

Глава 11

Любава затряслась как осиновый лист. Она забилась в уголок за печкой, с ужасом ожидая своей участи. Мысленно она с ней уже смирилась и надеялась лишь, что смерть будет быстрой. Девушка знала, что Златомир приближается. Совсем рядом слышались звуки его дыхания, лёгкий шелест мягких шагов по деревянному полу.

Бедняжка зажмурилась, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. А чародей всё ближе. Вот-вот подойдёт и схватит.

Совершенно неожиданно за пленницу вступилась Лукерья. Женщина ловко подскочила и загородила ей от мужчины своим пышным телом.

– Полно девицу пугать! Не видишь, сейчас чувств лишится! – проговорила она и, повернувшись к Любаве, схватила её за руку. – А ты девонька не упрямься. Чародеюшка приказывает, а ты подчиняешься, так-то всем спокойнее будет.

Лукерья обняла дрожащую девушку за плечи и повела к столу, мимо опешившего колдуна. А тот нахмурил брови, но спорить не стал.

«Что ж, повременю. Не на кухне же её учить уму-разуму. Не для посторонних глаз занятие» – подумал он и, сверкнув очами в сторону непокорной царевны, вернулся на своё место за столом.

Златомир ужасно проголодался. Он проспал целые сутки, а ещё и колдовство вытянуло немало сил. Да и немудрено! Создать армию, которая выглядела как настоящая. Всё воины шевелились, реагировали на звуки и движение, даже пахли, как живые люди. На такой морок нужно ой как много сил и мастерства!

Мужчина принялся за еду, иногда исподлобья поглядывая на девушку. Та сидела напротив, сложив руки на коленях, и смотрела в пол. Светло-русые волнистые волосы обрамляли бледное личико, падали на нежные плечи и дальше, до самой лавки, на которой сидела девушка.

На первый взгляд Любава выглядела покорной и безропотной, но чародей чувствовал – что она не смирилась со своей участью, как бы не пыталась показать это внешне, и внутри неё бурлила жажда противостоять ему.

– Ешь! – приказал он и толкнул к ней тарелку с кашей.

Царевна отшатнулась, но всё равно не послушалась.

– А вот как посажу тебя на колени и буду с ложки кормить! – заявил он, и глаза его заблестели.

Ему самому понравилась эта задумка, улыбка промелькнула на хищном лице. Он живо представил тяжесть девичьего тела, звук её дыхания, трепетные губы, приоткрытые ему навстречу.

Любава побледнела и схватила ложку. Глядя исподлобья на чародея, она принялась запихивать в себя еду, давясь и обжигаясь. А тот знай, улыбается, да так, что мороз у девушки по коже гуляет.

«Долго злодей меня мучить будет? Когда уже?» – думала она, поглядывая на чародея.

А тот уплетал кашу за обе щеки и делай вид, что не смотрит на девушку. Наконец, Златомир насытился и встал из-за стола.

– Ну что же красавица, готовься. Иди в свою опочивальню, скоро к тебе пожалую, – сказал он, прожигая Любаву взглядом.

Оглядел её с ног до головы, развернулся и вышел из комнаты, оставив испуганную девушку вдвоём с Лукерьей. Добрая женщина заохала, качая головой. Красавиц распутных, что за деньги приходили в покои к Златомиру, она не жалела ни капельки, а вот за эту бедняжку сердце кровью обливалась, ведь она не по доброй воле здесь, да и видно сразу, что не люб ей чародей.

Девушка поднялась с лавки готовая принять злую участь. Она попыталась представить себя спасительницей целого города, ценой своей жизни, защитившей простой люд, вот только утешения особого это не принесло. Подвергаться мукам всё равно не хотелось. Но делать нечего.

– Как пройти в опочивальню? Я дороги не знаю, – пробормотала она дрожащим голосом.

– Да ты иди не заблудишься. Тут невозможно потеряться, дом сам тебя выведет, куда требуется, – ответила женщина, с сочувствием глядя на Любаву.

Девушка кивнула и направилась к выходу. Несмело ступила в коридор и пошла вперёд. И действительно, через несколько минут оказалась возле той самой комнаты, из которой выходила недавно вместе с Лукерьей.

Любава не знала, как именно нужно готовиться к смерти, но решила надеть дорогой наряд и заплести волосы. Она подняла с кровати шитую золотом телогрею, накинула на плечи и принялась застёгивать бриллиантовые пуговицы, которых было великое множество. Не успела она закончить это занятие, как дверь распахнулась, и в опочивальню вошёл Златомир.

Он закрыл за собой дверь и остановился в нескольких метрах от Любавы, сложив руки на груди. В чёрных глазах его сверкнула угроза. Во всяком случае, именно так показалось девушке.

– Ты почему меня опять ослушалась? Куда нарядилась? Я тебе что велел делать? – заговорил мужчина таким голосом, что девушка сразу поняла – чародей очень зол.

Она вздрогнула и опустила глаза. Чем именно не угодила хозяину дома, бедняжка не представляла.

– Я тебе что велел делать? – вкрадчиво повторил мужчина.

– Готовиться… – пробормотала Любава.

– А ты что делаешь? – сузил глаза Златомир, с раздражением глядя на непокорную добычу.

– Готовлюсь… – ответила она и запахнула наряд ещё сильнее.

– Так! – взвился чародей, который уже устал от этих игр и препираний. – Выполняй, что я сказал!

– Да что делать-то? Я не знаю, как готовиться надо! – в ответ ему крикнула Любава.

От страха и волнения она уже с трудом могла сдержать бурлившие внутри эмоции.

Глава 12

– Раздевайся! – рявкнул чародей, сверкнув глазами.

– За-зачем? – Любава отскочила подальше от мужчины и обхватила себя руками за плечи.

– Любить тебя буду, – с улыбкой, от которой кровь стыла в жилах, протянул он.

– Как любить? – девушка так и подпрыгнула на месте, вытаращив глаза от изумления. – Меня на съедение привезли!

Тут пришла очередь Златомира удивляться. На съедение! Чего только про него не выдумывали, но что он людей ест, такого ещё не было.

– Я тебе что, Змей Горыныч? – возмущённо спросил чародей и тут же добавил. – Раздевайся, говорю!

Он уже начал выходить из себя. Нахальная девчонка спорила с ним по любому поводу, и не выполнила ни единого приказа без пререканий.

– Э-э-э-э… – замялась пленница и тут же взяла себя в руки.  – Нет! Я согласилась на съедение, а на любовь не соглашалась!

Любава выставила вверх подбородок и, нахмурившись, сверлила взглядом чародея.

Златомир хмыкнул. Он сделал шаг вперёд. Огромный, широкоплечий, но при этом гибкий как кошка и ловкий как куница. Чародей пугал Любаву своим мрачным видом, и одновременно завораживал глубиною чёрных глаз и красотою сурового лица.

Мужчина сделал ещё один шаг, но прикасаться к царевне не торопился. Девчонка вызывала у него противоречивые чувства, но одно Златомир знал точно – его тянуло к ней с неистовой силою.

Колдун склонил голову набок и, прищурившись, посмотрел на свою пленницу. Взъерошенная, раскрасневшаяся, хорохорится, а синие глаза глядят испуганно, губы дрожат. Так бы и сжал в объятиях, да зацеловал до полусмерти.

«Ничего, сейчас зацелую!» – подумал он, и по внутренностям пробежала жаркая волна.

Вслух же сказал другое:

– Хочешь на съедение? Будь по-твоему! Раздевайся!

Любава захлопала ресницами. Отступать дальше было некуда, её спина упёрлась в стену.

Златомир подошёл ближе. Его движения были плавными, спина прямая, чёрные глазищи сверкают как драгоценные каменья.

– Зачем раздеваться-то? – почти спокойно спросила девушка.

– А как тебя есть буду? Тело освобождай от тряпок этих, я зубы ломать не намерен.

К его удивлению, Любава не стала спорить. Вместо этого она принялась расстёгивать застёжки своего мудрёного наряда. Златомир так и замер, жадно следя за её движениями.

Худенькие пальчики дрожат, в глазах слёзы, прикусила пухлую губу, чтобы не плакать, а сама вся трясётся от страха.

«Пусть ест, гад. Может, подавится! Зато спасу государство от разорения, и царевну от смерти. Её жизнь важнее моей» – думала про себя Любава.

Вот только эти мысли никак не успокаивали. Умирать в рассвете лет, ох как не хотелось.

Кое-как справившись с застёжками верхнего платья, девушка сбросила его с плеч и позволила упасть к ногам. Взялась руками за украшенные золотом опястья, сняла и их, сразу же сползли вниз необъятных размеров рукава долгополой шёлковой рубахи, но Любава подняла её за полы и скинула через голову.

Златомир не спускал глаз с девушки. Дыхание его сбилось, взгляд жадно скользил по округлым выпуклостям, фигурно обрисовавшимся под тонкою нижней рубашкою. Он тоже принялся раздеваться – развязал пояс и бросил на пол, а затем стянул с себя вышитую рубаху.

Любава так и застыла на месте с открытым ртом, глядя на голый торс полуобнажённого мужчины. Такого она ещё никогда не видала – широченные плечи переходили в узкую талию, под гладкой кожею бугрились фигурные мышцы. А всё его тело казалось удивительно твёрдым, как будто бы высеченным из камня.

– Нравится? – довольно улыбнулся чародей. – Ты тоже мне по нраву, красавица…

Он шагнул к Любаве и ласково провёл ладонью по нежному девичьему личику. Другой рукой обхватил её за талию и прижал к себе.

Бедняжка задрожала, зажмурилась от страха, голову в плечи втянула. Ждёт, когда зубы вонзятся, мучительная боль пронзит тело, да кровь польётся. Сердце у девушки уже чуть ли не выпрыгивает из груди, дыхание прервалось, ноги как ватные не слушаются, от ужаса и пошевелиться не смеет.

А Златомир не торопится. Голову склонил, к волнистым волосам лицом прижался на секунду, вдохнул их запах. Затем нежно провёл огромной ручищей, убирая пряди от шеи и придвинувшись ближе, опалил тонкую кожу своим дыханием.

– Ну что ж ты любушка так колотишься? Не бойся меня, я тебе больно не сделаю, – прошептал охрипшим голосом. – Сладко будет нам с тобой, не волнуйся… Доверься, я толк в этом знаю…

Приподнял рукой девичье лицо за подбородок, заглянул в синие глазищи, в которых плескался ужас, и вдруг рассмеялся.

– Не ем я людей! Врут, кто такое на меня наговаривает. Не трясись так! Не буду кусать и терзать твоё тело, я этого отродясь не делал. Мне девица совсем для другого надобна, для любовных утех. И ты мне подходишь, будешь моей Любавушка.

Проговорил и крепче девушку прижал, оглаживая сильными руками трепещущее тело. А затем наклонился ниже и впился ртом в побелевшие губы.

Только когда горячие поцелуи обрушились на царевну-самозванку, она поняла, что именно хочет сделать с ней чародей. В первое мгновение она ощутила облегчение, и даже радость, оттого что не придётся умирать в молодом возрасте. Вот только всё настойчивее становились ласки и поцелуи Златомира.

Тело девушки задолжало ещё сильнее и уже не от страха. Неведомые ей ранее чувства нахлынули, жаркой волной прокатились по телу.

Глава 13

«Что ж делается? Он же меня сейчас обесчестит! И куда я такая подамся? А вдруг ребетёнка мне заделает? И как я буду? Голая, босая по миру пойду, с младенцем?» – все эти мысли закрутились у неё в голове, заставив похолодеть от ужаса.

Отец не раз лупил Любаву, запрещая даже смотреть в сторону соседских парней, приговаривая, что коли согрешит с кем, то из дому выгонит без разговоров. Грозил, что стоит лишь спутаться с любым молодчиком, так в тот же миг он ей ребёнка сделает. А этого девушка боялась больше всего. Не хотелось ей, чтобы беззащитный младенец жил в таких же условиях, как и она сама.

А поцелуи чародея всё глубже, всё настойчивее.

– Ох, и сладкая ты, Любавушка моя… – шепчет.

Тут только девушка очнулась. Дёрнулась, да куда там! Всё равно, что со скалой бороться! Бедняжка пришла в отчаяние. И особенно взволновало её то, что тело не желало прекращения ласк и поцелуев, по коже мурашки гуляют, а в животе так тепло и сладко сделалось.

«Приворожил!» – подумала она и забилась в руках его как пойманная птичка.

– Не бойся девица, не противься… Всё равно ты со мной не сладишь, будет только по-моему, – хриплым голосом говорит чародей, а сам под рубашку уже огромными ручищами лезет.

Взвизгнула Любава, изловчилась да вцепилась ему в лицо ногтями. Что есть сил впилась в кожу, в кровь расцарапав щеку. Останавливаться на этом она и не подумала, забилась, заметалась сильнее, да ещё так и норовит глаза выцарапать. Опешивший мужчина еле-еле сумел увернуться.

– Ах ты кошка драная! – заорал Златомир, выпустив её из объятий.

Отрезвлённый болью от глубоких царапин он отшатнулся. Первой мыслью было схватить и отшвырнуть девчонку, ударить. За малым удержался. Уж слишком хрупка она была по сравнению с ним, всё равно что котёнка беззащитного бить да швырять.

Чародей стоял перед ней, изумлённо хлопая чёрными глазами, не в силах поверить, в то, что жертва его вздумала сопротивляться.

– Ты что творишь? – мужчина прикоснулся к поцарапанной щеке, ощутив под пальцами кровь.

– Не тронь! Лучше сразу убей! – взвизгнула Любава.

А сама не выдержала и разрыдалась. Стыдно плакать ей на глазах у чародея, но смогла совладать с собой. Страх и отчаяние, что она испытывала все эти дни, ожидая неминуемой, мучительной смерти достигли пика, вызывая истерику от пережитого ужаса. Закрыла лицо ладонями, опустилась на пол и трясётся, не в силах успокоиться.

А Златомир пришёл в полное замешательство. Не видел он женских слёз никогда в жизни. Из женщин рядом с ним была лишь бойкая Лукерья, да девицы, желающие продаться ему подороже приходили, но их он быстро выпроваживал, разговоров не разговаривал. А с чувствительными царевнами, желающими сберечь свою честь, ему встречаться ещё ни разу не поводилось.

Мужчина развернулся и как был, в одних штанах выскочил из комнаты, оставив Любаву в одиночестве.

Противоречивые чувства бурлили в его груди. С одной сторону он злился – ведь девчонка посмела поднять на него руку. Но больше всего Златомира выводило из себя не это. Он негодовал оттого, что пленница переиграла его.

Ведь чародей отлично понимал, что насиловать рыдающую девушку не будет, так что она вышла победительницей в этой схватке. Кроме того, он знал, что именно из-за него сейчас горько плачет царевна, и сердце сжималось от жалости и чувства вины.

Яростно хлопнув дверью, он понёсся на кухню. Влетев в светлое помещение, наполненное запахом свежих пирогов, что пекла к обеду Лукерья, Златомир помчался к резному шкафу, в котором хранились лекарственные снадобья.

– Батюшки-светы! Златомирушка! Ты бы постыдился-то, перед старой женщиной в таком виде щеголять! – заверезжала толстушка, но глаз не отвела, любуясь на статного красавца. – Ты что там ищешь? А что это у тебя, никак кровь?

Чародей не отвечал, он раздражённо рылся на полках, ища зелье, способное быстро заживлять раны. Ему вовсе не хотелось ходить с расцарапанным лицом. Наконец, найдя, что ему было нужно, плюхнулся на лавку и принялся смазывать пахучей мазью горящее болью лицо.

– Ой-ой… Кто это тебя? Неужто Любава! А сама-то девица цела? Ой! – воскликнула Лукерья, и вдруг бросив все дела, поспешила к выходу.

Несмотря на свои внушительные габариты, она двигалась легко и бесшумно, и уже через пару минут влетела в комнату, где рыдала дочка конюха.

– Деточка, что он с тобой сделал? Ударил? – захлопотала Лукерья вокруг сжавшейся в комочек девушки.

Та подняла на женщину заплаканные глаза и проговорила сквозь слёзы:

– Обесчестить хотел! Но я ему не далась, всё лицо расцарапала!

Лукерья прижала руки к необъятной груди и вновь заохала. Она ужасно испугалась, что чародей избил или вовсе убил строптивую девчонку, но теперь убедившись, что с ней всё в порядке немного успокоилась, во всяком случае, следов побоев на теле девушки она пока не видела.

– Это я заметила, вот и поспешила сюда, забеспокоилась, вдруг он тебя наказал. Чародей ведь парень вспыльчивый, с таким шутки плохи.

– Нет, не бил, ушёл сразу, – ответила Любава, немного успокоившись.

Всхлипывая, она поднялась с пола и села на кровать, кутаясь в тонкую рубашонку. Широкий ворот так и норовил слезть с её плеча, но расстроенная девушка не обращала на это внимания. Зато Лукерья обратила.

Женщина подошла к пленнице чародея и пристально посмотрела на оголившееся тело. Её заинтересовали следы, похожие на рубцы от ударов плетью. Углядела она также, что полуобнажённые руки девушки покрыты синяками, причём не свежими, а начавшими уже заживать.

Глава 14

А это что за следы у тебя на теле девица? – с подозрением спросила Лукерья.

Любава встрепенулась и натянула на плечи сползшую рубашку. Она замялась, не зная, что ответить.

«А ведь действительно! Царь не думал о том, что, раздев подставную царевну, чародей обнаружит не изнеженное белое тело, а худую и битую не раз простолюдинку? Или он думал – злодею всё равно, всё едино?» – промелькнуло у неё в голове.

А Лукерья между тем начала понимать, что вовсе не царских кровей девицу Златомиру подсунули.

– А ну, дай сюда руку! – скомандовала она и, схватив ладонь девушки, поднесла к глазам.

Женщина живо убедилась, что не ошиблась в своих подозрениях. Ладошка Любавы оказалась загрубевшей от тяжёлой работы, даже дорогие припарки, что использовали горничные девки, желая смягчить её кожу, не сильно улучшили ситуацию.

– Всё ясно! – Лукерья сверкнула глазами в сторону притихшей девушки и выскочила из комнаты.

Она поспешила на кухню, где всё ещё сидел чародей, разглядывая свою щёку, с начинающими заживать царапинами, в маленькое зеркальце.

– Златомирушка! Это не царевна! Обманул тебя царь! – с ходу закричала женщина.

Мужчина оторвался от созерцания своего лица и повернулся в её сторону.

– С чего ты это взяла? – спросил он спокойным голосом.

– Да с того! Сам, не видишь, что ли? Девчонка худая, понятно, что голодом морили с детства. Кожа на руках загрубела от работы, а на теле синяки и ссадины. Да ещё и на спине следы от плётки. Самую обычную девку дворовую подсунули, и всё тут!

– Да… А я и не заметил… – задумчиво протянул Златомир.

Он вспомнил ладную, хотя и действительно, не слишком упитанную фигурку девушки, и глаза его загорелись особым светом. Эта строптивица привлекала его. Её отказ и сопротивление только разожгли желание заполучить Любаву, но так чтобы она сама этого хотела, не силой. Слышать вместо сладких стонов жалобные причитания, ему вовсе не по нраву.

– Не царевна это, Златомир, отпусти её, зачем насильно держать? Не люб ты ей, это сразу понятно, а ты женским вниманием не обделён, надо ли неволить? – попыталась уговорить его Лукерья.

Чародей ничего не ответил. Задумался крепко. Ведь коли так, то придётся к царю возвращаться, требовать с него настоящую царевну. Не может же он обман простить, так его уважать престанут – что за знахарь, что не смог отличить дворовую девку от царевны? Вот только тяжело сделалось вдруг на душе. А почему он и сам понять не мог.