Самозванка для чародея, или Как угодить в царевны

Яна Епринцева

Самозванка для чародея, или Как угодить в царевны

Пролог

– Раздевайся! – рявкнул чародей, сверкнув глазами.

– За-зачем? – Любава отскочила подальше от мужчины и обхватила себя руками за плечи.

– Любить тебя буду, – с улыбкой от которой кровь стыла в жилах, протянул он.

– Как любить? – девушка так и подпрыгнула на месте, вытаращив глаза от изумления. – Меня на съедение привезли!

Тут пришла очередь Златомира удивляться. На съедение! Чего только про него не выдумывали, но что он людей есть, такого ещё не было.

– Я тебе что, Змей Горыныч? – возмущённо спросил он и тут же добавил. – Раздевайся, говорю!

Колдун уже начал выходить из себя. Нахальная девчонка спорила с ним по любому поводу, и не выполнила ни единого приказа без пререканий.

– Э-э-э-э… – замялась пленница и тут же взяла себя в руки.  – Нет! Я согласилась на съедение, а на любовь не соглашалась!

Любава выставила вверх подбородок и, нахмурившись, сверлила взглядом чародея.

Златомир хмыкнул. Он сделал шаг вперёд. Огромный, широкоплечий, но при этом гибкий как кошка, и ловкий как куница. Чародей пугал Любаву своим мрачным видом и завораживал глубиною чёрных глаз и красотою сурового лица.

Мужчина сделал ещё один шаг, но прикасаться к царевне не торопился. Девчонка вызывала у него противоречивые чувства, но одно Златомир знал точно – его тянуло к ней с неистовой силою.

Колдун склонил голову набок и, прищурившись, посмотрел на свою пленницу. Взъерошенная, раскрасневшаяся, хорохорится, а синие глаза глядят испуганно, губы дрожат. Так бы и сжал в объятиях, да зацеловал до полусмерти.

«Ничего, сейчас зацелую!» – подумал он, и по внутренностям пробежала жаркая волна.

Глава 1

– Царь-батюшка! Милостивый государь! Осада! Вражеское войско осадило град-столицу! – воевода стремительно вломился в царские покои, громко топая подкованными сапогами.

В первое мгновение никто не отреагировал на это внезапное вторжение. Царь Всеслав и бояре, собравшиеся в тронном зале, молча уставились на вошедшего. На их лицах промелькнуло изумление, смешанное с недоверием. И немудрено! Какой безумец посмеет напасть на столицу? Да и как вражеское войско незамеченным пробралось в самое сердце государства и успело установить осаду?

Всеслав, как и подобает царю, быстро взял себя в руки. Он неспешно отложил лист пергамена, который просматривал до прихода воеводы, опустил лебяжье перо и окинул того ледяным взглядом.

Негромко, так, что все присутствующие вынуждены были напрячь слух, стремясь не пропустить ни слова, сказанного царём, он произнёс:

– В своём ли ты уме, Гордей? Границы государства надёжно охраняются. Муха не пролетит незамеченной. Как недруг мог просочиться, да ещё в таком количестве, чтобы взять в осаду целый город?

– В том то и дело, что просочился супостат! Чародей Златомир с чёрным войском окружил столицу! Требует ответа, за понесённые убытки и разорение принадлежащей ему деревушки, – отрапортовал воевода, вытянувшись в струнку, под пронизывающим взглядом Всеслава.

– Какой такой деревушки? – воскликнул царь, забывшись на мгновение.

Услышав о чародее, он растерялся и забеспокоился. Ведь связываться с таким противником, тем более сейчас, когда его войско вернулось из завоевательного похода, дело опасное. Воины устали, да и потери были значительными. Кроме того, колдуны вполне способны испортить жизнь и без сражения. А ну как нашлёт град и побьёт посевы? Или болезнь какую напустит?

– По вашему приказу во время возвращения из военного похода, у жителей деревни, принадлежащей Златомиру, были отобраны съестные припасы, молоко, яйца и домашняя живность на пропитание нашим воинственникам! – бодро продолжал чеканить воевода.

Царь недовольно поморщился. Действительно, проходя по принадлежащим ему, да и по соседним землям, вместе со своею ратью, он не слишком церемонился и спокойно отбирал скот, хлеб и другие продукты у жителей встречных сёл и деревень. Вполне возможно, что среди них попалась ему и та, которой владел чародей. Но поверить, что у того хватило духу явиться осаждать столицу, Всеслав всё же не мог.

Вот только совсем скоро ему пришлось в этом убедиться. Поднявшись на самую высокую башню своего дворца и окинув взглядом окрестности, царь побледнел. Поле – от городских стен и до самого леса почернело, занятое несметной ратью.

Впереди пехота выстроилась ровными рядами. Кольчуги да шлемы чёрные, как крыло ворона. Воины стоят не шелохнутся, сверкают обитые металлом щиты, над головами топорщится щетина копий, горит на солнце закалённая сталь мечей, угрожающе поблёскивают боевые топоры и булавы.

За ними конница – тяжеловооружённые всадники-копейщики и лёгкая кавалерия из бойких лучников. А прямо к воротам мощные мохноногие кони тащат камнемётные машины, волокут железные тараны.

В тот же миг спесь сошла с царя. Он и сам был воином не из робких, но против такой рати выстоять было немыслимо.

Не мешкая, направился Всеслав на городскую стену, вызывать захватчика на переговоры.

Златомир противиться не стал. Выехал вперёд на вороном коне, сверкавшем золочёной сбруей. Даже рядом с дюжими молодцами из своего войска он выделялся высоким ростом и статью. Гордая голова увенчана чёрным шлемом, окованным серебром, поверх кольчуги плащ цвета ночи. Лицо строгое, надменное, и хотя царь стоял на высокой стене, а чародей под воротами, казалось, что это Златомир смотрит на него сверху вниз, а не наоборот.

Заволновался царь не на шутку. Не сразу вспомнил он об этом чародее. Но бояре да дворцовый люд поведали, что знали о нём. Говорили, что Златомир – злобный нелюдимый колдун, что живёт в мрачном чёрном дворце, высеченном из камня прямо в горе.

О том, чем он занимается в своих подземельях, рассказывали шёпотом, боясь даже вслух произносить названия тех пыток и жестоких мук, которым подвергает злодей своих пленников, захваченных в военных походах, да неугодных, посмевших встать на пути у чародея. Чёрное колдовство Златомира могло сжечь города, истребить посевы и погубить целое государство, наслав неизлечимую хворь.

А самыми пугающими были рассказы о том, что свою силу чародей получает, поедая на завтрак, обед и ужин тела непорочных девушек, запивая их кровью.

Переговоры длились долго. Захватчик отказался и от золота и от драгоценных камней, отверг и земли, что сулил ему Всеслав на откуп за разорённую деревню.

– Не нужно мне богатств! За нанесённую мне обиду готов взять твою дочь – царевну Любаву, – твёрдым голосом заявил Златомир.

Ни на какие уговоры он не поддавался. Требовал предоставить ему царевну завтра на рассвете. А коль не получит желаемого, грозился разорить столицу, не оставив камня на камне, да истребить всех до единого жителей.

Закручинился царь, да и как иначе? Дочь его Любава, не зря так названа, она была любимицей государя. А ещё его надеждой укрепить своё царствование и усилить влияние, сосватав её удачно замуж. Да и отдать родную кровиночку на растерзание злобному колдуну он тоже не мог. Ведь не в жёны просит Златомир девицу, а требует на поругание и растерзание.

Долго думал он, как уберечь царевну от злой участи, да ничего в голову не приходило.

Выход нашла его жена, царица Мирослава. Женщина она была хитрая и изворотливая, быстро предложила нужное решение.

– Дочь нашу, отдавать чародею мы не будем. Подберём девку подходящую, из дворни. Отмоем, принарядим и выдадим за Любаву. Вот и пусть над ней измывается изверг! Царевну злодей никогда не видел, она от глаз посторонних надёжно укрытая росла, так что не прознает ничего, – зашептала жена Всеславу.

– А ну как девица сознается, что не царевна? – засомневался царь.

– Не сознается, мы её запугаем, пригрозим так, что рта не посмеет открыть. Да и будет ли он церемониться и разговоры с ней разговаривать? Ему не для этого непорочная девушка понадобилась. Сожрёт, да и дело с концом! – настаивала Мирослава.

Послушался царь. Отдал приказ верным людям отыскать подходящую девушку и доставить в покои царицы. А та принялась наряды да румяна с белилами готовить, даже украшений золотых из своей шкатулки не пожалела, чтобы уж точно ничего не заподозрил чародей.

Глава 2

– Любава! – голос отца заставил девушку вздрогнуть.

Конюх Радим распахнул дверь и оглядел комнату, ища глазами дочь. Он редко звал её по имени. Обычно, просто приказывал накрыть на стол, да подать, что ему требуется. А если девушка вдруг не успеет скрыться с глаз, то и награждал тумаками.

Любава притихла, соображая, чем могла прогневать отца, да ничего в голову не приходило. Обед готов, в доме прибрано, царская кухарка, у которой девушка была в помощницах, вроде на неё не жаловалась.

– Ты где? Оглохла что ли? – в голосе конюха послышалось раздражение.

– Тут я батюшка, – проговорила Любава и высунулась из-за печки, где обычно отдыхала по вечерам, прячась от отца.

Лицо Радима посветлело, он даже улыбнулся щербатым ртом, чего за ним отродясь не водилось.

– Повезло нам Любка! Смотри, что сам царь пожаловал! – конюх поднял руку, показывая увесистый кошель, с позвякивающими монетами. – Чистое золото!

Девушка изумлённо захлопала глазами. В таком кошельке, полном золота, находилось целое состояние. Она не могла понять, за какую услугу её отца так щедро наградили. Но зная вспыльчивый нрав своего родителя, решила не спрашивать, ждала, когда сам расскажет.

– Собирайся, идём во дворец, – махнул рукой Радим.

– Зачем батюшка? Уже стемнело… – начала было Любава, но увидев, как сошлись у переносицы брови отца, примолкла.

Обычно конюх долго не разговаривал, если дочка ему перечила, сразу же начинал распускать руки. Но в это раз, к удивлению девушки, поступил иначе.

– Ты слыхала, что столица в осаде? – спросил он.

Любава кивнула. Ещё бы не слыхать! Весь день среди дворни только и разговоров было, что о чародее с войском обступившем град-столицу. О его злодействах переговаривались шёпотом, замирая от ужаса и любопытства. А главной новостью было то, что за освобождение города, требует супостат выдать ему молодую царевну.

– Так вот тебе девка повезло, ты у нас во всём дворце единственная Любава, окромя царевны. А это большая удача!

Нехорошее предчувствие сжало сердце девушки. Ох, не к добру такое совпадение! Да и кошель этот с золотом, недаром ведь пожалован.

– А в чём повезло-то батюшка? – прижав руки к груди, спросила она.

– Пойдёшь вместо царевны к чародею. Так что давай, время не тяни, собирайся да пошли, я тебя с рук на руки царице передам.

У девушки ноги так и подкосились. В ужасе опустилась она на лавку, сидит, не жива, не мертва. Вспомнила рассказы и о пытках и том, что жрёт колдун девушек и кровушкой сырое мясо запивает.

Радим против своего обыкновения не кинулся сразу драться, а вместо этого сел рядом с дочерью и даже обнял её за плечи.

– Ты дочка не противься. Разве не понимаешь, что жизнь царевны, важнее, чем твоя. Ты кто? Девка дворовая, от тебя проку только воды принести, да печь растопить, – начал уговаривать её конюх. – Да и деньги-то уже уплачены. Я отдать тебя согласился, на благо государства.

А у Любавы слёзы потекли по щекам. Сердечко так и заколотилось от страха и печали от такой незавидной участи. Хотела в ноги броситься отцу, умолять не отдавать её на растерзание злодею, да кинула взгляд на его довольное лицо и передумала. Всё равно заставит, ему золото дороже дочери. К тому же он никогда и не любил её, может быть, и даром бы отдал, чтобы выслужиться перед государем.

– Ну полно! – рявкнул Радим. – Идём, долго ждать не будут. А не пойдёшь по доброй воле, поволоку за косы.

Делать нечего. Встала девица и на нетвёрдых ногах поплелась к выходу, а отец следом идёт, за локоть придерживает, боится, видимо, чтобы не убежала.

А за порогом темнота да тишина. Город притих тревожно прислушиваясь. Не слышатся песни припозднившихся гуляк, не шепчутся на лавочках влюблённые парочки. Страшно и тревожно в осаждённой столице.

Вышла Любава за дверь, да замерла на месте. Такой ужас её охватил, что на съедение придётся идти к чародею, что она не выдержала, выдернула руку и бросилась бежать.

– А ну, стой! – Радим ожидал чего-то подобного.

Он легко догнал девушку, за запястье ухватил, да так руку вывернул, что у Любавы слёзы выступили на глазах.

– Пусти, батюшка! Не отдавай на смерть! – заплакала она.

Конюх хмыкнул, да только покрепче ухватился, так что синяки на белой коже дочки отпечатались.

– Что ты скулишь дура-девка! Тебе честь выпала – царевной стать. Пусть и ненадолго. Он кто ещё может этим похвастаться? В шелка да парчу тебя нарядят, золотом украсят, с почестями проводят.

«Вот уж повезло! Быть сожранной заживо!» – думает девушка, а у самой слёзы так и текут ручьём по щекам.

Морщась от боли, шла Любава за отцом, понимая, что, даже если и сумеет вырваться и убежать, всё равно отыщут и к царю притащат, раз выбрали на роль жертвы чародея.

Глава 3

Во дворце её уже поджидали. Сама царица Мирослава встретила рыдающую девушку. Она подошла, оглядела Любаву, приподняла руками за подбородок, голову туда-сюда повертела, косу потрогала.

– Уж больно худа! Царевна наша гладка да упитана, как бы не заподозрил чего чародей… – пробормотала она. – Ну, делать нечего, до рассвета лучше не сыщем.

Девушка ещё пуще слезами залилась. Страшно, но сказать не смеет, кто ж будет её слушать?

Мирослава же была женщина умная, она живо смекнула, что надобно будущую жертву кровожадного колдуна в нужное расположение духа привести. Побоялась, как бы она всё дело не испортила.

– Ты девонька пойми, от тебя зависит сейчас судьба всего государства. Если не получит злодей, что требует, он от города камня на камне не оставит. И тебя всё равно убьют его ратники, а перед этим ещё и позабавятся. Согласившись же идти добровольно, ты множество жизней спасёшь! Пожалей малых деточек, стариков и старух, да и своих родных. Их ведь тоже порубят в капусту вражеские мечи и топоры, – заговорила царица.

Принялась она Любаву уговаривать, расписывать, какие злодейства может учинить с беззащитными жителями столицы злобный колдун. Называет её спасительницей всего государства, обещает помнить подвиг её, отдавшей жизнь во благо родного города.

– Всех убьют, никого не помилуют. Неужто не жаль тебе? – вкрадчивым голосом молвит женщина.

Не выдержало этого доброе сердечко девушки. Подняла она голову, слёзы утёрла и отвечает:

– Хорошо, я согласна…

– Вот и умница! – обрадовалась Мирослава. – Только смотри, ни в какую не признавайся, что ты не царская дочь. Иначе Златомир и тебя не пощадит, и град-столицу разорит, в наказание за обман!

– Не признаюсь. Всё равно умирать, так зачем же других на смерть обрекать? – кивнула девушка.

– Вот и умница! А пока давай собираться. На рассвете выведут тебя за ворота, а до этого времени надобно из тебя настоящую царевну сделать, – ласково говорит Мирослава.

Видит девушка, что вроде царица и добрая, и приветливая, а смотрят цепко, в карих очах злорадство так и плещется.

«Рада, поди, что родную дочь уберегла. А мне всё равно, всё едино – колдун ли убьёт, отец или царская стража. Не дадут они мне жизни, заставят сделать как им надобно», – с горечью думала бедняжка, выполняя всё, что от неё требовали.

Под строгим присмотром царицы горничные девки и служанки напарили Любаву в бане, вымыли ей волосы душистым отваром трав, ледяной водой тело сполоснули. Начали наряжать Любаву как царевну.

Облачили девицу в белую рубаху из тонкого льна. После надели ещё одну рубашку из шёлка, с рукавами длиною в десять локтей. Их собрали складками и закрепили опястьями, украшенными вышивкой и жемчугом.

Долгополую рубаху подпоясали витым пояском, а поверх накинули красную телогрею с множеством драгоценных пуговиц, унизанную жемчугом и карбункулами червлёного цвета.

Длинные светло-русые волосы девушки хорошо расчесали, а просушив, заплели в толстую косу, украсив самоцветами. Лоб обхватили перевязочкой, вышитой золотом и унизанной жемчугом, закрепив на затылке особой застёжкою.

Любава, увидев дорогие украшения, так и ахнула.

– Неужто отдадите всё это богатство чародею? – не выдержала она. – Зачем же? Всё равно ведь на съедение берёт девицу, а не замуж!

Мирослава подняла одну бровь.

– Это лишь малая часть царской сокровищницы. Да и провести колдуна важнее, чем золота лишится. Если на тебе простое платье будет, кто поверит, что ты царевна, а не дочка конюха? Даже лавочник заподозрит неладное, а тут чародей.

А горничные между тем продолжают снаряжать девушку. Лицо и шею ей густо намазали дорогими белилами, щёки накрасили румянами, да подвели брови, так что они стали чёрными и дугообразными.

Глянула на себя в зеркало Любава, да так и застыла, глазами хлопая. Теперь её и мать родная не узнала бы. Вылитая царевна, только зубы белые. Но это легко поправили, зачернив их, от чего лицо стало ещё бледнее.

А Мирослава знай учит, как стоять, как смотреть, чтобы Златомир, чего доброго, не засомневался, что перед ним царская дочка.

Пока мыли да наряжали подставную царевну уже и рассвет затеплился. Сердце Любавы сжалось от тоски и ужаса. Помирать в юном возрасте, ой как не хочется! Да деваться некуда.

Царские слуги уже в покои стучатся, просят вывести жертву чародееву, ведь сам царь ждёт, ехать вместе с ней к вратам собирается.

Страх сковал девицу. Сердце колотится, зубы стучат друг об друга, никак успокоиться не может. Но всё равно, безропотно пошла, куда повели. Она понимала, что от неё одной сейчас зависит судьба целого города.

На мгновение мелькнула мысль о том, что царевна Любава и сама могла бы принять свою участь, ведь ей больше по статусу умереть на благо государства, чем дочке обычного конюха. Но мысли эти девушка быстро отогнала.

«Знать судьба у меня такая», – с грустью думала она, спускаясь по мраморным ступеням дворца в окружении стражи и слуг.

Посадили девицу в закрытую царскую повозку, да повезли по городским улицам к главным воротам. Сам царь Всеслав рядом с ней восседает, но Любаве не до этого, сердце замерло от дурного предчувствия, от ожидания смерти неминуемой. Сидит ни жива, ни мертва.

Государь тоже хмурится. Ещё бы! А ну как чародея распознает подмену? Он, конечно, его дочери не видел никогда, но мало ли? Хотя девку так нарядили и разукрасили, что вполне могла сойти за царевну, если помалкивать будет. Но она ведь без роду и племени, совсем не одно и то же, что девушки благородного происхождения. Нет в ней ни гордости, ни стати, привыкла спину гнуть на чужих людей.

Переживал царь, но надеялся, что не будет Златомир церемониться с девчонкой, а сожрёт или замучает до смерти, при первой возможности.

Глава 4

К воротам подъехали, когда край солнца уже показался из-за леса. Охранники городской стены доложили, что войско чародея ни на секунду глаз не смыкало.

Вражьи воины стоят да на град-столицу поглядывают, а сам колдун на коне объезжает ряды ратников, лишь время от времени скрываясь в шатре, разбитом неподалёку от крепости.

Всеслав поднялся на стену и оттуда взглянул на противника, окружившего город. Лучники встали рядом со своим государем, натянули тугие луки, на врагов направили, готовые выпустить меткие стрелы в случае опасности.

Смотрит царь и действительно, вражеские богатыри стоят, так же как и вчера. Казалось, никто из них не знает усталости, даже на расстоянии он разглядел, насколько свирепы и кровожадны лица у чародеевых воинов.

Златомира государь заметил сразу, тот сидел на своём коне и не спускал глаз с ворот, видимо, ожидая, когда выведут к нему царевну.

– Что ж чародей. Твоя взяла. Забирай дочь любимую! Жаль мне её, но подвергать опасности государство не в моих правилах. Вот только могу ли я тебе верить? Не случится ли так, что ты девицу заберёшь, а потом нападёшь на град столичный? – крикнул государь своему недругу.

Тот поднял голову и ухмыльнулся.

– Выпускай царевну, пусть идёт спокойно. Мне этой платы достаточно. Даю тебе слово, что, получив в своё распоряжение Любаву, отзову войско и навсегда покину твои владения. Но и ты не пытайся её освободить, иначе не миновать гибели всему царству, – ответил чародей.

– Будь по-твоему! – крикнул Всеслав и сделал знак рукой, чтобы открывали ворота.

Дружинники откинули тяжёлые засовы, а сами наготове, боясь, что враг прорвётся внутрь. Но войско чародеево не шевелится, стоят богатыри, в бой не бросаются.

Царские слуги Любаву подвели к воротам. Там уже собрались хорошо вооружённые воины с оружием наготове.

– Ступай девица, – в спину её толкают, собираясь поскорее обратно накинуть засовы, запереть ворота.

 Стража царская рядом притаилась, все напряжены, оружие наготове держат, на случай, если обманул враг.

Девушка вышла за городские стены. В тот же миг она услышала, как захлопнулись ворота, как загремели тяжёлые запоры. На сердце у Любавы похолодело. Отдали её на растерзание, и никто не пожалеет, никто не заплачет о ней. Даже отец родной и тот не пришёл проститься с единственной дочерью, а других родственников у неё не было.

Огляделась Любава кругом. Повсюду стоят огромные богатыри в чёрных доспехах, и все на неё уставились. Тут она и вовсе от страха чуть сознания не лишилась. Хочет сделать шаг, да не может, ноги к земле приросли. Только и хватает сил, что дрожать как осиновый лист.

Чародея девушка никогда не видела, потому не могла понять, кто из этих грозных ратников Златомир, все они показались ей одинаково свирепыми и беспощадными на вид.

– Сюда ступай Любава! – услышала она и закрутила головой, не понимая, кто из воинов обратился к ней.

Голос низкий, обволакивающий, звучал так, что трудно было не подчиниться, но от волнения у девушки потемнело в глазах, и она никак не могла определить, откуда он доносится.

Бедняжка сделала нетвёрдый шаг вперёд и замерла, испуганно озираясь.

«Эх, хоть бы сразу убил, а не мучил. Очень уж страшно идти на пытки. На смерть не так боязно. Но хоть спасу всех добрых людей, они ведь неповинны в том, что злодей напал на столицу», –подумала она.

Эти мысли придали ей сил. Девушка понимала, что не может подвести целый город, ведь если Златомир поймёт, что его обманули, месть его можно оказаться жестокой и пострадают от неё невинные люди, старики, детки малые, слабые женщины. Что одна жизнь против целого города?

Чародей, видимо, устал ждать, пока жертва приблизится. Не боясь стрел защитников столицы, что могли на него обрушиться, подскочил на своём коне прямо к воротам, возле которых стояла девушка. Спрыгнул на землю и сверху вниз на неё смотрит.

Любава подняла глаза и замерла с открытым ртом. Она представляла себе чародея не иначе как чёрта с рогами и свиным рылом, или ещё пострашнее, вот только оказалось, что выглядел он иначе.

Вместо уродливого чудовища на неё смотрел статный, высокий воин. Широкие плечи и богатырскую грудь покрывают доспехи чёрного цвета, сзади плащ развивается. Гордая посадка головы, лицо белое, холеное, а черты резкие, как у ястреба. Глаза как два агата сверкают, а чёрные волосы свисают из-под посеребренного шлема до самой груди.

Любава стоит в изумлении и глазами хлопает.

«Как же он меня есть будет? Ведь человек с виду. Да ещё какой! Как будто чужеземец. Никогда таких красивых и черноволосых я не видела!» – думает она, не в силах взгляда отвести.

Златомир тоже рассматривал царевну. Он ещё ни разу не видел дочки Всеслава, да и вообще с благородными девицами дел никаких не имел, поэтому был несколько поражён её внешностью.

Богатый наряд сверкал на солнце так, что резало глаза, но не это вызвало у него изумление. Кожа девушки была иссиня-белой, щёки же пунцовые, как свёкла, а брови напоминали две чёрные гусеницы, ярко выделяясь над глазами. Вдобавок ко всему, царская дочка смотрела на него разинув рот, и Златомир заметил, что все зубы у неё чёрного цвета.

Глава 5

Оторопело уставившись на эту красоту, чародей замер на мгновение, не зная, что и думать.

«Может, ну её, эту царевну?» – промелькнула мысль в голове мужчины, он даже отступил на шаг назад.

Говорили, что Любава красива и величава как лебёдушка, но красоту девичью Златомир представлял себе несколько иначе. Он надеялся увидеть чистое личико, как у тех крестьянских девушек, что жили в его деревушке и водили хороводы на поляне рядом с лесом. И при этом лелеял надежду, что благородная девица, будет значительно отличаться от деревенских девок. Ну тут он не ошибся, вот только радости ему это не принесло.

– Царевна Любава? – спросил воин на всякий случай.

Девушка кивнула и потупила взор.