скачать книгу бесплатно
– Молодой человек, у нас очень важное космическое собрание. Не могли бы вы зайти попозже?
– Это всего на минутку. Мам? Можно тебя?
Лидия встала, извинилась и начала пробираться из середины зала к выходу.
– Так, Володя! – Лидия сложила руки на груди. – Я просила тебя.
– Мам, папа звонил. Он так не может, понимаешь?! – Володя говорил негромко, но дверь закрывать не стал. – Я так больше не могу. Он тоже.
– Что он сказал?
– Он не вышлет деньги.
– Как это не вышлет?!
– Мама, хватит! Я трачу почти всю свою зарплату на эту херню, папа каждый месяц высылает половину… ему это надоело! Вахта, знаешь ли, не сахар!
– Вы оба – эгоисты! Чурбаны!
– Сколько ты денег уже вбухала сюда?
– Духовное богатство не измеряется материальными ценностями.
– Сестра Лидия, – в коридор выглянул один из собратьев. – У вас речь.
– Мама, выбирай. Или мы с отцом, или они!
Лидия посмотрела на собрата, потом на сына.
– Сестра Лидия, вы вчера показали лучший результат, вы должны поделиться…
Больше не нужно было говорить ни слова. Плюнув, Володя развернулся и пошёл прочь, метровыми шагами.
Пузырьки воздуха поднимались и лопались на поверхности. Мокрыми пальцами, Света нажала на кнопку секундомера. Минута семь. Личный рекорд.
Раздался приглушённый стук из реальности, вернувший Свету в узкую тёплую ванну из ледяных глубин Баренцева моря.
– Дочь, ты там надолго? Маме надо помыться.
Света вынырнула, отдышалась, смахнула воду с лица.
– Минута семь! В смысле… минутку, – она вылезла, вытерлась и накинула полотенце. Спустила воду в ванной. Снова поглядела на секундомер. «Так мало!».
Насколько задерживают дыхание моряки? Могло ли ему хватить времени, чтобы подняться на сто восемь метров? Опомнившись, Света покинула ванную.
На несколько дней её комната стала похожа на комнату параноика. Света забыла об уроках. Теперь её интересовала только одна тема – подлодки. На стене висел большой лист бумаги, сделанный из нескольких листов А4, склеенных скотчем и разлинованных в клетку. К этому листу, булавками, Света прикрепила три подводных лодки, вырезанных из бумаги: «Курск», «Мемфис» и «Толедо». «Курск» она закрасила синим, «Мемфис» – красным, а «Толедо» – жёлтым. В её браузере было открыто полтора десятка вкладок на темы, связанные с катастрофами подводных лодок. На столе лежало три раскрытых тетради. Света посмотрела несколько документальных фильмов и даже один художественный. Пересмотрела под сотню записей выпусков новостей. Её интересовала не столько политическая сторона – какая торпеда подорвала «Курск»: американская или своя – сколько вопрос, мог ли с тонущей подлодки спастись человек.
К одиннадцати вечера, портфель был даже не разобран. Света сидела в наушниках за компьютером, глядя очередной документальный фильм о подлодках. Потирая сонные глаза, она записывала в тетрадку детали, которые считала важными. Последние слова уже вылезали из строки и были неразборчивы. Света клюнула носом, и ручка выпала из её пальцев. Наклонившись поднять, она заметила мамины ноги.
Сняв наушники и поставив на паузу, она развернулась в кресле.
– Светик… может, тебе со специалистом поговорить? А то вчера побег. Сегодня это, – Валентина кивнула в сторону «карты событий», висевшей на стене. Вздохнула. – Опять у тебя этот «Курск».
– Извини? Что значит «у тебя»? – она положила наушники на стол и подошла к матери. – Ты бы не хотела знать прав…
– Да какую правду?! Опять, Света, ну, опять! Давай присядем, – обе сели на кровать. – У тебя это не в первый раз. Я начинаю беспокоиться.
– Что не в первый раз?
– «Курск»! Твой папа умер пятнадцатого августа. Не двенадцатого! Не подводником он был, а продавал шины в магазине. Ты тогда новости увидела и заплакала, а потом, когда папы не стало, у тебя в голове и сложилась картинка. Ну? Мы уже говорили на эту тему.
– Подожди, подожди, – голова закружилась. Мама говорила будто не с ней, да и вообще, была ли это мама?
– Не так быстро, а то кессонная болезнь будет.
– Какая кессонная болезнь?! Ты совсем уже чокнулась! Тебе точно к доктору надо. Никогда твого папы на «Курске» не было!
Мама вдруг стала врагом. Нет, Света не хотела в это верить. Она отлично помнила, как мама, несколько вечеров подряд, возвращалась домой в таком состоянии, будто пришло одно её тело, пока душа где-то блуждала в поисках ответов.
«Опять ничего не нашли! Нет его списках, и всё».
Несколько лет назад она была решительной женщиной, готовой ехать даже в Мурманск и пешком дойти до Кремля. Она ездила в Видяево – порт приписки – но и там ничего не добилась. Александра Георгиевича Калинина – такого, каким его знала его дочь – никогда не существовало. Так ей говорили все, с кем она спорила. Всех этих людей, которые, с пеной у рта, повторяли одно и тоже, Света считала слабыми, «тухлыми». И вот теперь мама стала одной из них?
«Нет, не верю».
Что-то произошло в её памяти. Будто заменили. Изъяли одного человека и вставили другого – фальшивку. Был некий Александр Калинин, но не тот! Не отец. Девочка помнила его могилу – родился в тысяча девятьсот семьдесят втором, умер пятнадцатого августа двухтысячного. Погиб на перекрёстке, в пьяном виде проезжая на красный. У этого мужчины были совсем другие черты лица, другой взгляд – пустой, тухлый.
…«Нон-фикс». Рыжая девушка с двумя хвостиками щёлкнула пальцами и посмотрела на парня в тёмных очках. Веснушчатая, лет восемнадцати. Прямо здесь, в этой комнате. Этот щелчок. И это слово. То ли «нон-фикс», то «мон фис», то ли «ноль иск», «мон писк»…
Уже с минуту в висках пищало, и мама трясла за плечи Свету, лежащую на ковре.
– Жить будет, – сказал мужчина в белом халате. – Когда в последний раз ели?
– Да вот недавно, два часа назад ужинала. Она у меня вообще мало ест. И вот это всё, – Валентина обвела взглядом комнату. – Может, посоветуете специалиста? Хорошего психолога. Я уже не знаю, к кому обращаться! Навязчивая идея.
– Ну, я всего лишь участковый. Моё дело, как говорится, только тело, а мозги… поищите в Интернете, по объявлениям.
– Спасибо, – Валентина поднялась, поправила причёску. – Знаете, как тяжело одной да одной.
– Понимаю, – доктор помог Свете подняться с пола, чтобы лечь на диван. Сунул под нос нашатырь. – Как твоя головка? Ничего? Полежи немного, а через пять минут давление померяем.
Доктор почти не говорил со Светой, как будто она была растением или домашним животным. Уходил он торопясь. На пороге, только и сказал:
– Кормите девочку получше! И приходите на обследование.
– Непременно! – лицо Валентины сияло, когда она закрывала дверь.
Света глядела на происходящее будто на фильм. Её до сих пор шатало. Тело было чужим, а сама она – крохотным человечком, сидящим у этого тела в голове и управляющим с помощью кнопок и рычагов. Это не реально. Не с ней. Эти взрослые люди – пустышки, суррогаты – кто они?
«Кормите девочку получше». Да-да, кормите. Только не вашими сказками.
Света в один прыжок подлетела к двери, выскочила в коридор, помчалась по лестнице, едва не сбив доктора с ног.
– Там дождь! – услышала она из-за спины, выбегая из подъезда.
Участковый не соврал – дождь лил как из ведра. Взрослые, в том числе и доктор, шли с зонтами. У Светы не было ничего, даже обуви. Как была в носках, она бросилась мимо домов, прочь со двора, в сторону школы.
«Должно же быть хоть что-нибудь!»
На неё оглядывались, она не обращала внимания. Из окон тёплых сухих квартир её видели, бегущей по улице без зонта, без ботинок, она об этом не думала. Добежав до школы, Света остановилась у главного входа. Она помнила, что именно здесь должна была быть мемориальная табличка.
Отдышалась. Подошла поближе. Потрогала стену. Ремонта не было лет восемь, если не больше. Стена старая, где-то кирпичи сколоты, штукатурка осыпалась. Никакой таблички не было и в помине. Даже креплений, даже гвоздей.
«Но его лицо, его бескозырка, его глаза!»
Ничего. Ни следа, ни намёка. Света, по кустам, обошла здание вокруг. Чуть не поранившись, перелезла через забор. Носки можно было выжимать, Света сбросила их, чтобы не мешались. Каждый камушек теперь колол ступни.
«Где же?!»
Ни на одной стене, ни на одной двери, ни на одном столбе. Лицо голубоглазого моряка исчезло из окружающей реальности насовсем, оставшись только в её памяти.
Света легла на траву спортивной площадки. Раскинула руки и ноги, позволив дождю бить себя мокрыми кнутами сколько угодно.
«Если это поможет добраться до правды…»
Ливень был похож на холодные воды Баренцева моря. Не вода падала с неба – Света медленно всплывала на поверхность. Тёмные воды лжи стояли перед нею плотной стеной и не желали расходиться. Света дышала тяжело, вся одежда была пропитана грязью и сентябрьским дождём, но было в этом и что-то приятное: голова теперь не кружилась. Мысли собирались воедино. Яростно поливая землю, тучи отдавали последнее, чтобы поскорее разойтись. Уже через несколько минут, они выжали себя досуха, и далеко в вышине показался кусочек неба. На нём искрилась Альфа Малой Медведицы. Полярная звезда.
Мужчины и женщины от сорока лет ходили от одного стола к другому, рассматривая драгоценности и каталоги. Последние представляли собой папки с подшитыми в них чёрно-белыми распечатками. На каждом листе было от от пяти до семи фотографий камней с подробным описанием каждого. Например, «Небесный лотос. Крайне редкий экземпляр. Заряжен энергией буддийских монахов северного Тибета. Уровень: двадцатый. Цена: триста тысяч рублей». Остальные камни стоили не так дорого: от двадцати тысяч – за низкие уровни – до ста пятидесяти.
– Что-то присмотрели? – тихо, чтобы не отвлекать остальных, спросила Симагина женщину лет шестидесяти.
– Уж больно дорого, дочка.
– А что поделать, милая моя? Камни заряжаются не у нас. Какие в Тибете, какие приходится с Бали везти. Есть даже камень с плато Наска. Хотите, покажу?
– Нет, нет, упаси Боже! А есть чего подешевле?
– Дорогая моя, Екатерина Петровна, вы себя слышите? Вы ведь не на базаре. Что значит подешевле? Вы так никогда уровень не получите. Вы ведь, извините, не монах-отшельник, энергию через себя круглые сутки не качаете, в верховные джаны входить не умеете. Это они способны без камней, а мы, простые смертные, увы! Мы без них как без крыльев. Представьте, вас за ручку ведут в сокровищницу, где валяются под ногами тонны золота. Что вы с собой возьмёте: сумочку маленькую? Чемодан? Или тележку покрупнее? А ещё лучше КамАЗ! Вот ваша подруга уже КамАЗ выбирает. Серафима Аркадьевна, подойдите-ка, на минутку. Оба, с братом. Помогите Екатерине Петровне с выбором.
В зал, между тем, вошла молодая девушка в короткой джинсовой юбке. Ни на кого не глядя, она быстрым шагом ловко обогнула двоих пенсионеров и подошла к Симагиной.
– Дочь Александра Калинина, – сказала она твёрдо и сухо.
– Не здесь, – та кивнула в сторону отдельного кабинета. – Братья и сёстры, я вас ненадолго покину, продолжайте выбирать!
Симагина закрыла за собой на ключ.
– Опять нон-фикс?
– Читала пятерых, всё сходится. Четыре дня назад она пыталась уехать в Новосибирск. А вчера и вовсе учудила – в одних носках добежала до школы и лежала под дождём на футбольной площадке.
– Нон-фикс?
– Только бы не он! Саму прочитать не успела. Только свидетелей. Водитель автобуса только жене говорил. Он считает её тринадцатилетней хамкой. В милиции про неё уже не помнят. Там и фиксить ничего не пришлось.
– Ох, смотри у меня! Передавить тоже нельзя. И недодавить опасно. Собери полную картину. Если это не нон-фикс, можем накосячить.
– А если он?
– Там посмотрим. Главное, чтобы с нашей стороны было всё чисто. Бедная девочка! Если это помешательство по нашей вине, ты знаешь, что будет. Я пока не буду сообщать Маргарите, она, не дай Боже, наверх поднимет, заставит всё переделывать.
– Да нормально всё будет.
– Слушай, ты покрасилась? Тебе медно-рыжий идёт.
– Да нет, всегда такие были, – девушка поправила хвостик.
Седьмой «Б» иногда называли «Домом два», причём не только ученики, но и некоторые учителя. Клубок отношений в этом классе никогда не распутывался, и с каждым годом затягивался туже. Свете суждено было выживать в этом клубке. До сегодняшнего дня ей относительно везло – над ней почти не издевались, так как Света умела находить общий язык со всеми. Куда больше доставалось некрасивым тихоням. Однако теперь внимание трёх самых отъявленных хулиганок переключилось на неё. Самым обидным было то, что одной из этих хулиганок была её бывшая подруга. Настя. С первого по третий классы, Настю дразнили из-за высокого роста. Тогда она подружилась со Светой, и та убедила Настю, что рост – не проблема. Он – преимущество. Самые красивые люди – высокие. Настя не просто начала по-новому смотреть на себя, она возгордилась, да так, будто не она была обязана Калининой, а Калинина – эта «белая мышь» – ютилась в её тени. Потом Настя перешла в группу хулиганок и встала под началом Юли – первой красавицы. Насте нравился тот же мальчик, что и Юле, через новую подругу она надеялась его заполучить. Сколько Света ни пыталась убедить Настю – отбив у Юли Игоря она не укрепит дружбу с Юлей, а, напротив, разобьёт в пух и прах, слова отскакивали, как вода от брезента. Настя воду не любила – ей больше стал по нраву огненный характер Юли.
Одноклассницы устроили Свете западную – приготовили ведро с водой, и не просто водой, а грязной, украденной у технички после того, как та помыла пол. Класс вёл себя как обычно, будто никто ни о чём не знал. Многие приготовили мобильные телефоны с камерами. От такого зрелища отказался бы не каждый.
Свету окатили с ног до головы. Хохот зазвенел на весь класс, и девчачий, и мальчишеский.
– Как тебе дождик? – добавила Юля. – Тебе ведь нравится лежать под дождём!
Это было далеко за гранью. Та ночь, тот ливень – это было слишком личное. Света готова была наброситься на Юлю, расцарапать ей лицо, но та уже подготовила путь к отступлению. Бегала она быстро. Если погнаться, это будет ещё одно зрелище на потеху публике. Нет уж. Хватит зрелищ.
Света молча сжала кулаки, развернулась и пошла домой. В коридоре, она встретила учительницу.
– Калинина, ты почему не в классе?
– Отстаньте все от меня!
«Почему не в классе? А не интересно, почему я мокрая?»
Только дома, она позволила себе разрыдаться. Хотелось надеяться, что в последний раз в жизни.
Часа полтора Света отмокала в ванной. Слушала «Клюкв». Делала всё, чтобы заполнить радостью блаженные минуты, когда никто не стучит, не обзывает, не льёт на тебя помои, не требует, чтобы ты была в классе или делала уроки.
«Если ты ненавидишь, значит тебя победили. Так, кажется, говорил Конфуций?»
Стоило ли ненавидеть Юлю? По сравнению с Георгиной, она была никто. Красивая пустышка. Юля не несла обществу никакой пользы. Ничем не отличалась. Фанатка «Зачарованных»? И что?
«А если бы я сама была зачарованной? Ведьмой. Она боялась бы меня? Уважала?»
Мысли опять возвращались в Новосибирск.
«А как поступила бы на моём месте Георгина? Она сильная. Ничего не боится. Может дать отпор. Значит, я сама должна быть сильной. А ещё Георгина умная, раз ей удалось найти папу».
