Полная версия:
«Свет и Тени» французских маршалов времен эпопеи неуемного «генерала Бонапарта» (Тулон, 1793 – Ватерлоо, 1815): от Бернадота до Мармона
Франция не простила своего отступника. Уже в XX столетии на месте крепостных укреплений, когда-то защищавших Париж, французы проложили бесконечно бегущее кольцо бульваров. Их назвали в память героев великой эпопеи Первой империи – девятнадцати наполеоновских маршалов. Этот мемориал в честь ближайших сподвижников Наполеона на полях сражений уникален и не имеет аналогов нигде в мире. Имена еще четырех маршалов Империи и самого императора увековечены в названиях улиц и площадей французской столицы. В этом славном перечне не нашлось места только трем наполеоновским маршалам, запятнавших себя предательством перед императором, Францией и ее народом. Среди этих троих есть и Бернадотт.
Как и большинство наполеоновских маршалов, Бернадотт крупным полководческим талантом не обладал и за всю свою долгую боевую карьеру ни одной победы, имеющей стратегическое значение, самостоятельно не одержал. Но вместе с тем это был храбрый солдат, отважный офицер и способный генерал. Как военачальник Бернадотт не был лишен ярких военных дарований, хотя Наполеон, надо сказать, и невысоко оценивал военные способности своего маршала, считая, что тот в ходе сражений часто допускал чрезмерную осторожность и непозволительную медлительность. Однако столь суровая и категоричная оценка императора не совсем объективна, на ней в немалой степени лежит печать субъективизма, обусловленная целым рядом причин личностного порядка.
Выдающаяся личная храбрость и точный глазомер на поле боя, умение в решающую минуту вдохновить и увлечь за собой войска, завидное упорство в достижении поставленной цели и целеустремленность в действиях являлись отличительными чертами Бернадотта как военачальника.
Он пользовался большой популярностью среди своих подчиненных, проявлял о них неустанную заботу, старался по мере возможности не рисковать понапрасну их жизнями.
Бывший сержант, немало лет усердно тянувший солдатскую лямку, «дитя революции», как тогда называли ему подобных, разделял со своими солдатами все тяготы и лишения походно-боевой жизни, не чурался есть с ними пищу из одного котла.
Типичный гасконец, пылкий, отважный, неуживчивый, красноречивый, не упускавший случая лишний раз прихвастнуть и пустить пыль в глаза, Бернадот тем временем умел бывать скрытным и немногословным, и в целом как личность он обладал особым даром обаяния.
Бернадотт сделал блистательную военную карьеру еще в годы Революции, к которой примкнул с огромным воодушевлением и под знаменам которой долгие годы отважно сражался с ее многочисленными врагами.
В многочисленных боях и сражениях Революционных, а затем наполеоновских войн, Бернадот был неоднократно ранен. Первыми наставниками Бернадотта на боевом поприще или, как принято говорить теперь, его «крестными отцами» были знаменитые вожди революционной армии генералы Клебер и Журдан.
Когда шведский король Карл XIV умер, то его придворные, к своему величайшему изумлению увидели на груди своего усопшего монарха татуировку «Смерть королям!» (вопрос спорный – Я.Н.)
К вышеизложенному необходимо добавить еще один штрих, характеризующий личность Бернадота. Этот пылкий революционер, ярый якобинец, а затем строптивый сподвижник императора Наполеона I, нередко в своих действиях и поступках руководствовался узким, своекорыстным расчетом, преследовавшим прежде всего достижение собственной выгоды.
Кроме французских наград Бернадот был кавалером высших орденов Швеции, Австрии, Пруссии, Италии, Испании, Дании, Саксонии, а также высшей боевой награды Российской империи – ордена Св. Георгия 1-го класса, которым он был награжден осенью 1813 г. за победу в сражении при Денневице…
И наконец, «развернуто-оценочная» версия биографии одного из самых неоднозначных маршалов наполеоновской империи выглядит примерно так!
…Маршал Империи (с 19 мая 1804 г. по 21 августа 1810 г.), князь Понтекорво (с 1806 г. по 1810 г.), кавалер множества европейских военных орденов (в том числе, двух престижнейших орденов российской империи – Ор. Св. Андрея Первозванного от 30.08.1812 и Ор. Святого Георгия 1-го класса от 25.08.1813), но лишь двух степеней французского ор. Почётного легиона, король Швеции и Норвегии (с 1818 г.), основатель шведской королевской династии Бернадоттов Жан-Поль-Батист/Баптист (Жан-Батист-Жюль) Бернадотт (25/26.01.1763/64?, По, Беарн – 8.03.1844, Стокгольм), безусловно, один из наиболее колоритных военных как во времена революционных, так и в эпоху наполеоновских войн.
Этот амбициозный приятель и ровесник знаменитого революционного генерала Моро, обладал импозантной внешностью: высокий, стройный, с длинными локонами иссиня-черных волос, крупным орлиным носом, сверкающими глазами и очень красивыми… ногами. Недаром еще на заре его военной карьеры сослуживцы ехидно прозвали его «Сержант-красивая ножка»!
Вот уже два века о нем принято писать или саркастически, либо уважительно, поскольку его главный оппонент-«узник» о-ва Св. Елены генерал Бонапарт признавал, что «… я могу обвинять его лишь в неблагодарности, но не в измене». И это при том, что в ту пору бывший французский император уже предпочитал со всеми своими недругами (и тем более, «коллегами по ремеслу»! ) сводить счеты, выставляя их в самом неприглядном виде!
Так, кто же он на самом деле – Жан-Поль-Батист Бернадотт, единственный из всех своих французских «собратьев по оружию» той поры, ухитрившийся ухватить «жар-птицу» за хвост и стать королем Швеции и Норвегии Карлом XIV Юханом?
Так случилось, что один из самых знаменитых полководцев Франции появился на свет, когда его родина, «не солоно хлебавши», выходила из самого грандиозного военного «мероприятия» XVIII века – Семилетней войны (1757—1763). Несмотря на то, что первые упоминания о Бернадоттах относятся к XVI в. и семейство Бернадоттов было зажиточным и почтенным, но о дворянстве говорить не приходится. Хотя его мать, и была урожденной де Сен-Жан, но всего лишь дочерью фермера, впрочем, достаточно состоятельного и влиятельного в своем округе.
…Между прочим, современные историки полагают, что все предки Жана-Поля-Батиста по отцовской линии принадлежали к простому слою ремесленников, а приставка «де» у его матери, как впрочем, и у всех женщин, вступавших в брак с Бернадоттами (это всего лишь название дома, из которого они происходили), вряд ли говорила о ее дворянском происхождении, скорее, нося чисто декоративный характер. По сути дела, отец будущего маршала Франции был первым в роду, кто сумел если не «выбиться в люди», то, по крайней мере, стать уважаемым человеком в своем провинциальном городке…
Родившийся в г. По (Беарн, провинция Наварра, что на границе Франции и Испании) Жан-Поль-Батист – последний (пятый) ребенок в семье почтенного стряпчего или делопроизводителя (порой, в разноплановой литературе идет речь об адвокате) Анри Бернадотта (1711—1780), не имевшего дворянского звания и Жанны де Сен-Жан (Венсан) (1728—1809). К моменту его появления на свет двое из четырех появившихся ранее в этой семье детей уже умерли. Ребенок родился настолько хилым, что по настоянию родителей младенца крестили уже на следующее утро. Таким образом, супруги надеялись уберечь малыша от ранней смерти, что было не таким уж и редким явлением в то время, в том числе, и в их весьма обеспеченной семье.
У Жана-Поля-Батиста были еще старший брат Жан-Евангелист (1756 – 1813) и старшая сестра Мари (1759—1796?). Они не только не пережили своего знаменитого младшего братца, но и ничем особенным в историю не вошли. Зато его благосклонностью оба пользовались весьма активно. Брат в 1810 г. стал бароном Империи, «хранителем вод и лесов» (что-то типа лесничего?), получал приличную пенсию и оставил после себя пару дочерей и сына (Франсуа?), который в ходе ретирады из России Великой армии в 1812 г. вроде бы сгинул в плену на территории Лебедянского уезда Тамбовской губернии. Сегодня эта ветвь Бернадоттов вымерла.
Семья маленького и тщедушного в детстве Жана-Поля-Батиста (по прозвищу «Тит`у») жила на улице рю Тран. Нам очень мало известно о его детстве. Но вроде бы уже тогда благодаря буйному темпераменту и непокорному нраву Бернадотт-младший обзавелся парочкой заметных шрамов, украсивших его лоб. Не исключается, что он вместе с братом мог учиться в одном из лучших учебных заведений г. По – школе бенедектинских монахов. Мы не знаем, как будущей легенде французского оружия и «заодно» шведскому королю давались начальные «науки», зато рассказывали, что его любимым занятием в детстве и отрочестве было помогать кучерам (почтальонам) на почтовой станции распрягать и запрягать лошадей. В них он сызмальства знал толк и всю жизнь вплоть до старости сидел в седле, как влитой, мало уступая в этом таким признанным вольтижерам той поры, как его соплеменники-современники Мюрат, Монбренн, Лассаль, д`Опуль, Пажоль, Экзельманс и прочие «лихие клинки».
Известно, что его отец, будучи уважаемым (как судейский чиновник) в городе человеком, стремился направить сыновей, как и многие другие отцы, по своей профессии. Когда младшему исполнилось 15 лет он отправил того на обучение юристом практикантом к своему старому знакомому мэтру Жан-Пьеру Батсаллю (де Бассалю) в прокуратуру при Наваррском парламенте (т.е. высшем судебном органе). Но 31.3.1780 г. (либо 30.3.1781 г.) отец скоропостижно скончался. Семья очутилась в сложной ситуации. Любивший пожить «на широкую ногу» Анри Бернадотт вместо денег оставил после себя долги. Его вдове ничего другого не оставалось, как, продав большой и нарядный дом на улице Тран, перебраться в жилище поскромнее, правда, на той же самой улице. Старший сын вдовы и ее любимец Жан Евангелист, как мог, помогал матери и сестре. А младшенький Жан-Поль-Батист не стал сидеть на шее у матери и брата: из-за тяжёлого материального положения в семье он забросил учебу и выбрал себе профессию по душе. Неожиданно для всех он ушел в… солдаты, причем, вместе со своими закадычными друзьями детства Жаном-Пьером Гре и Луи-Мари де Каном (1765—1844), которые будут следовать за Жаном-Полем-Батистом почти везде.
…Между прочим, если Гре после 1814 г. останется во Франции и не поедет за Бернадоттом в Швецию, то де Кан, известный под прозвищем «двойняшка», которого многие из-за его невероятного внешнего сходства считали братом Жана-Поля-Батиста, отправится за другом в Стокгольм и поселится в королевском дворце. С ним наследник шведского престола будет обсуждать дела во Франции на беарнском диалекте. Де Кан будет вести в Швеции все денежные дела Бернадотта и прочие весьма щекотливые финансовые махинации. Впрочем, его пагубная привычка заниматься с многочисленными подружками любовью прямо на рабочем столем в кабинете во дворце будет раздражать Бернадотта, когда он станет королем Швеции. К тому же, «двойняшка» любил открыто критиковать своего благодетеля за кое-какие необдуманные и неудачные шаги и поступки, что тоже не будет вызывать у Его Королевского Величества особого признания. Со временем надобность в друге детства, как помощнике в разного рода «спецделах» отпадет. Его место займет более толковый и понятливый швед Магнус Брахе. Но Жан-Поль-Батист не забудет дружка на совсем: произведет его во дворянство, даст высокий военный чин, наградит всевозможными шведскими орденами, в том числе, самым престижным – ор. Меча, будет оплачивать все его долги. Кан уйдет в Мир Мрака и Теней всего лишь на несколько недель позже своего знаменитого патрона. Надо сказать, что став королем, Бернадотт никогда не забывал своих старых друзей и бывших подчиненных, часто приглашал их на свою новую родину, старался помочь им материально. Так, он окажет поддержку сыновьям расстрелянного Бурбонами маршала Нея, с которым он издавна приятельствовал, демонстративно пригласит их в Стокгольм, где они какое-то время проживут под его защитой. Весьма резко выскажется он и о расстреле маршала Мюрата, с которым он не дружил, но уважал за былинную отвагу. Будет он поддерживать и находившегося в эмиграции в Италии после реставрации Бурбонов, бывшего министра полиции Наполеона Жозефа Фуше, сыновья которого тоже некоторое время жили в Швеции. Правда, отношение шведов к французам будет настороженным, многие из них будут считать, что король злоупотребляет своим положением. Тот будет прекрасно это понимать и стараться сдерживать своей «души прекрасные порывы»…
В ту пору это было весьма распространенным поветрием среди юнцов, особенно наваррско-гасконского «разлива», в чьих жилах текла горячая смесь баско-кельтско-готско-арабской (мавританской) крови. (Все эти народы в разное время оставили свой «след» в генофонде пограничья Франции и Испании). Человек с оружием во все времена котировался как добившийся признания среди окружающих, в том числе, у сметливо-слабого пола с удовольствием становящегося «утехой воина», хотя бы… на часок-другой. А поскольку у бравых вояк всех времен и народов «звонкие монеты» водились, то зачастую, «не – за так».
Осенью (в августе?) 1780 г. наш юный герой обращается к капитану полка Рояль-ля-Марин (Королевский морской полк), де Лассю, тоже беарнцу, с просьбой записать его в полк и уже 3 сентября он стал рядовым с контрактом на целых 8 лет. (По другим данным свою военную карьеру он все же начал в Брассакском пехотном полку, но со временем перешел в вышеуказанную военную часть.) Полковое депо находилось в Коллиуре – древнем средиземноморском порту вблизи Пиренеев – поскольку сам полк предназначался для службы на островах, в морских портах, за океаном (отсюда и название – «морской»), т. е. был прообразом будущей морской пехоты – престижной армейской элиты.
Так началась военная карьера будущей гордости французского оружия.
Бернадотту повезло: его командиром был еще один беарнец и уроженец По маркиз де Лонс, знакомый с его отцом и по-отечески опекавший новобранца от… «дедовщины» и прочих «радостей» армейской службы. Жан-Поль-Батист попал в роту капитана Шалабри, потом к другому офицеру Брассю и за сметливость, опрятность и подтянутый вид получил прозвище «месьё».
После «учебки» он служит в Тулоне, Бастии и на Корсике – родине своего главного «визави» по жизни. 21 мая 1782 г. его переводят в элитное подразделение полка – роту грендеров капитана Бонневиля. На Корсике наш герой пробыл полтора года, прослужив несколько недель в родном городе Наполеона – Аяччо. Каких-либо замечательных происшествий с Жаном-Полем-Батистом в ту пору не случилось. Но гарнизонная служба не прошла для него даром. Здесь он очень быстро приобрел славу заправского фехтовальщика, и драться на дуэли с этим задирой желающих было мало. Впрочем, для продвижения по службе «это» не играло никакой роли, поскольку только дворяне в нескольких поколениях могли претендовать на офицерское звание.
Но именно на Корсике в июне 1782 г. он заболевает малярией и отголоски этого заболевания (кровохарканье) будут преследовать его всю оставшуюся жизнь, особо досаждая ему в холодной Швеции, где его свитские адъютанты будут вынуждены постоянно носить свежий носовой (для горлового откашливания) платок для своего короля. Ему дают отпуск по болезни на полгода. Наш герой отправился к родным в По, но вместо положенных шести месяцев «задержался» там… на полтора года, порой, задумываясь о необходимости прекратить службу в армии из-за проблем со здоровьем. Во время отпуска «морпех» Бернадотт занимается самообразованием, читает всю доступную ему литературу по военной тематике, в основном, биографического толка. Он с увлечением «проглотил» книгу о знаменитом испанском конкистадоре Эрнане Кортесе, а также жизнеописания известных французских полководцев XVII в. Фабера и Катина.
Заодно он шлифует своего ратное мастерство, в частности, в фехтовании: дерется на дуэли на шпагах в лесу с жандармским офицером Кастэном, серьезно ранит его. Молва гласила, что причиной дуэли могла стать ссора из-за «прелестей» некой любвеобильной дамочки – «утехи воинов». После той наглядной победы Жан-Поль-Батист стал котироваться среди земляков еще выше, чем прежде.
После «окончания отпуска» и возвращения в полк, начиная с 1784 г., Бернадот нес гарнизонную службу в Безансоне, потом в Гренобле (столице провинции Дофине). Здесь, как и до этого на Корсике, всегда энергичный и подтянутый беарнец был на хорошем счету у начальства. Но у него уже другой командир – Луи де Мерль, маркиз д’Амбер, который, несмотря на кличку «тиран», после отменных рекомендаций о Жане-Поле-Батисте от своего предшественника де Лонса благоволит к уроженцу По. Он дает ему ряд ответственных поручений: тренировать рекрутов, инструктировать новичков по фехтованию, организовывать рейды вдогонку за дезертирами. Более того, довольный его отменной службой, он начинает продвигать его по служебной лестнице: капрал, сержант (11 мая 1788 г.), фурьер, сержант-майор, полковой адъютант – и все это за четыре с небольшим года! Интересно и другое: статный и аккуратный честолюбец с хорошими манерами Бернадотт, обожавший красиво одеваться, получает от сослуживцев новое и весьма «пикантное» для мужчины-военного прозвище – «сержант бель-жамб» (по-фран. – Sergent Belle-Jambe) или «сержант с… красивыми ногами» либо «сержант – красивая ножка».
Осенью 1785 г. Жан-Батист снова серьезно заболевает – воспалением легких – дело дошло до того, что когда к нему, бледному и неподвижно лежавшему пришел на осмотр светило медицины Элизе, то его вердикт был однозначен: перед ним труп, который надлежит переправить в морг. Оказавшись там, труп «ожил» когда скальпель ассистента-«паталогоанатома» прикоснулся к нему для вскрытия. Оказалось что у «сержанта—красивая ножка» всего-навсего «приступ апатической усталости»!
В результате «сержант с… красивыми ногами» снова отправился на излечение домой в По. Но тут уже мать явно не пришла в восторг от появления своего младшенького-«больнушки», вновь покинувшего свои «флотские нары» ради домашних харчей. В общем, наш больной герой не задержался у маменьки и навсегда покинул По, вернувшись в в свою часть. Рассказывали, что больше они никогда не виделись, хотя «госпожа-матушка» Бернадотт скончается очень не скоро – почти через четверть века, в 1809 г. Очевидно, так бывает, даже между ближайшими родственниками.
В армии он по-прежнему муштрует новобранцев и… отлавливает дезертиров. Рассказывали, что после того как он умудрился вернуть в часть дезертира, успевшего удрать из нее за… 250 км, его крепко зауважали в офицерской среде за… рвение по службе при любых заданиях. К тому же, незадолго до революции, когда в стране стали все чаще и чаще вспыхивать народные выступления, Бернадотт отличился в своем «первом сражении»: 7 июня 1788 г. он принимал участие в утихомиривании вспышки народного гнева в Гренобле.
Рассказывали, что именно он приказал открыть, в ответ на публичную увесистую пощечину, полученную от подбежавшей к нему разъяренной властями женщины, огонь по безоружной толпе, обрушившей на солдат в ответ град камней. Тем самым, Жан-Поль-Батист показал всем, что, как человек военный, готов действовать быстро, решительно и… без сантиментов. Впрочем, не все согласны с этим фактом, поскольку у Жана-Батиста в ту пору еще не было поломочий на соответствующий (офицерский по своей категоричности!) приказ? Так или иначе, но Бернадотт по-прежнему остается на хорошем счету у полкового начальства. На всех смотрах именно он в первую очередь привлекает внимание высоких комиссий своей запоминающейся внешностью, отменной выправкой и превосходной выучкой.
В общем, почти за 10 лет (!) военной службы Ж. П. Б. Бернадотт, обойдя очень многих своих более старших товарищей по полку, оказался в «трех шагах» от офицерской карьеры. Но всерьез об этом думать, конечно, не приходилось: офицерские чины во французской королевской армии, как, впрочем, и во всех европейских королевских армиях, были зарезервированы в ту пору лишь для дворян.
…Между прочим, обходительный и галантный, отменно сложенный, темпераментный и неутомимый как павиан, Бернадотт очень рано стал пользоваться особым успехом у слабого (но весьма и весьма сметливого!) пола и не отказывал ему, когда та или иная «бедняжка» («молодуха» и не только) «слезно» намекала (просила!) «облагодетельствовать» ее в свободное от службы время. Так, известно, что в Гренобле у него дело дошло до очень «глубокого» романа с документальной фиксаций его у местного нотариуса с некой «девицей» по имени Катрин с говорящей фамилией «Лямур». Закрывая эту тему, скажем лишь, что лихой повеса и ловелас Бернадотт по молодости лет разбил ни одно женское сердце, а в случае со «старой девой» Катрин Лямур по слухам даже был отцом незаконнорожденного ребенка, но бедный малыш умер через несколько дней после рождения…
А потом в самом сердце Франции – в ее гламурно-галантной столице – случилась буржуазная революция, в чье громкое эхо стали напряженно вслушиваться все французы!
Не обошел своим вниманием текущие события и наш герой.
Высокий, красивый, с большим орлиным носом, эгоистичный до мозга костей выходец из Наварры не только выглядел очень импозантно, но и обладал весьма высоким интеллектом. Парадоксально, но историки долгое время предпочитали обходить стороной всестороннюю оценку личности Бернадота, тем более что о его причудливом характере встречаются совершенно противоречивые мнения. Большинство равных ему по званию ненавидело его, считая честолюбцем, приспособленцем сомнительных дарований, человеком, который ожидает исхода событий невдалеке так, чтобы в случае выгоды мгновенно оказаться «при делах», а если обстановка неблагоприятная: «выйти из воды сухим». Он никогда не бросался с головой в водоворот событий. Он вычислял и взвешивал для себя выгоды, которые несет то или иное событие. Вот и теперь Бернадотт по началу присматривался к революции, взвешивал шансы обеих сторон, чем он очень часто занимался на протяжении всей своей жизни, по крайней мере, сознательной.
Законченный карьерист, очень умный и столь же волевой Жан-Поль-Батист полагает, что именно революция даст ему возможность добиться того, о чем он мечтал со времен туманной юности. Очень хитрый, крайне изворотливый и невероятно оборотистый беарнец приложил все свои незаурядные дарования, чтобы вознестись как можно выше на гребнях мутных революционных волн. Своей невероятной работоспособностью, чрезвычайным красноречием (граничащим с краснобайством), природным умением увлекать за собой толпу Бернадотт очень напоминал знаменитого Дюмурье – такого же авантюриста, как и он, правда, не столь удачливого.
Тем более, что именно тогда (в начале 1790 г.) Жан-Поль-Батист совершил отчаянно смелый в эпоху революционной «мути» (когда беспощадное быдло бессмысленно и безнаказанно буйствует!) поступок: действуя решительно и стремительно, спас с несколькими солдатами полка Рояль-ля-Марин от повешения на фонарном столбе в Марселе из-за инцидента с национальными гвардейцами своего… полковника маркиза д`Амбера! Дело в том, что взбунтовавшаяся чернь, облюбовала в качестве виселиц для аристократии именно фонари. Дикие вопли «à la lanterne!!!» («На фонарь!!!») стали неотъемлемой частью французской революции. Правда, защищая своего офицера, Бернадотт чуть не пустил при этом кровь революционным собратьям.
…Впрочем, пройдут годы и над этим полковником вновь «зависнет топор палача» (вернее, нож гильотины): его обвинят в нелегальном возвращении из эмиграции! Бернадотт – в ту пору уже популярный в армии генерал – лично обратился к всесильному тогда «директору» Баррасу, но тот «умоет руки», заявив, что это не его прерогатива. Маркиза д`Амбера, который из-за своей аристократической гордости не захочет бежать по пути из тюрьмы в трибунал, как ему это предлагал Бернадотт, расстреляют в июне 1798 г…
Прибыв в Париж, спасенный тогда полковник сообщил военному министру и королю, как в Марселе его выручил полковой адъютант Бернадотт. Прибывший в Марсель с инспекцией маркиз де Бутилье потребовал, чтобы ему представили героя и высказался в том смысле, что таких служак надо повышать.
После Марселя полк Бернадотта перебрасывают в Ламбаз. Там произошел бунт и все офицеры оказались изгнаны, но Жан-Поль-Батист в этом демарше не участвовал. Затем был Рошфор, о-в Ре, где Бернадотт заработал еще одну серьезную болезнь – ревматизм, от которой он опять-таки будет страдать до конца жизни, особенно, когда поселится в холодной и морозной Швеции. Потом на фоне революционных событий в армии начались серьезные «внутренние маневры» и Бернадотта дважды «прокатили» на выборах в офицеры полка, переименованного весной 1791 г. из Рояль-ля-Марин в 60-й пехотный.
И все же, 7 февраля 1790 г. (?) Жан Бернадот получил свой первый офицерский чин младшего лейтенанта, а марте 1792 г. он уже – лейтенант и его тут же (в апреле) переводят в 36-й пехотный полк, расквартированный в Сен-Серване в Бретани (северо-запад Франции), а затем в Анжуйский пехполк. Ему 29 лет и он снова уходит в отпуск по болезни. Когда Жан-Поль-Батист возвращается в армию, то французы уже вовсю воюют по всему периметру своих восточных границ против монархических Пруссии и Австрии, жаждавших задушить мятежный Париж – колыбель смуты на Европейском континенте. Вот и лейтенанта Бернадотта с его полком, Отечество, оказавшееся в Опасности, направляет на северо-восток – в Страсбург, в Рейнскую армию генерала Адама де Кюстина – «кузницу» многих будущих легенд французского оружия эпохи Наполеона Бонапарта. Там он вскоре принимает присягу на верность революции и знакомится со многими революционными генералами.
