Криминальный адвокат. Том второй

Мы с Иосифом вошли в Le Bernardin, и на пороге нас уже ждал хозяин ресторана – Пьер Рено, человек лет шестидесяти с изысканной осанкой, тонкими чертами лица и умиротворённой улыбкой, которая говорила о том, что он видел и слышал многое за свою долгую карьеру. Его густые, седые волосы были аккуратно зачёсаны назад, а его строгий чёрный костюм идеально сидел, подчеркивая его стиль и статус.

– Иосиф, как же приятно тебя видеть, mon ami! – сказал Пьер, протягивая руку. Его голос был глубоким, но мягким, словно пропитанным многолетней практикой общения с самыми разными людьми.

– Пьер, старый друг, – ответил Иосиф с искренней улыбкой, пожимая руку хозяина.

– Как всегда, ты держишь своё королевство на высоте.

Они обменялись дружескими взглядами, полными уважения, как старые боевые товарищи, которые разделяют множество секретов и событий из прошлого.

– Твоя поддержка всегда была для меня бесценной, Иосиф, – продолжил Пьер.

– Как дела? Как бизнес?

– Всегда в движении, – с лёгкой улыбкой ответил Иосиф.

– Как и ты в этом месте. Каждый раз, когда я здесь, чувствую себя как дома. После всего, через что мы прошли вместе, приятно знать, что у меня есть друзья, которым можно доверять.

– Для тебя всегда найдётся лучший стол, mon ami, – с подчеркнутым уважением произнёс Пьер, переводя взгляд на меня и, казалось, одобряя моё присутствие.

– Это сын Валерия Буре, если ты помнишь! – и ювелир представил меня хозяину ресторана.

– Как же отлично помню. Особенно ваш совместный визит после Намибии. Правда, когда это было?! – он взмахнул рукою, отодвигая нахлынувшие на него воспоминания, и, вежливо повернувшись ко мне, продолжил,

– Вы очень похожи на вашего отца. Я бы сказал одно лицо. – он улыбнулся и добавил, мягко пожимая мне руку,

– Вам стоит гордиться вашим отцом. Он великий человек. И, кажется, сын пошёл по его стопам. – Пьер повернулся к Иосифу и приобнял его.

– Мой милый друг, всегда рад тебя видеть.

Искренние слова хозяина тронули нас с ювелиром обоих. Я кивнул в ответ на комплимент, но внутри меня пронзила лёгкая тревога. Каждое упоминание об отце вызывало во мне смешанные чувства – гордость и страх одновременно. Все вокруг словно ждали, что я оправдаю его репутацию, и каждая ошибка могла обернуться для меня неудачей, которой я не мог позволить. Я старался не показать своих сомнений, но давление от сравнения с отцом, от его легендарного статуса, всегда ощущалось тяжёлым грузом на плечах.

Пьер, заметив моё замешательство, мягко улыбнулся и, с изяществом настоящего хозяина, показал нам путь к столику. Мы прошли через зал ресторана, утопавшего в мягком свете и негромких звуках бесед. Аромат свежеприготовленного лобстера и тонкие нотки соусов витали в воздухе, а приглушённая мелодия скрипки и рояля, доносившаяся из угла, придавала залу спокойное величие. Деревянные панели на стенах добавляли месту благородства, а свежие цветы на столах завершали атмосферу элегантности.

Среди клиентов – утончённые деловые люди и элегантные пары – наслаждались блюдами и тихо беседовали. На мгновение я ощутил, как атмосфера уюта контрастирует с моим внутренним напряжением. Несмотря на этот мимолётный комфорт, впереди меня ждал серьёзный разговор, и этот ужин был лишь предисловием к нему.

– Я помню это время и наш с Валерием визит к тебе, – тихо сказал Иосиф, приобнимая своего давнего друга.

– Твой ресторан только начинал свой путь.

– Да, было время! – Пьер мечтательно закатил глаза.

После короткой паузы, когда мы уселись за стол, Пьер коротко кивнул нам:

– Господа, не буду вам мешать. Наслаждайтесь кухней и общением.

Как только он отошёл, Иосиф быстро оглядел ресторан, его взгляд на мгновение задержался на каждом углу огромного зала. Затем он расслабился, придя к выводу, что можно говорить свободно.

– Le Bernardin тогда ещё не был таким популярным, но у Пьера всегда был талант. Мы с твоим отцом бывали здесь часто, – он усмехнулся, словно вспоминая что-то особенное.

Официантка принесла меню и винную карту, но Иосиф даже не стал её открывать, делая заказ. Через минуту на нашем столе стояли лучшее вино и виски, отражая в блестящих боках лампы ресторана.

– Так что же с нашим делом? – спросил он, посмотрев на меня поверх бокала с вином.

– Ты говорил про наличные.

– Да, – подтвердил я. – Мне нужны деньги в долларах – американских и канадских – и немного в евро.

Иосиф задумчиво кивнул, глотнул вина и, откинувшись в кресле, произнёс:

– Ладно. Я позабочусь о том, чтобы получить деньги в наличной форме. Электронные переводы сейчас – слишком большой риск, ты прав.

Мы отложили разговор, когда к нам подошли официанты с блюдами. Аромат наполнил воздух: лобстер в сливочном соусе, устрицы и чёрный морской окунь были приготовлены так, что казались произведениями искусства.

– Передай своему отцу мои наилучшие пожелания, – сказал Иосиф, поднимая бокал.

– Было бы приятно снова его увидеть. Пусть поправляется быстрее.

– Передам обязательно, Иосиф, – ответил я, поднимая бокал в ответ.

– Спасибо за помощь.

– Пока не за что, – ювелир мягко улыбнулся.

Мы сделали несколько глотков, и Иосиф неожиданно перешёл на более личную тему.

– А как у тебя с личной жизнью, Слава? Ты так молчишь об этом, но я знаю, что мужчины твоего возраста не остаются без внимания женщин.

Я чуть улыбнулся, чувствуя, как этот вопрос выводит меня из равновесия. В последнее время мои чувства стали спутанными, как дикие лианы во влажном лесах Амазонки. Казавшиеся такими ясными симпатии, начали рассыпаться на части, как мелкий песок Сахары бесследно исчезая, скользя сквозь пальцы. Я никак не мог понять какими были эти отношения. Наносными и временными? Или каждое из них, имело свою глубину и смысл?

Я метался между ними в попытке найти ответы на эти вопросы. Но каждый мой шаг терял опору при попытке узнать которая из женщин действительно та единственная, которая подходит мне. Слова словно застряли в горле, но я понимал – не поделиться этим с Иосифом было бы упущенной возможностью. Он, как никто другой, знал, что значит идти по жизни с грузом ожиданий и выбора.

– Есть три женщины, и с каждой из них у меня свои чувства. Но выбрать одну я не могу.

Иосиф поднял брови, заинтересованный.

– Три женщины? Звучит, как классическая дилемма. И кто они?

Я коротко задумался, как объяснить ему ситуацию, и, немного поколебавшись, описал каждую из женщин. Анна, с которой меня связывали наши яркие приключения – её выдержка и решимость всегда вдохновляли меня. Бьянка, с братом которой – Джованни – у нас было много общего, и, возможно, в моих чувствах к ней было чуть больше огня, чем следовало бы. И Надежда, та, что осталась на расстоянии, но сохраняла своё место в моих мыслях – для неё я был кем-то вроде героя, и с ней я всегда чувствовал себя нужным.

И вдруг я понял – этот выбор важнее, чем я себе позволял признать. Это не просто выбор партнёра. Эти отношения значат слишком многое: за каждым именем стояла своя судьба, своё будущее. Одна ошибка, один неверный шаг – и всё может рухнуть. Казалось, с каждым словом, которым я описывал этих женщин, груз ответственности становился лишь тяжелее, давя на меня так, что оставалось только надеяться, что Иосиф сможет помочь.

– Сложность в том, что они все невероятны, и с каждой из них у меня свои связи, свои чувства, – признался я, пытаясь скрыть волну сомнений, охватившую меня.

– Но сердце разрывается между ними.

Иосиф, слегка улыбнувшись, кивнул, погружённый в свои мысли. На мгновение он замолчал, словно размышляя о своей жизни, прежде чем ответить.

– Я тебя понимаю, Слава. В молодости я тоже был перед похожим выбором. Но в конце концов, я выбрал ту, кто была ближе сердцу. Это не всегда самый разумный путь, но иногда это единственный правильный.

Я внимательно слушал Иосифа, понимая, что его слова значат для меня гораздо больше, чем я готов был признаться даже себе. Мне самому казалось почти невозможным сделать этот выбор. Каждая из женщин представляла для меня будущее, но ни одна не давала окончательного ответа. Его совет прозвучал, как простая, но неотвратимая истина. Честная, почти болезненная истина бытия, от которой просто нельзя было уклониться. В этот момент я осознавал, что за этой простыми словами стоял не только опыт, но и искренняя попытка помочь мне не повторить чужих ошибок. Я пристально смотрел на него и видел не просто друга, но и наставника, человека, который передавал мне мудрость, добытую непростой жизнью. Его совет весил больше, чем слова: в нём был голос того, кто видел мир и хотел направить меня на правильный путь, уберечь меня от ошибок.

– Иногда кажется, что каждая из них может быть той самой, – тихо сказал я, позволив мыслям наконец озвучить то, что так долго крутилось у меня в голове.

Иосиф с отцовской теплотой посмотрел на меня внимательно, его взгляд смягчился, но он не спешил с ответом. В зале, казалось, все замерло на мгновение, и это тишина будто поглотила звуки ресторана. Он задумчиво перевёл взгляд на бокал, пальцы медленно скользнули по его краю, и, сделав глоток, он поднял глаза на меня, словно раздумывая, какими словами поделиться.

Эта пауза наполнилась чем-то важным, как будто он собирал все свои пережитые знания и опыт, чтобы найти единственно верные слова. Наконец, он слегка улыбнулся и сказал:

– Главное, сынок, – не торопись. Жизнь подскажет тебе правильный выбор. А пока просто наслаждайся моментом.

На следующее утро я сидел в мягком кожаном кресле в роскошном офисе Иосифа Абрамса. Атмосфера помещения источала величие и достаток – тёмное дерево, мраморные полы, несколько картин в золотых рамах. Однако моё внимание невольно возвращалось к стройной креолке, плавно разливавшей напитки. Её движения были настолько грациозными, что она напоминала танцующую на ветру лиану – гибкую и сильную, излучающую естественную красоту и уверенность. Глубокие глаза, полные губы и лёгкая улыбка подчёркивали её обаяние, а аромат французских духов оставался в воздухе, как легчайший след.

Погружённый в это мимолётное очарование, я на мгновение забыл о главной причине моего визита. Но стоило мне открыть кейс с драгоценными камнями, как я мгновенно вернулся к делу. Бриллианты, доставшиеся мне от албанского клана Бериш, сверкали в ярком свете офисных ламп.

Эти камни казались частью меня самого, напоминанием о тех рисках и союзах, что пришлось пережить и принять. Иосиф, вытянув руку, начал осматривать драгоценности: его пальцы ловко двигались по камням, увеличительное стекло осторожно фиксировало каждую деталь огранки, ловя игру бриллиантового света. В этом была профессиональная уверенность человека, который посвятил свою жизнь этим крошечным шедеврам природы.

– Камни впечатляющие, – заметил он, не отрываясь от осмотра одного из крупных бриллиантов.

– Но если мы хотим продать их быстро, цена будет чуть ниже рыночной.

На мгновение он замер, словно взвешивая каждый аспект сделки, и затем медленно откинулся на спинку кресла. Его взгляд был спокойным, уверенным, но в глазах мелькала едва заметная тень расчёта.

– Сто двадцать пять миллионов долларов, – сказал он после короткой паузы.

– Это максимальная сумма, которую я могу предложить за них наличными.

Сумма была значительной, и, хотя мне хотелось большего, я знал – обстоятельства требуют гибкости. Подобные сделки всегда несут свою цену, и я осознавал, что компромисс с ним, вероятно, наилучшее решение сейчас. Я лишь коротко кивнул и протянул руку.

– Согласен, – произнёс я, подавляя сомнение, что сделка могла бы быть более выгодной при других обстоятельствах.

Иосиф крепко пожал мою руку, затем сделал глоток виски, и, похоже, был доволен тем, как завершилось обсуждение.

– Ты упоминал, что тебе нужны доллары – американские и канадские, а также часть в евро. Всё будет так, как ты просил. – Иосиф снова отпил виски и, с улыбкой повернувшись ко мне, добавил:

– Деньги доставят в сейф к твоему приезду в новый дом. Всё будет готово сегодня вечером.

– Что за дом? – спросил я, вглядываясь в лицо Иосифа, стараясь уловить, куда он ведёт.

Он не заставил себя ждать и выложил на стол ключи.

– Дом моего друга, который в отъезде на полгода. Это крепость с надёжной системой безопасности, видеонаблюдением, встроенным сейфом и специальной комнатой для защиты. – его голос был низким, спокойным, и я ощущал, что это не просто предложение, а нечто вроде наставления – Иосиф видел в этом решение моего положения, как заботливый друг.

– Это место подходит, чтобы обдумать следующий шаг.

Я взял ключи и на мгновение задержался, ощущая холод металла в ладони. Всё складывалось в одну цепочку событий, но в этом решении чувствовался необратимый поворот. Принять его значило сделать шаг за черту.

– Спасибо, Иосиф, – сказал я, испытывая чувство сыновьей благодарности, хотя сам удивился, насколько облегчённо это звучало.

Иосиф, снова наклонившись к виски, улыбнулся:

– В любое время, Слава. Дом надёжен. Ты можешь сосредоточиться на своих задачах, не беспокоясь о тылах.

Он взглянул на меня, но медлил с последними словами. На мгновение в зале воцарилась тишина, и в этой паузе я почувствовал, что для него это больше, чем просто сделка. Иосиф словно собирался передать нечто большее, чем укрытие или деньги. Его глаза вновь остановились на мне, он обвёл пальцем край своего бокала, будто решая, как лучше выразить то, что витало в воздухе.

– Главное, сынок, – наконец сказал он, его голос был низким и тёплым,

– Не теряй рассудка в этом деле. И помни, что жизнь сама подскажет тебе, как поступить дальше.

Слова звучали просто, но за ними чувствовалась глубина прожитого. Я смотрел на Иосифа и ощущал, что этот совет – не просто слова, это часть его жизни, которую он слепо доверял мне. Он видел во мне не просто друга, а, возможно, своего наследника – человека, которому можно передать частичку своего опыта. Я почувствовал, что для него это – словно оставить след, передать что-то важное.

Мы обменялись коротким, почти ритуальным рукопожатием, и я покинул его офис, зная, что сделка была заключена.

Я стоял на улице, окунувшись в свежесть прохладного дня. Город проснулся и встречал меня чистым и прохладным ветерком, пропитанным чуть уловимым ароматом кофе и свежей выпечки, доносившимися из ближайших кафе. На мгновение я задержался, рассматривая улицу, словно видел её в новом свете впервые. С чувством удовлетворения я делал глубокий вдох и направился в сторону своей машины, припаркованной в двух кварталах от места нашей утренней встречи.

Небо было бледно-синим, с тонкой паутиной дымки, тянувшейся к горизонту извилистыми ручейками. Солнце только начинало подниматься над крышами, его тёплые лучи робко пробивались сквозь стеклянные стены небоскрёбов, заливая улицы позолотой света и серебром тени. Утренний воздух пробегал по моему разгорячённому лицу, принося едва уловимый запах прелой листвы и мокрого асфальта.

Нью-Йорк жил своей неспешной жизнью, скрытой от незнакомцев под завесой шума и суеты бесконечного движения. Осыпаясь с веток деревьев, пожухлая листва медленно кружилась в завораживающем танце, словно не решаясь упасть. Осенняя круговерть, сорванная набежавшим бризом, мягко стелилась на тротуарах и вертелась вихрем под колёсами стремительно проносящихся мимо меня автомобилей.

Я шагал вдоль улицы, ловя каждое движение, каждый звук: едва слышное воркование голубей на проводах, шелест страниц газеты у киоска, тихий, но настойчивый гул стройки вдалеке. Всё это на какое-то мгновение слилось в единое ощущение, почти осязаемое, словно город обнимал меня, незаметно подсказывая направление, как будто его ритм совпал с моим собственным.

Теперь я чувствовал: каждый шаг, каждый вдох, который уводил меня от безмятежности и приближал к неизбежности выбора между жизнью и смертью, был наполнен весом принятых решений. Эти почти недостижимые цели начинали преследовать меня. Под покровом этого утреннего света мне казалось, что весь мир был только началом – переломным моментом судьбы. С холодом утреннего воздуха я почувствовал, что стою на пороге чего-то неумолимого и неизбежного. Уходя от безмятежности офиса к этим улицам, я ощущал, что город становился лишь первым испытанием на пути, где каждый выбор будет несущей конструкцией моей судьбы.

Глава шестнадцатая

Мы с Анной переехали в дом, снятый Иосифом, на окраине Нью-Йорка. Снаружи он выглядел скромно – старый кирпич, черепица на крыше и небольшие окна с тяжёлыми парчовыми занавесками. Обманчивое ощущение уязвимости притягивало взгляды, однако внутри этот дом был настоящей крепостью. В нём скрывались многослойные системы безопасности: камеры, расположенные под правильными углами, звукопоглощающие стены в бронированной комнате, усиленные стёкла, которые блокировали и свет, и шум. Встроенные сейфы и надёжные укрытия давали нам уверенность в полной защите.

Я открыл массивную дверь в тайную комнату и нащупал в полутьме холодную металлическую ручку сейфа. Введя код, я распахнул его, и в тусклом свете лежали упакованные пачки наличных. Всё было на месте, как и обещал Иосиф: доллары, евро, канадские доллары – всё, что было нужно.

– Ну, как? – раздался позади голос Анны.

Она вошла, с любопытством осматривая комнату; её глаза горели азартом, хотя в них мелькала лёгкая тревога.

– Всё на месте, – подтвердил я, закрывая сейф. – Теперь у нас достаточно средств, чтобы продолжить.

Анна подошла ближе, коснувшись моего плеча. В её взгляде смешались волнение и гордость.

– Значит, мы сделали это? – прошептала она, глядя мне прямо в глаза.

– Мы наконец-то в безопасности?!

– В относительной безопасности, – ответил я, обняв её за плечи.

– Но это ещё не конец пути, а только новое его начало. Нам предстоит сделать, к сожалению, еще очень многое.

Она, томно закрыв глаза поцеловала меня в губы. Её тёмно-рыжие волосы мягко падали на оголенные плечи. Чуть скошенная на бок челка обрамляли лицо, а улыбка и блеск в глазах выдавали смешанные чувства – радость, надежду, смешанные с небольшими разногласиями и дерзким сомнением. Её близость была напоминанием о том, ради чего всё это. Анна обняла меня еще крепче, зашептав с той уверенной игривостью, что обещала нечто большее, чем скромный поцелуй.

– Может, немного отдохнём… вдвоём? – произнесла она с намёком в голосе, её взгляд остановился на мне, ожидая ответа.

Я слегка отстранился, понимая, что её предложение как никогда привлекательно, но вынужден был напомнить себе о главной цели.

– Дай мне пару часов, – сказал я, заглядывая ей в глаза.

– Нужно кое-что доделать. Потом – весь твой.

Анна вздохнула, чуть надув губы, но её взгляд смягчился. Она улыбнулась и погладила моё плечо.

– Хорошо. Вернись скорее, ладно? Мне уже нравится это место. И… помни, что самое важное у нас – это мы.

– Обещаю, – тихо ответил я, наблюдая, как она уходит в спальню.

Её силуэт постепенно растворялся за дверью, оставляя меня наедине с тишиной.

Когда её шаги затихли, я позволил себе глубокий вдох, осознавая, что спокойствие этого убежища – лишь временное, что оно не будет вечным. Оно давало нам передышку, но не гарантировало будущее.

Я взглянул на комнату, в которой находился, и ощутил нарастающее напряжение. Впереди была ночь, полная размышлений, подготовки и предстоящих шагов, каждый из которых был предельно важен. Сейчас, наедине с собой и своими мыслями, я вновь почувствовал, как всё, что произошло раньше, привело меня к этой точке. Мелькнули образы ошибок, предательств и тех решений, которые казались оправданными тогда, но сейчас тяготили меня.

Я знал: теперь придётся быть предельно сосредоточенным, потому что даже малейшая ошибка может стать роковой. Подробный план должен стать моим бронежилетом. Здесь, в этом доме-крепости, каждый шаг приближал меня к черте, за которой уже не будет тех, кто мог бы подставить плечо или прикрыть спину. Я знал, что скоро окажусь лицом к лицу с тем, чего давно ждал и чего не мог избежать. Оставалось только идти вперёд.

Я опустился в кресло у стола и достал все необходимые материалы. Завтра должно было начаться самое важное, и я знал: на этот раз ошибки будут стоить слишком дорого.

В тихом сумраке был слышен лишь звук вентилятора ноутбука. Мои пальцы неустанно стучали по клавишам, составляя план по ликвидации директора ЦРУ Майкла Донована – человека, который стал моим личным злейшим врагом. Время поджимало, и у нас оставалась всего неделя на подготовку. Мы не могли позволить себе роскошь внедрения агентуры в его окружение или в ЦРУ, полагаясь лишь на сведения, доступные через прессу. Тем временем, страна готовилась к выборам, и голосование за нового лидера было уже на носу.

Действующий президент, которого Донован буквально таскал на митинги, находился в постоянной предвыборной гонке. С начала своего срока он уже был пожилым, медлительным и физически ослабленным лидером, и его состояние за четыре года заметно ухудшилось. Возраст брал своё, и это отражалось на походке и манерах. Избыточный вес утяжелял его движения, и казалось, что каждый шаг давался ему с трудом.

На публичных выступлениях он сбивался, забывал слова, создавая впечатление растерянности. Его пергаментное лицо, покрытое морщинами, не могли скрыть ни косметика, ни усиленный макияж. Седые волосы заметно поредели, а иногда казалось, что их подкрашивают, чтобы скрыть возраст. Его роль была скорее символической, фактические решения принимались окружением, а Донован контролировал всё.

Это означало одно: наша атака на директора ЦРУ на фоне предвыборной кампании будет идеальной возможностью. Вся охрана будет сосредоточена на старом и больном президенте, а это оставляло шанс ударить по Доновану. Мы воспользуемся хаосом, который возникнет при атаке. Ни что так не располагает к действию, как туман войны и ошибки противника.

Орудие? Решение было ясным – дроны FPV, оснащённые гранатами от противотанкового выстрела. Они бесшумные, точные и быстрые. План прост: создать панику в рядах охраны и устранить Донована в суматохе.

Раннее утро ещё не коснулось окон нашего с Аней временного укрытия, когда я уже направлялся на встречу с Франческо Ломбарди, главой сицилийского клана Нью-Йорка, и его верным консильери Антонио «Тони» Мангано. Мой план был продуман до мелочей, каждая роль распределена.

Когда я вошёл в гостиную Франческо, они уже ждали за массивным деревянным столом. Рядом с креслом босса стоял Тони с неизменной кубинской сигарой в руке. В комнате витал запах терпкого табака и крепкого итальянского кофе. Дон Франческо весело приветствовал меня, подняв руки в нетерпеливом сицилийском жесте.

– А! Вот и ты, наш тактик, – он указал на стул рядом с собой.

– Садись, рассказывай.

– Франческо, Тони, – кивнул я обоим.

– Рад видеть, что на вас всё ещё можно положиться.

Тони лишь кивнул, затягиваясь сигарой и внимательно разглядывая меня сквозь клубы дыма. Франческо усмехнулся, его массивная фигура не теряла достоинства, несмотря на годы.

– Взаимно, друг мой, – сказал он, поднимая чашку кофе.

– Нам нравится видеть людей, которые знают, чего хотят. Так, выкладывай, что, у тебя на уме?

Я мельком глянул на него и подумал: «Он до сих пор знает, как правильно нанести удар, как в прямом, так и в переносном смысле». Глаза лидера мафиозного клана сверкнули интересом, когда я начал излагать свой план.

– Дерзко, – сказал он, протирая подбородок, покрытый лёгкой щетиной.

– Но действенно. Мне нравится твоя мысль ударить в разгар хаоса.

Тони, стоявший рядом, молча кивнул, добавив:

– Этот Майкл давно перешёл черту. Донован заслуживает того, чтобы его наконец-то убрали. Но ты точно уверен насчёт дронов? У нас таких специалистов нет, хотя мы слышали, что это оружие будущее. Как ты планируешь с этим справиться?

Я улыбнулся и медленно откинулся на спинку стула.

– Специалистов у вас действительно может не быть, но у меня есть свой человек. Джованни. – я посмотрел на Тони,

– Твой родной племянник. Он командовал целым подразделением таких дронов во время войны в моей службе внешней разведки. Мне нужно, чтобы его срочно привезли сюда, в Нью-Йорк. Он будет управлять квадрокоптерами, а ваши люди – снайперы и технические исполнители – обеспечат прикрытие.

Франческо медленно кивнул, явно обдумывая услышанное.

– Джованни, говоришь? Хорошо. Его доставим быстро. Я уже впечатлён твоим подходом. Мы, конечно, покроем все расходы на технику, снайперов и оборудование. А когда дроны прилетят, этот проклятый Майкл не успеет понять, что происходит.

Тони вмешался:

– Слава, ты реально думаешь, что они не будут ожидать такого нападения? Донован – хитрая змея.

– Они будут сосредоточены на защите президента, – ответил я.