Байки зампотеха

Вячеслав Туркменский

Байки зампотеха

ОБ АВТОРЕ

Вячеслав Николаевич Козорезов по профессии – военный инженер радио-технических комплексов зенитно-ракетных войск, отдал делу служения в советской, а затем в российской Армии 30 непростых лет. Причем, пятнадцать из них – он провел в Туркестанском Краснознаменном военном округе. Поэтому и некоторые байки, заметки или рассказы) он подписывает псевдонимом – Туркменский.

В настоящее время, находясь на пенсии, Вячеслав Николаевич ведет активный образ жизни, продолжает заниматься творческой и общественной работой. Например, ведет блог и написал эту книгу.

ВВЕДЕНИЕ

Несанкционированные взрывы боевых ракет, автомобиль, едущий на армейском киселе, не белорусские креветки в пустыне и барракуды с пониженной социальной ответственностью – всё это не пустые фантазии, а «суровые» армейские будни. Обо всем этом Вы узнаете, прочитав мемуары самого настоящего зампотеха, который лейтенантом начал служить в СССР, и стал полковником российской армии, отслужив в тринадцати армейских гарнизонах. Его глазами вы увидите какой была армия в 70 и 90-ые годы. В тот непростой период из истории нашей страны, когда армия перестала быть советской и стала армией Российской федерации.

Вы узнаете, как это было, от человека, который сам участвовал в тех событиях. Когда армия оправилась после внутренних междоусобиц и начала свой путь к тому, чтобы стать одной из самых сильных армий в мире.

И всё благодаря чему? Тому, что нет предела армейской смекалки. Как там по классике: «Армия – не просто доброе слово, а очень быстрое дело. Так мы выигрывали все войны. Пока противник рисует карты наступления, мы меняем ландшафты, причем вручную». Ну как-то так.

Валерия Швец.

КАК ИНОГДА ПЕРЕХОДЯТ ГРАНИЦУ

Это было во времена СССР. Прошло всего несколько месяцев после окончания мною военного училища, когда эйфория от начала лейтенантской службы еще не прошла. Получаю я как-то приказ начальника штаба своего полка: “выехать ночью на стрельбище и подготовить его к стрельбе из стрелкового оружия”.

Была глубокая осень. Погода стояла отвратительная, было холодно и мокро. Никакой армейской романтикой здесь и не пахло, а была будничная армейская проза жизни и посему ехать ночью в лес мне не очень хотелось. И я попытался “отвертеться” от этого задания, заявив на инструктаже начальнику штаба, что дорогу на стрельбище я не знаю и никогда там не был. “К тому же, со здоровьем у меня не очень”, – для пущей убедительности пару раз чихнул в его сторону. Но начштаба был человек опытный, мое замечание о состоянии здоровья он пропустил мимо ушей, и в общем-то на мое здоровье ему тоже было начхать. А насчет знания дороги он меня успокоил: “мол, у тебя толковый опытный водитель, который был там много раз, он довезет как надо.”

Поручение было ответственным- стрельбы должны были проводиться в соответствии с планом боевой подготовки под присмотром грозных дядей из штаба дивизии и «опростоволоситься» нам было ни как нельзя. Стрельбище принадлежало чешской полиции, но нам разрешали им пользоваться с условием, что оборудование мы устанавливаем свое.

Работы предстояло много. За ночь, к 8.00 утра надо было развернуть стрельбищный автоматизированный комплект и телефонную связь, установить палатку и еще кое-какое имущество. А на рассвете должен был приехать мой командир батареи управления и выставить в оцепление бойцов с радиостанциями.

В мое распоряжение был выделен грузовой Урал-375 с действительно хорошим водителем Мирошником (кстати – он был мой одногодка) и еще одним бойцом в помощь. Мы загрузили в машину все необходимое имущество и после солдатского ужина выехали на стрельбище.

Надо сказать, что наш замечательный полк был дислоцирован в красивом и уютном чешском городке в 4-х км от границы с тогдашней ГДР, а само стрельбище находилось в лесу почти на самой «ленточке». Так у нас называли государственную границу между ЧССР и ГДР. До стрельбища было не очень далеко: всего 15 минут езды по городу и меньше часа по лесу.

Едем, значит, мы втроем в кабине (тогда еще разрешалось находиться в кабине втроем). Водитель рулит, второй боец откровенно спит, я дремлю в пол уха. Ну вот, проходит уже явно больше часа и я уже не дремлю, забеспокоился, спрашиваю водилу: «Много еще?». Тот в ответ: «Сейчас где-то будет лесная развилка, повернем и еще минут 15». Едем еще пол часа, ни хрена, ни каких развилок. Остановились. Вышли из машины. Вокруг черная мгла, понятно только одно: поворот мы проскочили, а дорога такая, что развернутся на нашей машине не возможно. Решили ехать дальше до ближайшей опушки, где можно развернуться. Поехали. Смотрим: деревья начали редеть, а между ними замелькали огоньки. Мы насторожились, вернее насторожился я, а Мирошник-то все уже давно смекнул, но молчал стервец.

Выехали из леса и перед нами распростёрся небольшой населенный пункт, вернее – деревня, а перед ней дорожный указатель с надписью по немецки «Wiesen Weg». И тут мои подозрения приобрели реальность – я понял, что это была уже Германия. Самый первый дом в деревни, из которого доносились музыка и громкие голоса, вероятно был гаштетом, то еть пивной по-нашему. Но самое неприятное: перед гаштетом стояли два полицейских мотоцикла.

Мне очень не хотелось отвечать за незаконный переход границы так, как это грозило долгим разбирательством в немецком полицейском участке и минимум – срывом моего служебного задания, а значит и стрельб со всеми вытекающими последствиями.

Я приказал Мирошнику быстренько развернуться и давать от сюда «газу». Но толи полицейские услышали звуки нашей машины, то ли увидели в окнах свет наших фар, но один из них выскочил из гаштета и быстренько направился к нам, да еще и засвистел в свисток, что бы мы остановились.

Так, как от мотоцикла в лесу удрать у нас шансов не было, пришлось подчиниться и мы остановились.

Полицейский – молодой симпатичный парень с типичным арийским (но приятным) лицом не спеша, развязной походкой, которая мне сначала очень не понравилась, так как была похожа на походку наших родных советских гаишников, подошел к нашему Уралу и обошел вокруг него. Я вылез из кабины, полицейский – ко мне. На вполне сносном русском языке он спросил: «Ну, что комрады, заблудились?». Я в ответ ему, что то мычу: – «да вот так, как бы нечаяно…, ехали на стрельбище». Он заглянул в кузов: «Что везете? Контрабанды нет?». Я ему типа: «Если бы, так от куда?». Он попросил подождать его и пошел к своему мотоциклу. Ну, думаю, всё, сейчас скажет ехать за ним в полицию. Но полицейский подъехал, встал впереди нашей машины, махнул рукой и поехал в сторону леса, мы за ним.

Так он довел нас до поворота на стрельбище, там угостил бойцов сигаретами, а меня жвачкой (т.к. я не курю), потом пожелал нам счастливого пути и укатил восвояси. Мы даже толком не успели поблагодарить его.

Минут через 15-20 мы были уже на стрельбище и активно принялись за работу. До рассвета оставались какие-то три часа, мы торопились.

Стрельбы прошли, как говорят – «по маслу», полк получил хорошую оценку, а мой командир батареи – благодарность за качественное техническое обеспечение стрельб. Что же касается меня: не наказали, ну и ладно.

Так я в первый раз (но не в последний) побывал в ГДР и понял, что между хорошими людьми границ нет.

ПОЧЕМУ КУРИТЬ ВРЕДНО, ОСОБЕННО В АВТОМОБИЛЕ

Все было как в старом армейском анекдоте: в далеком 1972 году в нашем зенитно-артиллерийском полку служили три друга: начхим, начфиз и начальник клуба. Троица была интернациональная: начальником химической службы был молодой и перспективный старший лейтенант белорус, начальником физической подготовки – накаченный старший лейтенант украинец, а начальником клуба – уже довольно опытный армянин капитан.

Полк был дислоцирован в одном из самых красивейших городов тогдашней Чехословакии – Дечине.

И вот, как-то мне (командиру взвода связи второго года офицерской службы), еще зеленному лейтенанту, предстояло по служебной надобности поехать в штаб нашей дивизии, который находился в 90 км от полка в городе Млада Болеслав, знаменитого своими легковыми автомобилями "Шкода".

В то время существовал приказ Командующего ЦГВ (Центральной группы войск) в соответствии с которым вся техника должна была быть заправлена топливом на 500 км марша, т.е. как раз до пролива Ла-Манш. С этой целью на всех автомобилях крепились дополнительные канистры и бочки с бензином. Исключение составляли только автомобили транспортной группы, ежедневно осуществлявшие текущее снабжение воинских частей. Но и на этих автомобилях стояли дополнительные емкости, но правда – без топлива. Поэтому и в моей машине стояла 200-литровая бочка из-под бензина, причем в связи с отсутствием последнего, пробки в бочке не было.

Итак, три лихих офицера, предвкушавшие посещение пивной в Млада Болеславе, радостно разместились в КУНГе. Замок дверей КУНГа не работал, но учитывая, что между КУНГом и кабиной водителя работало переговорное устройство, водитель снаружи накинул на дверь обычный навесной замок.

Едем. Вдруг на средине маршрута я и водитель почувствовали что-то наподобие легкого удара по машине, а в зеркала заднего вид стал виден дым, валивший из окон КУНГа. Естественно, мы сразу остановились и с нехорошим предчувствием побежали открывать двери кузова. И первое, что мы увидели – это деформированный (округлившийся) КУНГ и выбитые в нем стекла окон. Открыли. Из КУНГа, как при замедленной киносъемке медленно вывалилось три дымящихся «тела». Но, Слава Богу – все были живы. Правда, волос на голове, бровей и ресниц у этих бравых ребят уже не было. Щеки и кисти рук у были обожжены (но не сильно) и с головы до ног они были покрыты черной гарью. Все были "хорошо" оглушены и ничего не соображали. Водитель стал осматривать кузов и доложил об отсутствия горения. Я же занялся потерпевшими, но к счастью помощь им практически была не нужна.

Через какое-то время, придя в себя, эти командиры рассказали, что все они курящие и им страшно захотелось закурить, но все окна КУНГа были плотно закрыты, поэтому окурки они дружно бросили в стоящую рядом пустую бочку. Бочка была пуста, но видно там скопилось достаточное количество паров бензина, которые и "рванули". При взрыве бочка «подскачила» и у нее сорвало и сильно деформировало верхнюю крышку.

Очухавшихся офицеров я подвез к недалеко расположенному озеру, где они немного привели себя в порядок, но все равно в таком виде «на люди» показываться было нельзя. Так они и просидели в машине всю нашу поездку. А пивка попили из бутылок, купленных в магазине.

Я же на всю свою службу запомнил этот случай и всегда своим подчиненным приводил его, как пример нарушения элементарных требований техники безопасности.

ДА ПОШЛИ ВЫ НА ХРЕН СО СВОЕЙ БОЕВОЙ ГОТОВНОСТЬЮ

Надо сказать, что связисты в армии частенько бывали «мальчиками для битья». Если в полку все было «хорошо», то их как-то не очень замечали, а если где-то был «облом», то пытались все свалить на плохую связь. И недаром в войсках ходила поговорка: «Кто всегда в пыли и грязи? Это наш начальник связи». Моим непосредственным руководителем был начальник связи майор Зорин.

Но в нашем полку, во многом благодаря усилиям майора , связисты были очень уважаемыми людьми, этакой военной интеллигенцией. Сам Зорин был опытным «служакой», досконально знал все «прелести» и нюансы своей работы, имел множество различных наград и поощрений. «Заполучив» меня в свои руки, он стал усердно и настойчиво «лепить» себе замену так, как по своему возрасту и стажу службы он уже был «на подходе» к «дембелю».

Это был Офицер с «Большой буквы», который никогда и ни на кого не повышал свой голос, не употреблял нецензурных выражений и очень любил беседовать «по душам». В таких тихих, но довольно длительных беседах, он ненавязчиво, иногда в шуточной манере, «мучил» меня вопросами по организации связи в полковом и дивизионном звене, экзаменовал на знание техники связи и подчиненного личного состава. Таким образом, майор Зорин был для меня не только старшим начальником, но и отличным учителем у которого я многому научился и был за это очень благодарен.

Но вот, наконец, подошло время этого самого «дембеля» и никакими «посулами» майора Зорина нельзя было уговорить, еще хоть немного послужить Родине. И его стремление быстренько "свалить" из Вооруженных сил было вполне обоснованным так, как славный «вояка» был еще и страстным рыбаком и его уже поджидала должность «начальника охотничьих и рыболовных угодий» Звездного городка, того самого Звездного городка в которым жили, обучались и готовились к полетам наши космонавты.

По случаю увольнения в запас такого заслуженного офицера полк был выстроен на плацу, торжественно вынесли полковое Красное Знамя. Для прощания со Знаменем комполка вызвал Зорина, который в парадной форме со всеми орденами и медалями строевым шагом вышел из строя, подошел к Знамени, стал на одно колено и поцеловал его край.

Потом он начал прощаться с сослуживцами. Майор не был оратором, к тому же он заметно волновался, посему его речь была несколько сбивчива и нескладна, но зато шла «от души».

И вот, в разгар этого выступления по строевому плацу перед строем полка побежала МЫШЬ, самая обыкновенная полевая мышка, покой которой видимо кто-то бесцеремонно нарушил. Увидев мышку солдаты, стоящие в первых рядах строя, начали хихикать и отпускать шуточки типа: «мышка прибежала попрощаться с майором» и т.д. Перепуганный грызун действительно подбежал к Зорину и спрятался между носков его сапог. Тут бойцы развеселились уже «вовсю».

Но товарищ майор мышку не замечал и смех веселого личного состава полка принял на «свой счет», посчитал это неуважением к себе и видимо сильно обиделся.

Он прервал свое выступление и надолго замолчал, а затем взмахнув правой рукой выдал легендарную фразу: «Да пошли вы на хрен со своей боевой готовностью», после этого четко выполнил строевой прием «поворот налево», «щелкнул» каблуками и «печатая» шаг пошел на свое место в строю офицеров управления полка.

Причем, при совершении этого строевого приема бедная мышка попала под каблуки блестящих хромовых сапог нашего «дембеля» и «испустила дух», что вызвало еще более бурную реакцию со стороны бойцов.

Командир полка то же не видел этого «незадачливого» мышонка, поэтому он обалдело смотрел на свой развеселившийся полк и не знал, как ему реагировать. Но тут к командиру подошел замполит и что-то нашептал ему «на ухо», видимо рассказал о случившемся, поэтому командир полка не стал заниматься «воспитанием» личного состава», опять подозвал к себе майора Зорина и подал команду на вынос Знамени и прохождение подразделений «торжественным маршем».

После прохождения полка погибшего мышонка похоронили штабные писаря, а майор запаса В. Зорин через несколько дней убыл в свой Звездный городок.

А по полку еще долгое время «гуляло» адресованное молодым воинам крылатое напутствие майора Зорина: «Да пошли вы на хрен со своей боевой готовностью».

БАЛАДА О ВОНЮЧЕМ СЫРЕ

Во время службы, некоторое время назад, судьба заставила меня продегустировать один из видов сыров, распространенных и почитаемых в «цивилизованной» Европе. Причем, эта дегустация произошла вполне непреднамеренно по капризу его «Величества Случая». А запомнилась она мне потому, что этот сыр имел ужасно отвратительный запах и, pardon, был схож с сильным запахом давно не стиранных мужских носков или портянок.

Впрочем, все по порядку.

В то время я тащил «государеву» службу в северной Чехии и выполнял очередное служебное задание. Едем мы как-то, я и мой водитель, по горному серпантину южной Саксонии на легендарном новеньком УАЗике. И естественно, что наши вполне здоровые организмы потребовали остановки с целью чего ни будь перекусить. Однако местной валюты у нас было совсем не густо, а аппетиты совсем наоборот – были очень даже ничего.

И вот, наконец, мы остановились у одного сельского магазинчика. Зайдя в него, я в первую очередь пробежался глазами по ценникам, дабы выбрать чего ни будь по-бюджетней.

Сначала мой взор остановился на вполне приемлемых по цене свеженьких французских булочках (тех самых хруст которых «сводил с ума» многих российских гурманов), а затем он уперся в сыр, кусочки которого, были завернуты в фольгу. Этот сыр тоже был нам «по карману», однако я не обратил внимание на одну особенность: заманчивый с виду сыр лежал под стеклянным колпаком.

Отоварившись несколькими булочками и кусочками этого сыра, с добавленными к ним парой бутылок низкоалкогольного пива, я вернулся к машине. Съехав на площадку для отдыха, мы принялись за трапезу.

И тут нас ждала неприятная неожиданность: едва сняв с сыра обертку, по салону машины разнеслась сильнейшая, описанная выше вонь и у меня возникло подозрение об антироссийском «террористическом акте», устроенном продавцом. Естественно, что мне захотелось вернуться в магазин и бросить продавцу в лицо его протухший товар. Однако водитель отсоветовал мне это делать во избежание возможных «политических неприятностей». Поэтому, мы ограничились только булочками с пивом, а сыр просто выкинули.

Правда один его кусочек я завернул в обертку и положил в свою сумку, дабы позже предъявить своей жене для домашней «экспертизы».

Вернувшись домой, я рассказал о случившемся своей супруге и в качестве улики предъявил ей привезенный кусок сыра.

Скажу здесь, что моя вторая половина имела чешское образование, в совершенстве владела чешским языком и неплохо разбиралась в особенностях местной кулинарии. Супруга взяла сыр, понюхала его, отрезала от него большую часть и к моему большому удивлению с видимым удовольствие слопала на моих глазах. А когда узнала, что почти весь купленный сыр мы выкинули, покрутила пальцем около виска.

После чего она объяснила мне, что этот сыр относится к семейству так называемых «пивных сыров», которые очень почитаемы среди чехов, да что там чехов – они популярны почти во всех странах Европы.

Мне было предложено еще раз попробовать остаток сыра, что я и сделал. После этого случая я стал с интересом относится к информации об этом виде сыров, из которой почерпнул для себя очень много интересного.

Оказывается, пиво и вонючие сыры просто созданы друг для друга, а посему «среднестатистический» чех съедает 12,3 кг сыров в год (а россиянин – всего 5,7 кг).

Особенно чехи любят солёный недозрелый “пивной сыр” (Pivní sýr) из коровьего молока. И не удивительно, что к одним из главных чешских деликатесов относятся очень вонючие оломоуцкие сырки ( т.н. – творожки) , которые продаются в любом чешском магазине. Правда их не следует есть сразу, а надо подержать часика два в тепле, тогда они немножко раскиснут и вкус станет особенно нежным.

Для себя я сделал открытие, что ассортимент вонючих пивных сыров очень даже разнообразен. Оказываются они бывают: мягкие, лёгкие, твердые, выдержанные, пикантные, творожные, рассольные и пр. Они так же разнообразны по технологии изготовления, по цене, и по своей «вонючести».

Так например, сыром, обладающим невероятно отвратительным ароматом, является французский Эпуас, официальное название – Puant Macere (вонючий маринад). Его аромат неприятен до такой степени, что его даже запрещают перевозить в транспорте общественного пользования. И все же по вонючести ученые мужи отдали пальму первенства сыру, именуемому Вьё Булонь.

К сожалению, пока у нас в России нет такого изобилия пивных вонючих сыров, тем более в провинциальных городах. Но никто не запрещает их изготавливать по довольно простым технологиям и рецептам во множестве размещенных в Интернете.

Например, многие чехи (особенно из тех, кто занимается сельским хозяйством) делают свой “домашний пивной сыр”, который готовится довольно просто: смешивают творог со специями, солью и пивом, потом дают настояться одну неделю. Получается творожная масса, которую едят на бутербродах или вприкуску с пивом. Но если дать такому сыру вызреть и сушить его потом в течение полугода, то получится твердый сыр с отличным вкусом, правда с отвратительно пугающим запахом.

Сейчас, если мне предоставляется возможность приобрести какой либо пивной сыр я обязательно это делаю и советую так поступать и другим любителям сырной продукции. Считаю, что такой сыр является лучшим сопровождением даже нашим отечественным сортам пива.

Однако скажу честно: все сыры хоть и содержат множество полезных микроэлементов и витаминов, но при регулярном употреблении в большом количестве требуют осторожности с точки зрения диетологии.

О САМОМ ХИРУРГИСТОМ ХИРУРГЕ И ЛЕЧЕБНОМ БАРАНЕ

Однажды, я заступил в наряд дежурным по автопарку.

День был праздничный, выхода машин из парка не предвиделось и всё располагало к спокойной и безмятежной службе. Но вот с моим организмом начало твориться, что-то неладное. Появился какой-то дискомфорт, потом легкое внутреннее «жжение». Сначала я не придавал этому большого значения, думал: «само собой пройдет», но «жжение» переросло в боль, которая стала усиливаться и распространятся по всей брюшной полости. Становилось все хуже и хуже.

Наш полковой врач был в отпуске и обязанности начальника медицинской службы исполнял фельдшер-прапорщик, которому я позвонил домой и объяснил ситуацию.

Все офицеры и прапорщики жили «при части», поэтому фельдшер пришел ко мне в «дежурку» довольно быстро. Ощупав живот и задав несколько вопросов, он успокоил меня словами о том, что это вероятно приступ офицерской болезни – «гастрит», который скоро пройдет. Затем он дал мне какие-то таблетки и ушел. Но таблетки ни как не хотели мне «помогать», стало совсем плохо, пришлось снять с себя всю амуницию и лечь на топчан.

Солдатик (дневальный по парку), сильно испугавшись за меня, повторно позвонил фельдшеру. Тот прибежал, убедился, что все очень «хреново», доложил о случившемся командиру полка, с его разрешения вызвал водителя санитарной машины и выгнал ее из парка.

Решили везти меня в дивизионный медсанбат, который находился в 90 км от нашей части. Ехали мы около 2-х часов и приехали в медсанбат под вечер. Я «полуживой» сел на скамейку у входа в приемное отделение, а наш фельдшер пошел искать дежурного врача.

Тем временем ко мне подошел знаменитый на всю дивизию медсанбатовский баран «Яшка». Это был уже старый, но особенный баран.

Вид у него, конечно был невзрачно-грязноватый и один рог был обломан, но солдатская молва наделила барана некоторыми экстрасенсорными способностями. Говорили о том, что если этот чудо-баран подходил к больному или раненому, то своей «бараньей аурой» он снимал или хотя бы уменьшал болевые ощущения. Еще баран был известен тем, что бойцы, находящиеся на излечении, научили его курить. Баран реально курил, выпуская клубы дыма через ноздри, а если его долго не угощали «куревом», то он ходил по территории медсанбата и съедал все валяющиеся сигаретные окурки.

Баран потерся около меня с явным намерением оказать посильную помощь, но тут вернулся фельдшер, как-то с сочувствием и сожалением посмотрел на меня и предложил пройти внутрь помещения.

В комнате за столом сидели здоровенного вида дежурный врач-хирург и две миниатюрные юные медсестры, которые спешно убирали со стола стаканы, бутылки и остатки закуски. Как я узнал позднее, врач был выпускником Ленинградской военной медицинской академии в звании старшего лейтенанта, а медсестры – недавними выпускницами Харьковского медицинского училища.

Врач, сильно пошатываясь, подошел ко мне и что-то невнятно «промычал». Я ничего не понял, поэтому наиболее трезвая сестричка перевела слова своего начальника, типа: «покажи язык». Я выполнил команду. Мельком взглянув на мой язык, врач «пробурчал» следующее: «Немедля… бля… на стол», что сестричка перевела мне как: «У вас аппендицит, надо срочно оперировать».

Я весь «похолодел» и первой моей мыслью было: «Зарежут, непременно зарежут» и робко попросил отсрочить операцию до следующего дня. Но через «переводчицу» врач предупредил о том, что в самое ближайшее время апендикс может «лопнуть» и тогда «всё…».

Мне подумалось, что «смерть на операционном столе все же более почетная, чем медленное «угасание» в палате для «загнивающих» и дал свое согласие на операцию.

Одна из медсестер быстро «содрала» с меня всю одежду и поволокла в душ, где заставила меня тщательно помыться. Потом меня уложили на каталку и «покатили» в операционную. Здесь меня «огорошили» новой новостью – оказывается по случаю праздника в этот день не было анестезиолога, а посему операцию будут проводить под местным наркозом, а это не очень «приятно». Но, приготовившись к самому худшему, мне было уже всё равно.