скачать книгу бесплатно
Несомненно, подавленное настроение, предвещающее глубокое уныние, радует друзей больше, чем наше торжество и успех[72 - На обороте страницы ВВ скопировала отрывок из письма Китса к Бенджамину Роберту Хейдону от 22 декабря 1818 года: «Величие в тени мне по душе больше, чем выставляемое напоказ» (в пер. С.Л. Сухарева).].
19 марта, четверг.
Этель вчера очень переживала по поводу своего характера и производимого на других людей впечатления. Думаю, она заблуждается относительно собственных мотивов в борьбе с рецензентами: «исключительно ради других музыкантов, особенно женщин»; «мне нечего терять, ведь я всю жизнь терпела пренебрежение» и т.д. Думаю, она обеспокоена собственным величием, нуждается в заверениях и хватается даже за самые абстрактные замечания вроде моего, говоря «это как раз то, что я хотела от тебя услышать», то есть с честью доводит проигранную партию до конца. «Но я терпеть не могу богему. Прежде всего мне нужен свежий воздух. Поэтому я всегда заявляла о себе. Я была подругой императрицы[73 - Евгения (1826–1920) – последняя императрица Франции, супруга Наполеона III. Семья Смит соседствовала с императрицей, когда та жила в Фарнборо-Хилл (сейчас в этом хэмпширском здании находится римско-католическая частная школа для девочек), и она, несомненно, оказала влияние на Этель Смит (см. ее книгу «Линии жизни»).] и посла. Я не могу позволить себе быть dеclassеe[74 - В пер. с фр.: «деклассированный» (пониженный в социальном статусе).]. Я этого просто не вынесу» (по поводу ее гипотетического положения в римском обществе).
Есть ощущение, что природа наградила ее всем, кроме способности к самовыражению в музыке – отсюда соревновательность, агрессивность и тревожность натуры – единственный выход для эмоций перекрыт. Она вечно колотит в дверь, но та не поддается; бросается на меня, на леди Кунард[75 - Мод (Эмеральд) Кунард, урожденная Берк (1872–1948), – американка, вдова богатого британского баронета Баха Кунарда и мать Нэнси Кунард. Ее приглашения подразумевали признание социального, интеллектуального и художественного успеха.], на всех подряд с неистовством измученного, загнанного зверя. Но она скорее умрет, чем допустит это [dеclassеe]. Отсюда непомерный эгоизм и неутолимая жажда похвалы, ведь ей отказано в единственном истинном удовольствии. Короче говоря, утомительная собеседница.
Разговор с Кристабель[76 - Кристабель (Крисси) Мэри Мелвилл Макнатен (1890–1974) – меценатка, жена 2-го барона Аберконуэя.] вчера вечером:
– Я ставлю Л. выше всех присутствующих – даже выше вас, хотя ценю вас больше остальных.
– Мой четвертый ребенок[77 - Энн Макларен (1927–2007) – известный британский генетик, 4-й ребенок Кристабель Макнатен и Генри Макларена. Нет никакой информации о том, что ее отец – кто-то другой.] не от мужа.
Вчера вечером[78 - Вулфы были на ужине у Клайва Белла 18 марта.] я ей не понравилась, и она мне не доверяла.
Дезмонд[79 - Чарльз Отто Дезмонд Маккарти (1877–1952) – писатель и выдающийся литературный критик своего времени. Друзья ожидали, что он станет великим писателем, но его природным даром были разговоры. Он знал семью Стивен еще до смерти сэра Лесли, а в 1906 году Вирджиния Вулф была на его свадьбе.],
Бенита[80 - Бенита Элеонора Армстронг, урожденная Ягер (1907–2004), – британская скульпторша, состоявшая в отношениях с Клайвом Беллом.]?, Ванесса, Рэймонд[81 - Чарльз Рэймонд Белл Мортимер (1895–1980) – писатель, литературный редактор и критик; выпускник Оксфорда. Он был другом Виты Сэквилл-Уэст и много лет состоял в отношениях с ее мужем Гарольдом Николсоном.], Вита, лорд Дэвид[82 - Лорд Эдвард Кристиан Дэвид Гаскойн-Сесил (1902–1986) – выпускник Оксфорда, историк и академик; младший сын 4-го маркиза Солсбери и племянник друзей ВВ, лорда Роберта и леди Нелли Сесил. ВВ познакомилась с ним в Гарсингтоне в 1923 году.], Дункан, Джулиан.
25 марта, среда.
И вот я сижу и жду, когда поеду к Ричмондам[83 - Сэр Брюс Литтелтон Ричмонд (1871–1964) – журналист, редактор ЛПТ с его основания в 1902 году и до выхода на пенсию 35 лет спустя, самый верный покровитель ВВ. В 1913 году Брюс женился на Елене Рэтбоун, и с тех пор они жили в Кенсингтоне. ВВ ходила к ним на чай, а потом ЛВ забрал ее и повез на семейный ужин с матерью, сестрой и братом.]; обедала с Клайвом; собираюсь поужинать с Волками[84 - Эта дневниковая запись не датирована, но именно 25 марта ВВ обедала с Клайвом Беллом и Т.С. Элиотом. «Волками» она называла Вулфов, семью Леонарда.]. Вино за обедом освежает меня и поднимает настроение. Равно как и Тома. Плохо дело. Моя завивка распустилась. Была вчера в доках с Гарольдом[85 - Гарольд Джордж Николсон (1886–1968) – английский дипломат, политик, историк; муж Виты Сэквилл-Уэст. У них был открытый брак и романы с людьми своего пола. 20 марта ВВ была в доках в компании ЛВ, Виты, Гарольда и персидского посла; свои впечатления она описала в статье «Лондонские доки» для журнала «Good Housekeeping».]. Завтра вечеринка Этель у Нессы. В пятницу «Башни Тантиви» – сразу вспомнила, что надо написать несколько писем, перед тем как переодеться. Боже, боже.
28 марта, суббота.
Вчера вечером умер Арнольд Беннетт[86 - Арнольд Беннетт (1867–1931) – писатель, журналист и драматург, литературный критик. Беннетт умер в своей квартире на Бейкер-стрит 27 марта от брюшного тифа, которым он заразился, выпив водопроводной воды в Париже на Новый год. Последний раз ВВ виделась с ним 1 декабря на званом ужине у Этель Сэндс (см. ВВ-Д-III, 2 декабря 1930 г.).], и это огорчило меня сильнее, чем я могла предположить. Милый искренний человек, непростой и немного неловкий в жизни; благонамеренный; неуклюжий; добродушный; грубый и знающий об этом; пытающийся чего-то достичь, но в итоге понимающий, что нуждается в другом; уязвленный в своих чувствах; алчный; толстогубый; прозаичный до невыносимости; довольно горделивый; увлеченный писательством, но вечно халтуривший; разочарованный в великолепии и успехе, но все равно наивный; старый зануда и эгоист, обласканный жизнью за свой талант; торгаш в литературе, но с зачатками чувствительности, скрытой жиром, достатком и страстью к отвратительной мебели в стиле ампир. У него была настоящая способность к пониманию сути и схватывании ее на лету – вот о чем я думаю урывками этим утром, пока пишу дневник. Я вспоминаю его решимость писать по тысяче слов каждый день и то, как он ради этого убежал в тот вечер, и немного печалюсь, что теперь он никогда не сядет заполнять положенное количество страниц своим красивым искусным почерком, но скучным текстом. Забавно сожалеть о расставании с человеком, который, повторюсь, казался искренним, а еще имевшим непосредственный контакт с жизнью, но ведь он поносил меня, и все же я бы предпочла терпеть его издевательства дальше и самой над ним подшучивать. Да, это был незначительный элемент моей жизни, но теперь его нет. И я сожалею[87 - В своем эссе об Эдмунде Госсе, опубликованном в июньском номере «Fortnightly Review» 1931 года, ВВ отмечает неподдельную прямоту и искренность Беннетта по отношению к другим писателям и выгодно противопоставляет это самомнению Госса.].
В субботу 28 марта Вулфы отправились в Лифук[88 - Деревня в Хэмпшире.], где переночевали в гостях у Сидни и Беатрисы Вебб[89 - Беатриса (1858–1943) и ее муж Сидни Джеймс Вебб (1859–1947) – социальные реформаторы, столпы Фабианского общества, основатели Лондонской школы экономики и еженедельника «New Statesman».]. 30 марта они посетили Палату общин, что послужило материалом для статьи “Это Палата общин”. 31 марта Вулфы присутствовали на панихиде по Арнольду Беннетту в церкви Сент-Клемент-Дэйнс на Стрэнде. В четверг 2 апреля они поехали в Монкс-хаус на Пасху и вернулись в Лондон 9 апреля.
11 апреля, суббота.
Ох, как же я устала от правок собственной писанины – целых восемь статей[90 - Помимо лондонских статей для «Good Housekeeping» и эссе о Госсе для «Fortnightly Review», ВВ в это время написала еще две работы: «Критика Локхарта» (вышла в ЛПТ от 23 апреля 1931 года) и «Аврора Лей» (вышла в июньском номере «Yale Review» 1931 года).], – но я, похоже, научилась нестись вперед и не зацикливаться на мелочах. Я имею в виду, что пишу достаточно свободно, а к необходимости исправлений отношусь с отвращением. Вечно приходится что-то впихивать или, наоборот, вырезать. А заказы на статьи так и сыплются. Писать статьи я могла бы вечно.
У меня нет стиля – я просто пишу заметки. Да и сказать особо нечего, вернее, слишком много всего, но нет настроения.
Мы вернулись в четверг. Сразу взошло солнце, все листья распустились, трава на площади превратилась в изумрудное озеро. И так далее. Представьте, как я хочу в Монкс-хаус и как злюсь по ночам – пик гнева приходится на раннее утро – «борись, борись» – позже я забываю, за что хотела бороться, ругаюсь «вот черт!» или «о боже!», вспоминая тот отвратительный новым дом[91 - Блик-хаус, или, как ВВ называет его в других местах, «ужас Хэнкока», был построен на вершине холма над Родмеллом для Ф.Р. Хэнкока, кандидата от лейбористов в избирательном округе Льюиса на всеобщих выборах в 1931 и 1935 годах.] на вершине холма – моего бастиона, которым я так часто любовалась во время вечерней прогулки. Сейчас там строят гараж, так что мы окапываемся.
Еще я виделась с Пернель[92 - Джоан Пернель Стрэйчи (1876–1951) – четвертая из пяти сестер Литтона, языковед, преподавательница французского языка, директриса Ньюнем-колледжа Кембриджа.] и вдобавок к ней с Питером[93 - Фрэнк Лоуренс («Питер») Лукас (1894–1967) – английский ученый-классик, выпускник Тринити-колледжа Кембриджа, член общества «Апостолов», литературовед, поэт, писатель, драматург, политический полемист. Его обучение в бакалавриате было прервано четырехлетней службой в армии, но по окончании учебы в 1920 году он получил должность в Кингс-колледже. В феврале 1921 года он женился на писательнице Э.Б.К. Джонс.]; она была сердита, а он настойчив, и мне пришлось развлечь их обоих разговором о миссис Хант[94 - Изабель Вайолет Хант (1862–1942) – британская писательница-феминистка. Ее сенсационная и недостоверная с точки зрения фактов книга «Жена Россетти, ее жизнь и смерть» рассматривалась для публикации в «Hogarth Press», но была отклонена и вышла в издательстве «John Lane» в 1932 году.] и ее биографии Э. Сиддал[95 - Элизабет Элеонор Сиддал (1829–1862) – британская натурщица, поэтесса и художница; жена известного поэта и художника Данте Габриэля Россетти.] – явно не то, о чем я хотела говорить. Но эти влюбленные безудержны, как летящие на свет мошки, – им лишь бы чесать языком, пускай и не о Шейле[96 - Шейла Мэйбл Стоуни Клаттон-Брок (1903–1936) – выпускница Ньюнем-колледжа Кембриджа и жена художника Алана Клаттон-Брока. Примерно в 1929 году Питер Лукас разошелся со своей женой и в 1931 году был влюблен в Шейлу.].
В четверг мы на две недели уедем во Францию. Я намерена вести путевой дневник, чтобы растянуть и запомнить каждый день. Думаю, больше всего мне понравится в Ла-Рошель и я захочу там жить. Сниму дом, буду мечтать о прогулках там на старости лет и высплюсь.
Вулфы уехали из Родмелла во Францию 16 апреля, переправившись ночью из Ньюхейвена в Дьепп, а обратно вернулись 30 апреля. Леонард также вел дневник, подробно описывая их маршрут.
Вставлю сюда, хотя это вряд ли стоит того, свои обрывочные путевые заметки, которые я в основном писала в холоде, сырости, с пледом на коленях. Говорят, это худший с точки зрения погоды апрель за последние 50 лет.
Тот факт, что мы извлекли из этого путешествия столько всего прекрасного, восхитительного и забавного, хотя много часов провели в машине под дождем и сплошными серыми тучами, говорит о состоянии наших душ. После девятнадцати лет брака с августа 1912 года так приятно ощущать эту теплоту, интерес, привязанность наедине с Л. Хотела бы я поисследовать собственные чувства к нему, но из-за лени, скромности, гордости и, быть может, сдержанности я воздерживаюсь от этого – я, которая так несдержанна.
Путевой дневник
в Ла-Рошель,
Брантом и т.д.
16 апреля, четверг.
Ньюхейвен: ужин, отель, недавно отремонтированный в современном стиле. Гости удивляют. Два молодых человека в брюках оказались женщинами. Одна из них – миссис Пилкингтон [неизвестная]. Разговор по телефону: «О дорогая Джуди… я так хочу увидеться с тобой… Этель просто чудесна. Я сегодня легла в 2:30 ночи. Сейчас я в Ньюхейвене». И все же ее походка и жесты мужские; клетчатая рубашка. Никто не пялился. Заказали коктейли. Еще один гость – мужчина, похожий, на Тартарена[97 - Главный герой цикла романов французского писателя Альфонса Доде (1840–1897).]: кустистая черная борода, растущая от подбородка; голые лодыжки; морская фуражка, – но англичанин. Другие – молодожены; невеста в объемном вечернем платье. Позвали к телефону. Вероятно, родственники; предположительно, ее. Пожилые супружеские пары вроде нашей расхаживали по залу, общались, выглядели слишком респектабельно в этой атмосфере комедийных кинозвезд – ну надо же, именно в Ньюхейвене. Довольно хороший ужин[98 - Вулфы ужинали в отеле «Bridge», где в 1848 году король Луи Филипп I провел свою первую ночь в изгнании, бежав из Франции в ходе революции 1848 года.].
17 апреля, пятница.
Очень сыро и холодно; ужасная атмосфера на побережье; все промокло насквозь, а кусты, как обычно в Дьеппе, поникли. Завтрак в отеле. В путь. Ветер и дождь; небо почти черное. Дождь. На пароме в Кийбёф Л. увидел голубое небо. Великая радость. Обед на пароме дешевый и невкусный – подгоревшая рыба. Обедали старик и старуха, деревенские жители. Старик плеснул себе в кофе немного бренди. Снова в путь. Холодно, но время от времени хорошо. По проселочным дорогам. Никаких домов. Приехали в Алансон. Белый элегантный старый город с огромной магнолией, густо усыпанной цветами. Из старого дома, у которого девушка сидела в окружении кувшинов и писала, доносился звук громкоговорителя. Странная сцена. Обширный плацдарм для солдат. Ужин плохой, за исключением вина – мы взяли целую бутылку. Гости: четыре француза-бизнесмена и один китаец; девушка, похожая на Фредегонду[99 - Фредегонда Сесили Шоув (1889–1949) – английская поэтесса, дочь кузины ВВ Флоренс Фишер и историка Ф.У. Мейтланда, биографа Лесли Стивена – отца ВВ.], и еще глубокий старик. Разговор о поездах в Париж. Холодная вода в ванной, а ведь мы дорого заплатили за номер. Сильный холод, но рано утром мы чуть не умерли от духоты. Отправились в Сомюр. Ехали медленно. Апрельская погода, лютый холод. Одежды маловато. Обед в Сабле-Сюр-Сарт; еда пока так себе. Маленький старинный городок на реке. Видели старый замок в Дюртале, переделанный в богадельню или гостиницу; пыльный, с водонепроницаемыми остроконечными башнями[100 - Здесь и далее в тексте путевого дневника перечисляются города и коммуны Франции.].
18 апреля, суббота.
Сомюр, холодный и мокрый, но с проблесками солнца. Луара [река] широкая, без единого судна. Франция какая-то пустая. Гостиницы стали лучше, а вода горячее. Женщины сказали, что они уже надевали хлопчатобумажные платья – погода непредсказуема. Видели большую круглую церковь у реки. Рынок. Выехали с опозданием, так как забыли перевести часы. Плохое утро. Побывали в Фонтевро. Видели красивый пустой старинный монастырь. «Не снимайте шляпу, – сказал мужчина. – Он не священен». Гробницы Плантагенетов прямо как Эдит Ситуэлл[101 - Эдит Ситуэлл (1887–1964) – дочь эксцентричного сэра Джорджа Ситуэлла, писателя и консервативного политика, аристократка, поэтесса и редактор «Wheels» – ежегодной антологии анти-георгианской поэзии. Эдит гордилась своей анжуйской кровью.] – прямые и узкие; они перекрашены в синий и красный цвета. Теперь этот огромный женский монастырь превращен в тюрьму. Тюремные колокола возвещают об ужине. Есть фонтан, в котором девушки умывались перед едой. В их времена там, наверное, было еще холоднее. Аббатисы нарисовали себя на фресках – толстые, чувственные лица с вздернутыми носами[102 - В аббатстве Фонтевро, основанном в XI веке и превращенном Наполеоном в тюрьму в 1804 году, располагались религиозные общины (во главе с аббатисами) монахов и монахинь, в основном из аристократических семей. В романской церкви находятся восемь королевских гробниц Плантагенетов (королевская династия французского происхождения), в том числе Генриха II и Ричарда I.].
Ехали под дождем; узкие желтые дороги; старушки, сидящие в полях под зонтиками возле овец. Что-то библейское. Допотопное. Обед в Туаре – еда, по словам Л., все еще не лучше, чем в наших гостиницах.
20 апреля, понедельник.
Постепенное ощущение юга – мужчины играют в буль[103 - Или игра в шары – собирательное название для широкого круга игр, похожих на боулинг.]. Старики выходят из машин, чтобы нарвать лесных цветов. Дороги прямые, как рельсы; некоторые сплошь обсажены деревьями – будто частокол. Погода пока просто ужасна. Весь день ехали с закрытым верхом. Добрались до Ньора к шести вечера; решили проехать еще 40 миль [? 64 км] до Ла-Рошеля. Добрались в 19:30 – очень быстро; я даже забыла о том, что мы дважды прокололи шины. Один раз в Туаре – сильно задержались, поскольку работник не залатал их, пока мы обедали. Читала «Сыновей и любовников[104 - Третий роман Дэвида Герберта Лоуренса.]»: каждое слово – вихрь эмоций. Мечтала о шубе. Через 10 миль опять прокололи шину. Пришлось менять колесо под дождем. Проехали по выбоине. Опять что-то повредили. Зашли в ближайший отель. Там были танцы; решили остаться здесь («H?tel de France et d’Angleterre») и правильно сделали; натертые до блеска полы; тишина; сад; руины; сирень; крыши в цветочных горшках; но утром все еще пасмурно. Окна открыты, так как нет дождя.
21 апреля, вторник.
В Марен. Сначала холодно и пасмурно, потом прояснилось. Лучшая погода за все время. Люди тут же выходят на улицы; распахивают ставни. Ехали в Марен через изумрудно-зеленую пустошь; никого, только пара коров; высокая худощавая женщина в черном, будто священник. В Бруаж – город, старые стены которого поросли травой. Прекрасная страна, паром, аэропланы, выделывающие петли. Устричный промысел неподалеку. Сидели за зеленым столиком на солнце и пили кофе; Л. съел дюжину устриц, живых; шевелящихся, по его словам, во рту; в зеленых деформированных раковинах. Сосновый лес; кругом тишина; ни одного бунгало; мелкое море; лодки устричного промысла. Очень приятная поездка обратно через пустошь. Высокая болотная трава, редкая и желтая, как волосы младенца; широкая грязная река. Приветливые люди на пароме. В отель. Холодает. Машина застряла. Первый по-настоящему погожий день. Обед из паштета и круассанов посреди поля. Гостиничная еда быстро надоедает.
25 апреля, суббота.
Ангулем. Ярмарка, сельскохозяйственная выставка; громкоговоритель под огромной сине-желтой картонной башней (с надписью «Huiles et Tourbeaux»), которая выше отеля; в небольшом окошке продают мороженое. Мы побывали на выставках собак, бельгийских зайцев, механических пил, пчел в ульях. Потом прогулялись – шквалистый ветер и черные тучи – по крепостным стенам. Немного напомнило мне Клифтон; высокие террасы, с которых открывается вид на широкие просторы под небом, затянутым облаками. Девушки пьют портвейн и едят пирожные в салонах.
До этого мы ездили в Кастийон: приключение, езда по проселочным дорогам, дальше к югу от Брантома. Прибыли поздно. Попросили ужин в «Boule d’Or» [отель?]. Прогулялись вдоль Дордони – величественной реки, безлюдной, как и вся Франция; один гоночный катер. Мы прекрасно выспались в мягких и теплых постелях, хотя горячей воды не было, а холод такой, что пришлось сразу лечь спать. Следующий день был прекрасным и теплым. Я зашла в церковь, после того как школьники ушли. Всегда удивляюсь огромным запасам древнего благочестия, превратившим эти глыбы в настоящие здания. Прекрасный весенний день. Проехали 7–8 миль до Монтеня. Позвонили в дверь замка. Никто не открыл. Женщины ухаживают за коровами в старинных стойлах. Башня на одном конце. Сад с цветущими деревьями. Обычный отреставрированный замок со шпилями и черной черепицей; над дверью надпись «Que S’cais-je[105 - В пер. с фр.: «что, если я уйду».]»… Пришла женщина. Провела нас наверх по узким каменным истертым ступенькам; открыла толстую, обитую гвоздями дверь. «Это его[106 - Мишель де Монтень (1533–1592) – французский писатель и философ. В четверг 23 апреля Вулфы посетили замок Сен-Мишель-де-Монтень, место рождения писателя, к которому ЛВ питал особо почтение как к первому цивилизованному человеку. Замок был полностью уничтожен пожаром в 1885 году и заменен современным зданием, но круглая башня, которую Монтень использовал в качестве своего убежища, сохранилась.] спальня, а вот гардеробная. Здесь он умер. Тут спускался вниз – он был очень низеньким – в часовню. Наверху его библиотека. Книги и мебель находятся в Бордо. Вот его кресло и стол. Он сделал эти надписи на балках». Конечно, это его комната, и даже обломок старого деревянного стула, вероятно, принадлежал ему. Круглая башня, очень широкая; три маленьких окошка с видом на соседнюю башню. Это все, что осталось после пожара в 1880 году или около того. Мы побродили по террасе. Видели виноградники внизу; очертания красноватых холмов и террас; одну или две случайные коричневые фермы – вот что он видел, этот интересный задумчивый человек, который, должно быть, тоже любовался видом, таким же прекрасным сейчас, как и тогда. Американцы и др. «Туристы каждый день», – сказала женщина. За нами увязалась собака, которая подобрала плод каштана и положила его на парапет, чтобы мы с ней поиграли. Поехали дальше, через чудесные поля, такие же как на юге, но более изысканные, в Бержерак, где у нас был лучший – единственный хороший, по словам Л., – обед. И правда, когда эффект новизны проходит, еда кажется обычной и менее интересной, чем мне запомнилось, за исключением этого обеда с [белым] вином «Monbazillac», паштетом, яйцами и т.д.
Перигё. Старые мебельные магазины; дорогие стулья; церковь с зелеными куполами, выскобленная, обновленная. Все прихожане – старухи, все в черном; все в шерсти; дряхлые. Религия Тома. (Сегодня вечером буду читать его «Ламбет[107 - Брошюра Т.С. Элиота «Мысли после Ламбета» была опубликована в марте 1931 года.]», так как у меня почти не осталось книг.) Под вечерним солнцем – в Брантом. Мужчина валит тополь на ровном лугу; мальчик ловит рыбу; водовороты под старыми мостами; закоптелые пещеры, в которых жили со времен Карла Великого[108 - Карл I (1600–1649) – король Англии, Шотландии и Ирландии с 1625 года.]. Дешевая чистая простенькая гостиница – нет. Письма. Кауффер[109 - Эдвард Макнайт Кауффер (1890–1954) – американский художник и графический дизайнер, проживший большую часть своей жизни в Англии.]. Этель. Вита – о моей библиографии[110 - Неизвестно, что имеет в виду ВВ.]; статьи; Несса в Оукхэмптоне[111 - Город и гражданский приход в Западном Девоне. Во время школьных каникул Ванесса повезла свою дочь Анжелику и ее подругу в Корнуолл.] во время наводнения; считает Англию невыносимой – дети так взволнованы, что она не может отменить путешествие.
Вчерашняя прогулка. Забыли учесть масштаб карт. Обнаружили, что Шампаньяк гораздо дальше. По ошибке – в Ле Рош. Подъехали к старому дому на зеленой лужайке с деревьями и обнесенным стеной садом. «Вот бы жить здесь!» – воскликнули мы. Намного изысканнее, нежнее и красивее, чем в Кассисе. Земля ровная и зеленая, будто лужайка, с вытянутыми трепетными тополями, только что покрывшимися свежей листвой; любимые мной остроконечные холмы; река, вдоль которой мы шли, такая глубокая и романтичная, отражающая ивы, синие грозовые тучи, обволакивающая их и текущая дальше. Заросли фиолетовой горечавки в камышах. Елизаветинский луг – первоцвет, колокольчики. Но тут грянул гром. Мы побежали. Укрылись в какой-то полуразрушенной пещере. Затем мы помчались домой, преодолев пару миль пути или даже больше; бедра болели; гром и молния на кладбище. Все жестяные навесы и металлические венки сверкали. Плакальщицы взялись за руки и побежали. Мы успели вернуться в номер до сильнейшего ливня.
Ярмарка. Все женщины в черном, с детьми и овцами. Загоны со свиньями. Мужчина сказал, что, по словам невестки, рыба в Париже дешевле. Клерки из «Sociеtе Gеnеrale[112 - Французский финансовый конгломерат.]» за обедом. Один чернокожий литератор. Другой, путешествующий южанин, говорил о машинах.
26 апреля, воскресенье.
Пуатье. Вчера вечером пошли в кино после хорошего ужина в отеле, в котором остановились. Хохотали над животными в гостинице. Легкий и рискованный способ французов рассказывать историю велосипедной гонки посредством скетчей на бумаге[113 - Возможно, имеются в виду рисунки с небольшими изменениями на каждом листе, которые при быстром перелистывании создают эффект анимации.]. Вышли в холодный город – все раскинулось в ожидании солнца, которое не показывается. Холодная ветреная поездка сегодня утром. Страна похожа на Хэмпшир, за исключением опустения. Ни одной машины. Обед в Пуатье. Ресторан. Обедают офицеры и их молодые дамы – провинциалы. Один толстяк заказал огромное блюдо – страшно смотреть, как исчезает суфле. Были в церквях и слышали, как женщины блеют словно овцы. Дождь и порывы ветра; после ужина вернулись в номер, чтобы читать и писать. Тихая уютная гостиница; окна выходят во двор, но все равно холодно. [Приписано 27 апреля] Вечером не было отопления; пришлось, как и прежде, лечь в постель, чтобы согреться.
27 апреля, понедельник.
Воскресные тучи рассеялись, но небо все равно серое, давящее. Проехали по возвышенности в Шинон; дождь; неброский очаровательный серо-белый городок. Получила почту. Приятно, когда просят выступить с речью, а ты телеграфируешь отказ и знаешь, что тебе не ответят. Первоклассный обед, один из лучших за все время, не идет ни в какое сравнение с едой в «White Hart[114 - Отель на Хай-стрит в центре Льюиса.]» в Льюисе. Поднялись по крутой тропинке к замку. Постучали в дверь. Ушли с облегчением. Ни одна работница не стала нас догонять. Осмотрели замок сами, как обычно. Ни одного туриста – за всю поездку встретили только трех англичан. Видели высокую комнату без потолка – ту самую, в которой Жанна[115 - Жанна д’Арк (около 1412–1431) – национальная героиня Франции, одна из командующих французскими войсками в Столетней войне. В большом зале замка Шинон 9 марта 1429 года Жанна д’Арк узнала Карла VII, скрывавшегося среди придворных.] предстала перед королем. Возможно, дымоход все тот же. Стены прорезаны тонкими окнами. Вдруг смотришь вниз, на крыши. Как в средние века проводили вечера? В каменном склепе, в котором жила Ж., люди повсюду высекли свои имена. Внизу шелковистый серпантин реки. Понравились каменные комнаты без крыш и угловатые окна. Сидели на ступеньках и слушали, как бьют часы XIII века, – их слышала и Ж. Ржавые от времени. О чем она думала? Была сумасшедшей или провидицей, появившейся в нужный момент? Поехали дальше; ливень, холод, плохие дороги – неважно, было достаточно весело, пока не добрались в Шато-дю-Луар с надеждой найти маленькую сельскую гостиницу. Женщины развешивают простыни прямо в холле. Вечная стирка и глажка в отелях. Маленький ребенок играет с бумагой у стойки. По-своему хороший ужин. Потом во дворе начался кинопоказ – разговоры и смех до 0:30 или около того. В этом сыром местечке нас, к сожалению, пытались всячески развлечь – слишком настойчиво. Плохой завтрак в общем зале, пропахшим вином. Выехали; день холодный, но довольно светлый. Они называют это La lune Rousse[116 - В пер. с фр.: «красная луна». Имеется в виду лунный месяц, наступающий после Пасхи и часто сопровождающийся заморозками и холодными ветрами, из-за чего молодые побеги покрываются льдом. Слова «красный» и «русский» звучат на французском очень похоже.]. Говорят, такое бывает раз в год. Красная или русская – я так и не поняла.
Ле-Ман. Еще один серо-белый и кривой, величественный древний город с плоскими окнами. Письма. Кафедральный собор. Купили зонтики, футляры для ручек; пообедали. Говяжья вырезка была недожаренной и дорогой. В городских ресторанах, надо признать, мало хорошего мяса, хотя в Шиноне оно – вроде бы утка – превосходно. Здесь почти ничто не сравнится с едой в «White Hart» в Льюисе – наш эталон. В этом великом споре я всегда за Францию, а Л. за Англию. Цены, кажется, выше, чем три года назад[117 - Вулфы останавливались в этом месте в апреле 1928 года на обратном пути из Кассиса.]. Я проголосовала за Дрё, и мы поехали туда, в отель «Paradis», а войдя, услышали скрипки и увидели плохо одетых девушек в дешевых платьях из местного магазина. Свадьба. Танцы уже в 17:30. В отеле есть старинные шкафы. Из-за танцев в столовой пришлось ужинать во дворе. Клубника. Вода со льдом, от которой я, вспомнив Беннетта, отказалась. Все очень медленно и к тому же холодно. Постоянно подъезжают машины с людьми. Маленькие мальчики в черном бархате. Прекрасно одетая и очень чопорная девочка. Приглашены целые кланы – мелкие бизнесмены, я полагаю. Танцы продолжались до одиннадцати. Потом мы увидели несчастных официантов, таскавших столы через весь зал, – как циничны, должно быть, все официанты и горничные; как ужасно осознавать скоротечность жизни, – и музыка смолкла. Они сели есть. Около полуночи или чуть позже меня разбудили машины; люди кричали, смеялись, прощались. Я видела танцующую невесту, бледную девушку в очках, и думала о том, что ее увозят исполнять свои обязанности в какой-нибудь маленький пригородный домик недалеко от Дрё, так как она, по-видимому, вышла замуж за клерка, и теперь они начнут плодиться.
Сегодня самое прекрасное утро. Я надела свою шляпу от солнца и сняла кофту. Л. тоже. Меня заставили всерьез задуматься о покупке письменного стола (?10); потом мы заехали в Нонанкур; нашли огромный магазин старой мебели – культурный продавец в хорошо скроенных бриджах до колен, спортивный, компетентный, слишком настойчивый; возможно, куплю кровать. Потом по совету нашей Клары[118 - Клара Вулф (1885–1934) – вторая из трех сестер ЛВ.] мы пообедали в «Bois Joli[119 - Ресторан в коммуне Тийер-сюр-Авр, вероятно порекомендованный Кларой Вулф.]» – боже мой! Каждая комната в замке обставлена в уникальном стиле; цыпленок на вертеле над огнем; старинный обычай; хорошенькие служанки в красивых платьях; обычные подделки; американка, которая сказала о первоцветах: «Вы только гляньте на эти маленькие примулы – ну не прелесть ли?». Как же я ненавижу плохой французский у иностранцев. Обед был просто восхитителен, но обошелся нам в ?1/10ш[120 - Здесь и далее суммы указаны в фунтах (?), шиллингах (ш) и пенсах (п).]. Для Клары это воплощение рая. Но не для меня. Хваленый чайный магазин «Drusilla’s[121 - Загородный чайный магазин в Сассексе.]». Меня тошнит от старой французской мебели. Какими бы прекрасными они ни были, вещи теряют всякую ценность от того, что их хранят, а не используют. Притворство, попытки сыграть на моем тщеславии и развести нас на деньги неприятны. Много старинных летних домиков и кегельбанов. Древняя повозка XVIII века (самая интересная вещь), нагруженная каким-то хламом, заехала в ворота. Вот и все; Кодбек; погода сейчас (в наш последний день) просто прекрасна. Да будет так.
[Конец путевого дневника]
3 мая, воскресенье.
Тависток-сквер 52.
Да, все хорошо, но как и с чего начать? Что представляют собой эти дневники? Думаю, это просто материал для книги и неплохое чтиво, когда у меня болит голова. В конце концов, Перси[122 - Перси Бартоломью – садовник Вулфов с 1928 года. Прах Вирджинии и Леонарда захоронен в саду Монкс-хауса.] мог бы сжечь их все за раз – сжечь на краю поля, где нас, наверное, похоронят. К такому выводу мы пришли после похорон Арнольда Беннетта.
Сейчас у меня впереди три летних месяца. Чем мне заниматься? Мы собираемся избирательно встречаться с людьми. Раз в неделю будет «черная дыра» – бурлящая масса людей, которые все вместе пьют чай. Таким образом, остальные вечера станут свободнее, и я намерена гулять, читать елизаветинцев, быть хозяйкой своей души. Именно. Еще я хочу изучить Эдинбург и Стратфорд-апон-Эйвон[123 - Город в графстве Уорикшир.], а также лихо и виртуозно закончить «Волны». Д.Г. Лоуренс[124 - Дэвид Герберт Лоуренс (1885–1930) – один из ключевых английских писателей начала XX века. Его наиболее известный роман «Любовник леди Чаттерлей» вышел летом 1928 года во Флоренции и был долгое время запрещен в Англии из-за непристойности.] дал мне много пищи для размышлений, особенно о писательстве ради писательства. Два дня в неделю будут посвящены чтению рукописей, и это не должно пересекаться с другими делами. Два наших решения: «черная дыра» и чтение рукописей для «Hogarth Press» – думаю, обеспечат дисциплину и удовольствие этим летом. Поскольку у меня теперь все есть, включая два холодильника и прочие удобства, я не собираюсь тратиться на одежду и, почти избавившись от чувства долга перед обществом, буду надеяться на то, что смогу беспрепятственно и неутомимо идти своим путем. Хочу увидеть поля и цветы, парочку новых мест; написать несколько хороших статей. Сейчас мне кажется, что я готова писать критику и не испытывать страха. Вчера вечером я неожиданно для самой себя сказала: «Это все из-за “Своей комнаты”».
13 мая, среда.
Если я время от времени не буду писать здесь хотя бы несколько предложений, то, как говорится, вообще разучусь писать. Сейчас я занимаюсь тем, что перепечатываю от начала до конца 332 страницы этой очень сжатой книги «Волны». Делаю по семь-восемь страниц в день и, таким образом, надеюсь закончить примерно к 16 июня. Это требует определенной решимости, но я не вижу другого способа вносить правки и придерживаться графика, что-то сокращать, что-то дописывать и вообще закончить работу. Это все равно как проходиться мокрой кистью по готовой картине.
15 мая, пятница.
Но у меня счастливая жизнь. Установленные правила до сих поддерживали распорядок недели. Вчера я поехала на распродажу к миссис Хантер[125 - Сестра Этель Смит, миссис Чарльз Хантер (см. 4 апреля 1931 г.), разорившись из-за своего чрезмерно щедрого гостеприимства и покровительства художникам и музыкантам, была вынуждена продать свои картины и мебель. 8 мая Вулфы отправились посмотреть содержимое ее дома на Глостер-сквер 2, а 14 мая – на распродажу.] и, не прошло пяти минут, купила у мистера Марчмента [?] из Шепердс-Буш[126 - Район Западного Лондона.] большой старинный секретер из розового и атласного дерева за ?6/16ш. Боже! Одна только древесина стоит дороже. Это было гнусное, соревновательное, волнительное, удручающее мероприятие. Самый что ни на есть дележ. Евреи курили трубки. Многие подмигивали и кивали друг другу. Все рассматривали и расхватывали вещи бедняжки миссис Хантер; выискивали недостатки, пытаясь максимально сбить цену. Марчмент все время твердил мне: «Купите то, купите это – оно ведь вырастет в цене». В итоге я купила шаль за 35 шиллингов и маленький шкафчик за ?3/15ш. Тут же пожалела, но решила не думать об этом. К этим сделкам и промахам нужно относиться философски, чтобы достичь абсолютно бодрой и энергичной жизни, которая теперь является моей целью. О да, я больше не теряю ни минуты; всегда в ударе и с большей свободой позволяю себя немного легкомыслия. Жизненные планы зачастую слишком сковывают. Я допускаю некоторую свободу действий для получения удовольствия.
Лица богатых подруг миссис Х. вызвали у меня отвращение. Нет ничего более грубого, жестокого, бессмысленного и выразительного, чем лицо модницы лет пятидесяти; она только и делает, что разъезжает по Лондону на машинах, ест и пьет, выходит замуж, удовлетворяет свои желания, болтает без умолку. Круг Смитов-Хантеров сосредоточен, как мне кажется, в графствах, на полях для гольфа и в загородных резиденциях «Bath Club[127 - Лондонский джентельменский клуб, существовавший с 1894 по 1981 г.]» и «White’s[128 - Старейший лондонский джентельменский клуб, основанный в 1693 году.]». Они – нарядные любители верховой езды, но не аристократы, не знать. Они очень обеспечены, но часто теряют деньги – так мне кажется. Однако их философия требует мужественно принимать поражения. Когда мы пришли в пятницу посмотреть вещи, миссис Х. сидела за столом, который я хочу купить, такая спокойная и хладнокровная, будто она устраивает новоселье, а не наблюдает за тем, как все ее имущество, включая кровати и одеяла, ножи для бумаги и подставки для ручек, распродаются за несколько шиллингов. «Я так редко вас вижу. Присядьте на минутку, поговорим». Но что я могла сказать женщине, которая годится мне в матери, да еще оказалась в таком затруднительном положении?
19 мая, вторник.
Четверть часа – ну и что мне написать за четверть часа? Книга Литтона[129 - Джайлс Литтон Стрэйчи (1880–1932) – писатель, биограф и литературный критик. После смерти брата Вирджинии Вулф (Тоби) в 1906 году он стал ее близким другом, а в 1909 году недолго раздумывал над тем, чтобы жениться на ней. Сборник Литтона «Портреты в миниатюре и другие эссе» вышел в мае 1931 года.] очень хороша. Это его тема. Сжатый, но яркий рассказ, требующий логики, рассудительности, ума, вкуса, остроумия и бесконечного мастерства, – думаю, это подходит ему гораздо больше, чем масштабная, требующая смелости, оригинальности и размаха история. Я очень рада иметь собственные аргументы в пользу того, что писать, а что не писать. Сравните с Лоуренсом. Эти тексты не потускнеют, не увянут и не растеряют своих лепестков. В них чувствуется сила, сдержанность, некоторая недосказанность, способность к повествованию – не проповедь и не импровизация. У Макса[130 - Макс Бирбом (1872–1956) – английский писатель, художник-карикатурист, книжный иллюстратор. См. письмо Макса Бирбома, процитированное Дэвидом Сесилом в книге «Макс: биография»: «Мои таланты невелики. Я пользовался ими умело и сдержанно, никогда не напрягаясь, и… создал себе небольшую очаровательную репутацию».], например, талант невелик, но скомпенсирован трудолюбием. И я это уважаю. Но не уважаю Логана[131 - Логан Пирсолл Смит (1865–1946) – британский эссеист и критик американского происхождения, выпускник Гарварда и Оксфорда, известный своими афоризмами и эпиграммами. Его книга «Послесловие» вышла в мае 1931 года.]. Ненавижу вульгарность, фривольность и легкомысленность Логана («Послесловие»).
Литтон и Рэймонд придут сегодня на ужин. Дезмонд был вчера. Ему нужно ?300. Не справляется со своей книгой и придумывает отговорки, что забыл ее у нас[132 - Книга Дезмонда Маккарти «Портреты», первая в серии его сборников эссе и публицистики, была опубликована издательством «Putnam» в ноябре 1931 года.]. Многое пожертвовано в борьбе за жизнь.
Миссис Хюффер[133 - Изабель Вайолет Хант (см. 11 апреля 1931 г.) в течение нескольких лет (с 1911 года) жила с писателем Фордом Германом Хюффером (1873–1939) в качестве жены, взяв его фамилию, что стало причиной судебных разбирательств и публичного скандала.]: «После болезни я забываю имена. Но, поднимаясь наверх, я слышала, как моя мать разговаривала со старым мистером Блэком. В то время я не знала, что они состояли в интимных отношениях, а потом поняла…». По словам Хью[134 - Хью Сеймур Уолпол (1884–1941) – популярный романист и литератор. Он был предан ВВ и хотел сделать ее своим доверенным лицом даже в самых интимных вопросах; она же была с ним менее откровенна (см. КБ-II).], у нее [миссис Х.] были такие отношения с разными людьми, включая, возможно, самого Хью, который вздрогнул при упоминании ее имени. Уильям [Пломер] (наша первая «черная дыра») тоже говорил о своей книге [«Садо»] – разочарование.
28 мая, четверг.
Вскоре после этого у меня началась мигрень – вспышки света перед глазами и резкая боль от голоса Этель, когда она сидела и рассказывала мне – «нет, ты только послушай» – об Адриане Боулте[135 - Сэр Адриан Боулт (1899–1983) – английский дирижер и автобиограф; музыкальный директор Би-би-си и руководитель одноименного симфонического оркестра.] и о том, как он приказал ей выйти из комнаты[136 - Развернутый рассказ о поведении Этель Смит, которая приходила к Вулфам на чай 20 мая, содержится в письме к Ванессе Белл (см. ВВ-П-IV, № 2375). Адриан Боулт дирижировал оркестром на премьере (в феврале 1931 года) симфонии Этель Смит «Тюрьма» в Лондоне. Она выбрала весьма неподходящий момент для того, чтобы потребовать от Боулта повторить исполнение для радиотрансляции, а свое возмущение его отказом вылила на ВВ. На следующее утро (24 мая) Вулфы отправились в Монкс-хаус и вернулись в Лондон 28 мая.]. Потом мы поехали в Родмелл, где вспышки света повторились, но, поскольку я могла спокойно лежать в постели в своей большой просторной комнате, боль была гораздо слабее. Если бы не божественная доброта Л., я бы только и думала о смерти; такие приступы укладывают меня на лопатки по счету раз, но выздоровление сейчас дарует бесконечное облегчение. Кроме того, в Духов день[137 - Христианский праздник в честь Святого Духа, который празднуется на 51-й день после Пасхи, то есть на следующий день после Пятидесятницы (всегда в понедельник).] [25 мая] солнце светило так, что трава стала полупрозрачной, а свобода и досуг казались доступными как никогда, и я не только с упоением, но вполне трезво повторяла: «Это счастье!». Почему я сейчас чувствую себя более спокойной и умиротворенной, чем когда-либо? Отчасти из-за моего отношения к жизни; отчасти из-за того, что Несса, Роджер[138 - Роджер Элиот Фрай (1866–1934) – художник и арт-критик, введший в обиход понятие постимпрессионизма. Он получил диплом с отличием по естественным наукам в Кингс-колледже Кембриджа, а потом оставил науку ради изучения искусства. В 1896 году Роджер женился, но у его жены развилось психическое расстройство, и в 1910 году ее отправили в лечебницу, где она жила до конца своих дней. В том же году произошло знакомство Роджера с Ванессой и Клайвом Беллом, переросшее в тесную дружбу. Они и их окружение стали горячими поклонниками усилий Фрая по распространению постимпрессионизма в Лондоне и открытию (1913) мастерской «Omega». Он влюбился в Ванессу, но их какое-то время взаимная любовь переросла в дружбу на всю жизнь. Книга ВВ «Роджер Фрай: биография» вышла в 1940 году.] и Клайв уехали, поэтому никто меня не дергает и не нервирует; отчасти потому, что я заканчиваю «Волны», а отчасти – не знаю[139 - Клайв Белл был во Франции; Ванесса – в Риме, где к ним с Дунканом Грантом присоединились Роджер Фрай и Хелен Анреп.].
Вчера вечером мы ездили в Фирл[140 - Деревня и гражданский приход в округе Льюис в Восточном Сассексе.] и, гуляя по парку, стряхивали прилипающие к обуви лютики. Прекрасное место, даже несмотря на виллы. В Монкс-хаусе дали электричество, так что холодильник сегодня работает. Когда отключился свет, мы едва вытерпели лампы «Аладдин[141 - Лампы «Алладин» и «Веритас» работали за счет горения испаряющегося с калильной сетки (мантии) парафинового масла. В Монкс-хаусе от них постепенно отказывались.]». Как же быстро люди привыкают к комфорту. Вчера мужчины весь день работали в доме, сверля отверстия для электрических каминов. Какие еще удобства мы можем себе позволить? И хотя моралисты говорят, что человек быстро теряет интерес к вещам, которыми обладает, я не согласна. Я постоянно наслаждаюсь имеющейся роскошью и считаю, что она идет на пользу моей, приятно сказать, душе.
В субботу четверо молодых людей врезались в шлагбаум на переезде в Беддингеме[142 - Деревня и гражданский приход в округе Льюис в Восточном Сассексе.] и были разорваны на части поездом в 21:40. Одного человека нашли полностью голым, за исключением ошметок брюк. Разочарована последней книгой Д.Г.Л. «Человек, который умер[143 - Роман Д.Г. Лоуренса «Сбежавший петух», опубликованный парижским издательством «Black Sun Press» за полгода до смерти автора, вышел в Лондоне в марте 1931 года под названием «Человек, который умер». Роман «Сыновья и любовники» вышел в 1913 году.]», хотя читается она легко. Прочитав сначала «Сыновей и любовников», а затем последний роман, я как бы оценила размах его способностей и проследила упадок. Похоже, несмотря на прекрасные сверкающе-яркие строки, в нем появилось что-то от Гая Фокса[144 - Гай Фокс (1570–1606) – английский дворянин-католик, самый знаменитый участник Порохового заговора против короля Якова I в 1605 году.] – притворство. Думаю, он возомнил себя Богом.
Меня опять сильно отвлекает желание писать «Стук в дверь» [«Три гинеи»]. Я не вспоминала об этом вот уже несколько недель. И вдруг оно нахлынуло на меня так, что я постоянно придумываю предложения, аргументы, шутки и т.д., а тут еще несколько человек написали мне о «Своей комнате».
30 мая, суббота.
Сейчас 12:45 и я только что сказала: «Нет, не могу больше писать», – и действительно не могу. Перепечатываю главу о смерти, которую уже дважды пришлось переделывать. Возьмусь за нее чуть позже, днем, и, думаю, закончу. Но как же она сковала мой разум, как напрягла! Так сосредоточенно я еще никогда не работала – вот будет облегчение, когда я закончу. И все же ничего интереснее у меня прежде не было.
Сегодня утром пришло письмо от Дезмонда, который говорит, что отправит свою книгу в «Putnam[145 - «G.P. Putnam’s Sons» – американское издательство, основанное в 1838 году.]», ибо это, увы, труд всей его жизни. И хотя раньше Дезмонд думал, что способен на большее, теперь он смирился и поэтому должен найти более надежного издателя, нежели «Hogarth Press».
К моей досаде, звонит Мэри Х.[146 - Мэри Барнс Хатчинсон (1889–1977) – писательница, светская львица, модель и член группы «Блумсбери». Ее мать была первой кузиной Литтона Стрэйчи. В 1910 году Мэри вышла замуж за Сент-Джона Хатчинсона. Согласно некоторым сведениям, в течение многих лет она была самым важным человеком в жизни Клайва Белла.] и говорит, что они подумывают снять на лето дом в Саутхизе. Окруженная модниками и бунгало, я чувствую себя как уж на сковородке. Несомненно, буду их избегать. Мне не нравится идея встретить во время прогулки по холмам разодетых Мэри и Барбару. К счастью, кто-то из работников Притчарда[147 - Уильям Берчелл Притчард (?–1940) был старшим партнером фирмы солиситоров «Dollman & Pritchard», занимавшей первые два этажа дома Вулфов на Тависток-сквер 52.] начал стучать молотком, и теперь у меня есть повод сходить на обед.
2 июня, вторник.
Да, очень важно написать хотя бы несколько предложений, иначе я забуду, как это делается. Вся эта правка [«Волн»] – словно удары молотком по голове.
Опять Этель: «Все мои болезни, так или иначе, связаны с печенью. Я очень сильная женщина, которой нужна каломель[148 - Хлористая ртуть, которую принимали внутрь как желчегонное средство.]». Проглотив этот ужасный выпад в сторону всем известной чувствительности моей нервной системы, я пытаюсь выяснить, какие мотивы у Этель с ее каломелью. Я, конечно, не психолог, но она, полагаю, хочет, чтобы я все терпела; чтобы меня не задевали ее бесконечные разговоры о «Тюрьме»; чтобы все было так, как ей хочется. Думаю, Этель не нравятся болезни других людей, нарушающие привычную ей жизнь; она любит все рационализировать и в принципе подозревает всех в зажатости, изнеженности и чувствительности. Еще Этель раскаивается в том, что послала мне фотографию больной обезьяны, но считает, будто если она сможет доказать, что обезьяна не больна, а просто притворяется, то это послужит оправданием. Ну не знаю. Это очень характерно и сродни методам, которые она применяет в своей музыке. Так, чтобы объяснить недостаточный успех, Этель выдумывает теории (например, о своей близости к простому народу и, как следствие, неспособности привлечь искушенных слушателей, контролирующих отрасль, поэтому Бакса[149 - Арнольд Эдуард Тревор Бакс (1883–1953) – композитор, дирижер, пианист и педагог.], Воган-Уильямсов[150 - Ральф Воган-Уильямс (1872–1958) – британский композитор, органист, дирижер; муж Аделины, кузины ВВ со стороны Фишеров.] и других слушают, а ее нет).
8 июня, понедельник.
Сны. За последнее время у меня их было целых три. Один о Кэтрин Мэнсфилд[151 - Кэтрин Мэнсфилд (1888–1923) – английская писательница родом из Новой Зеландии. Вероятно, она познакомилась с Вулфами в конце 1916 года, а умерла 9 января 1923 года.]: мы встретились на том свете и пожали друг другу руки, сделав какие-то признания, в том числе о дружбе, но я понимала, что она мертва. Любопытное, казалось, подведение итогов того, что произошло после ее смерти.
Второй – о Дафне Сэнгер[152 - Дафна Теодора Сэнгер (1905–1991) – единственный ребенок Чарльза и Доры Сэнгер.] и о том, что она оказалась наследницей английского престола. Был там и Чарли[153 - Чарльз Перси Сэнгер (1871–1930) – барристер, друг и современник Бертрана Рассела и Роберта Тревельяна в Тринити-колледже Кембриджа, член общества «Апостолов».]. Третий сон я забыла после того, как Л. зашел и сказал, что Джин Стюарт[154 - Джин Стюарт (1903–1997) – преподавательница Кембриджа, малоизвестная писательница, автор книги «Поэзия во Франции и Англии», выпущенной издательством «Hogarth Press» в мае 1931 года.] хочет прийти на чай. Никаких писем с прошлого вторника, кроме одной довольно формальной открытки. Залягу на дно и ничего не буду делать.
О боже – только бы никаких ссор.
Две заметки: женщина в белом, топчущая хлеб в Кенсингтонских садах; женщина индийской внешности, роющаяся в мусорном баке, – обе дикие, необычные, в поношенной одежде, на расстоянии вытянутой руки. Это было на прошлой неделе.
17 июня, среда.
В воскресенье Л. закончил первый том своей книги, начатой 10 лет назад. Осенью мы выпустим переиздание «Деревни». Его попросили выступить осенью на радио с шестью лекциями о политике[155 - 1) Первый том амбициозного исследования психологии человека как социального животного («После потопа») был опубликован в октябре 1931 года. 2) ЛВ выкупил права на свой роман «Деревня в джунглях», опубликованный Эдвардом Арнольдом в 1913 году, и первое издание «Hogarth Press» вышло в сентябре 1931 года. 3) Шесть лекций ЛВ под общим названием «Современное государство» выходили на Би-би-си каждый четверг с 1 октября по 5 ноября 1931 года (и были напечатаны в журнале «Listener»).].
23 июня, вторник.
И вот вчера, 22 июня, когда, насколько я понимаю, дни начинают укорачиваться, я закончила печатать «Волны». Не то чтобы книга готова – о боже, совсем нет. Ведь потом мне придется вносить правки в печатный вариант. Эту работу я начала 5 мая, и на сей раз никто не сможет сказать, что я была поспешна или небрежна, хотя не сомневаюсь, что опечаток и ошибок там тьма.
Какое-то мрачное лето. Тучи, нависавшие над Ла-Рошелем в апреле, до сих пор висят над Лондоном. Несмотря на это, благодаря правильным решениям, мой маленький мирок был полон приключений и более стабилен, чем обычно. На Фицрой-стрит[156 - Выставка «Последние картины Дункана Гранта» в «Cooling Galleries» на Нью-Бонд-стрит 23 была открыта леди Оттолин Моррелл в июне; перед этим ВВ обедала в студии Ванессы Белл в кругу семьи.] открылась выставка Дункана, очень содержательная и встреченная бурным восторгом. Надо спросить у Нессы, почему мы так счастливы. Клайв в Кассисе. Джулиан отрастил щетинистую бородку, как у шимпанзе, и уезжает с собранием сочинений Поупа во Францию. Сегодня вечером мы с Кристабель идем в гала-оперу. Билеты стоят по 25 шиллингов.
На днях я собираюсь дословно записать несколько бесед. Голди[157 - Голсуорси (Голди) Лавс Дикинсон (1862–1932) – британский политолог и философ, преподаватель, писатель. Во время войны он активно работал над созданием Лиги Наций и в 1917 году вместе с другими единомышленниками опубликовал «Предложения по предотвращению будущих войн».] прислал Л. письмо с авторитетной похвалой его книги: новые и важные идеи, но узнаваемый и утомительный стиль. Лично я не согласна, ибо механистический стиль самого Голди, выработанный им в Греции и с тех пор существенно сглаженный, никогда мне не нравился – честнее будет сказать, что он «ненавистен» мне, равно как и его актуальность, правдоподобность и претензию на первоклассность.
Ох, уже завтра, в среду, приедет Этель, а потом мы устроим вечеринку. Такова жизнь – приходится скользить по ней. Сейчас 12:30.
24 июня, среда.
Вчера вечером мы ходили в гала-оперу[158 - Гала-представление, состоявшееся 23 июня в рамках «Сезона русской оперы и балета» в театре «Lyceum», включало в себя исполнение арий из трех опер: «Дон Кихот», «Князь Игорь», «Царская невеста» – и балета «Петрушка».]; сидели в партере, в двух рядах от сцены, с Кристабель и женщиной по имени леди Абингдон[159 - Элизабет Валетта Монтегю-Стюарт-Уортли, леди Абингдон (1896–1978) – жена 8-го графа Абингдона; детей у них не было.], которая опоздала. Она вложила в свой образ целое состояние. Очень шустрая, прямая, стройная. У нее довольно ограниченный жесткий ум: ни легкомыслия, ни диапазона, ни глубины, – сплошная поверхностность. Однако она полна энергии и прекрасно знает, чего хочет. Чтобы развлечь этих несовместимых людей (Леонарда и других), Кристабель рассказывала истории о принцессе Марии[160 - Виктория Александра Алиса Мария, принцесса, графиня Хэрвуд (1897–1965) – член британской королевской семьи, третий ребенок и единственная дочь короля Георга V и королевы Марии Текской.] на вечеринке у миссис Маршалл [?]: как она запиналась и нервничала; была неуклюжей в своем платье переливчатого синего цвета, напоминающем наряд старшей горничной. В антракте пришел старый выпивоха Морис Бэринг[161 - Морис Бэринг (1874–1945) – английский литератор, драматург, поэт, переводчик, публицист, писатель-путешественник и военный корреспондент; близкий друг Этель Смит.], красный как индюк и будто бы переживший эпоху Регентства[162 - Период правления (1811–1820) принца-регента (будущего короля Георга IV) по причине недееспособности своего отца Георга III.] только для того, чтобы прояснить характер Госса, что он и сделал, вот только Эван Чартерис[163 - Сэр Эван Эдвард Чартерис (1864–1940) – английский биограф. ВВ, по ее собственным словам (см. ВВ-П-IV, № 2345), «откровенно и едко» отозвалась об Эдмунде Госсе в своей статье в «Fortnightly Review». Будучи биографом Госса, Чартерис написал об этом ВВ (см. ВВ-П-IV, № 2403), но его письмо не сохранилось.] его опередил, проявив при этом большую учтивость. У него красные глаза и вытянутые лошадиные зубы. Еще была миссис Гренфелл[164 - Флоренс Эмили Гренфелл, урожденная Хендерсон (1888–1977), – жена Эдварда Чарльза Гренфелла (1870–1941), ЧП от консерваторов и банкира; подруга Лидии Кейнс.], чей подбородок, как сказала К. (она по-своему остроумна, особенно в таких ситуациях), не мешало бы укоротить на пару дюймов. Туда-сюда ходили люди: старухи, пышные и туго подпоясанные, словно римские матроны; девушки, напоминающие жезлы, – все в длинных платьях и крупных ожерельях с прозрачными камнями. У меня возникло ощущение традиционной английской жизни, похожей на сад с ровными рядами цветов, и церемонии, существующей уже очень много лет. Между актами мы все выходили на улицу; стояла сухая сверкающая ночь; женщины в расстегнутых накидках; затем сквозь нас протиснулась неуклюжая процессия бедных женщин с колясками и маленькими светловолосыми глазастыми детьми – они шли к мосту Ватерлоо. Я наблюдала за выражением лица леди А., пытаясь понять, есть ли у нее дети, но смогла уловить лишь мимолетное детское сожаление. Женщины, составлявшие эту аляповатую пеструю толпу, невозмутимо шли вперед. Был Том Бриджес[165 - Генерал-лейтенант сэр Джордж Том Молсуорт Бриджес (1871–1939) – офицер британской армии и 19-й губернатор Южной Австралии; племянник поэта Роберта Бриджеса. После выдающейся военной карьеры и потери ноги в Битве при Пашендейле (1917) Том Бриджес ушел на пенсию в 1922 году. В 1938 году он опубликовал книгу своих воспоминаний.], галантный неотразимый одноногий генерал, склонивший голову набок; казалось, он сошел со сцены, что так характерно для выдающегося престарелого красавчика. «Он разбил немало сердец, – сказала К., – но мне он нравится». К. добавила, что ей, возможно, придется уйти до окончания «Князя Игоря», и ушла довольная своими тайными амурными делами. Леди А. удалилась, не пожелав нам спокойной ночи и даже не посмотрев в нашу сторону. Ее ногти были красными и напоминали маленькие лепестки роз. Л., читавший «Леди» [?], сказал, что это дурной вкус и что мужчинам, согласно «Леди», такое не нравится. Домой вернулись на такси. Ох, а моя прическа, кстати, с блеском продержалась весь вечер. Думаю, отныне я буду бережнее обращаться со своими волосами.
Женщина, которая ежедневно простаивает на площади около шести часов, пришла вчера с мечом, на который опиралась, и делала вид, будто читает газету. Это стало последней каплей для жителей, и мисс Талбот[166 - Роуз Талбот (позже миссис Шрагер) работала клерком в офисе «Dollman & Pritchard».] вызвала ее к себе. Она очень мило разговаривала (по словам Нелли), сожалея, что кому-то помешала, и сказала, что ждет доктора Роу из клиники, из чего мы сделали вывод, что это бывшая пациентка, у которой остались претензии[167 - Клиника (для лечения функциональных нервных расстройств) находилась по адресу Тависток-сквер 51, по соседству с Вулфами. Констанс Роу работала ассистентом врача.].
Кроме того, мистер Лоу [сосед?] заставил меня полчаса рассматривать какие-то шелковые чулки, и я вышла из себя, когда он предложил их за 3 шиллинга, – очень рада, что не промолчала, ибо это придало мне сил. Теперь вернусь к речи Роды. Ох уж эта книга [«Волны»]!
29 июня, понедельник.
Вчера вечером у меня родилась идея книги: воображаемое кругосветное путешествие, охота, скалолазание, авантюристы, охота на тигров, подводные лодки, полеты и т.д. Фантастика. Может, один персонаж. Отчасти это влияние слов Л., что если мы поедем в Америку, то должны не довольствоваться малым, а объехать весь мир. Арнольд-Форстер[168 - Уильям Эдвард Арнольд-Форстер (1886–1951) – английский писатель, художник, педагог и политик-лейборист, троюродный брат Олдоса Хаксли. По образованию и призванию художник, он, однако, много времени уделял Лиге Наций, а в 1926 году был назначен членом Консультативного комитета Лейбористской партии по международным делам, секретарем которого был ЛВ. 27 июня Уилл завтракал и обедал с Вулфами на Тависток-сквер.] даже сказал: «И напиши “Орландо”, только о своем путешествии».
30 июня, вторник.
Вчера Несса передала мне портрет Анжелики[169 - Анжелика Ванесса Белл (1918–2012) – младший ребенок Ванессы, писательница и художница, впоследствии жена Дэвида Гарнетта – любовника Дункана Гранта. Ее портрет маслом авторства Ванессы висел в лондонском доме ЛВ, когда он умер.].
Вчера унижение со стороны Этель достигло своего гнусного и нелепого апогея[170 - 27 июня ВВ ответила на просьбу Этель высказать мнение об ее статье «Композиторы и критики» (опубликованной в NSN от 9 мая), которую она редактировала для включения в сборник, выпущенный под названием «Музыка женщин в Эдеме» (1933), письмом, «написанным в спешке… со всеми очевидными недостатками» (см. ВВ-П-IV, № 2393). Истерический ответ Этель, который ВВ вернула ей с подчеркнутыми предложениями (см. 1 июля 1931 г.) и собственным холодным письмом (№ 2396), хранится в Коллекции Бергов в Нью-Йоркской публичной библиотеке.].
1 июля, среда.
Сегодня с нами ужинали Мэри [Хатчинсон] и Томми[171 - Стивен (Томми) Томлин (1901–1937) – младший сын судьи Высокого суда Томаса Томлина; муж Джулии Стрэйчи (см. 12 марта 1932 г.). Стивен бросил изучение права в Оксфорде, чтобы стать скульптором. Человек исключительного обаяния, юмора и сочувствия, он подружился с Банни Гарнеттом и с его друзьями из Блумсбери (см. автобиографию Дэвида Гарнетта «Знакомые лица»). ВВ познакомилась с ним в 1924 году и написала: «Есть, например, маленькое существо, напоминающее дрозда, по фамилии Томлин, и он хочет вылепить меня» (см. ВВ-Д-II, 21 декабря 1924 г.). Именно Томлин вылепил знаменитый бюст ВВ. Оригинальная гипсовая модель находится в Чарльстоне, а свинцовые копии – в Монкс-хаусе и Национальной портретной галерее.], после чего пришла Оттолин[172 - Леди Оттолин Виолет Анна Моррелл (1873–1938) – сводная сестра 6-го герцога Портлендского, аристократка, сыгравшая важную роль в английской литературной жизни начала XX века, одна из центральных фигур в группе «Блумсбери». Она была известной покровительницей художников и писателей, а также хозяйкой, принимавшей гостей в доме 44 по Бедфорд-сквер (Блумсбери), а с июня 1915 года – в поместье Гарсингтон, которое стало убежищем для многих отказников от военной службы по соображениям совести после вступления в силу закона о воинской повинности в начале 1916 года.].
Мы идем на концерт Исдейлов[173 - Джоан Адени Исдейл (1913–1998) – английская поэтесса из графства Кент. Она присылала Вулфам «кипы грязных тетрадей, исписанных каракулями с ужасной орфографией», но ВВ разглядела в ней настоящий талант. Ее первый «Сборник стихов» вышел в серии «Hogarth Living Poets» в феврале 1931 года, а через год последовал второй том – «Клеменс и Клэр». Вулфы познакомились со всей семьей Исдейл. Джоан и ее брат-музыкант исполнили композиции на стихи Джоан в книжном магазине «Bumpus» на Оксфорд-стрит.] в три и т.д.
