Оружие для джихада

– И что из этого вышло? – перебивает Роуз, внимательно слушая.

– В 1980-х и начале 1990-х годов Организация Объединенных Наций пыталась положить конец этому спору. Однако в 1988 году переговоры о постоянном урегулировании конфликта провалились из-за разногласий по поводу организации референдума о будущем Западной Сахары. После принятия новой конституции, которая была одобрена подавляющим большинством голосов на референдуме, избирательные округа Западной Сахары также приняли участие в местных выборах 1992 года в Марокко.

Леди Роуз вспоминает и кивает в знак согласия. Но с тех пор она многое забыла, тем более не зная политического контекста.

– А что произошло после этого до сегодняшнего дня?

Отвечая на ее вопрос, Норман терпеливо продолжает:

– На парламентских выборах 1993 года правоцентристской коалиции удалось набрать наибольшее количество голосов, но не получить большинства в парламенте. Король Хасан предложил оппозиционным партиям участие в правительстве, но только с ограниченными полномочиями. Оппозиция отвергла это предложение, после чего в ноябре 1993 года Хасан назначил кабинет министров, состоящий в основном из беспартийных экспертов. Уже в феврале 1995 года Хасан был вынужден произвести перестановки в правительстве после того, как обострился конфликт между оппозицией и королем по поводу участия в правительстве и назначения самого правительства. В новое правительство были назначены некоторые представители правых партий; премьер-министр Абделлатиф Филали, не имевший партийной принадлежности, остался на своем посту, а скандально известный Дрисс Басри, на увольнении которого настаивала оппозиция, был назначен министром внутренних дел. В феврале 1996 года была подписана программа ассоциации с Европейским союзом. В сентябре 1997 года Марокко и Фронт освобождения Полисарио достигли компромисса в конфликте вокруг Западной Сахары при посредничестве бывшего госсекретаря США Джеймса Бейкера. Обе стороны договорились в Хьюстоне (штат Техас) о рамочных условиях проведения референдума о будущем бывшей испанской колонии. Избиратели смогли на запланированном на конец 1998 года плебисците выбрать между независимостью и присоединением к Марокко. Долгое время спор о численности электората Западной Сахары блокировал переговоры. Правительство в Рабате требовало предоставить право голоса примерно ста двадцати пяти тысячам переселенцев, иммигрировавших из Марокко, в чьем голосе оно могло быть уверено.

Норман перебивает свой доклад:

– Почему, собственно, вы хотите все это узнать?

Леди Роуз отвечает:

– Потому что мне всегда нравится узнавать что-то новое. Особенно меня интересует все, что связано с Африкой и другими далекими странами! – Она смотрела в его глаза с любопытством, смягченным очаровательной улыбкой.

Норман, однако, замечает это лишь мимоходом. Ему приходится слишком сосредоточиться на своих мыслях, чтобы не сказать что-то не то, и он продолжает:

– Фронт освобождения сослался на последнюю перепись населения, проведенную испанскими колониальными властями в 1974 году, и определил цифру около семидесяти пяти тысяч избирателей, имеющих право голоса, большинство из которых проживает в лагерях беженцев, управляемых Полисарио вблизи алжирского города Тиндуф. Теперь обе стороны конфликта сошлись на цифре около восьмидесяти тысяч избирателей. Значительным было следующее: После первых свободных парламентских выборов в Марокко в ноябре 1997 года, на которых все члены парламента избирались прямым голосованием, оппозиционный левоцентристский блок Кутла стал обладать превосходящими силами, с небольшим большинством опередив предыдущий правоконсервативный правительственный альянс – блок Вифак – и партии центра. В начале февраля 1998 года король Хасан II поручил формирование правительства Абдеррахману Юссуфи из Union Socialiste des Forces Populaires (Социалистического союза народных сил), самой сильной партии в новом парламенте.

– И что же в этом такого значительного? – интересуется леди Роуз.

Норман делает еще один глоток воды, задумчиво улыбается и продолжает:

– Это был первый случай в арабской стране, когда оппозиция пришла к власти демократическим путем, а также первый случай с момента обретения независимости в 1956 году, когда политик из левой партии занял пост премьер-министра в Марокко. После долгих переговоров, решение проблемы Западной Сахары оставалось главной целью нового правительства. Однако правительство не согласилось на проведение референдума, предложенного ООН на декабрь 1999 года в ноябре 1998 года. Король Хасан II умер 23 июля 1999 года, и его старший сын Мохаммед был провозглашен его преемником. С самого начала наследник престола провел масштабные амнистии и создал комиссию по выплате компенсаций произвольно заключенным и семьям похищенных.

– И что же произошло после этого до сегодняшнего дня? – спрашивает леди Роуз, когда Норман делает очередной большой глоток из своего бокала с вином..

– 9 ноября 1999 года монарх отправил в отставку министра внутренних дел Басри, который до этого возглавлял секретные службы и службы безопасности Марокко. В начале сентября 2000 года король произвел перестановки в правительстве.      Партийно-политический состав нового кабинета остался неизменным, хотя число министров и государственных секретарей было сокращено с сорока двух до тридцати трех. Глава правительства Юссуфи сохранил свой пост. Аль-Фаси, бывший генеральный секретарь партии и самый яростный критик Юссуфи, был назначен министром труда. Министерство финансов также получило в свое ведение туризм, внешнюю торговлю и приватизацию. Рыбное хозяйство было отделено от Министерства сельского хозяйства. Портфели по внутренней и внешней политике, а также по юстиции и религии остались неизменными.

У леди Роуз складывается впечатление, что Норман сказал достаточно, и поэтому она меняет тему, спрашивая:

– Откуда вы все это знаете?

Норман уверенно поднимает голову, откровенно смотрит ей в лицо и отвечает со слегка возмущенными нотками в своем глубоком голосе:

– Вы же знаете, дорогая леди Кенсингтон! Я журналист, иностранный корреспондент, да и пробыл там два года. Кстати, я изучал политологию и историю, а также знаю Марокко по предыдущим поездкам как очень красивое место отдыха с прекрасными пляжами и собственной восточной кухней, включая одно из моих любимых блюд – кускус и так далее. Да, я мог бы рассказать вам еще много интересного об этой стране!

– Это, безусловно, будет увлекательная поездка для вас, мистер Стил, – сочувственно говорит она.

– Норман, пожалуй, не возражает, – говорит Томми, услышавший последние слова, и с улыбкой добавляет: – Мой друг – не авантюрист, но он не прочь от приключений. Я уже предлагал ему отправить меня туда, но, к сожалению, безрезультатно.

Норман улыбается в ответ и, чтобы отвлечь внимание от темы, отвечает:

– Путешествие в Марокко – это действительно наименее опасная вещь, которую только можно себе представить, и оно не имеет ничего, абсолютно ничего общего с приключением.

– Что вы имеете в виду? – спрашивает леди Кенсингтон.

Норман поднимает свой бокал:

– Вас, например, миледи…

Леди Кенсингтон поражена. Мысли ее понеслись вскачь. Что он имеет в виду? Неужели он что-то подозревает?

Ее смех был не совсем искренен, когда она отвечает:

– Но я же не вещь. И как же я могу быть опасной?

Норман не замечает ее короткого смущения. Его до этого сосредоточенное и слегка напряженное лицо расплывается в улыбке, когда он галантно отвечает:

– Потому что вы не только красивы и умны, но и обладаете чем-то таким, что… не знаю, как сказать, трудно описать…

Томми Шелтер дает ему небольшой предупредительный пинок под столом. Он считает, что взгляды и слова Нормана переходят границы безобидного флирта. Неужели Норман больше не думает о Еве? Он даже немного раздражается на своего друга. Он знает, что Ева любит его друга, и всегда верила, что эта любовь будет полностью взаимной со стороны Нормана Стила. И вот теперь небольшой ссоры между ними должно быть достаточно, чтобы одним махом стереть его память о Еве при первом же взгляде на другую красивую женщину? Или это была не просто ссора?

Томми говорит себе, что это не его дело, и все же это его трогает, потому что он часто завидовал Норману в отношении Евы. Если бы не Норман Стил, он бы надеялся, когда-нибудь завоевать ее любовь. Возможно! Однако по сравнению с Норманом он был откровенно застенчив и неопытен в таких делах. Если между Евой и Норманом действительно произошел серьезный и длительный разрыв, то он был бы последним человеком, который пытался бы извлечь из этого какую-то надежду для себя. Точнее, он не испытывал к Еве любви. Она ему нравилась, но он не чувствовал того, что можно было бы назвать большой любовью. Любовь-то была, но ее было недостаточно. Однако в последнее время он часто замечал, что питает особую слабость к Джессике и стремится к ее обществу. Да, думает он, если быть до конца честным с самим собой, Ева – очень хороший друг, приятельница, но не более того.

Но кто же эта женщина, которую Норман постоянно ищет глазами? Он признается себе, что она тоже производит на него определенное впечатление и что он хотел бы узнать о ней больше. Ни один нормальный мужчина не может избежать встречи с ней, не почувствовав при этом интереса. Его чувства колеблются между нескрываемым восхищением леди Роуз и гневом на своего друга Нормана, который все явственнее выказывает свои чувства. Его взгляд возвращается к двум главным героям.

Леди Роуз облегченно смеется:

– Все-таки было бы интересно услышать такое описание от вас, мистер Стил.

Норман ищет и находит ее глаза своим глубоким взглядом, в котором есть странное мерцание. Его голос звучит немного смущенно, когда он говорит тише, чем собирался:

– Я не хочу играть с огнем. Здесь есть пламя разной интенсивности, в том числе и такое, к которому лучше не подходить слишком близко, если не хочешь обжечься.

– Не перепутаете ли в итоге свет с пламенем? – проворковала она с легким оттенком насмешки, за которым скрывалась растущая неуверенность. Ее губы были слегка приоткрыты, посылая Норману непреднамеренные, но по сути своей однозначные эротические сигналы, а тонкие руки нервно играли с бокалом вина, не решаясь поднять его или нет…

Она не заметила, как шарф соскальзывает с ее плеча и повисает на сгибе руки.

Норман чувствует, что в горле пересохло, и одним махом допивает свой бокал красного вина. Его глаза, как взгляд змеи на желанного кролика, не отрываются от ее декольте и слегка обнаженной груди.

Томми Шелтер смотрит на это с растущим беспокойством. С одной стороны, он не верит в непреднамеренность того, что леди Роуз выставила свои очаровательные и классически красивые плечи полностью обнаженными, а прекрасно вылепленное основание упругой и полной груди сделала видимым, но с другой стороны, он не хочет ни в чем ее обвинять. Судорожно он думает о Еве, а затем снова о Джессике Уайлдер, и в этом сравнении не приходит ни к каким выводам. Но это лишь своего рода бегство от собственных чувств. И он немного обижается на Нормана за то, что тот не сбежал, а, наоборот, воспользовался ситуацией.

Тем не менее, он испытывает настоящую злость от того, как Норман заигрывает с этой леди Кенсингтон, с которой он познакомился всего полчаса назад, просто потому, что в тот день он поссорился с Евой Чепмен. И все же он ни за что на свете не может сказать, что эта женщина бросает вызов его другу. Она ведет себя сдержанно, но не высокомерно и не пренебрежительно. Он также не может всерьез заподозрить ее в каких-либо намерениях по отношению к Норману. Все-таки ему кажется, что он чувствует что-то, чего не осознает.

Томми – насквозь инстинктивный человек. Норман однажды сказал ему: «У тебя нюх на все, что касается меня, как у охотничьей собаки. Если тебе кто-то не нравится, значит, он и в моем отношении не благонамерен; а если нравится, то, скорее всего, тот и в отношении меня имеет благие намерения».

Его чувства настраивают его против этой леди Кенсингтон, но он не может сформулировать конкретное подозрение, и, несмотря на весь свой гнев по поводу поведения Нормана, он даже может как-то понять его. Однако он вынужден признаться себе, что его противоречивые чувства должны быть связаны с его дружбой как с Евой, так и с Норманом. Если его друг расстался с Евой полностью или только на время, то, с одной стороны, его не касалось, флиртовал ли Норман с такой красивой женщиной, как леди Кенсингтон. С другой стороны, он признался себе, что эта женщина с ее обширными связями и отношениями может оказаться весьма полезной для них обоих и их работы.

Просто внушает ли он себе это, потому что она так сильно влияет на друга? Может быть, желание было отцом мысли? И какое именно желание? Или это было просто любопытство, как сложатся отношения Нормана и Евы или леди Роуз, а в конечном счете и его самого?

Если бы Норман мог читать все его мысли, он наверняка снова упрекнул бы его, как делал это уже много раз:

– Ты сам спокоен, Томми. Но у тебя есть прискорбная наклонность разделять свои чувства до мельчайших деталей, и в результате из всех разрозненных ощущений тебе нельзя собрать сильного, большого, цельного чувства. Ты даже не представляешь, как в результате многое упускаешь! Слишком интеллектуален ты, мой друг! А интеллектуальность и чувства мешают друг другу!

Теперь, когда он невольно бросает взгляд на Нормана и леди Кенсингтон, у него не возникает ни малейшего желания проклясть весь свой аналитический ум. Ведь Норман, несомненно, создал у него впечатление, что он оставил его за пределами ресторана, по крайней мере на данный момент. Кажется, он в ударе. Томми испытывает нечто похожее на дружеское желание отомстить и, немного прочистив горло, говорит с несколько хрипловатой и безошибочной резкостью в голосе:

– Я думаю, Норман, мы не должны пользоваться милостью леди Кенсингтон слишком долго.

– Вы вовсе не мешаете мне, мистер Шелтер! – отвечает леди Роуз, поворачиваясь к Томми с лучезарной улыбкой, и слегка покачивая своей красивой головой в знак отрицания.

– Я наоборот, очень рада вашему обществу.

Томми обращается за помощью к своему другу.

– Ева! – вклинивается он в разговор, надеясь, что Норман его поймет.

Леди Кенсингтон немедленно навострила уши. – Кто такая Ева? – с интересом спрашивает она.

– Одна из моих сотрудниц, – отвечает Норман, неодобрительно глядя на своего друга, а затем продолжает внезапно охрипшим голосом: – Подозреваю, что мистеру Шелтеру нужно обсудить с ней что-то срочное. Если это так, Томми, то нам придется попросить миледи простить тебя.

И, повернувшись к леди Кенсингтон: – Вам, пожалуй, придется довольствоваться только мной, миледи.

– Если мистер Шелтер все еще делом занят, было бы безответственно задерживать его. – с сочувствием замечает она, ободряюще кивая Томми.

Томми резко поднимает голову. Норман явно не хочет его понять, даже бросает ему вскользь возражения. Томми подавляет свое разочарование, но, не сумев скрыть его полностью, вежливо склоняет голову и говорит более взволнованно, чем обычно, с отстраненной корректностью, обращаясь к леди Роуз:

– Не сочтите это за невежливость, пожалуйста, позвольте мне пойти по своим делам.

И, повернувшись к Норману, он более резко и с явной насмешкой бросает: – Потому что мне еще нужно работать.

И снова к леди Роуз с вежливой улыбкой: – Было бы очень любезно с вашей стороны насладиться обществом моего друга еще немного, миледи.

Почему эта женщина так странно улыбается и не говорит ни «да», ни «нет»?

Без лишних слов он встает, прощается с ней и, дружески похлопав Нормана по спине, поспешно выходит из ресторана с отрешенным лицом, за бесстрастной маской которого странным образом перемешиваются счастливые и несчастливые мысли. Норман смотрит ему вслед, наполовину ворча, наполовину смущаясь, и пожимая плечами

– Не знаю, что с ним вдруг происходит! – ворчит он еле слышно.

– Что случилось с вашим коллегой? Он был таким странным, как будто его что-то не устраивало, – замечает леди Роуз, озорно улыбаясь, поскольку заметила перемену в настроении Томми, но не может ее истолковать. Теперь Норман чувствует себя еще более неловко, и его мучает совесть. Тем не менее поведение Томми и его уход показались ему несколько бестактными. Ну, да. Они же друзья, и он сам мог бы так с ним поступить! Но ведь Роуз Кенсингтон – это не просто маленькая девочка.

– Он явно погорячился, – принужденно смеется Норман. – То, что он оставил меня с вами наедине, это было… – Он не решается продолжить, колеблется. Его смущение теперь очевидно и для нее.

– Ну? Что это было? – спрашивает она, с любопытством глядя на него.

Он берет свой бокал с вином, произносит тост и долго серьезно смотрит ей в глаза, которые не отрываются от его глаз. Затем он закрывает веки и снова открывает их, откидывается назад и, теперь уже полностью владея собой, бодро отвечает:

– Это была милость небес, если только вы не хотите, чтобы я сейчас…

– Нет, наоборот. Я не хочу мешать вам последовать его примеру, – несколько насмешливо отвечает она, а затем продолжает дружелюбным и темным, теплым голосом:

– Но если вы захотите составить мне компанию на некоторое время, вы окажете мне большую услугу. Теперь, когда нас представили друг другу, было бы очень жаль прервать это знакомство в зародыше, не так ли?

Норман замечает мелькнувший огонек в ее глазах, когда она весело добавляет:

– Помашите официанту и закажите для нас бутылку шампанского, мистер Стил.

Пока шампанское пузырится в бокалах, они оба, погрузившись в раздумья, некоторое время смотрят на него и наблюдают, как поднимаются пузырьки, Затем Норман поднимает голову, смотрит вдаль, словно видит будущее, и спокойно произносит:

– Думаю, вы действительно опасны, миледи, по крайней мере для меня.

Леди Кенсингтон загадочно улыбается:

– Чего вы боитесь?

Норман возвращает взгляд и решительно произносит:

– Боюсь? Это, пожалуй, не то выражение. Мне нужно посмотреть на часы, чтобы узнать, как долго я пользуюсь преимуществами нашего очаровательного знакомства. Но мне кажется, что этот срок отнюдь не слишком мал, чтобы почувствовать необычность этого знакомства и связанную с ним опасность.

Ее улыбка становится шире, и ему кажется, что в ее глазах появился блеск, когда она произносит:

– Как вы думаете, возможно ли, что это не совсем безопасно для меня?

Рассудив, он отвечает:

– Давайте предположим, что это так. Тогда позвольте поинтересоваться, вы бы этого испугались?

Она твердо смотрит на него своими переливчатыми глазами цвета морской волны и отвечает серьезно и задумчиво: – Я бы этого не боялась, но могу представить, что при определенных обстоятельствах могла бы даже считать эту опасность желательной, Норман Стил.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.