скачать книгу бесплатно
Я останавливаю ее.
– Нет-нет, мне нравится. Будем спать будто в планетарии. Очень инстаграмно.
Люси недоверчиво смотрит на меня.
– Ты есть в «Инстаграме»? Я не смогла найти твой аккаунт.
– Э-э… Есть, только ничего не публикую. Я скрытная личность. – Я подмигиваю ей, и она корчит мне рожицу.
– Ужас! Ты вообще пользуешься хоть какими-то соцсетями?
– Нет, предпочитаю по-старинке излить жалобы в окно, а не в «Твиттер».
Вместе мы заканчиваем распутывать остальные гирлянды и ряд за рядом растягиваем под потолком хрупкие мерцающие шары. Завершив работу, отходим в угол комнаты и оцениваем результат.
Не знаю, как ей это удалось. Час назад помещение выглядело бюджетной версией комнаты страха, а теперь… Теперь это комната мечты. По крайней мере, на половине Люси. Потолок и стены искрятся и сверкают, все поверхности гармонируют между собой пастельными и кремовыми оттенками. На ее кровати больше подушек, чем у меня друзей, а на пышное одеяло с цветочным узором хочется упасть в замедленной съемке. Я достаю телефон и отправляю фото младшей сестренке.
Осмотрев свою половину комнаты, Люси оглядывается и хмуро взирает на мою кровать, где по-прежнему нет ничего, кроме матраса в синей клеенке.
– Где твое постельное белье? – спрашивает она.
Проклятье! Я вспоминаю, что оставила его в стирке больше часа назад.
– Я сейчас! – бросаю я и выскальзываю за дверь.
В заднем кармане у меня начинает вибрировать: звонит младшая сестра.
– Привет, Реми, ты как раз вовремя, я тут постирушку затеяла, – говорю я в трубку, направляясь по длинному коридору в прачечную. Две вещи объединяют нас уже много лет: стирка и сестринские узы. – Ты получила мою фотку?
– О БОЖЕЧКИ! – кричит Реми так громко, что приходится держать телефон подальше от уха. – КОМНАТА – ОТПАД! – А затем, понизив децибелы, она добавляет: – У меня теперь куча идей насчет того, как переделать твою комнату дома.
– В смысле – «переделать»? Меня нет всего три дня. Куда ты убрала мои коллажи с Анджелиной Джоли?
– Не волнуйся, я отнесла их в подвал.
– Ты положила моего кумира рядом с кошачьим туалетом?
– Я видела в одном шоу на «Нетфликс», что нужно избавляться от вещей, если они не зажигают искры радости[15 - В реалити-шоу «Искры радости» Мари Кондо консультант по организации пространства обучает методу уборки, приносящему радость. (Прим. перев.)], – сообщает Реми.
– Минуточку! – завожусь я. – Анджелина Джоли конца девяностых – начала двухтысячных еще как зажигает! Ты когда-нибудь видела ее в «Джиа»? Хотя нет, ты еще мала. Лучше посмотри «Расхитительницу гробниц» или «Малефисенту»[16 - Однажды я залезла в родительский аккаунт HBO Go, чтобы посмотреть «Джиа», и тогда впервые поняла, что могу испытывать сильное влечение к женщинам. Поэтому можно сказать, что Анджелина зажигает искры… в трусиках. (Пардон, не могу удержаться от пошлых шуток.)].
– Ты вообще смотришь фильмы из этого десятилетия? Знаешь, всех бесит, когда ты ссылаешься на старье. – Так и вижу ее в прачечной у нас дома: руки в боки, светлые кудри рассыпались по плечам. Она разносит меня, как может только двенадцатилетний подросток. – Что там за шум, чем ты занята?
– Извини. Пытаюсь попасть в прачечную, чтобы переложить белье в сушилку. Только сначала прорвусь через толпу заселяющихся. Сейчас тут гребаный бардак, – говорю я, обходя стороной человека, который записывает танец на телефон.
– Не ругайся, – делает замечание Реми. – Ты пользуешься своими новыми салфетками для сушки?
– Как раз собиралась. Я оставила все свои принадлежности в прачечной.
– Ты не боишься, что кто-то возьмет твои вещи? – спрашивает Реми.
– Нет, я написала свое имя и номер комнаты, чтобы люди знали. – Мое гениальное решение не встречает поддержки, и я начинаю беспокоиться. – А что? Не надо было оставлять там вещи? Думаешь, их украдут?
– Мне-то откуда знать?! Я еще учусь в средней школе!
Я ускоряю шаг. Реми заставила меня нервничать. Дойдя до прачечной, резко останавливаюсь и заглядываю внутрь через стеклянное окошко в двери.
– Твою мать!
– Не ругайся! – повторяет Реми, но я ее не слушаю.
– Реми, мне нужно идти. – Стараюсь, чтобы голос звучал нормально. – Поговорим на следующей неделе?
– Что? Почему? Что случилось? – Вопросы следуют один за другим. Она прекрасно уловила мой изменившийся тон. Врать нет смысла: ее не обманешь.
– Ты была права. Здесь какая-то девица, – шепчу я в трубку. – И она пользуется моим порошком.
– Так иди и хорошенько задай ей, Эллиот! Ты должна полностью…
Не дослушав окончания фразы, я вешаю трубку и открываю дверь. Легким покашливанием пробую привлечь внимание. Кем бы ни была эта особа, для прачечной она одета весьма экстравагантно: сверху что-то вроде длинного полупрозрачного кимоно с цветочным принтом, под ним – белый комбинезон, а на ногах – черные армейские ботинки на четырехдюймовом каблуке.
– Эй! Это мой порошок, – безапелляционно заявляю я в спину воришке. Та не оборачивается. Я машу руками, пытаясь привлечь ее внимание. – Прошу прощения! Ау! Я с тобой разговариваю! Порошок, которым ты пользуешься, мой. Его нельзя брать.
– Можно, ведь он стоял в общественном месте, – бросает она через плечо.
Проклятье, да кем она себя возомнила?
В обычных обстоятельствах я расслаблена и спокойна, но мгновенно достигаю точки кипения, если сталкиваюсь с неприкрытой грубостью. Я скрещиваю руки на груди, задираю подбородок и бросаюсь в атаку.
– Эй… овца. Мой порошок – не общественный, ясно? Я написала свое имя и номер комнаты прямо на коробке, видишь?
– А, так ты первокурсница, – вздыхает она, поворачивается и… Я влипла. Ее лицо… прекрасно. Его худобу и угловатость смягчают длинные пышные локоны и короткая растрепанная челка. На загорелом носу и щеках небольшая россыпь веснушек, а от взгляда ярко-зеленых глаз у меня замирает сердце. Оробев, я безотчетно провожу рукой по своим жирным, немытым волосам. Я только что выкрикнула оскорбление в прекрасное лицо этой женщины…
Незнакомка скрещивает руки на груди и напускается на меня.
– Объясняю один раз: оставленные вещи становятся общественным достоянием, даже если на них твое имя. Всем плевать. Если ты оставила ноутбук в общей комнате и отошла в туалет, а, вернувшись, не обнаружила его на месте, – сама виновата.
Я хочу крикнуть ей, что никому не позволю красть у меня стиральный порошок – качественный и дорогой, между прочим, – да только ее восхитительное лицо мешает мне поддерживать нужный градус гнева. Поэтому я стою столбом и перебираю в уме возможные возражения, которые поставили бы ее на место, а заодно продемонстрировали мой ум и находчивость.
– Да пошла ты, – наконец говорю я.
Согласна, не самый лучший вариант. Но сделайте скидку на то, что это мой первый день в колледже, а она полностью меня обезоружила. Всему виной ее лицо, и волосы, и скулы, и злополучные манящие губы. Черт… Вот бы прижаться к ним своими губами…
Девушка отворачивается к стиральной машине и прикладывает свою студенческую карточку.
– Не благодари, – бросает через плечо она, и я тут же снова завожусь.
– Не благодарить?! Может, я еще спасибо тебе сказать должна за то, что ты меня обокрала?!
Она складывает руки на груди и смотрит сверху вниз – не в смысле снисхождения (хотя, может, и в этом), а буквально, потому что на пару дюймов выше меня.
– Ты сейчас получила ценный урок о жизни в общаге. Большинство первокурсников проходят его только во втором семестре. Так что да – не благодари.
Ну все, сейчас эта самодовольная стерва получит.
Какое там: едва я открываю рот, чтобы оскорбить ее, мерзавка улыбается… Перед такой улыбкой невозможно устоять, и по всему телу бегут мурашки[17 - Под мурашками я подразумеваю возбуждение, любовный пыл, страстное желание. Мы, Макхью, даже используем особый термин – «Мурашки у пташки». Реми придумала эту фразу в восемь лет. Однажды мы с Иззи спустились в подвал, где сестра в обнимку с подушкой смотрела какое-то шоу по телевизору. «Всякий раз, когда целуются эти пташки, у меня бегут мурашки», – сказала она. В тот момент и родилась легенда.]. Я не шевелюсь. Запрещаю себе вестись на провокацию. Я знаю: если попытаюсь сказать какую-то гадость, с вероятностью девяносто девять процентов мой рот предаст меня, и я начну к ней клеиться. Поэтому пытаюсь выразить всю силу ненависти одним взглядом. Так мы стоим в прачечной, уставившись друг на друга, пока сигнал сушилки не разряжает напряжение. Девушка поднимает с пола пустую сумку для белья и с улыбкой на губах проходит мимо меня к двери.
Вернувшись в комнату, рассказываю Люси о стычке.
– И как у нее наглости хватило?! – восклицает Люси, аккуратно раскладывая разноцветные пакетики чая на цветастую антикварную тарелку, а затем ставит ее на свой чайный столик. В дружбе мне нравится то, как друзья негодуют вместе с тобой из-за любого пустяка, даже если втайне думают, что ты слишком остро реагируешь. Здорово, что мы с Люси уже находимся на этой стадии дружбы.
– Да уж. Зато теперь мы знаем, что нельзя оставлять стиральный порошок в прачечной, – признаю я. Мой зад снова сигнализирует о сообщении от Реми.
Реми: Ты забрала свой порошок?
Эллиот: Еще бы!
Реми: Круто! мне нужно сходить с мамой в магазин за вещами к школе. поговорим на выходных?
Эллиот: Жду с нетерпением!
Реми: Скучаю по тебе, дылда!
Эллиот: И я по тебе, малявка.
Тоска по дому пронзает мне сердце, когда я смотрю на последнее сообщение Реми. Конечно, я скучаю по родителям, но это родители, и они порой допекают. Другое дело – младшие сестры… Разве можно по ним не скучать?
Люси осторожно подходит и садится рядом на кровать.
– Все хорошо? – спрашивает она ласково и участливо.
Я демонстрирую по-идиотски широкую улыбку:
– Да, отлично, просто замечательно.
– Знаю, мы едва познакомились, и все-таки очень хочу тебя обнять, – говорит Люси и пригласительным жестом широко раскрывает объятия. – Конечно, если ты не против, – добавляет она.
Обычно я не обнимаюсь с незнакомцами, но свою соседку я знаю уже два часа, и мы вместе ели крекеры дружбы, так что формально мы больше не чужие. Я киваю, позволяя Люси обнять меня, и оказываюсь в самых теплых объятиях за всю свою жизнь. Должно быть, похожие ощущения испытываешь, окунаясь в шоколадную ванну. Или обхватив облако. Я и не представляла, что объятия могут быть настолько приятными[18 - Дело в том, что в моей семье почти никто не умеет обниматься, за исключением папы. Как будто у нас на это аллергия. Отбить пятерню, похлопать по плечу или спине, одарить многозначительным взглядом или едва заметным кивком – пожалуйста, но обниматься… Нет, к объятиям мы генетически не предрасположены. Я с детства к ним равнодушна. Не припомню, чтобы мы с Иззи когда-либо обнимались. Поэтому я рада обнаружить, что моя соседка – лучшая в мире обнимательница.].
– Ух ты, – произношу я в пахнущие медом волосы Люси. – Мы перескочили стадию «узнать друг друга получше» и перешли сразу к «видеть меня в слезах».
Люси отпускает меня, и я уже скучаю по ее теплым объятиям. Я обмахиваю лицо и привожу себя в порядок.
– Где ты научилась так обниматься? Это были обнимашки восьмидесятого уровня.
– У меня шесть тетушек и двадцать два кузена, и все до единого любят обниматься, совать нос в чужие дела и нарушать личные границы. Мы собираемся по воскресеньям на семейные ужины.
– Могу ли я тоже рассчитывать на приглашение теперь, когда мы родственные души?
Люси смеется и качает головой.
– Имей в виду, что окажешься среди двух десятков любопытных армян. Тетушки насильно станут пичкать тебя борщом, горячо верующий дядя Стэн попытается процитировать Священное Писание, а бабушка будет тыкать в ребра и говорить, что ты слишком худая. Да, и младшие замучают тебя, пока ты не согласишься посмотреть, как они два часа играют в видеоигры.
– Люси. – Я беру ее мягкую ладонь в свою. – Возможно, это прозвучит излишне пафосно и чересчур интимно, но я никогда не откажусь поесть на халяву.
Я делаю глубокий вдох и чувствую себя уже лучше. Несмотря на выплаканную сегодня годовую норму слез, я в полном порядке. Мне хорошо.
– Чем займемся теперь? – спрашивает Люси.
В ту же секунду мое лицо загорается одной идеей.
– Давай пошпионим за нашими соседями?
Она смотрит на меня и усмехается:
– А давай.
Знаете, может, я тороплюсь с выводами, только, по-моему, уже пора с уверенностью признать: у меня самая классная соседка на свете.
Глава 3
– Ну что, готово? – спрашиваю я, пока Люси делает последние штрихи на маленькой маркерной доске: мы собираемся повесить ее снаружи на дверь. – Надеюсь, ты написала что-то в духе «Привет с того света» или «В эфире: бесплатные объятия и чай».
– Я выбрала «Заходи в нашу тихую гавань».
Она переворачивает доску и демонстрирует свою работу. Что ж, если с маркетингом и пиаром не выгорит, у Люси будет отличный запасной вариант – карьера каллиграфа/иллюстратора. Тщательно выписанные слова дополнены чудесным рисунком: остров с пальмами, песчаным пляжем и сверкающим голубым океаном. Почти совершенство.
– Нарисуй еще плавник акулы в воде и крови чуток вокруг, – говорю я, возвращая доску. Она смеется над моим предложением и через тридцать секунд претворяет его в жизнь.
– Вот. – Люси вешает свое произведение искусства на дверь для всеобщего обозрения. – Теперь можем идти.
Она пинает цветастый дверной стопор – который, конечно же, догадалась взять с собой, – и присоединяется ко мне. Не успеваем мы сделать и двух шагов до соседней комнаты, как на другом конце коридора раздается усиленный мегафоном женский голос:
– ПРЯМО СЕЙЧАС В ОБЩЕЙ КОМНАТЕ СОСТОИТСЯ ОБЯЗАТЕЛЬНОЕ СОБРАНИЕ ТРЕТЬЕГО ЭТАЖА!
Люси и я замираем, окружающие тоже застыли. Впервые на этаже воцаряется мертвая тишина… Затем мегафон вновь подает голос:
– ВСЕМ ПОНЯТНО «ОБЯЗАТЕЛЬНОЕ», ИЛИ КАК?
Мы с Люси пожимаем плечами, меняем планы и направляемся к источнику звука, то есть в общую комнату[19 - На случай, если вам нужны подробности интерьера: на третьем этаже имеется кухня и две общие комнаты по типу гостиных, с письменными столами и диванами. В кухню можно также спуститься с четвертого этажа по небольшой лестнице. Выглядит довольно круто.].
Мы устраиваемся на одном из кожаных диванов, и, по мере того как собираются жильцы третьего этажа, я изучаю лица новых соседей. Я уже насчитала минимум четверых, нет, пятерых, с кем хотела бы переспать. Как раз собираюсь сообщить о них Люси, когда входит староста нашего этажа и… чтоб тебя.
Черт.
Зараза.
Черт.
