Целительница: на грани

– Они любят детей.

– Ага, тогда почему ты у них единственный сын?

– Здоровье не позволило маме родить ещё.

– Ой, извини. Ты никогда не говорил об этом.

– Ты не спрашивала.

– Странно о таком спрашивать… Знаешь, мне пришла идея. Давай поедем в какой-нибудь загородный отель, где можно снять коттедж. Пригласим моих родителей и твою бывшую жену Ольгу с Ваней. Может, ещё Машу с мужем и твоего друга Петрова с девушкой? Пусть будет много народа. Убьём всех зайцев сразу. Все же переживают, что мы как затворники себя ведём и только работаем.

Поспелов на мгновение задумался, а потом проникся:

– Идея кажется поначалу странной, но она хорошая. Будет добрая компания, и всем будет, чем заняться. Я скажу Тамаре, она поищет такой отель, и Петрова сейчас предупрежу: пусть наконец покажет нам свою избранницу! А ты всем своим позвони. Уедем в пятницу вечером до вечера воскресенья. А по поводу текущего отдыха… Сегодня можем с тобой обсудить твою и мою работу, а с завтрашнего дня и до приезда в Москву – табу на эту тему. Мне тоже нужно отдохнуть.

– Раз ты так говоришь, значит, что-то произошло серьёзное.

– Да, серьёзное. К нам приходит новый зампред. Моё направление передают в его ведение. Я не знаю пока, приходит он с командой или нет. Если с командой, то могу не усидеть на своём месте.

– Неприятные новости, милый.

– Согласен.

– Тебе нравится в ГорБанке, – констатировала факт Виктория.

– Мне там комфортно и нескучно. Я начал думать над альтернативными вариантами. Есть несколько крупных банков, где может быть интересна моя кандидатура. И всё же мне бы не хотелось уходить.

– Мне жаль, милый.

– Сейчас мне тоже. Но однажды это могло случиться. Изменения неизбежны, как ты знаешь.

– Есть вещи, которые не хочется менять.

– Увы, даже наши с тобой отношения меняются. И хорошо, что к лучшему.

Виктор наконец надел джинсы и футболку, налил себе шампанское и присел на подоконник напротив Виктории.

– Ты уже знаешь, кто приходит?

– Знаю. Александр Аверин.

– Странно. Словно я слышала о нём. Не помню откуда. По работе точно не сталкивались. Может, в газетах о нём читала. Кто он?

– Он был депутатом в Госдуме, работал в комиссии по рассмотрению расходов федерального бюджета. Был зампредом в Банк-миге и Доход-банке. У него большой послужной список. Вот он! – Поспелов открыл поисковик и нашёл фотографию Аверина для жены.

– Удивительно. Лично я с ним точно не сталкивалась, но почему-то он мне кажется знакомым. Показалось, наверно…

– У меня нет с ним точек пересечений. Я уже навёл справки по знакомым.

– Ты хороший руководитель, не думаю, что останешься без работы.

– Без работы – нет, вопрос в качестве работы и финансовой составляющей.

– Мои проблемы на работе в сравнении с твоими незначительны.

– Ты не права, милая. Нас нельзя сравнивать. Ты в начале пути, а я в середине. Что тебя сейчас беспокоит?

– Всё беспокоит, – усмехнулась Пятницкая, прикрывая глаза руками. – Каждый день думаю над процессами. Как оптимизировать. Как улучшить. Не хочу раздувать излишне штат, хотя регулярно получаем новые задачи. Я не всегда успеваю сама во всём быстро разобраться. Вчера анализировала собственную загрузку. Выписала текущие задачи. Мне не хватило двух листов в ежедневнике. Даже если разбить дела на срочные, не очень срочные и обычные, то всё равно мне физически не хватит времени, чтобы сделать всё срочное за один день. И это без учёта встреч и совещаний. Не понимаю, как корректно выстроить работу и не быть узким горлышком, из-за которого стопорятся дела. Завидую твоей многозадачности. И многозадачности Краснова. То есть вашим умениям делать много дел сразу и быстро переключаться с темы на тему.

– Мы не умеем. И это не нужно. Многозадачность – миф. Ты видишь верхушку айсберга: как я или Краснов разбираемся в уже проработанных вопросах на автомате. Если же вопрос новый, то его нужно отдельно изучать, уделяя время только ему. Иначе эффективность падает. Это даже подтверждено официально. Я читал у Мортена Хансена, одного американского профессора, исследования на эту тему, и он пишет, что переключение между задачами может снизить продуктивность на 40 %. Так что забудь про многозадачность. Сейчас ты учишься быть руководителем, а я и Краснов руководим подразделениями не один год. Не ругай себя за отсутствие опыта. Это неконструктивно и бессмысленно. Ставь перед собой пару задач и изучай их, работай над ними. Только после переходи к новым. Ты всё правильно делала изначально, разбиралась в функционале службы и выполняла срочные поручения, которые не могла передать кому-то ещё. Потом ты знакомилась со своими сотрудниками, с их непосредственным функционалом, характерами и предрасположенностями и перестроила работу службы. А теперь прекрасное время подумать не о собственной многозадачности, а о вопросах делегирования.

– Может, пару задач я и смогу передать, но в целом…

– Тебе кажется, что ты знаешь всё лучше других, что делаешь быстрее и всё такое прочее?

– Да, кажется.

– Есть несколько неоспоримых фактов, которые нужно принять безоговорочно. Принять – и всё. Первое: на всё тебя не хватит. Второе: ошибки у подчинённых будут, без них невозможно обучение чему-то новому.

– Я не могу себе позволить ошибки.

– В этом твоя проблема. Ты не можешь, но они будут. Представь, что Ваня умеет говорить и вдруг заявляет нам: я не могу есть сам, рука плохо держит ложку, всё вываливается, давайте вы всю жизнь будете меня кормить, у вас это прекрасно получается.

– Милый, ну что у тебя за сравнения?!

– Прекрасный простой и показательный пример. С сотрудниками так же. Неважно, чему ты обучаешься: самостоятельно есть, водить машину, писать письма, рисовать презентации или руководить людьми – ошибки будут. Это нормально. Ненормально не делать работу над ошибками или не делать чего-то нового вовсе, боясь этих ошибок. Даже Моцарт при всей своей гениальности обучался музыке. Достаточный аргумент?

– Весомый, – усмехнулась Вика, пока ещё не выйдя из задумчивого состояния.

– Посмотри, каких высот ты добилась за последний год. Это достойно, а ты всё ищешь в себе недостатки. Хотя это прекрасное качество. Только измени вектор. Не ищи недостатки. Ищи пути развития. Совсем иная история. Помнишь свои задачи? Можем разобрать, что лучше делегировать, а что продолжать делать самой.

– Не помню все, но они записаны в телефоне. И да, хочу, милый, посмотреть их с тобой.

– Давай бокал, под шампанское пойдёт быстрее, – улыбнулся Поспелов, откупоривая новую бутылку.

* * *

Пятницкая зашла в бутик, заинтересовавшись лиловым кошельком «Фурла» в витрине. Виктор остался на улице доедать мороженое в рожке.

Это был именно такой кошелёк, какой Вика давно хотела, и она уже собиралась сообщить продавцу, что готова купить его, но тут почувствовала взгляд в спину и обернулась.

Михайлов неспешно подошёл к ней, не отрывая взгляда.

– Устроили себе шопинг? – не здороваясь, спросил он с неким укором. – Тимофей позавчера умер.

Виктория натянулась как струна от напряжения, но после пары глубоких вздохов с видимым спокойствием сказала:

– Я знаю.

Вдруг она ощутила лёгкий порыв ветра – и кто-то взял её за руку. Она посмотрела в ту сторону. Это был Тимофей. Он сжал своей ладошкой её ладонь, словно говоря: я с тобой, не волнуйся.

– Как же так, Виктория? Тем более, если вы знаете. Странно встретить вас здесь.

– Вы тоже не на похоронах.

– Я не творю чудеса, как вы. Я уже помог той семье, как мог.

Тимофей снова сжал руку Вики, и та посмотрела на него.

– Скажи ему, пусть передаст папе, что я не обижаюсь на него за то, что было, и верю, что он сможет победить свою слабость.

Пятницкая молчала.

– Скажи, это важно.

Виктория на мгновение прикрыла глаза, выдохнула и передала слова мальчика слово в слово.

– Виктория, вы бредите, – лишь бросил в ответ Иван. – Не спасли ребёнка, так ещё несёте какую-то чушь. Я вам поверил!

– Не смейте так разговаривать с моей женой, – одёрнул Михайлова подошедший Виктор. – Вы не знаете ничего о её жизни.

– Отчего же?! – с пафосом выпалил Иван. – Уже навёл справки. Девочка, которой вдруг повезло попасть под ваше крылышко и перейти в крупный банк. А потом Краснов. Не ревнуете свою жену? Очень неоднозначная о ней информация в массах.

– Не вам судить, прощайте. Вика, пойдём.

Поспелов, как будто чувствуя присутствие мальчика, взял Пятницкую за свободную руку и потянул к выходу. Но Тимофей задержал её:

– Не бойся, всё образуется. Только передай Ивану ещё одну весть. Они говорят, что это важно.

И Вика снова повторила слова Тимофея:

– Кирюше нельзя садиться во вторник в белую машину. Будет авария. Если он попадёт в неё, то не выживет.

Михайлов ничего не ответил, но нахмурился ещё больше. Виктор же настойчиво потянул жену к выходу.

– Пойдём посидим где-нибудь, выпьем вина, – сказал он, когда они вышли из магазина.

– Угу, – отозвалась Виктория. – Только Тимофей здесь. Держит меня за другую руку.

– Ну, пусть идёт с нами, – как бы между делом предложил Поспелов и снова потянул жену за руку. – Или ты хочешь продолжить разговор с Михайловым?

Пятницкая помотала головой и последовала за мужем.

– Я ненадолго, – сказал Тимофей, присаживаясь вместе с Виктором и Викторией за небольшой столик в уличном кафе в тихом переулке.

– Может, сядешь рядом с Виктором? – предложила ему Вика. – Так людям будет казаться, что я разговариваю с мужем, а не с пустым стулом.

– Говори со мной мысленно. Я услышу тебя, а ты – меня. Только думай в этот момент, что ты говоришь именно для меня.

«Хорошо», – подумала Пятницкая, обращая мысль к мальчику. В её голове немного звенело.

«Видишь, это просто», – тоже подумал он.

– Я сейчас поговорю с Тимофеем и вернусь к тебе, милый, – пояснила Вика и словно ушла в свои мысли, уставившись на соседний стул.

– Ни в чём себе не отказывай, – запросто бросил Виктор, махнув на всё рукой.

И на этот жест тут же откликнулся официант.

– Два бокала вальполичеллы, – не растерялся Виктор. – Да, это вполне подойдёт, – сверился он с меню.

– Я приду сегодня ночью, – сообщил Пятницкой Тимофей. – Не пугайся.

– Сегодня? – смутилась Вика.

– Да, хочу показать тебе четвёртый план бытия. Не переживай. На земле пройдёт всего пара мгновений. Никто и не заметит твоего отсутствия.

– Я почти в отпуске. Может, дождёмся моего возвращения в Москву?

– Там у тебя и без того много дел, – улыбнулся Тимофей.

– Кажется, у меня нет выбора.

– Нет, – снова улыбнулся мальчик. – Они сказали, что пора.

– Они? – не поняла Виктория.

– Они, – повторил он. – Ты сама их увидишь, когда будешь готова. Пока рано, раз это недоступно тебе.

Вдруг Тимофей посерьёзнел и сказал:

– Я благодарен тебе за то, что ты приняла мой выбор уйти. Мне хорошо сейчас. Помни об этом, особенно если кто-то станет убеждать тебя в обратном.

– Ладно, – кивнула Вика, и мальчик исчез.

Пятницкая вернулась в реальность и придвинула к себе бокал с красным вином.

– Как всё синхронно у тебя происходит, – загадочно улыбнулся муж.

– О чём ты?

– О твоём повышении, – вновь с улыбкой ответил Поспелов.

– То есть?

– Ты стала руководителем в реальном мире, постигаешь новые для себя знания и, кажется, получила повышение в своей мистической реальности, или как это ещё можно назвать. Теперь ты способна общаться с духами. Что же будет дальше?

– Тебя это не смущает? – удивилась Пятницкая.

– Я изначально знал, что ты ведьма, – усмехнулся он и почти залпом осушил бокал вина.

– Я не ведьма, – запротестовала Вика.

– Волшебница моя, – поправил себя Виктор.

– Уже лучше, – улыбнулась Пятницкая. А потом серьёзно добавила: – Мне кажется, с каждым днём я люблю тебя всё больше.

– Мне приятно это слышать, – учтиво кивнул головой Поспелов.

– Нет, не так! – по-доброму возмутилась она. – По законам жанра теперь ты тоже должен признаться мне в любви.

– Не понимаю, о чём ты. Что за законы?

– Что?!

– Мы справимся, – вдруг серьёзно сказал Виктор. – Даже если Михайлов как-то подставит тебя по работе.

– Ты думаешь? – ужаснулась она.

– Да, – кивнул Виктор. – Предчувствую, что такое возможно.

– Ох, на фоне изменений у тебя…

– Поэтому и говорю, что мы справимся. Если что, на год безбедной жизни нам точно хватит, поэтому не переживай, если я окажусь прав. Я оформил тебе доступ к моим счетам и вкладам в ГорБанке.

– Зачем? – искренне удивилась Пятницкая.

– На всякий случай.

– Что может произойти?

– Просто оформил. Считай это высшей степенью моего доверия.

– Я и не сомневалась в твоём доверии.

– И в остальном тогда не сомневайся.

– Хорошо, милый.

– Если бы, ведь всё равно будешь переживать из-за своей работы, – несколько грустно добавил Виктор.

– Буду, – улыбнулась Вика.

– Знаю, – снова улыбнулся он и наконец-таки признался: – Я тоже тебя люблю. А ещё я думаю, что зря дал тебе столько времени на раздумья. Чем раньше ты определишься, кто ты – целительница или банковская служащая, тем будет проще. В первую очередь проще тебе. Впрочем, я обещал тебя не торопить – три месяца и ни днём больше. Так что умолкаю.

– Да. Лучше расскажи мне о своей любви ко мне.

– А что тут говорить? Люблю и всё, – улыбнулся он и позвал официанта, чтобы заказать ещё вина.

* * *

Вика осознала себя сидящей на кровати. Рядом был Тимофей.

– Я сплю? – не понимая, спросила она.

– А какая разница? – улыбнулся мальчик. И серьёзно добавил: – Нам пора. Помнишь путь к источнику божественной энергии?

– Да, – ответила Вика.

– Тогда полетели вместе. Придумай нам с тобой шар, в котором мы полетим. Только не спеши, мы отклонимся от маршрута, когда будет нужно.

– Хорошо! – согласилась Пятницкая.

В этот раз шар, который она представила, был бледно-жёлтым. Виктория и Тимофей удобно расположились внутри. Они поднимались всё выше и выше: над славным городом Верона, над Италией и планетой Земля. Когда они вылетели за пределы атмосферы, Тимофей попросил чуть задержаться.

– Правда красиво? – спросил он, смотря на Землю. – Это то, что мы, духи, видим, когда покидаем тело и переносимся домой. Чувствуешь, какое тут единство со всем сущим, как здесь спокойно и легко?

Виктория впервые любовалась Землёй из космоса. Ей было спокойно. Ей было легко. Это зрелище было невероятно красивым. Оно и правда ошеломляло. А вот единства со всем сущим она не чувствовала.

– Значит, ещё не время, – успокоил её мальчик, взяв на мгновение за руку и потянув за собой.

Они вновь полетели – всё дальше и дальше за пределы галактики, туда, где уже не было звёзд.

Вспыхнул свет и погас. Тимофей попросил Пятницкую максимально замедлиться и направить шар в центр очередной вспышки.

Мгновение спустя Вика осознала себя сидящей на небольшом кресле в помещении, залитом солнечным светом. Она встряхнула головой и поняла, что находится в каком-то маленьком, почти сказочном, домике. Повинуясь импульсу, она выглянула в окно. Этот уютный домик находился на дереве.

– Я ушёл ребёнком, и во мне сохранилось много детства.

Своими словами Тимофей вернул Викторию из собственных мыслей.

– Мне хотелось жить в доме на дереве. Это мой четвёртый план бытия, – объяснил он.

– Здорово! – похвалила Пятницкая. – Ты здесь один?

– Нет, – улыбнулся Тимофей. – Я уже видел бабушку и деда со стороны мамы. Родители отца ещё живы. Видел прабабушек и прадедушек. Ещё не знакомился с нашим родом, не спешу с впечатлениями, хотя это возможно.

– Возможно пообщаться с теми из рода, кто уже ушёл?

– Ага, со всеми, – подтвердил Тимофей.

– Прямо совсем со всеми?!

– Да. Что тебя удивляет? Здесь все живут. Живут так, как им нравится. Одиноко или объединяясь, придумывая собственные города или уединённые лесные поселения. Здесь возможно всё. Нет времени, расстояний и ограничений в пространстве. Здесь уважают волю того или иного существа. Если бы я не пожелал общаться с родственниками, они бы не настаивали, спокойно ожидая моего согласия. Некуда спешить.

– Как тебе живётся здесь?

– Так! – улыбнулся Тимофей.

Виктория вдруг увидела перед собой интересного старца, а потом улыбчивого юношу и снова мальчика.

– Я могу быть любым, – растолковал он. – Но пока мне привычнее быть мальчиком. Я свободен. И мне хорошо. Я знаю, что мои родители тоже однажды будут здесь и мы встретимся. И сможем быть вместе столько, сколько нам будет нужно. Третий план дуален. Ты чувствуешь там, что существует хорошее и плохое, правда и неправда. Здесь мы освобождены от этого. Нет излишних биений.

– То есть толком нет эмоций? – переспросила Виктория.

– Неверное сравнение, потому что ты пока ещё на третьем плане и оттуда сложно до конца постичь суть четвёртого плана бытия. Это как быть здоровым и больным. На третьем плане люди болеют эмоциями, то впадая в горячку, то входя в ремиссию. А мы, духи, не болеем ими.

– А зачем всё это? Зачем мы живём на третьем плане, если есть такой прекрасный четвёртый план бытия? – не поняла Вика.

– Это интересно.

– Боль и страдания интересны?

– Зачем двадцать два здоровяка, обливаясь потом, бегают за единственным мячом, а миллионы людей на это смотрят? Ты мыслишь дуально: плохо или хорошо. А если убрать дуальность, то смысл в том, чтобы ощутить и познать всю палитру эмоций.

– Но ты же ещё не познал всё? Ты рано ушёл.

– Я – нет, не познал, а душа, частью которой я являюсь, до сих пор постигает. Я уже сделал свой вклад в общее дело. Кстати, я могу наблюдать за тем, что происходит на Земле. Я знаю, что было, общаясь с духами, которые были воплощены до меня, и я знаю в некотором роде будущее, так как душа знает изначальный замысел нашего бытия.

– Как было с сыном Ивана? Ты можешь подсказывать?

– Нет, про сына Ивана я ничего не знал. Они попросили меня сказать тебе. Я тебе говорил, помнишь? И они попросили показать тебе четвёртый план бытия, чтобы ты увидела, что происходит после смерти. Ты потом, когда сама их увидишь, всё поймёшь. Я же знаю, какой вариант событий наиболее вероятен из той точки, где ты сейчас во времени и по событиям на Земле, и чего лучше избежать, если оно не по прямой судьбе. Однако то, что ты понимаешь под будущим, и то, что понимаю я, – это не совсем единые понятия. Поэтому и говорю о некоем наиболее возможном варианте. Я больше знаю, какие ощущения и эмоции тебе придётся испытать, а декорации, в которых ты их будешь постигать, могут быть различны, допустимы развилки по событиям.

– Как это?

– Ты можешь постигать боль утраты через то, что произошло со мной, а можешь через потерю близкого человека. Разные пути достижения одной цели.

– Я не совсем понимаю. Наверное, ты сейчас скажешь про различия между третьим и четвёртым планами бытия.

– Ты сама уже это сказала, – улыбнулся мальчик.

– И всё же. Ты сделал своё дело, получил некий опыт. И твои родители тоже сейчас получают опыт утраты близкого. Так зачем мне или кому-то ещё это делать?

– Мы получаем разные оттенки эмоции, чтобы в итоге собрать полный спектр. Люди и очень похожи, и очень различны одновременно. Каждый из нас может осознать то, что не поняли другие, и передать свои знания потомкам.

– Как? Вот ты же уже умер. У тебя не было детей.

– Я – часть рода и часть души. Мои знания теперь хранятся в генах рода и активируются, когда придёт время.

– Получается, каждый важен.

– Безусловно.

– Хотелось бы мне в это верить, а не просто понимать на словах.

– Однажды…

– Надеюсь, – грустно улыбнулась Вика и очнулась в своей кровати, словно всё было сном.

Она встала и подошла к окну. В бокале ещё были остатки шампанского. Она допила.

– Возвращайся, милая, – усмехнулся Виктор. – Завтра купим новую бутылку. Без пузырьков совсем не то.

– Не то, – согласилась Вика. – Я ещё посижу. Хочу посмотреть на луну.

– Одна?

– Лучше да.

– Вот и хорошо, а то я хочу спать.

– Спи, любимый.

Глава 11

Краснов позвонил Пятницкой в понедельник чуть позже шести, когда она собиралась выходить на встречу к Анне.

– Привет! Можешь позвонить Михайлову? Не получается с ним связаться. Ждали сегодня от него человека с документами на открытие счетов. Никто не приехал.

– Привет! Боюсь, что не могу ему позвонить, – ответила Вика, деревенея.

– Мне стоит начать переживать? – как-то странно спросил Николай.

– Возможно, – честно ответила Пятницкая.

Краснов выругался матом, а потом в трубке послышались короткие гудки.

– Чёрт, – тяжело выдохнула Вика. – И что дальше? – спросила она сама себя.

«Исправь это», – прилетело следом сообщение от Краснова.

«Ага, – грустно заметила Вика. – Как? Воскресить мальчика?»

Она не смогла сдержать эмоции, и слёзы покатились из глаз.

«И ещё эта Анна Пономарёва…» – горько подумала Вика и зарыдала.

Минут через пять ей удалось осознать, что слёзы уже не льются, да и тело обретает прежнюю чувствительность.

«Пономарёва!» – напомнила самой себе Пятницкая, стёрла со щёк растёкшуюся тушь, поправила лёгкий макияж и пошла на встречу. Как пел Фредди Меркьюри: «Show must go on».

* * *

Вика шла и думала о предстоящей встрече. Вот уже дважды она виделась с Анной, и результат этих бесед был печален для обеих. Значит, нужно сменить тактику.

«Что я делала раньше? – размышляла Пятницкая. – Сыпала фактами и жёстко устанавливала границы дозволенного общения. А что если в этот раз сделать всё иначе и говорить с Анной так, чтобы услышать её, понять её реальную боль, как говорила мама, истинную причину болезни? Что если позволить ей больше говорить и вести её через простые вопросы к скрытым для неё ответам? Я ведь никогда раньше не слушала людей, не вникала в их проблемы. Я только исцеляла, стараясь как можно быстрее абстрагироваться от свершившегося».

Пономарёва снова сидела за тем же столиком и, вероятно, даже на том же стуле. Как минимум с той же стороны стола.

– Добрый вечер, – поздоровалась Анна, когда Вика присела за стол.

– Добрый, – отозвалась Пятницкая. – Я думала о вас и нашей встрече.

По лицу Анны было видно, что эта новость одновременно и смутила, и порадовала её.

– Перед тем как начать наш разговор, давайте пересядем за тот дальний столик в углу с огромными креслами. И я тоже возьму себе кофе. Там нам будет удобнее, и разговор получится более кулуарным.

Анна согласилась.

Пятницкая положила ладони на чашку с горячим кофе, грея их. Это придало ей сил, она как будто ощутила чью-то тёплую поддержку.

– Давайте сегодня пофантазируем, – вдруг сказала Вика. – Представьте, что вы больше никогда не встретитесь с Анатолием, что всё закончилось навсегда.

– Зачем? – в свойственной ей манере запротестовала Пономарёва. – Я даже думать об этом не хочу!

– Не зачем, а для чего. Для того, чтобы и у вас, и у меня отключилась логика и мы смогли наконец продвинуться дальше пустых разговоров.

Анна задумалась над сказанным. А Пятницкая продолжила, воспользовавшись её замешательством.

– Пожалейте своё время и силы. Вы же сюда пришли, так давайте проведём этот эксперимент. Доверьтесь мне хотя бы в этой малости. Идёт?

– Хорошо, – нехотя согласилась Пономарёва.

– Тогда откиньтесь на кресло, закройте глаза и представьте, что вы больше никогда не встретите Анатолия. Что вы чувствуете?

Пономарёва честно закрыла глаза, потом резко открыла их вновь.

– Я не хочу это представлять, – запротестовала она.

– Почему? – спокойно спросила Виктория.

– Мне страшно. Я не готова с этим согласиться.

– С чем именно? Не готовы согласиться, что вам может быть страшно?

– Не готова согласиться с тем, что мы больше не вместе.

– Прекрасно! – порадовалась ходу беседы Пятницкая.

– Что ж тут прекрасного?! – возмутилась Анна. – Это же ужас! Мне от этих мыслей плохо, а вам вдруг хорошо.

Пятницкая отметила себе, что нужно будет придумать, как заменить в этих случаях слова «прекрасно» или «хорошо», чтобы не было неверных толкований и подобное не шокировало собеседника, а потом продолжила:

– Сколько вы не встречаетесь с Анатолием?

– Почти полтора года.

– И вы не готовы согласиться с тем, что вы больше не вместе? Верно?

– Почему?

– Вы только что мне сами это сказали.

– Сказала, – вдруг согласилась Пономарёва с Пятницкой, резко загрустив.

– Что самое страшное может случиться, если вы признаете тот факт, что расстались со своим мужчиной?

– Я не знаю, – слишком быстро ответила Анна.

– Ну и не знайте. Просто закройте глаза и пофантазируйте. Что произойдёт страшного, если вы признаете тот факт, что уже расстались с Анатолием?