Целительница: другая

Он помог ей подняться.

– Нет, наверное, – пребывая в шоке, прошептала Пятницкая.

– Почему ты кричала? Кого-то увидела?

– Своего мужа.

– Это его дух?

– Вот так же, как сейчас я вижу, что Рома выходит из чёрной калитки, я видела, как мой муж заходил в неё. Только цвет калитки был белый.

– Что это значит?

– Я не знаю. У меня же больше нет дара.

– А может, уже есть? Попробуй.

Виктория мысленно взмыла ввысь, но ничего не случилось. Перед глазами была темнота. Она попробовала ритуальную магию, вскидывая руку и обращаясь к Луне. Ничего.

– Нет, способностей нет. Но я видела Витю, впервые со дня похорон. Вань, я же не могла сойти с ума? У меня же сейчас всё нормально.

– Всё нормально, – неоднозначно произнёс Иван.

И тут Пятницкую осенило, она побежала к Климову.

– Не сошла с ума, – вдогонку усмехнулся Михайлов.

– Ром, – с непривычным напором сказала Пятницкая, – что там написано в этой книжке про другие миры?

– Дополнительные, – немного смутился Роман, вопроса он явно не ожидал.

– И что про них?

– Модель с параллельными мирами не противоречит законам физики. Значит, она имеет право на существование. А что?

– А то, что я только что видела параллельный мир. Я думаю, в этом доме портал. Это началось ещё вчера. Я слышала его голос. Там, в другом мире, мой муж жив.

– У меня нет аргументов оспаривать то, что ты видела. Я буду только рад, если ты поможешь доказать теорию дополнительных миров. Однако тот мужчина – не твой муж. Иначе как бы ему оказаться в параллельном мире?

Пятницкая оперлась на забор, закрывая лицо руками. Как же больно в который раз потерять надежду!

– В понедельник утром придёт Стас. Ему нравится беседовать про иные миры. Вам всё же стоит познакомиться. А сейчас пойдёмте в дом. Здесь прохладно. И вообще завтра рано вставать.

– Да, – отрешённо согласилась Вика.

– Может, чай? – предложил Климов, пока они шли к дому. – Мне как-то привезли хороший травяной сбор аланских монахов. Успокаивает. На ночь самое то.

– Да, – не стала возражать Вика.

– Ну и я с вами, раз здесь больше ничего другого не наливают, – усмехнулся Иван.

– Завтра катаемся. Так что и нам с тобой пора перейти на чай.

– Ох, какие же вы, физики, нудные, прям как йоги…

Глава 8

Вика проснулась раньше будильника. Только начинало светать. Она спустилась вниз, мечтая о чашке кофе.

На кухне уже сидел Климов. Он странно посмотрел на неё.

– Что? – не выдержав взгляда, спросила Пятницкая вместо пожелания доброго утра.

– Думаю, в чём ты поедешь в горы? В своей курточке и кроссовках?

– Я могу и не ехать.

Роман прищурил глаз, оценивая Викторию, поджал нижнюю губу, выдохнул и сказал:

– Пойдём. Проверим мою теорию.

Он достал из кладовки под лестницей несколько коробок и начал их распаковывать. Белая шапочка с помпоном, голубой лыжный костюм с оранжевыми лампасами на штанах. Белая флиска и синие лыжные ботинки.

– Это её? – вдруг поняла Вика.

– Да. Примеряй. Ботинки на тридцать восьмой.

– Как-то я в них не влезаю, хотя у меня тридцать восемь.

– Как же не влезаешь? Влезаешь. Тут нужны усилия и сноровка, – начал помогать ей Климов.

– Пальцы упираются. Наверное, малы.

– А если чуть присесть?

– Ну если присесть, то ничего.

– Тогда в самый раз. Ещё расходишься.

– А зачем мне ботинки? Я же не катаюсь?

– Вот и попробуешь. Я лыжи тоже возьму. И всё лучше, чем в кроссовках по талому снегу ходить.

– Талому?

– Ага. Солнце уже тёплое. К обеду снег в горах превратится в кашу. Поэтому и едем рано, чтобы покататься с утра. Но для тебя это как раз хорошо: на таком снегу меньше скорость.

– Поверю на слово.

– Жаль, шлема нет. Ладно, на первый раз пойдёт. Ты же всё равно только плугом осилишь кататься.

Вика надела штаны и куртку. Костюм был ей чуть свободен, но сидел хорошо.

– На… – проглотил чьё-то имя Михайлов, спускаясь по лестнице. – А, Вика! – наконец опознал он Пятницкую в лыжном костюме. – Тебе идёт, – закивал он. – Я даже не подумал, что тебе не в чем ехать. Будем ставить тебя на лыжи! – обрадовался он.

– Меня начинает пугать твой энтузиазм, – смутилась Пятницкая.

– Не переживай, не ты первая.

Вике было не по себе: и волнующе, и страшно – и хорошо, что так, потому что это помогало не думать о вечернем приключении с Виктором.

***

Пятницкая стояла на горном склоне и с замиранием сердца смотрела вниз. Мимо промчался Роман, не сбавляя скорости на пригорке, почти по прямой траектории.

– Тебе так ещё рано, не засматривайся, – усмехнулся Михайлов. – Я бы мчался быстрее, с моим-то весом, – мечтательно сказал он. – Не люблю я учить людей кататься плугом, потом сложно их переучивать. Какая у тебя нога опорная?

– Левая.

– Тогда поставь лыжи вправо, почти параллельно склону и лишь чуть-чуть вниз, градусов на двадцать, и катись. Надавливай ногами на правые канты лыж, то есть на правые края. Мы не катаемся на прямых лыжах. А всегда чуть давим – то левее, то правее, в соответствии с той же стороной. Ну как на роликах или коньках, если ехать под горку. Мы управляем движением корпусом и коленями. Каталась?

– Да.

– Тогда проще. Делая дуги, ты гасишь скорость и можешь управлять ею, в том числе и движением в целом.

– Под горку на роликах у меня не очень получалось ездить, больше падать.

– Здесь ты одета и снег, если что – падать не так больно.

– Это ты типа успокоил? – нервно усмехнулась Вика.

– Да, – ободряюще похлопал её по плечу Иван. – У тебя всё получится. Если что – я рядом.

Совсем близко от них какой-то лыжник сделал вираж, чтобы притормозить чуть ниже по склону. Вика от неожиданности потеряла контроль, лыжи понесли её прямиком вниз. В испуге она завалилась на бок. При этом нога её вывернулась, и острый кант правой лыжи упёрся в правый бок. Так её протащило вниз метров двадцать почти у самых синих вешек.

Когда она остановилась, виновник падения мгновенно подъехал и протянул руку:

– Are you okay?

– Лёша, какого чёрта? – узнала она голос Смолина.

– Вика? – не поверил он. – Но как?

– Могу спросить то же самое? – ехидно поинтересовалась она.

Смолин помог ей подняться. Она схватилась за правый бок, но язвить не перестала:

– Это типа ты так обо мне волнуешься, катаясь на лыжах, да?

– Вика, – обеспокоенно начал Михайлов, подъезжая к ней, – дай посмотрю!

Он задрал её куртку и стал разглядывать ушибленный бок.

– Хорошо, что канты не наточены. Костюм не порван, значит, максимум, что будет, – это синяк. Хорошо, что не открытая рана.

– Больно, – скривилась Вика.

– Тогда кофе, а потом продолжим. Ресторан недалеко. Можем пройти пешком. Видишь, тут метров сто… – Михайлов махнул рукой направо. – Чуть дальше от подъёмника.

– Кофе и ещё раз кофе. Не хочу я больше вставать на лыжи.

– Я с вами, – сообщил Смолин, поднимая маску на шлем. Из кармана куртки он достал солнечные очки и надел их.

– Алексей? – усмехнулся Михайлов. – Здравствуйте!

– Да, Иван Иванович, здравствуйте! Рад вас видеть.

– Вы знакомы? – скривила лицо Пятницкая.

– Да, Иван Иванович – уважаемый клиент нашего банка, – подтвердил Смолин.

– Этот мир становится похожим на коммунальную квартиру с одной общей ванной. Я с ним тоже знакома, Вань, не удивляйся. Мы раньше даже встречались. Неудачно.

– Я бы так не сказал, – улыбнулся Алексей.

– Тсс! – огрызнулась Вика. – Мне нужен кофе. Оба молодцы, не бережёте меня. Нужны мне эти лыжи? Пусть даже и в Швейцарии! Как их снять?

– Сейчас, – подавляя смех, сказал Иван. – Давай на «ты»? И потом расскажешь о вас, – подмигнул он уже Алексею. – Давно я её такой возбуждённой не видел.

– Кофе! – потребовала Виктория, спускаясь вниз по склону. – А эти чёртовы лыжи сами несите!

Смолин и Михайлов переглянулись и засмеялись.

– Я возьму, – согласился Алексей.

– Ага, давай только я нашему другу напишу, где мы будем, и догоню.

***

– Что ты так неосторожно тормозил? – начал было Михайлов.

– Не мог и подумать, что в таком крутом костюме и без шлема стоит новичок, – пожал плечами Смолин.

– Н-да, плохо, что без шлема. Падала тут уже…

– Падала? – насторожился Лёша. – Вик, а давно это с тобой?

Пятницкая хотела отмахнуться, всё ещё дуясь, но вдруг задумалась.

– Не знаю. Тогда на набережной впервые, кажется.

Она стала подниматься, чтобы сходить в туалет, но клипса на ботинках зацепилась за лавку, и Вика полетела на пол. Её успел подхватить Климов, подходящий к столику.

– Спасибо, – испуганно поблагодарила его Пятницкая и села обратно, забыв, что хотела сделать.

– Не нужно тебе сегодня кататься, – покачал головой Иван. – Просто пей свой кофе.

– Ага, – согласилась она, шумно сглатывая.

– Я Роман, – сменил тему беседы Климов и протянул руку Смолину.

– Алексей, – представился тот, отвечая на рукопожатие.

– Чей вы знакомый или друг? – уточнил Роман.

– Общий, – вмешалась Пятницкая. – Мой бывший мужчина. Нынешний банкир Ивана. И все мы, такие россияне, сидим тут в Швейцарии.

– Это Франция, Порт дю Солей, – улыбнулся Климов.

– Вообще чудесно! Не удивлюсь, что и с тобой, Ром, у нас найдутся общие знакомые. Хоть телефонными книжками обменивайся, чтобы вычислить взаимосвязи.

Смолин скривился в улыбке. Михайлов же умилялся Викиному настрою.

– Я слишком давно живу в Лозанне, в которой ты впервые, так что навряд ли. И в России года три как не был. Нет уже повода.

– А здесь чем занимаетесь? – заинтересованно спросил Смолин.

– Инновациями в сфере компьютерных технологий. Я не ваш клиент, мне самому нужны инвестиции, не кредиты.

– Я не поэтому спросил, мне просто интересно. Как вам Швейцария?

– Мне – хорошо. Это уже мой дом.

– Вы сразу это поняли?

– Нет, лет через семь.

– Я год в Швейцарии. Мне нравится, но остаться навсегда я бы не хотел.

– Всё зависит от целей и смыслов вашего пребывания в стране. У меня здесь дети родились и выросли, мне интересно здесь работать и в целом нравится страна. Я могу спокойно видеть и положительные, и отрицательные стороны швейцарской действительности, не сравнивая их с российской.

– Ты совсем не скучаешь по России? – удивилась Вика.

– Если ты имеешь в виду слово «скучать» в значении «грустить», то нет, так я не скучаю. Но Россия – страна, в которой я родился и вырос. И я с теплом вспоминаю Новосибирск и Академгородок.

– Но ты не ездишь навестить своих друзей? – уточнила Вика.

– Мои друзья раскиданы по всему миру, а вот в Новосибе их как раз не осталось. Ты хоть на Ивана посмотри: даже он, величайший патриот, которого я знаю, живёт сейчас в Испании.

– Это временно, – заметил Иван. – Впрочем, мне там уже вполне комфортно.

– А я не знаю, смогла бы переехать или нет, – задумалась Пятницкая.

– Такие вопросы на пустом месте не решаются, только когда есть необходимость. Тебе сейчас бесполезно об этом размышлять, – сказал Климов.

– Тогда посоветуй мне что-нибудь местное, вкусное и калорийное, чтобы я наелась и точно ни о чём не думала.

– Возьми тартифлет, – закивал Роман. – Картошка, бекон, сливки и лук, запечённые под сыром. Невероятно вкусно и сытно.

– То что надо, спасибо!

***

Вечер был теплее предыдущих. И всё же на лавочке под цветущим деревом Вика куталась в плед. Смолин подошёл и сел рядом.

– Сидишь здесь в темноте одна, почему?

– Как-то неприятно видеть, как вы все сдружились. Болтаете как закадычные друзья.

– Почему?

– Ты словно влез в мой мир без спроса. И вроде как тебя и обвинить не в чем, так как это получилось случайно, но мне всё равно неприятно.

– Почему? – вновь искренне спросил Алексей.

– Мне было спокойно в этом доме, а теперь нет. Когда я смотрю на тебя, то иногда вспоминаю о Лене и её колких сообщениях в мой адрес. Вспоминаю, как снова обманулась. Мне так хотелось верить, что я смогу стать счастливой…

– Прости, – с чувством сказал он. – Хочешь, я уйду?

– Хочу, – кивнула Вика.

Смолин не пошевелился.

– Но ведь ты не уйдёшь, – грустно отметила она.

– Я не хочу, Вик, – всё также искреннее сказал он. – Мне тоже хорошо в этом доме. И рядом с тобой. Климов – невероятный человек. Да и Михайлов. Не мог и подумать. И я снова прошу тебя: не гони меня. Я ведь совсем один здесь. И ты права: в моей карьере пауза. Я женат, но не люблю свою жену, и у нас нет взаимопонимания. Лишь миллион обид друг на друга и мои финансовые обязательства по обеспечению её и сына. Я вижу, как переношу наши с ней проблемы на отношение к нему. Это невыносимо. И я трусливо сижу в Швейцарии и ничего не решаю.

Вика молчала и думала, что она тоже трусит начинать всё сначала. И ей просто везёт, что пока всё само волшебным образом разруливается.

– Я купил билеты в Москву. Лечу в следующее воскресенье. Хочешь, полетим вместе. Я куплю тебе билет. Не беспокойся о Лене, я с ней поговорил. И настоятельно рекомендовал не трогать тебя. А ещё договорился о встрече с шефом, поговорю с ним и выясню, возможно ли моё возвращение в Москву, а если да, то на какую позицию.

– Всё же не трусишь… – констатировала Вика и отвернула лицо в сторону, чтобы Смолин не увидел слёзы в её глазах.

Дикое чувство горечи обуяло её, она снова захотела испариться.

– Тебе очень идёт новая причёска, хоть мне и нравились твои длинные волосы. Очень идёт.

Вика прикрыла на секунду глаза, а когда открыла их снова, то увидела Виктора, сидевшего рядом так же, как Смолин, только по другую руку. Поспелов внимательно смотрел на неё, словно тоже видел. Пятницкая дёрнулась от неожиданности, и морок исчез. Вика разрыдалась.

– Милая, что я опять сделал не так? – испуганно затараторил Алексей и полез обниматься.

– Не надо, Лёш. Сейчас дело не в тебе, – отстранилась Вика. – Твой эгоцентризм во всём: то ты самый крутой, то самый виноватый. Вот вообще сейчас дело не в тебе.

– Снова видела? – внезапно спросил подошедший Климов.

– Да.

– Вы о чём?

– Я вижу Виктора. Кого-то, похожего на него. И это не призрак.

Смолин молча принял эту новость, пытаясь скрыть накатившую злость, но напряжённая шея выдала его.

– Ты помнишь, что чувствовала перед тем, как увидела Виктора? Это совпадает с тем, что ты испытывала в прошлые разы?

– Да, – немного подумав, сказала Пятницкая. – Я была сильно возбуждена. Эмоции разные, но сильные во всех случаях.

– Уже хорошо, значит, мы начинаем понимать, когда к тебе приходят видения, и можно будет провести эксперимент.

– Хочешь меня разозлить или растревожить?

– Или рассмешить, – пожал плечами Роман. – Возбуждение бывает разное.

– Сексуальное тоже, – колко вставил Алексей. – Ты только здесь начала видеть Виктора или ещё где-то?

– Здесь, – машинально ответила Виктория, лишь позже осознав подтекст вопроса. – В этом доме и его окрестностях. Всё. И уже после событий, происшедших с нами.

– Ясно.

– Не особо пока ясно, – не согласился Климов. – И вообще пора нам расходиться, завтра будний день. Стас придёт в девять.

– Пора, – поддакнула Виктория.

– Так, я собрал вещи, пока вас не было, – деловито сообщил Иван, когда все вернулись в гостиную. – Забронировал отель ближе к станции метро, не хочется мне на диване вторую ночь спать. Ты, Лёш, не садись, вместе сейчас пойдём, поболтаем. А тебя, Вик, я завтра жду в одиннадцать в баре «Шато Уши», пойдём гулять, пока все работать будут.

– Где? – не поняла Вика.

– Я тебе завтра покажу на карте, – махнул рукой Роман. – Пусть идут.

– Ладно.

– Ты хочешь спать? – спросил Климов, когда они с Викой остались вдвоём.

– Нет.

– Тогда чай?

– Давай. Твой аланский.

Вика грела руки о чашку с чаем и думала, что зря злится на судьбу и Бога. Что бы ни случилось, рядом всегда оказывается человек, с которым она может обсудить разные темы и выпить вкусного чаю. Главное для неё – не закрываться в самой себе.

– Ты понимаешь свою уникальность? Что ты – катализатор различных процессов? Как только ты появляешься, мир словно оживает и трансформируется. Предчувствую, что и в моей жизни что-то изменится с твоим появлением.

– Катализаторы ускоряют реакцию, но не расходуются в процессе этой реакции.

– Ты поняла, о чём я, – довольно закивал Роман. – И ты знаешь, что можешь всегда восполнить свои ресурсы. Посмотри, где мы всё это обсуждаем, кто рядом с тобой, насколько эти люди готовы тебе помочь.

– Да, моё дно для многих было бы раем. Но я не могу себя сравнивать с другими. Тогда мне придётся отрицать свои чувства.

– Я и не предлагал тебе этого. А вот испытывать благодарность за то, что есть, вполне можно.

– Как у тебя это происходит?

– У меня автоматически. Каждый вечер перед сном я напоминаю себе, что хорошего было сегодня. Тем самым перевожу внимание на плюс, а не на минус и сплю спокойнее. Это дело привычки. Попробуешь?

– А откуда ты знаешь, что я так не делаю?

– По твоему лицу. Очень оно напряжённое.

– Ты прав. Когда я вышла из самоизоляции, моими основными эмоциями стали страх и злость.

– Это нормально. Базовые чувства, запускающие процессы. Без злости человек не сможет защитить себя или добыть еду. Без страха погибнет, не соблюдая меры безопасности.

– Разве не любовь – главная энергия нашего мира?

– Любовь прекрасна. Однако она не всем доступна. А злость всем. И не всегда ты можешь любовью ответить на злость, направленную на тебя. Может, только когда твои сверхспособности вернутся к тебе. А пока ты человек, не стоит отрекаться от злости и страха. Представь, что на тебя идёт разъярённый медведь, что ты станешь делать? Любить его, или убегать, или, например, стрелять в него? И человек может быть слеп в своей ярости так, что ему будет не до твоей любви и понимания.

– Никогда не думала об этом с такой стороны. Слишком мало общалась с людьми, когда стала обычной.

– Потому и говорю с тобой об этом.

– Спасибо.

– В тебе много злости, Вик. И если научиться её использовать себе во благо и экологично, направляя туда, куда тебе нужно, то и миру будет хорошо. А пока ты своей злостью разрушаешь саму себя и становишься обессиленной.

– Я понаблюдаю за этим, – пообещала Пятницкая.

– Я рад, что ты меня услышала.

***

Виктории не спалось. Она села у окна, закутавшись в одеяло. Небо было чистым и звёздным, а луна была настолько яркой, что освещала лужайку у дома. На лавочке под деревом сидели Виктор и женщина, невероятно похожая на Пятницкую. Волосы у неё были длинные, как когда-то у Вики. Поспелов обнимал её за талию, а она положила голову ему на плечо.

У Пятницкой сдавило лёгкие. В своём окоченении она даже не могла закрыть глаза, чтобы перестать видеть то, что доставляло ей невыносимую боль. Зависть смешалась с горечью утраты, и с удвоенной силой эти чувства разогнали кровь. В висках запульсировало.

Виктор поцеловал ту другую Викторию в макушку и обернулся. Казалось, что он смотрит прямо на Пятницкую. Отводит взгляд, а после снова смотрит. Может, просто на окно? По его лицу невозможно было что-то понять.

Вика наконец смогла выдохнуть и закрыть глаза. Она сделала ещё пару шумных вдохов и выдохов и вновь посмотрела на улицу. Пусто. Теперь кольнуло сердце. Она закрыла лицо руками и заплакала, до конца не понимая, почему именно плачет. Прямо так, обессиленная, она и уснула в кресле.

Глава 9

– Я вчера вспомнил твой рассказ про холоны, – услышала Виктория чью-то увлечённую речь, когда спускалась по лестнице. – И мне видится в этом объяснение тому, что происходит. Гипотетически, конечно.

Пятницкая остановилась, размышляя, стоит ли ей прерывать разговор своим появлением.

– Параллельные вселенные – это холоны Космоса. Ну ты понимаешь, я сейчас говорю не про физический космос, а про Космос как мироздание. Давай предположим, что вселенные, а это ведь свойственно холонам, начали разрушаться из-за того, что по каким-то причинам потеряли способность поддерживать свою деятельность и целостность. В общем, начался процесс их распада – разложения на подхолоны. И всё это размывает границы в точке распада, поэтому и происходит наложение одной вселенной на другую.

Тут Виктория всё же решилась пройти на кухню, осознавая, что без пояснений ей не понять того, что говорит человек.

– Доброе утро, – появилась в дверном проёме Пятницкая. – Меня зовут Вика. Вы, предполагаю, Стас. А кто такие холоны?

– Стас, – представился худощавый темноволосый парень лет двадцати и вопросительно посмотрел на Романа.

– Хочешь, сам объясни. Мы здесь на «ты», Вик. А ещё мне было лень сегодня готовить, так что либо сама, либо мюсли с молоком. А кофе я сейчас сварю.

– Могу и сама, кто-то что-то хочет?

– Мы – нет, – отмахнулся Климов.

– Ну тогда и я поленюсь. Холоны важнее.

– Термин «холон» ввёл Артур Кёстлер. Так он обозначил то, что может быть целостной единицей само по себе и одновременно частью другого целого. Например, сердце в моём теле выполняет определённые функции, которые другие органы не выполняют. Это целостный орган. При этом без моего тела, без общности с ним, оно долго существовать не сможет, как и я без сердца. Я умру, тело начнёт разлагаться, то есть распадаться на частицы, на подхолоны. И из этой биомассы возродится нечто новое. Впрочем, это тоже будут холоны. Потому как всё – холоны. И атомы, и наша планета, и вселенная, являющаяся только частью Космоса. Всё состоит из холонов.

Виктория глотала горячий кофе и думала, как просто этот человек с неизлечимой болезнью говорит о смерти и небытие. И не могла понять: это первая стадия проживания горя – отрицание или последняя – принятие?

Однако и разговор был крайне любопытным.

– Получается, и в этой вселенной, и в той что-то пошло не по сценарию, дало сбой. Но почему другую вселенную вижу только я? По твоей теории я – повреждённый холон, которому суждено исчезнуть?

– Не только ты, – наморщил лоб Климов. – И в той вселенной должно что-то идти не так. А там ты видишь Виктора. А ещё ты видишь другую вселенную только в этом доме. На территории этого дома, – поправил себя Роман. – Значит, добавляем ещё один фактор: место.

– И что по этому поводу говорят холоны? – нахмурилась Пятницкая.

– Не факт, что дело только в них, – ответил Роман. – Я вообще считаю, что более важно наблюдать и изучать сам факт взаимодействия двух вселенных. Особенно, если всё идёт к разрушению, то есть это процесс финальный. Можно не успеть его изучить, если это завершится быстро, а мы увязнем в деталях.

– Не хочешь ли ты сказать, – к Вике вдруг пришло неприятное осознание, –  что я могу умереть как испорченный холон и всё прекратится?

– Да, – подтвердил Стас. – Одно из свойств холона – растворяться, если холон не выполняет свои функции.

Теперь падения уже не казались Вике невинными случайностями. Допросилась, чтобы развеяли. И это в тот момент, когда она вдруг решила вернуться к нормальной жизни.

– Будем тебя беречь и наблюдать дальше за событиями, – вздохнул Климов. – И оставим на сегодня. Это надо обдумать. Стас, твои родители когда приезжают? В среду?

– Не уверен. У них какая-то заминка в делах. Может, придётся ещё на неделю остаться. Поймут сегодня.

– Что если тогда тебе пожить у меня? Пусть на диване, но всё спокойнее. Слишком уж много ты пьёшь воды. Сушит рот?

– Да нет. Рисовым пудингом сегодня себя побаловал. Не переживай, я очень редко и чуть-чуть.

– Ладно, если что, предложение в силе.

***

«Шато Уши» оказался отелем в старом замке, подвергшемся реновации. Но Пятницкая не смогла восхититься современным интерьером в средневековых стенах, как было написано в описании на гугл-карте, потому что Иван сидел в баре на открытой веранде.

– Белое вино в одиннадцать утра? – одобрительно закивала Виктория, плюхаясь в плетёное кресло с мягкими подушками напротив Михайлова. – Прекрасная замена кофе.

Она закуталась в плед.

– Красиво здесь, – начал Иван после долгой паузы.

Вика уже успела осушить бокал вина. И он налил ей снова из небольшого кувшинчика.

Сумрачное небо и тонкий слой тумана, застеливший Леман, добавляли таинственности моменту.

– Ты посмотрела программы медвузов? Выбрала что-то?

– Два дня прошло.

Иван неодобрительно взглянул на Викторию.

– Это были выходные! – театрально возмутилась она.

– Чего ты тянешь?

– Зачем ты давишь?

– Вот и поговорили, – тихо произнёс Иван и замолчал, разглядывая бокал с вином. – В гору идти тяжело. Под горку, конечно, проще, только вот больнее, когда кубарем.