Целительница: другая

– Сможешь, конечно, у тебя моя память.

– Ничего, что мы здесь? – сухо осведомился Иван.

– Да подождите вы, – отмахнулись от него Виктории, продолжая общаться между собой.

– Ты боишься использовать мою память, как и свой дар когда-то. Но ты всё сможешь! – убеждала её Вита.

– Я морально не готова, не дави.

– Не надо ей делать операцию, – вмешался Иван.

– Всё она может! – не согласилась Вита.

– Не могу и не хочу. Меняемся телами, и иди к Антону.

– У меня есть идея получше.

– Не люблю я такие заходы, – озвучил Михайлов.

– Вот-вот, Вань! – поддакнула Вика.

– Ты оставайся, и я перейду в своё тело. Пойдём вместе оперировать. Я буду вести, ты посмотришь изнутри.

– Так когда мы в одном теле – это больно! – напомнила Вика.

– Значит, я пойду сейчас выяснять подробности: кого оперируем, что, в какой операционной, а ты найди решение, как сделать так, чтобы нам не было больно.

– За час?

– На планах бытия нет времени.

– Минуточку, а что будет, когда вы окажетесь в одном теле? Что будет со вторым? – встрял Михайлов.

– Типа глубокого сна, – пояснила Вита.

– Не надо нам тут типа труп оставлять! – возмутился Иван.

– Он прав, Вит. Давай переместим тело в нашу квартиру.

Вита молчала, явно смущаясь предложению.

– Брось! Если что, вы просто поговорите.

– Ах, тут ещё интрига! – воскликнул Иван.

– Хотите узнать – подружитесь, – махнула рукой Вика. – Иван прав, оставлять здесь тело не стоит.

– Я перемещу его в квартиру моих родителей.

– Ладно. Я-то уже не боюсь с ней поговорить, а ты потом будешь жалеть.

– Ага, и здесь всё непросто, – добавил Михайлов.

– Пойду найду Антона, – сухо сказала Вита.

– А вы мне нравитесь больше, – начал Иван, когда Вита вышла за дверь. – Наш человек, Вера, правда?

– Да, – улыбнулась ему жена.

– Всё проще вас будет исцелять, – кивнула Вика. – Я тут отключусь на пару секунд. Мне нужно понять, как убрать боль, когда мы с Витой будем в одном теле.

– А это ангелы вам не рассказывают? – как бы между делом спросила Вера.

– Спасибо за идею, – поблагодарила Пятницкая и отключилась. – Господи, да что я опять делаю? – поругала себя Вика, открывая глаза. – Серый, ты же здесь?!

Ангел в сером костюме проявился. Он сидел на большом подоконнике и смотрел на Викторию.

– Почему нам больно и как это убрать?

– Убирать нельзя, это защита, – начал ангел и как-то странно посмотрел на жену Михайлова. Та стояла не дыша. – Вера меня видит.

– Да, вижу, – согласилась Вера.

– Значит, это не йога такая волшебная, а вы, Вера, непростая, – покачала головой Пятницкая.

– Что видишь? – не понял Иван. – И почему непростая?

– Ангела, – тихо выдала Вера.

– С крылышками? – скептически спросил Михайлов.

– Нет у него крыльев.

– Ну, крылья, положим, у меня есть. Только я их не расправил. Они сейчас ни к чему, – обиделся ангел.

– Извините, – смутилась Вера.

– Ладно, это потом, – обрубила разговор Пятницкая. – Почему нельзя убрать боль?

– Боль защищает людей от подселенцев. Ты же слышала, что есть и злые духи. Просто не сталкивалась.

– Но ведь всё равно это случается.

– Случается. Немногие из людей сохраняют способность чувствовать своё тело. Посмотри на Ивана. Как он подпёр голову рукой, облокотившись на спинку кресла. И локтю больно, и щеке, а ему нормально.

– И как тогда?

– Обезболить на время энергией безусловной любви. Держи поток, не включай автоматически, чтобы в любой момент убрать.

– Ладно, спасибо. Вера, а вы хотите общаться так со своим ангелом?

– Хочу.

– То есть теперь и моя жена будет выглядеть такой же безумной? – восстал Михайлов.

– Я вас научу разговаривать с ангелами силой мысли.

– Хорошо, – улыбнулась Вера, явно не боясь реплик мужа.

– Как же я спокойно жил до этого! – всплеснул руками Иван.

– Вы привыкнете, и вам даже понравится, – улыбнулась Вика.

***

Вита собрала волосы в пучок и убрала их под сетку. Надела двусторонний просвинцованный фартук, больше похожий на жилет, и застегнула его на липучки. Весил он килограммов пять, не меньше. Тщательно вымыла руки по локоть, а после зашла в операционную, где медсестра помогла ей надеть халат, перчатки и маску. Тут не было привычной большой лампы над операционным столом, скальпелей или зажимов. А пациент и вовсе находился под местной анестезией.

«Интересно, каково это лежать и понимать, что в тебе копаются?»

– Не думай, – мысленно осекла Викторию Вита. – Это мешает. Наблюдай и молчи.

– Буду в мониторной, – сказал анестезиолог и вышел.

Под операционным столом находилась рентгеновская трубка – излучатель, а сверху – преобразователь. Данная конструкция была похожа на большое белое разомкнутое кольцо, в разрыве которого и лежал пациент. Рентгеновское изображение и показатели жизнедеятельности больного выводились на экраны мониторов, висящих на противоположной стороне стола. А рядом с хирургами располагались различные регуляторы, которыми настраивалось изображение. Антон ассистировал Вите и ждал, когда она начнёт.

Ей предстояло сначала ввести катетер в бедренную артерию правой ноги пациента, проводя его в аорту до сердца и коронарных сосудов, а потом пустить по нему контраст, чтобы на мониторах высветилось, где именно произошло сужение сосудов.

– Я пошла, – сказала Вита и начала вводить через катетер длинную-предлинную тоненькую струну – проводник, чтобы доставить по нему в место сужения сосуда баллон.

– Подошли. Надуваем! – скомандовала Вика, вдруг понимая, что говорит она, а Вита отстранилась.

Обстановка была совсем не та, чтобы пугаться и выяснять отношения. Пришлось мгновенно вернуться к происходящему и наблюдать, как Антон индефлятором, прибором, похожим на большой шприц с манометром, раздувает баллон.

Так атеросклеротическая бляшка вдавилась в стенку сосуда, и просвет артерии увеличился. Для сохранения результата всё по той же струне в место бывшего сужения Вика доставила стент – металлическую сеточку, пока ещё не расправленную и похожую на проволочку.

– Раскрываем! – опять скомандовала Вика, а Высотников вновь надул очередной баллон со стентом, чтобы тот вдавился в стенки сосуда и зафиксировал просвет.

Операция продлилась минут сорок, Вика вышла из операционной и только тогда обнаружила, что вся в поту под тяжёлым фартуком. Хотя не он был причиной этого пота.

– Так было нельзя, – сказала она Вите.

– А как бы ты ещё осознала, что можешь делать операции?

– А зачем был весь этот эксперимент, если ты не переходишь в мою вселенную? У меня ещё будет куча времени научиться всему, когда я пойду в медицинский.

– Не знаю, – вдруг смутилась Вита. – Я забыла.

– Забыла или передумала?

– Забыла.

– Ладно, – махнула рукой Пятницкая и осознала, что она и правда махнула именно своей рукой в стенах дома своих родителей.

Вика вышла из своей комнаты. Было странно, что родители ничего тут не изменили, не переделали её в кабинет или дополнительную спальню. Мать, как часто это бывало, готовила на кухне. Вика зашла и села на своё обычное место за столом.

– Привет, – сказала она.

– Привет! Хочешь есть или чай?

– Кофе. Я сделаю сама, – сказала Вика и потянулась к кофеварке.

Виктория вертела в руках чашку с нетронутым кофе и подбирала слова, а потом плюнула и сказала как есть:

– Если ты думаешь, что я возненавидела тебя после смерти Виктора за то, что ты перестала меня учить магии и это в итоге привело к моему выгоранию и к гибели моего мужа, то нет.

Анастасия Георгиевна отложила свои дела и села за стол напротив Вики.

– Я возненавидела тебя за твоё враньё, за твою напускную идеальность. Идеальный муж. Идеальная работа. Идеальное спокойствие. Всегда всё знаешь, как ходячая энциклопедия. Всегда готова поговорить. Только что я знаю о тебе настоящей? Ничего. Ты же неживая. С тем же успехом меня мог растить робот и идеально заботиться обо мне, даже гладить по голове и целовать на ночь. Робот без прошлого, никогда не совершавший ошибок, выдающий лишь правильные ответы. А я росла с гнетущим ощущением, что я уродец, который зачем-то чувствует, да ещё вечно ошибается. Вот только и ты, и я – мы в первую очередь люди, а потом уже идёт приставка: мол, обладающие даром. Мы подвержены дуальному мышлению, страстям и порокам. Нас тянет и вниз, и вверх одновременно. Внутренний комфорт и принятие себя важнее идеальности, мам. Ведь идеал – это всегда внешнее и оценочное понятие. А ты себя не принимаешь. И я по твоим стопам себя не принимала. Знаешь, что я поняла и что всегда мне транслировал Витя, а я никак не могла этого осознать, пока не закрылась одна в квартире? Что бы ни случилось, со мной всё окей. Изначально всё окей, а не типа «ты ещё научишься, поднаберёшься опыта» и прочее. Это нормально – чувствовать. И нормально – чувствовать разные эмоции. Из базовых эмоций только одна положительная – радость, а остальные – страх, гнев, печаль, отвращение – с точки зрения общества негативные, но они помогают нам выжить. Без радости человек проживёт, без страха – нет. Бесстрашные долго не живут. Ненормально иметь всегда идеально ровный эмоциональный фон. И показывать даже родным только положительные чувства. Зачем тебе это? Ведь в тебе до недавнего времени было очень много того же страха. Иначе зачем ты тихо сидела в книжном, стирая пыль с полочек, а не использовала свой дар по назначению? И лишь теперь начала раскрываться – центр развития личности с Машей открыла. Не думай, это я лишь поначалу злилась, сейчас отпустило. Обучайте других, тем более если придумали какую-то методу, чтобы объяснять азы магии всем. Знаешь, отчего мне пока не по себе? Я научилась жить без тебя. В этом есть что-то неправильное, словно дерево без корней. Впрочем, я выросла, и я живая. А как ты будешь жить без меня?

Анастасия Георгиевна тихо заплакала, закрыв лицо руками. Вика поднялась и подошла к ней. Присела у её ног и обняла.

– Я прощаю тебя за нелюбовь и зависть. У тебя есть в этом мире своё место, а у меня – своё и, как оказалось, даже совсем в другой вселенной. Я благодарна тебе за моё рождение и твою заботу обо мне. Прости, что пока не чувствую к тебе любви. Во мне было столько сомнений и ненависти к самой себе, что пока я ещё не могу. В душе очень пусто. Впрочем, я верю, что то, что произошло, было правильным и наилучшим из вариантов. Ангел сказал, что было много вселенных, когда мы даже не дошли и до этой точки. Значит, мы молодцы.

Анастасия Георгиевна не могла говорить, лишь продолжала плакать, а дочь обнимала её. Когда слёзы матери стихли, Вика поднялась с колен и села за стол.

– Пожалуй, выпью какой-нибудь твой чай. Кофе остыл.

– Ты уйдёшь в другую вселенную? – с горечью спросила её мама, не спеша ставить чайник.

– Да, мам. Пойду к Виктору. Я хочу быть с ним. А он в другой вселенной.

– Вселенные будут соединены как сейчас?

– Я не знаю.

– Мне грустно от мысли, что мы можем вновь потерять связь.

Вика опять покрутила чашку и спросила:

– Чего ещё я не знаю о тебе?

Мать прямо посмотрела на неё и начала свой рассказ:

– До родов я работала в больнице хирургом. В травме. Надеялась, что так быстрее смогу исполнить своё предназначение, но у меня ничего не получалось. Это было совсем не то место, где людям нужен был мой дар. Чудеса – да, но не чудо мгновенного исцеления. Там не сядешь задушевно поговорить с пациентом, чтобы предложить различные варианты. А когда родилась ты, я ощутила твою силу… – Анастасия Георгиевна замолчала, словно голосовые связки не могли вспомнить, как произносить нужные слова. – Ты права отчасти. Да, поначалу я не могла тебя любить. Смотрела и ужасалась, что не могу. И кляла в сердцах тебя и себя, да и твоего отца. Меня растили как избранную, которой я не стала. А стала я инкубатором для более сильной волшебницы. Мне хотелось просто умереть. Но я не могла бросить тебя. Тогда не только я не справилась. Твой отец не смог перенести моего состояния и ушёл. Помогал финансово. А я жила лишь на одном слове «надо»: не оставлять же тебя сиротой при живых родителях. Да, я тоже отрекалась от дара и своей судьбы. А однажды, когда отболело, когда потихонечку начал возвращаться вкус к жизни, я приняла себя, и тебя, и твоего отца, пожелавшего вернуться. Ты не права. Я тебя сейчас очень люблю. Тогда мы решили начать всё сначала и переехали в Тулу. Тебе было чуть больше трёх лет. Отдали тебя в детский сад, я устроилась работать продавцом в книжный, чтобы больше без дежурств и нервов. Так и пошло.

– Ты отговорила меня поступать в медицинский, да?

– Да, отговорила. Я не хотела тебе такой судьбы, как у меня. Это вечная жертва во имя других. Порой стоишь на операции и даже переступить с ноги на ногу не можешь, чтобы не сделать лишнего движения. Так что да, отговорила. Ты злишься на меня?

– Нет. За это не злюсь. Не было бы у меня опыта работы в банке, я была бы другой. Более жертвенной. Я видела последствия.

– Видела? Тебе показали высшие силы?

– Я познакомилась со своим двойником из другой вселенной. Она врач, и мать учила её магии. Пока у неё тоже не вышло исполнить предназначение.

Анастасия Георгиевна закрыла глаза. Из них вновь полились слёзы.

– Да, мам. Все мы хороши. Не только от твоих решений зависел ход событий. Так что все мои поводы ненавидеть тебя рассыпались в пыль. Я бы вас с Витой познакомила. Она хотела переходить в нашу вселенную, влюбилась тут в Алексея.

– Нашего Алексея?

– Да. Но мы перезаписали друг другу прошлую память, и она засомневалась в своём выборе.

– Лёша изменился, – качнула головой мать.

– Мы точно не знаем, насколько сильно он изменился. Страшно остаться одной, а уж если ещё и родить…

– Это у тебя мой страх.

– От этого не легче.

– Прости.

– Я не злюсь, мам. Уже нет. Ты меня тоже прости.

– Давай уберём этот страх? Ведь в твоём положении…

– В каком положении? – смутилась Вика.

Глава 17

Виктория ехала в метро от станции «Тимирязевская» до «Цветного бульвара» и размышляла, что с этими перемещениями из вселенной во вселенную, они не думают о таких мелочах, как деньги и верхняя одежда. Хорошо, что мама дала денег на проезд и тёплую кофту, да и ехать домой в общем-то недалеко.

Вика подошла к дому на Трубной. На углу её поджидала Лена, жена Алексея.

«Ну конечно, – пронеслась мысль у Пятницкой. – Разве могла эта история закончиться банальным забвением?»

– Ах ты тварь! – обрушилось на Вику, а лицо чуть не получило пощёчину.

Лёша вовремя подоспел и перехватил руку жены.

– Не смей, – холодно бросил он ей.

Она тяжело дышала и зло смотрела то на него, то на Викторию.

– Я не люблю тебя и люблю Вику. Ни ты, ни она ни в чём не виноваты.

– Ненавижу тебя! – вновь попыталась наброситься на Пятницкую Лена и вновь была остановлена Смолиным.

– Лен, я люблю её, – обнял жену Алексей, гладя по спине. – Прости. Ты же видела, я честно пытался её забыть, но не смог. Это не специально.

Лена обмякла в его объятиях и разрыдалась. Пятницкую трясло, когда она смотрела на происходящее. И так хотелось завершить эту эпопею!

– Пойдёмте все вместе пить кофе на Центральный рынок, – тихо сказала Вика.

– Да, – согласился Алексей.

Лена тоже не возражала.

Ланч уже закончился, а рабочий день ещё нет, поэтому за столиками на рынке было пустынно. Они сели в центре зала.

– Лёш, там слева в конце продают вкусный кофе. Возьми мне капучино, пожалуйста, – попросила Вика.

– Тебе? – спросил у Лены Алексей.

– Чёрный, – ответила она.

– Ленчик, – неожиданно резко начала Пятницкая, когда Смолин отошёл. – Так он тебя называет? – с вызовом посмотрела Вика на обидчицу. – Так осмелела, что даже фотки совместные не удаляешь из телефона. Один. Четыре. Один. Пять. Один. Семь. Сказать Лёше пароль, пусть полюбуется?

Лена машинально придвинула к себе телефон.

– Ничего, я подожду, когда ваш суд закончится с имущественными спорами. Квартиру он покупал до брака, тебе уже не достанется. Я же и сама невеста с приданым. А сына его готова усыновить. Мы об этом не разговаривали, нужды не было, но если ты с кулаками, то и я буду защищаться.

Лена шумно задышала, подавляя гнев.

– Ты из себя при мне бедную овечку не строй. Я личность непростая. Для кого-то – целительница, а для кого-то и ведьмой стать могу. У тебя этот мужик не первый. Всё просчитываешь, с кем лучше будет. И как с Лёшей? Случилась счастливая арифметика? Сын почти без отца растёт. Мать шляется, перевесив дитя на няню. Зато крутая квартира. Оно того стоило?

– Всё не так, – огрызнулась Лена.

– А как? Я типа помешала тебе строить семейное счастье? Я была замужем, потом и вовсе на год пропала. В каком месте я лично тебе помешала?

– Отомстила мне, да? – как-то по-детски пробубнила Лена.

– Мне и без тебя забот хватает. Будешь жить с нами мирно, я сохраню твою тайну. Главное – ребёнка не настраивай против отца. И живи, как считаешь нужным.

– Ты такая вся хорошая?!

– Хорошая, – согласилась Пятницкая. – Мальчонке твоему жизнь не хочу портить, а то бы посоветовала Лёше сделать тест на отцовство. Но предлагаю тебе жить мирно. Ты не лезешь в нашу жизнь, я молчу о твоих приключениях и не лезу в твою.

– Мир, – сначала сказала Лена, а потом вновь с жаром добавила: – Что же ты раньше ему об этом не сказала?

– Не видела, – пожала плечами Пятницкая. – Ты всё никак не можешь взять в толк, что у меня нет задачи быть рупором правды. Я не смотрю людей без лишней надобности. У меня своя вполне занимательная жизнь.

– Ясно, – наконец согласилась Лена.

Тут и Смолин пришёл с кофе. А ангел в сером за соседним столиком зааплодировал Виктории, как зритель в театре после хорошо сыгранной сцены. Вика еле заметно кивнула ему.

***

Алексей оглядел квартиру. В ней было пусто.

– Ты не знаешь, когда будет Вита? Она в больнице задержалась? – спросил Лёша у Виктории, когда та зашла в гостиную.

– Лёш, возможно, она не придёт.

– Дежурство? У неё же ещё отпуск.

– Не поэтому не придёт.

– А почему? – не мог понять Смолин.

– Мы обменялись памятью. И она испугалась.

Смолин потупил взгляд.

– Мне очень хотелось, чтобы вы хотя бы поговорили. Только мне не удалось её убедить.

– Неужели я так плох?

– Не впадай в крайности.

– Кто бы говорил, – тихо заметил Алексей. – Может, объяснишь ей ещё раз?

– Я попробую. Завтра поговорю. Дай ей переспать ночь без тебя. Будет лучше. А мы с тобой виски дерябнем. Хочешь?

– Хочу, – согласился Алексей.

Беседуя, они и не заметили, как пришёл Виктор.

– Вик, поухаживаешь за нами? – тут же включился он в происходящее. – Неси три бокала, а бутылка – в пакетах с едой в коридоре.

– Хорошо, – кивнула Вика.

Она поставила перед мужчинами два бокала и отправилась к входной двери.

– А ты? – не понял Виктор.

– Чаю выпью с вами. Как-то мне не хочется пить.

– Ладно, – согласился Витя. – Только Лёшку в мою вселенную телепортируй. И себя со стаканами, – улыбнулся он.

– Ой, точно!

***

Вика стояла на кухне, выкладывала нарезанные сыр и колбасу на тарелку, чтобы отнести мужчинам на закуску.

– Серый, – тихо спросила она у ангела, – а чей это ребёнок – мой или Виты?

– У вас одна душа. С точки зрения бытия это неважно.

– Мне важно.

– Тогда сама прикинь, когда всё было у вас с Алексеем, а когда у них.

– И зачем это случилось со мной с точки зрения бытия?

– Скоро поймёшь.

– А подсказать?

– Не могу, прости.

– Я не могу остаться там. Я уже решила, что перейду сюда.

– Делай как знаешь.

– То есть не для того, чтобы я осталась в своей вселенной.

Ангел неопределённо повёл плечами.

– Нас можно поздравить? – загадочно произнёс Виктор, обняв сзади Вику и положив руки на её живот.

– С чем? – закусила губу Пятницкая.

– Чтобы ты не пила – должен быть весомый повод. Ты беременна, да?

– Да, Вить. Я беременна, или это тело беременно, даже не знаю, как правильно сказать. И видишь ли…

– Моя женщина – мой ребёнок, – отрезал Поспелов, не дав ей договорить. – Не вздумай ему сказать. Я придумал, как тебе перейти к нам. Потом расскажу.

– Хорошо, – кивнула Пятницкая, на самом деле пока не понимая, хорошо ли то, что сейчас происходит. – Ты ведь всё ещё собираешься поговорить с Витой завтра?

– Хм… уже не уверен, – мечтательно улыбнулся он и ушёл.

***

Ночь была бессонной. Вика с ангелом сидели на подоконнике и смотрели на ночной бульвар.

– Я не знаю, что мне делать, серый, – мысленно обратилась к ангелу Виктория. – Лёша растит не своего ребёнка. Пусть не знает об этом, но я-то знаю. И вот во мне его ребёнок, а я ему не должна говорить. А если скажу? Мы всё равно не будем вместе. Ну не отдавать же ему младенца после родов? Уж его-то точно мы не поделим между вселенными. И Витя хочет, чтобы я родила. Представь, насколько он хочет детей, что готов воспитывать чужого? Ребёнка, которого я зачала от его некогда врага. И что будет, если я ослушаюсь мужа? Ну вот как вы такое придумали в своей небесной канцелярии?

– Это не мы, это вы, – хмыкнул ангел.

– Лучше бы помог, чем говорить такое.

– Я уже помог. Ты ещё не поняла.

– Почему же тогда так тяжело?

– Тяжело, – согласился он и обнял Викторию.

– Всё это, конечно, ужасно, а вот сам факт, что я могу родить, меня уже не пугает. Я теперь не стесняюсь своего дара, не страшусь, что его унаследуют мои дети и вдруг возвысятся по своей магической силе надо мной. Я не хотела и не хочу быть избранной. Я хочу быть счастливой. И пока мои амбиции спят, самое время родить ребёнка. Только хотелось бы от Виктора.

– Родишь от Виктора, – кивнул серый.

– Не, погоди, я тут ничего не говорю про двух детей! А то ещё неверно меня поймёте. Или ты о другом? Я могу подсоединить этот плод к иной душе?

– Нет, Вик. У этого ребёнка будет ДНК Алексея. И связь с его родом. А если растить его станет Виктор, то и с родом Виктора.

– Не худший вариант.

– А про нескольких детей ты сейчас сама оговорилась, – улыбнулся ангел.

– И сколько у меня по судьбе может быть детей?

– Трое.

– Не, ты шутишь?!

– Нет. По судьбе трое, а выбирать тебе.

– А когда же я работать буду? После сорока?

– Чем тебя смущает этот возраст?

– В общем-то ничем.

– Пора тебе спать. Помочь уснуть? – спросил ангел.

– Да, помоги. Только… Смотрю я на тот перекрёсток и не понимаю, почему сигнал светофора то зелёный, то синий. А иногда они и вовсе меняются местами. И красный снизу, а зелёный сверху.

– Это вселенные наслаиваются одна на другую.

– То есть помимо наших двух вселенных?

– Да.

– И это нормально?

– Это плохо.

– А что же ты молчишь?

– Это плохо, но не критично.

– И что нужно сделать?

– Рассоединить ваши вселенные.

– Иначе что?

– Иначе вселенные взорвутся и исчезнут. Слишком большая концентрация энергии в одной точке. Вы уже притягиваете другие миры. Скоро и четвёртая вселенная начнёт примыкать.

– Сколько у нас времени?

– Дня три точно есть.

– Тогда я спать, помогай. И спокойной ночи.

– Спокойной. Ты иди, уснёшь, как только ляжешь.

***

Алексей сидел на кухне. Его кофе остыл.

– Привет, – сказала Вика.

– Привет. Я договорился о возвращении в Москву. Предложил оптимизационную программу. Через две недели могу приступать. Буду собирать новую команду. Пойдёшь?

– Нет, – недоуменно сказала Виктория. Ей было странно, что Лёша сейчас говорит о работе, да ещё и место ей предлагает. – Я скоро перейду в другую вселенную.

– Как, если Вита отказалась?

– Телепортирую туда своё тело и впишу в книгу судеб, что отныне моё место там.

У Алексея побежали мурашки по телу. Волосы на руках вздыбились.

– Где Витя? – отчего-то спросил он.

– Ушёл на работу.

– У него разве не отпуск?

– Ты же знаешь, как это бывает. Лучше в отпуске не сидеть в Москве. Дашь мне посмотреть твои предложения? Думаю, найду тебе союзника в банке.

– Краснова?

– Почему нет?

– Скину презентацию на почту.

– Хорошо.

Вика сделала себе кофе. И только собиралась отпить из чашки, как Лёша попросил:

– Перебрось меня в ту вселенную, пожалуйста.

– Хочешь найти Виту?

– А может, вместе пойдём туда?

– Не пори горячку. Давай подождём. Витя обещал с ней поговорить.

– А он поговорит? Мне кажется, что нет. Не подумай, что я ему не доверяю, предчувствие странное.

Вика промолчала, ощущая тяжесть в животе.

– Помнишь, ты мне рассказывала про истинную любовь? Вот. Я люблю. Впервые в жизни. Я готов всё бросить и пойти за ней.