скачать книгу бесплатно
Мало – под которым только слух
От меня остался, только зренье,
И пространство согнуто, как лук,
И заострено, трепещет время.
Нет у нас ни завтра, ни вчера,
Общей чашки чаю на рассвете,
На снегу бумажном – след пера,
И до самой смерти – ветер, ветер.
Под окном кусты в одном белье
Сбились – погляди, зима настала.
На двоих одно небытие
Можно натянуть, как одеяло.
Тень
1
Среди зданий, крошащихся, будто зубы,
Среди черного хлеба, остатков супа,
Сигарет, за квартиру и свет квитанций,
Среди желтых снегов, голубиных танцев
На карнизе под порыжелой башней,
Деревянных, зеленых и прочих башлей,
Распускающихся, несмотря на климат,
И гостей, и пола, который вымыт
В воскресенье, обеда, который позже,
Чем на час, не начнется, детей и – Боже! —
Даже внуков, фуршетов, кагора, виски,
Похорон, рождений, родных и близких
(Где их только берут!), и врачей, и нежных
Взглядов прямо в глаза – и пониже, грешных,
Среди ветра, гудящего, словно месса, —
Я есть тень, которая знает место.
2
Все очень просто: сначала те,
Кто тебя породили, извергли горячей лавой,
Застывают в глинистой темноте —
Ты для них уже долго не будешь главной.
Для остальных, естественно, никогда.
Шевелится райское древо на кухонной занавеске:
В окна дует. В ванной течет вода.
Светит чайник – хотя не греет – стеклянным блеском;
Тот, кто может, коснувшись, воскликнуть: «Будь!» —
Чтоб из мрака возникли твоя голова, колени —
Не восклицает. Облака в окне продолжают путь,
Так становишься тенью.
3
Чтобы существовать – мало существовать.
Надо, чтоб кто-нибудь, на ночь или вставая
Поутру, представлял тебя целиком, боясь потерять
Хоть частицу и веря, что ты живая.
Так вода сама по себе – еще не река,
А рекой ее делают берега,
Горстка звуков – еще не слово,
И уж точно не имя – пока услыхать нельзя:
Оживить его могут, произнося,
Только губы Другого.
Но Другой молчит. Может быть, потому,
Что с ним говорят другие.
Только несчастье, как снег, проницая тьму,
Открывает глаза тебе, точно Вию:
Видишь – Тени бормочущий язычок
(Кто отбросил ее – подобрать не смог, —
То ли сердце болит, то ли село солнце),
Возле Тени – торшера горячий круг,
Что очерчен движеньем дрожащих рук, —
Где она спасается. Не спасется.
4
Мимо леса, болота, заброшенных деревень,
Мимо свалки, где роется ветер в куче цветного хлама,
Бог проходит по свету, роняя тень
В виде Адама. —
Беспокойная, ступит на воду – тянет ее глубина,
Глянет в небо – и закрывает очи,
Как она беспомощна; словно изба, темна;
Тусклым окошком теплится в ней вина,
Спать не хочет.
Как она суетлива – вдевает в иголку нить,
Едет в поезде, раскрывает книгу – и все ей мало —
Быть мужчиной, женщиной, модный пиджак носить —
Чтоб забыть,
Кого она потеряла.
5
Чтоб остаться неузнанной, Тень должна
Одеваться ярко, смотреть свысока – короче,
Соблюдать известные правила – не отказываться от вина,
Сигареты, и если плакать, так только ночью;
Юбку носить поуже – тогда под ней
Померещится тело; обязательно красить губы;
Так смотреться в зеркало, словно в его глубине
Она видит свое отражение, а не клубы
Мокрого снега, кривых тропинок лучи,
Желтою свечкой оплывший поселок дачный,
Не пугаться звука; не говорить «молчи»,
Не бывать на солнце – чтобы не стать прозрачной.
И не помнить, не помнить, не помнить жаркой пчелы —
«люблю»,
Острого, словно стрела, душного, словно мускус;
Если вдруг повторят – замереть в углу —
И – чтоб не дрогнул уже ни единый мускул.
6
Больно, больно Тени ходить одной:
Что она ни наденет – а все босая,
Каждый лучик колет ее иглой,
Воздух голые локти кусает,
Звук царапает до крови, за версту
Слышен вздох ее – точно сохлых листьев,
И дорога жалит ее в пяту,
Если вдруг, забывшись, она помыслит
Хоть на вечер спрятаться за спиной… —
Всё вокруг – дружнее смычков оркестра —
Лай собаки, музыка за стеной,
Слово, шаг, звонок – ей укажут место.
Всякий ей напомнит, кому не лень,
Что ее счастливей любой калека:
Даже тот чудак, потерявший тень, —
Лучше Тени, теряющей человека.
7
Зима уже скрывает под водой
Костей и жил своих состав непрочный.
Чем меньше слов ты говоришь со мной,
Тем я прозрачней.
Ты здесь еще, а я – уже почти
Растаявший, в беспамятстве зажатый
Клок облака у дерева в горсти,
Листок измятый,
Неистово швыряемый туда —
Сюда – туда, – где не найти, похоже,
Ни выхода, ни входа, ни стыда.
Ни глаз. Ни кожи.
Как ты, приоткрываются ручьи,
В их уголках – желтеющая пена,
В них мутные снега – уже ничьи —
Умрут мгновенно.
Чем реже вспоминаешь обо мне,
Чем тише ночь соскальзывает на пол,
Тем я сильней колеблюсь на стене,
Пугаясь лампы.
«Между Рождественской звездою…»
Между Рождественской звездою
И медною звездой Полынь —
Пространство белое, пустое,
Зимы скрипучие полы,
Где, становясь попеременно
Скамьями, кончиками век,
Автобусом, стеной тюремной,
На цыпочках проходит снег.
Он тонкий воздух надувает —
На прочной нитке бледный шар,
И, как перчатку, надевает
Дырявый вязаный бульвар.
Стучат сухих кустов суставы,
И ангел спит на проводах,
Тускнеет ледяное «Аvе!»
На плотных смерзшихся губах.
И кажется, что смерть не скоро,
А вот она – белым-бела,
И узловатого собора
Дымится черная скала.
В каком еще краю, о Боже,
Так мало нужно для хвалы? —
Щепоть рассыпчатой пороши,
Растаявшей во рту халвы —
Чтобы не слышать визг полозьев
С горы, шипенье ржавых труб,
Шаги, – не чуять, заморозив
Жизнь, воспаленную, как зуб.
И хоть не вырвешь, не ускоришь,
Но вишню снежную сорви —
И все ж на миг стихает горечь
Дыханья, мысли и любви.
