Соколиный пик. Око бури

Она подняла руки, будто дирижёр перед оркестром. Ученики послушно завершили урок её любимой фразой о природе актёра: «Мы можем быть кем угодно».

Кендрик снова посмотрел на Коула – и увидел широко улыбающегося кудрявого красавчика. Он отдёрнул руку, как будто обжёгся. Так и знал. Нельзя ему доверять!

Разозлившись на себя, Кендрик схватил рюкзак с учебниками и поспешно вышел из класса. Перепрыгнув через несколько ступенек, он остановился на площадке, чтобы отдышаться и пропустить остальных.

Долину за окном накрыл серый туман. Вот такая весна. В последние дни погода менялась так же часто, как настроение Айви. После того странного побега с мельницы она вела себя как ни в чем не бывало. В то же время Кендрик чувствовал, что она отдаляется от него. С Айви что-то происходило, и наверное, нужно было просто подождать. Она сама ему всё расскажет, когда будет готова.

Вздохнув, он снова перевёл взгляд на серую мглу за окном. С самого утра непрерывно моросил дождь, и похоже, до вечера ничего не изменится. Над Чёрными пиками на востоке медленно опускалась тонкая вуаль облаков. Однако на лестничной площадке Кендрик дожидался не улучшения погоды, а…

– Сиенна!

Она прошла мимо, не замедлив шага.

Что такое? Продолжает безмолвный диалог? Прекрасно. Значит он всё скажет сам. Хуже, чем после разговора с Айви, не будет.

– И долго ты собираешься продолжать в том же духе? – спросил Кендрик, не ожидая ответа. По крайней мере, она его услышит. Кендрик обогнал Сиенну и остановился перед ней, расставив ноги.

– Господи, ну что я могу поделать с тем, что несчастная старая женщина возродила рыцарский орден?

Прежде чем проговорить эти слова, Кендрик убедился, что поблизости никого нет.

Ответ на этот вопрос был только один – ничего. Сиенна это понимала.

И потому стояла молча.

– Вот именно, – сказал Кендрик. – И что я могу поделать, если мисс Пиллрой велит своему внуку, как единственному мужчине в её семье, присматривать за мной?

Он несчастную женщину об этом не просил. И об этом Сиенна тоже знала. Она вызывающе поджала губы, обведённые чёрным карандашом, но слегка покачнулась, переминаясь с ноги на ногу.

– А как ты считаешь, – продолжал Кендрик, – с чем ещё я ничего не могу поделать, то есть абсолютно ничего? – Он взглянул Сиенне прямо в глаза.