Танкред

Любим я!.. счастие, превысшее всех бед!Теперь об жизни я скорблю – ее кончая;Но смерть я заслужил, клеветникам внимая.Ужасны дни мои… и их свершен предел,Как в слове я твоем всё счастие обрел.

Аменаида

И слово то сказать я время обретаюЛишь в миг сей роковой, когда тебя теряю!Танкред!

Танкред

Оставь твой плач; – теперь спокоен я.Но расстаюсь с тобой; печальна смерть моя!Я чувствую ее… Внемли, Аржир почтенный:Вот сей драгой предмет моей любви священной,Вот жертва скорбная злодейской клеветыИ подозрений всех. Соедини же тыС кровавой сей рукой ее дрожащу руку;Мне дай отраднее снести смертельну муку;С супруга именем мне дай во гроб сойти;Будь мне отцом.

Аржир (принимая их руки)

О сын мой! да возможешь тыУтешить жизнью нас, супругою любимый…

Танкред

Я жил, чтобы отмстить жену и край родимый;И в их объятиях умру достойным их,От них любим… счастлив в желаниях моих…,Аменаида… друг!..

Аменаида (быстро)

Танкред!

Танкред

Прости… страшисяЗа мною следовать… и жить мне поклянися.

(Упадает)

Катан

Свершилось! – Плачут все; но поздно он, увы!Здесь узнан был.

Аменаида (бросаясь на тело Танкреда)

Он мертв!.. как! плачете и вы?Вы, тигры, вы, его изгнавшие со света!

(Встает и идет исступленная)

Да тартар вас пожрет, вас, всех убийц Танкреда,И родину мою, и лютый ваш закон,Который здесь с мечом в невинных устремлен!Почто я не паду в прах стен сих раздробленных.Меж трупов сих убийц, громами пораженных!

(Бросается на тело Танкреда)

Танкред, Танкред!

(Встает в исступлении)

Он мертв!.. а зрю живых я вас?Я следую за ним… его я слышу глас…Зовет меня – зовет к обители он вечной –Я оставляю всех вас муке бесконечной.

(Упадает на руки Фани)

Аржир

О дочь!

Аменаида (в исступлении отвергая его)

Остановись… Нет, ты мне не отец;Ты чувства не имел отеческих сердец:Сообщник ты убийц… увы! что я вещаю?Умру, тебя любив… Танкред! – я умираю.

(Упадает близ него)

Конец

Сноски

1

Сии битвы называли судом божиим.

2

Следующее за сим явление, никогда не играемое и на французских театрах, в переводе выпущено. Переводчик вообще осмелился опустить некоторые стихи и сократить разговоры, которыми часто, как признали и французские критики, охлаждается ход сей трагедии, писанной Вольтером уже в старости.