скачать книгу бесплатно
– Я тебе надоел в качестве собутыльника, раз к каким-то бабам отправляешь меня? – Стениш засмеялся.
– Напротив, – заверил Зиберман. – Наравне с твоим профессионализмом я ценю в тебе способность составить компанию за бутылочкой вискаря. Но готов отпустить тебя в объятья какой-нибудь красотки.
– Скажешь тоже.
– Чтобы бодаться с директрисой, нужны силы, – не унимался Зиберман. – А у тебя их нет, потому что загоняешь себя на работе. Она слопает тебя, как я эту печеньку.
Стениш вздохнул. Зиберман, конечно, прав. Особенно про отдых. Он и в отпуске-то толком не был, постоянно в приют ездил. Из медицинского отсека Стениш направился прямо в кабинет директрисы. Стоило предупредить её, что он берёт выходной.
Он постучался, дождался приглашения и вошёл.
– Госпожа Н, я хотел попросить, – начал Стениш, но остановился. – Вы что-то ищете?
Директриса перекладывала с места на место документы, ящики стола выдвинуты. В образцовом кабинете никогда не случалось такого беспорядка.
– Знаете, господин Стениш, это уже перебор, – госпожа Н поджала губы, поправила выбившуюся из безупречного пучка на голове прядь. – Я, конечно, слышала, что дети воруют. Но украсть у директора – верх наглости.
– Что у вас пропало? – спросил Стениш, скрестив руки на груди.
– Браслет. С изумрудами, – она села на кресло, сцепила пальцы рук и посмотрела на Стениша, прямая и строгая.
– Почему вы решили, что его украли дети?
Он тут же пожалел о вопросе. Глаза директрисы загорелись, а губы сложились в ещё более тонкую линию.
– Потому что его нигде нет, господин Стениш, – процедила она. – С утра был на мне. А после обхода на территории мальчиков уже пропал. Выводы напрашиваются сами собой.
Стениш выдержал её взгляд, но всё же отвел глаза к окну. Где-то там, за плотными шторами, сияло лето. Но в кабинете директрисы даже днём горел электрический свет вместо солнечного.
– Хорошо, – кивнул он, – я опрошу детей.
***
– Ещё раз спрашиваю, кто из вас, оборванцев, это сделал?
Стениш сверлил уставшим взглядом пятерых мальчишек. Те стояли перед ним строго по линейке, игнорируя его вопросы с немым пренебрежением. Грязные, в поношенной одежде, покрытые новыми и старыми синяками и болячками. Изрисованные чернилами, имитирующими татуировки. Наверняка голодные. И упрямые до зубовного скрежета. Он уже полчаса допрашивал их, орал, угрожал, пытался подкупить.
Все напрасно. Мальчишки молчали.
Он терпеть не мог эту пятерку. Остальные дети приюта со страхом или непониманием в глазах оправдывались, некоторые даже плакали. Эти же явно ещё до начала допроса понимали, зачем их позвали. Значит, знали и виновного. И покрывали его. И будут покрывать дальше, сколько бы Стениш не старался. Что бы ни происходило внутри их маленькой группки, как бы они иногда до крови ни избивали друг друга, мальчики всегда держались вместе. Чужакам не было хода в их стаю. Мелкие зверёныши глотки перегрызут друг за друга. Вот и сейчас они поджимали губы, опускали глаза, переминались с ноги на ногу, но упорно не шли на контакт. Стениш слишком долго проработал в приюте и доверял интуиции. А она подсказывала – виноват кто-то из этой пятерки. Или все вместе.
Стениш пристально посмотрел на каждого в отдельности. Лис, рыжий вихор, шустрые глазки, проворные руки. Где что плохо лежит – сразу его. Ходит через стены без зазрения совести. Клык, плотное телосложение, настоящий живчик, работает за двоих, ест за пятерых. В полнолуние его обязательно запирали, как и остальных оборотней. Тень, младший, всего тринадцать лет, всегда тихий, незаметный, пока никаких способностей не проявил. Чародей, слишком знающие глаза для четырнадцатилетнего пацана, молчаливый и наблюдательный. Прозвище само говорило о его способностях. Зверь, старший из мальчишек, агрессивный, все драки его. Без ошейника не оставил бы в приюте камня на камне. Некоторые воспитатели считали именно его главарём маленькой банды. Но Стениш знал, что истинный главарь у них Чародей.
Каждый из них мог быть виновен.
– Не знаю, зачем уж вам понадобились эти побрякушки, – произнес Стениш. – Продать или выменять в приюте вы их не сможете. Наружу вам ход заказан, значит, и там они вам не пригодятся. Что же вы делать с ними собираетесь?
– Уж не знаю, что вы там курили, господин воспитатель, раз обвиняете нас, – нагло протянул Лис, – но может мы уже хопцы-дрипцы-хоп-ца-ца отсюда? Да и вы по своим делам пойдёте.
– Ах, ты щенок! – Стениш схватил Лиса за ухо и рванул на себя. Остальные мальчишки даже не шелохнулись, но Стениш заметил, как они напряглись, а в глазах Чародея сверкнул металл. Перегрызут глотки друг за друга, это точно. – Не знаю, кто украл, но точно кто-то из вашей шайки. Надоело мне с вами разбираться. Раз уж вы так стоите друг за друга, то и наказание понесёте вместе. Пойдёте сейчас в подвалы таскать мешки со строительным мусором. Всё, что накопилось за эту неделю. Если до ужина не успеете, ляжете спать голодными. И будете таскать мусор дней семь, не меньше. Пошли вон!
Пацаны прошаркали в коридор. Стениш дождался, когда шаги смолкнут, и начал орать в бессильном гневе, круша вещи звуковой волной.
***
Конечно, на ужин они опоздали. Уже в поздних сумерках вернулись в спальню и изможденно повалились на кровати. Клык вынул из тумбочки пакет с сухарями и отдал Чародею. Тот поделил сухари на пять равных кучек. Только запить было нечем.
Лис достал из-под кровати гитару и наиграл мотив из Nirvana. Тревожно и фальшиво. Раздался тихий стук в дверь, и на пороге появилась Бусинка.
– Я вам поесть принесла. Стащила в столовой.
Мальчишки уплетали бутерброды с колбасой и запивали сладким чаем. Довольные рожицы блестели от масла.
– Вы не выдали меня, – робко произнесла девочка, теребя прядь волос.
– Ты спасла Лиса, – отозвался Чародей, вытирая со рта крошки. – Теперь ты одна из нас. Мы своих не выдаем.
– Я ж не поблагодарил тебя, – воскликнул Лис. – Сейчас у меня ничего ценного нет, но как только раздобуду, отдам тебе! Клянусь своим хвостом!
– Ты как вообще ухитрилась стащить браслет у грымзы? – спросил Чародей.
– Ну, я наткнулась на неё в коридоре. Все знают, что я неуклюжая и дурочка. Она даже не обратила на меня внимания, только оттолкнула.
– Знаешь, сестрёнка, – Лис проглотил последний кусок, – я, конечно, восхищен твоим умением. Но надо соображать, что и у кого таскаешь.
Он подмигнул ей. Бусинка засмущалась и поджала губы.
– Теперь я понимаю, – кивнула она. – Больше не буду.
В коридоре прогремел голос воспитателя: «Отбой!»
– Мне пора, – сказала Бусинка.
Зверь подорвался с кровати.
– Я провожу, – и поспешно добавил, – чтоб не обидели.
Клык подошёл к Бусинке с кульком семечек. Хотел что-то сказать, но начал заикаться, в итоге просто сунул кулёк ей в руки и, весь красный, вернулся на свою кровать.
Бусинка счастливо улыбалась. Теперь её никто в приюте не обидит. Ведь у неё есть пять братьев. Всё, как и предсказывал гороскоп в украденном у воспитательницы журнале.
***
Стениш достаточно сухо объяснил госпоже Н, что поиски виновных, а уж тем более браслета не дали результатов. О некоторых тайнах мальчишки не расскажут даже под угрозой наказания. Даже ошейника. Директриса смотрела на Стениша непроницаемым безэмоциональным взглядом, под которым все тушевали. Стениш же ловил себя на мысли, что говорит с ней без особого почтения и безразлично. Должно быть давняя усталость сказывалась на нём и притупляла чувства. Ему хотелось побыстрее закончить с неприятным делом и пойти к Зиберману пить.
– Но вы же наказали каких-то воспитанников, господин Стениш. Подвалами.
– Я лишь предполагаю, что это сделал кто-то из них. Или все пятеро. Не пойму, зачем. Но мотивы у всех детей в приюте бывают очень странные порой. Они могли украсть на спор, от скуки, из придури. А теперь будут молчать, хоть головой об асфальт лупи.
При последней фразе госпожа Н приподняла левую бровь. Стениш чертыхнулся про себя. Что-то он совсем стал перебарщивать со словами.
– Это я образно, – добавил он.
– Понятно, – протянула директриса. – Хорошо. Я поняла вас. Можете быть свободны.
Стениш с облегчением направился к двери.
– Кстати, господин Стениш, – голос директрисы остановил его руку, готовую толкнуть дверь. – Вы приходили ко мне по какому-то делу, когда я поручила вам найти воришку.
– А, да, – Стениш замялся. – Я хотел предупредить, что хочу взять выходной.
– А разве об этом надо предупреждать? У вас же два положенных выходных в неделю. Конечно, идите.
Стениш пробормотал слова благодарности и вышел из кабинета.
«Вот стерва, – думал он. – Даже не замечает, что я тут каждый день. И ночую почти постоянно тут».
Стениш резко остановился от внезапного осознания. Если бы он тогда после визита к Зиберману сразу ушел на свой заслуженный выходной, а не поплёлся к стерве отпрашиваться, то разбираться с ворованными серьгами пришлось бы его напарнику.
– Пора заканчивать с этой хренью. В конце концов, у меня есть своя жизнь.
***
Бар пах табаком, спиртом и намёком на осуществление грязных фантазий. Стениш поднял бокал с виски, чтобы бармен протёр стойку, и опять уставился в янтарно-мерзостную жидкость. Олицетворение его настроения. Чистые льдинки растворяются в крепком алкоголе, как светлые помыслы в тухлой реальности. Чем такое времяпрепровождение отличалось от попоек в обществе Зибермана, он не понимал. Разве что поговорить не с кем. Но находиться в квартире с её спёртым воздухом и бардаком он не мог. Полдня гонял пультом каналы телика и плевался на постоянную рекламу и тупые программы для домохозяек. Когда понял, что с него хватит, вышел без цели из дома. В результате оказался в баре. И понял, что виски здесь дороже выходит, чем в складчину с Зиберманом.
На него пахнуло смесью дорогого парфюма и сладостью мартини. Он вздрогнул и повернул голову в сторону запаха.
Она присела рядом внезапно, но словно была здесь всегда. Чёрная обтягивающая блузка уходила в тёмно-бордовую юбку до колена. Из украшений лишь серьги-гвоздики и кольцо из белого золота. Вьющиеся чёрные волосы собраны в хвост. Алая помада на губах и след от нее на кромке бокала мартини.
«Красивая», – подумал Стениш.
Женщина посмотрела на него и приподняла угол губы в улыбке.
– Трудный день? – дежурная фраза рассекла воздух.
Обалдевший Стениш заморгал и выдавил из себя «эээ».
– Понятно, – она вновь улыбнулась уголком рта. – Очень трудный день.
Стениш заставил себя собраться и произнести как можно спокойнее:
– Скорее трудные сто лет.
– Ого. А хорошо сохранился для уставшего зомби.
– Я сплю в морозильной камере.
Она засмеялась.
– Я Ада, – ладонь с ухоженными пальцами упала в его шершавую ладонь.
– Стениш, – прохрипел он в ответ.
– Нет. Это фамилия. Как твоё имя?
Он замялся, сдвинув брови к переносице.
– Ричард, – выдавил наконец.
– Вот это да, Ричард. Ты действительно заработался. Еле имя своё вспомнил.
Ада достала из сумочки тонкую ментоловую сигарету и прикурила от протянутой Стенишем зажигалки.
– Я не пошлю тебя, если решишь меня угостить. Я буду «Космополитен».
Стениш улыбнулся и кивнул бармену. Ладони его предательски потели, а глаза блуждали по стойке и рядам бутылок, лишь бы не смотреть в сторону Ады.
«Только бы не подумала, что я клеюсь», – пронеслось у него в голове.
– Не бойся, не подумаю.
Фраза вынудила Стениша посмотреть ей в глаза. Чёрные. Красивые.
– Ты телепат? – спросил он.
Она кивнула.
– Обычно после такого открытия большая часть мужиков отстаёт сама собой.
– Стрёмно, наверное, – слово из приютского лексикона вырвалось как-то само.
– Напротив, это к лучшему. Уходят те, кто боятся.
– Я не боюсь, – в голове Стениша сами собой всплыли образы госпожи Н и перепачканных воспитанников.
– Я знаю.
Алые губы коснулись ледяной красноты коктейля.
– Чем занимаешься, Ричард? Где же это несколько дней идут за сотню лет?
– Я воспитатель.
– Сказал «воспитатель», подумал «надзиратель», – улыбка дрожала на уголке губы.
Стениш вздохнул.
– Ты не могла бы?..
