скачать книгу бесплатно
– Ошейник всего лишь блокирует способности. Как он может привести к смерти?
– Сам ошейник не может. Дело в восприятии действительности. Это физиалам ошейник заблокирует способности, а телепату заблокирует чувства. Кроме зрения, слуха, осязания у телепатов развиты ещё другие чувства. Представьте, что вы мгновенно ослепли и оглохли и перестали чувствовать мир таким, как раньше. С мальчишкой как раз это и случилось. Он с рождения воспринимал мир по-своему, а тут вдруг ему разом перекрыли привычные чувства. Он жаловался, что слышит всё не так. Да и дыхание подводило. Видимо, мозг не справился с новой действительностью. К тому же он ребёнок. Не мог понять, что это временно.
– Он единственный телепат в приюте? – спросила директриса у Стениша. Тот кивнул.
– А второй?
– Зверь? Он мой постоянный пациент, – Зиберман отёр пот со лба. – Неконтролируемая агрессия и физическая сила, как у четверых мужчин.
– Он нормально ошейник переносит?
– Вполне. Я бы даже сказал, что ему в нём лучше. Злость притупляет. И по силе нормальным пацаном становится. А без ошейника совсем не контролирует себя.
– Часто дерётся? – госпожа Н посмотрела на Стениша.
– Да постоянно, – ответил воспитатель. – Дня без этого не проходит. Только раньше это просто драки были, а теперь они вдруг решили против друг друга способности использовать.
– Выяснили причину драки?
– Никто ничего толком не говорит, да и не скажет. У них каждый чих может стать причиной расквасить нос.
– Хм, я всегда считала псиоников опаснее физиалов. Кто бы не начал драку, телепат всё равно в выигрышном положении. Уверены, что нельзя опять надеть на него ошейник?
– Исключено! – горячо возразил Зиберман. – Вдруг приступ повторится. Я не стану рисковать здоровьем, а тем более жизнью ребенка.
Госпожа Н вздохнула.
– Хорошо. Пусть ходит так. А агрессивного мальчишку держите в ошейнике. Не хватало мне ещё кровавых побоищ в приюте.
– О чём они там базарят? – спросил Зверь.
Чародей сидел в кресле, всё ещё привязанный, но без ошейника. Он прикрыл веки и направил внимание за стену в соседнюю комнату, куда ушли директриса с воспитателем и доктором.
– А ты пробей стену ногой и узнай, – ответил он, не открывая глаз.
– Не будь мудаком. Я ведь промолчал про таблетку Лиса. Вы, кстати, с ним конченные придурки. Ты мог сдохнуть.
Чародей с минуту помолчал, закусив губу, потом сказал:
– Они говорят, что меня сегодня отпустят, а ты ещё побудешь здесь… А ещё они оставят на тебе ошейник.
Зверь оглушено молчал. Чародей видел катящуюся по его щеке слезу. Ему стало не по себе. Зверя даже старшеклассники стороной обходили. А на этом кресле, закованный в ошейник, друг выглядел затравленным и потерянным. Он даже говорил не так, как раньше. Спокойно, скорее даже апатично.
– Разве тебе в нем не лучше? Ты же перестаёшь злиться.
Он не знал, что сказать, и говорил чушь.
– Ты можешь просто заткнуться, Чар?
– Да, прости, – тихий голос Чародея слегка коснулся слуха Зверя.
– Вот только не надо меня жалеть! – огрызнулся Зверь. – Я с пяти лет в ошейнике, привык.
Слова хлестнули Чародея, как кнутом, уничтожив зародившуюся искру сочувствия. Он развязно глянул на Зверя и выпалил:
– А до пяти лет тебя что сдерживало? Мамкина сиська?
Чародей тут же пожалел о вырвавшихся словах. Теперь он всеми силами пытался выглядеть наглым, несмотря на внезапно побледневшее лицо Зверя.
– А ты сам прочти. Ты же без ошейника.
Соблазн был велик. Разум Чародея метнулся к мыслям Зверя, но мальчишка вовремя остановился. Он чувствовал, какой там, в чужой голове, омут. И лезть в него не хотелось.
Зверь запрокинул голову назад и моргал, отгоняя слезы. Он хотел опять чувствовать себя злым и сильным. А сейчас был размазней без привычной комфортной для него агрессии. И таким лопухом ему придётся остаться, раз ошейник будет на нём.
***
В приюте каждый знал своё место. Воспитанников делили на группы: старшую, среднюю и младшую. Редко пацаны из одной группы общались с другой. Группы делились на комнаты. Даже в комнате у каждого – своё место. За то, что сел на чужую кровать, можно нехило схлопотать.
Тень знал это и не совался ни к кому. К нему тоже не совались. Его считали странным, дурачком. За полгода в этом приюте он так ни с кем и не сдружился. Его вообще словно не замечали. Кроме Леща, который обожал его бить и отнимать еду.
За его тринадцать лет от Тени отказались две приёмные семьи. Во всех семьях происходили странные вещи с появлением Тени. Как ни старался он вести себя послушно, стать хорошим мальчиком не смог. И его вернули. Но не в прежний приют. А в этот, где все дрались и ругались, где воспитатели ходили с дубинками, а на воспитанников надевали ошейники, чтобы заблокировать способности.
Тень думал, что, если бы и на него надели ошейник, он стал бы наконец хорошим мальчиком. Но про него написали «Способности не выявлены» и не выдали ошейник.
Он лежал на кровати в темноте. Какие бы события не сотрясали приют днём, после отбоя наступала тишина. Кровать Тени стояла у стены. Каждый вечер, засыпая, он смотрел на тонкие трещины, бегущие по зеленой краске. Его стена пустая, без плакатов, рисунков, ловцов снов и прочих вещей, которыми украшали свои стены его соседи. Только трещины и тень от решетки на окнах – его стена в клетке. И он в клетке. Весь мир снаружи, а он на кровати наедине с пустыми стенами.
– Если бы только у меня был такой друг, как Чародей, – прошептал в подушку Тень.
Странная мысль до чертиков напугала его.
Полгода назад именно Чародей оказался первым из детей, кого Тень встретил в приюте. Он говорил с Тенью и даже помог ему. Но потом совсем не обращал на него внимания, не видел Тень, как и другие. Может, потому что Чародей из средней группы и не якшается с младшими. А может, потому что при первой встрече ощутил что-то, что чувствовали и приемные родители в присутствии Тени, и не захотел водиться с ним.
Тень отколупывал от стены штукатурку и ел её. Это хоть как-то успокаивало и отвлекало от мысли, что он виноват в сегодняшней драке. Он просто не хотел, чтобы Лещ ударил его. Но вот почему Зверь стал драться не с Лещом, а с Чародеем, понять не мог.
Оставалось лишь смириться с тем, что он плохой мальчик, который приносит несчастья.
Глава 2. Тени и кострища
Иногда я размышлял об устройстве Вселенной, о том, что станется с нами, когда последняя звезда погаснет и мир погрузится в темноту. А иногда просто мечтал о сосиске на завтрак.
Red Dead Fox «Записки на туалетной бумаге»
– Сейчас каникулы! Почему мы должны сидеть на уроке?
Затхлый и душный класс, казалось, вот-вот лопнет от негодования и криков. Заполнившие его дети швыряли по проходам стулья, кидались заскорузлыми меловыми тряпками и прыгали по партам. Лис дёргал за решетку на окне и орал: «Это не меня заперли с вами, это вас заперли со мной!» Оборотни выли на лампочку. Клещ надел на голову жестяное ведро и утверждал, что он Дарт Вейдер, а Шторм норовил ударить его шваброй, потому что он джедай. А ведь в классе находились только те дети из средней и старшей групп, которых удалось выловить и затащить сюда. Хорошо ещё не использовали в этом безобразии свои способности.
Щуплый пожилой мужчина с проплешиной на голове жался в угол у доски, протирал лоб платком и ждал, когда воспитатели угомонят детей.
– Это не урок! Вам просто кое-что расскажут и отпустят! – Стениш хватал мальчишек, усаживал на стулья, но те тут же снова разбегались по классу.
Стениш подлетел к первой парте, за которой с невозмутимым видом, задрав ноги на стол, сидели Череп и Серый.
– Помогите их урезонить, и я разрешу вам поиграть в компьютер не один, а два часа!
– Три часа, – Череп смотрел прямо в глаза воспитателю.
– Два с половиной, – сквозь зубы процедил Стениш.
Череп и Серый переглянулись.
– По рукам! – Череп хлопнул воспитателя по раскрытой ладони, поднялся и заорал на весь класс: – А ну, тихо!
Пацанов словно отключили. Они молча застыли, глядя на вожака.
– Быром все сели и тихо слушаете, – скомандовал Череп и опустился на стул.
В наступившей тишине по линолеуму заскрипели металлические ножки стульев. Когда все расселись, Череп с радушной улыбкой махнул рукой щуплому мужчине:
– Продолжайте, уважаемый.
Тот поднял ко лбу ладонь, явно намереваясь перекреститься, но спохватился и, откашлявшись, оглядел мальчишек.
– Как я уже сказал, – начал мужчина. – Вернее… как вы и сами знаете из уроков истории, уже больше двухсот лет, как начали рождаться люди с разнообразными способностями. Не буду углубляться в то, какие потрясения это вызывало и какие конфликты происходили, об этом вам рассказывают на уроках. Скажу лишь, что сейчас людей со способностями больше девяноста процентов от всего населения Земли. Те же, у кого способности не проявлены, считаются людьми с латентными генами. И вот всем нам надо как-то жить вместе в мире и дружбе и найти своё место в обществе.
Лектор несмело улыбнулся и посмотрел на Стениша в поиске поддержки. Но воспитатель, сложив руки на груди, хмуро глядел в окно на улицу, все ещё красный после разборок с детьми. Впрочем, мальчики сидели спокойно, поэтому ободрённый лектор продолжил:
– Если ещё полвека назад работу искали, исходя из способностей, то сейчас больше возможностей для реализации своего потенциала. Многие из вас уже этой осенью пройдут распределительную комиссию, а потом покинут приют и отправятся учиться. У вашего приюта есть договоренности с несколькими учебными заведениями. Сейчас я раздам брошюрки, и вы сможете ознакомиться с будущими профессиями.
Он прошёл между партами, раздавая цветные бумажки, на которых улыбающиеся молодые люди – кто в спецкостюмах, кто в касках, кто в галстуках, но все до одного счастливые – открыто взирали в будущее.
– Мне не надо, – сказал Серый, хмуро глядя на протянутую ему брошюру. – Все прекрасно знают, что у оборотней один путь – армия.
Присутствующие в классе трое оборотней издали недовольные рыки. Лис пнул стул сидящего перед ним Клыка, мол, слушай, тебя тоже касается. Клык через плечо оскалил на него зубы.
– Серый, мы это уже обсуждали, – спокойно произнес Стениш. – Если хочешь, потом ещё поговорим.
Чародей разглядывал брошюрку с людьми в жёлтых и оранжевых касках. Если верить их лицам, они были безумно счастливы за своими станками. Жаль, он не мог прочесть мысли нарисованных человечков. Лис вертел в руках бумажку с кулинарным техникумом, повара в белых колпаках готовили нечто в огромной кастрюле. И тоже сверкали зубами.
Подошёл Стениш и забрал у них брошюрки, сунув вместо них другие, с молодыми людьми в галстуках, с дипломатами и кучей бумаг. При этом значительно постучал пальцем по списку профессий.
– А он высокого мнения о нашем интеллекте, – шепнул Лис Чародею.
Чародей хмыкнул, глядя, как их прежние брошюрки перекочевали к Лещу и Сохатому. Череп с Серым о чём-то яро спорили. В итоге Серый долбанул кулаком по столу и вышел из класса, в бешенстве хлопнув дверью. Оборотни поплелись за альфой, игнорируя недовольные взгляды воспитателей. Клык, прежде чем скрыться за дверью, обернулся на Лиса и Чародея и махнул им рукой.
– На самом деле за нас уже всё решили, – сказал Лис, делая из брошюрки самолетик. – Или решат во время комиссии. Нам хорошо, у нас впереди ещё года два-три есть. А у кого-то времени только до осени.
Чародей посмотрел на Черепа. Перед старшеклассником лежало несколько брошюрок, но они не вызывали у него интереса. Он глядел на карту на стене и теребил серьгу в ухе. Среди общего гула мыслей мысли Черепа сверлили пространство подобно дрели. Чародею не нравилось, о чем думал старший, он тряхнул головой.
– Надоело. Пошли, – он потянул Лиса за собой.
Самолётик, запущенный Лисом, описал кривую дугу по классу и вылетел в форточку.
– Просто надо же нас как-то сдерживать, понимаешь? – Лис выплевывал вишнёвые косточки и сразу засовывал в рот следующую пригоршню ягод. – Если бы мы жили на свободе, с родителями, они бы учили нас и объясняли всё. А мы живем в приюте, нас много. К каждому из нас не приставишь по Стенишу. Вот и приходится взрослым использовать таблетки и ошейники.
– Это-то понятно, – Чародей слизывал с пальцев вишневый сок. – Но в ошейнике очень херово.
Они сидели на ветке дерева, болтая босыми ногами в воздухе. Предобеденная духота витала в воздухе. Запутавшийся в ветвях вишни ветерок касался чумазых щёк. Вишнёвый сок плёнкой застыл на губах, оставив кисло-сладкий привкус летнего полдня.
– А тебе его надевали? – спросил Чародей.
– Ага. Помнишь, я попался на воровстве на девчачьей территории? Вот тогда меня и нарядили в него.
– Тебе было плохо от него?
– Как тебе? Нет, – Лис отколупывал с коленки толстую болячку. – Я особо ничего не почувствовал. Был какой-то туман в голове. Но я честно пытался пройти через стену.
– И как? – Чародей кривился от вида крови под содранной болячкой Лиса.
– Пару шишек набил, – Лис поплевал на грязные пальцы и смочил ими болячку. – Видел бы ты лицо доктора Зи, когда я долбился о стенку и орал «Свободу попугаям!»
Чародей рассмеялся.
– Что-то я не помню тебя в ошейнике, – сказал он.
– Так меня в нем только для острастки подержали. Я ж обаяшка. Устроил доктору Зи концерт Металлики так, что у него беруши из ушей повыскакивали. Торжественно поклялся больше не воровать. Меня отпустили. Я на радостях стащил конфеты у медсестер.
– Конфеты помню, – кивнул Чародей.
– Я книгу читал, – Лис забил на болячку и опять потянулся к вишням. – Там говорилось, что несколько раз пытались издать закон, чтобы все псионики носили ошейники. Типа псионики же на разум умеют влиять. От этого физиалы в опасности.
– Расскажи Зверю, в какой он опасности рядом со мной. Пусть он поржёт.
– Ну, просто до сих пор деление на псиоников и физиалов достаточно условное, – продолжил Лис. – Не всегда понятно, псионическая способность или физическая.
– Это как?
– Вот я, например, прохожу через препятствия. Считается, что это физическая способность. Но контролирую же я её мозгом. Иначе она бы действовала сама по себе. И я бы не смог сейчас сидеть на этой ветке, потому что провалился бы через неё. И ложку бы не смог взять, она бы сквозь пальцы проходила. Значит, тут есть доля и псионической способности. Короч, поэтому эти заумники только болтали и всякие стычки устраивали.
– Ты до жути умный, Лис, и по-умному болтаешь, – в голосе Чародея звучало восхищение.
– Это всё из-за заумных книжек.
– Где ты их только берёшь?
– Из библиотеки таскаю, – пожал плечами Лис.
Чародей знал, что для него это привычное дело. Лис перечитал все книги из доступных отделов и теперь одному ему ведомыми способами таскал книги из закрытых хранилищ, а потом возвращал на место. В свои четырнадцать лет он поглощал без разбора книги по биологии, астрономии, физике, истории искусства и литературе. И художественное чтиво, явно непредназначенное для его возраста. При этом перед учителями притворялся полнейшим дурачком, слыл лентяем и бездарем.
