скачать книгу бесплатно
Спала она плохо.
Снились ей лопухи, заросли каких-то душных цветов, и среди них Сергей Семёнович с круглым зеркалом на лбу, и какой-то обрыв там, за зарослями, Таша знает, что там обрыв, а Сергей Семёнович не знает. Снилось ей, что она бежит сквозь лопухи и крапиву, всё хочет крикнуть про обрыв, предупредить его, и никак у неё не получается, дыхания не хватает, и голоса нет. И ещё какой-то шум, как будто вороны кричат или галки, и хочется разогнать всю эту орущую стаю, но она никак не улетает.
Со стоном Таша села в постели и поняла, что давно уже утро, и жарко горят на солнце начищенные медные рамы, блики ходят по потолку «резервной каюты», начинается новый жаркий и длинный день.
Очередной день её самого лучшего на свете путешествия!..
Самого последнего. Больше таких у неё никогда не будет.
– Ты сама во всём виновата, – громко сказала Таша хриплым со сна голосом. – И об этом знаешь. Так что нечего теперь страдать.
Вспомнив, она запустила руки в кудри и несколько раз с силой их потянула.
Сразу стало легче, и привычная горечь, потоптавшись немного в голове, ушла.
Нужно вставать, принимать душ, одеваться и идти завтракать.
Должно быть, на теплоходе все уже знают, что судовой врач Сергей Семёнович прошлой ночью был убит, и скорее всего, путешествие на этом и кончится.
Интересно, можно в «резервной каюте», предназначенной исключительно для президента, принять душ?
Все Ташины вещи были свалены кучей на диване возле овального стола – сверху войлочная курточка, в которой предполагалось проходить первый шлюз. Так Таше и не удалось его пройти.
…Ну и ладно. Может быть, когда-нибудь через много-много лет придётся ещё раз поплыть на теплоходе, и тогда уж она точно не пропустит ни одного шлюза с их мокрыми бетонными стенами-монолитами, со скульптурами и газонами по обе стороны, с непременным белым павильоном в стиле сталинского ампира.
Раскопав в куче платье в бледно-розовых маках, Таша расправила его как могла – оно было сильно помято – и осторожно вынула из уха ватку, которую вложил вчера доктор.
Он сказал, что утром нужно протереть ухо перекисью водорода, а лучше зайти к нему, он сам протрёт.
«…Ни за что не буду плакать, – твёрдо сказала себе Таша, становясь под душ. – Ни за что на свете. Я лучше сделаю всё, чтобы нашли негодяя, который Сергея Семёновича убил! Я буду помогать Владимиру Ивановичу, буду честно вспоминать всё, что не смогла вспомнить вчера, а плакать не стану!..»
Она яростно намылила волосы, чтобы все дурные мысли смыла горячая вода, и потом долго сушила их феном.
Фен был слабенький, из него едва веяло тёплым воздухом, и Таша решила, что наплевать, волосы как-нибудь сами высохнут.
Должно быть, Розалия Карловна расстроена, и Лена тоже. Их вчера тоже допрашивали, вернее, опрашивали полицейские. Владимир Иванович сказал, что это разные вещи – допрашивать и опрашивать, но Таша никакой особой разницы не заметила. Ксения, скорее всего, ни на какие вопросы отвечать не стала. Такие, как она, сразу говорят, что сейчас будут звонить адвокату, и начинается история, как в кино.
Таша сто раз видела.
Она вышла на палубу и по привычке повернула в сторону салона, и оказалось, что не туда. «Резервная каюта» была расположена на корме, поворачивать нужно было вовсе в другую сторону.
В салоне был накрыт завтрак, и вся компания на местах, даже Богдан. Он как-то привёл в порядок бороду, подстриг, что ли, и она вновь выглядела прилично, словно никто за неё и не драл!..
– Мамочка! – вскрикнул Владислав, едва Таша поздоровалась. – Крёстненькая! У нас тут беда за бедой, а тебя не видно!
Он подбежал к Ташиному креслу, отодвинул его – Наталья Павловна следила за ним сердитыми глазами – и подождал, пока Таша устроится. От него за версту разило ландышевым одеколоном.
– А где Герцог Первый?
Наталья показала подбородком:
– На посту.
Герцог Первый сидел на собственном стуле, приставленном к столу Розалии Карловны. Оленьими глазами он с восторгом следил за тем, как Розалия ест – будто еду в чемодан укладывает. Пригорюнившаяся Лена болтала ложкой в чашке с кофе, вздыхала и смотрела в окно.
– Девочка, – через весь салон сказала Розалия Таше, – тебе просто необходимо плотно поесть и выпить две чашки горячего крепкого кофе. Лучше всего с коньяком, конечно.
– Я поем, Розалия Карловна, спасибо.
– Это такие испытания! Такой ужас! Этот бедный доктор с топором в груди и прямо в твоей каюте!
– Почему с топором? – перепугалась Таша. – Не было никакого топора!
Розалия Карловна вздохнула и возвела глаза к небу, то есть к потолку, и молитвенно сложила руки:
– Там ему в сто раз лучше, чем здесь, я совершенно уверена! Лена, налей мне кофе.
– Вы уже выпили.
– Лена, не спорь со мной. Я едва жива. Ты хочешь, чтобы я последовала за доктором?
Степан Петрович и Владимир Иванович молча ели яичницу.
– Ну чего? – громко спросил Саша, оторвавшись от журнала, который он быстро и нервно листал. – Все в Москву? Поезд дальше не идёт, просьба освободить вагоны?
Никто не ответил, даже Розалия промолчала.
– Нет, я не понимаю. Мы все арестованы, что ли? Или нет?
– Нет, – буркнул Владимир Иванович.
– Значит, путь в Москву открыт?
Тот пожал плечами, продолжая есть.
– Я шофёра вызвала, – сказала Ксения Новицкая. В тарелке у неё была размазана какая-то серая жижа, она не столько ела, сколько ещё больше её размазывала. – Так что сегодня домой, хватит с меня пароходных удовольствий.
Она встала, подошла к распахнутому окну и откинула белоснежную штору.
– Вон и машина моя на горке. – И добавила, должно быть, гордясь машиной: – «Мерседес».
Степан посмотрел сначала на неё, потом в окно.
– Рейс будет продолжен, – наконец оторвавшись от еды, громко сказал Владимир Иванович и обвёл собравшихся взглядом. – Так что оставаться или продолжать путешествие – это на ваше усмотрение.
– Как продолжен? – спросил Богдан и даже приподнялся из-за стола. – Здесь убийство произошло!
– Ну если не вы убили, чего ж вам переживать?
– Как?!
Владимир Иванович вздохнул.
– Рейс коммерческий, недешёвый, за него большие деньги люди заплатили. Решили продолжать.
– Да это незаконно! – крикнул Богдан, видимо, по привычке.
– Ну вот если в гостинице, к примеру, кто-то помер, из номеров народ не выселяют, – сообщил Владимир Иванович. – А про законность – это не ко мне. Я больше в вопросах уголовных разбираюсь.
Богдан пошевелил губами, словно хотел сказать что-то резкое, но спросил только:
– А вы что? Здесь главный? Откуда вы всё знаете?
– От верблюда, – буркнул Владимир Иванович.
– Я уеду, – повторила Ксения. – Ещё не хватает! Здесь человека зарезали, а я останусь?!
– Это на ваше усмотрение, – повторил Владимир Иванович. – Полицейских только известить о своём отъезде не забудьте.
– Я?! – как-то странно взвизгнула Ксения. – Я должна известить полицейских?!
– А кто? Я в Москву не собираюсь. Вы собираетесь, Розалия Карловна?
Старуха смачно откусила от бутерброда с красной икрой, прожевала и сказала басом:
– Лично я собираюсь выпить кофе с коньяком.
– И я не собираюсь, – поддержал Владислав со своего места. – У меня законный отпуск, я его ещё не отгулял, так что…
– А кем вы трудитесь? – спросил Степан Петрович, за всё утро ни разу не взглянувший на Ташу. – И где?
– А вам-то что?
Тот пожал плечами.
– Ну пожалуйста – я ведущий специальных мероприятий. Работаю в агентстве «Маленькие радости».
– Радости, радости, – вдруг пропела басом Розалия, – светлого мая привет!..
– Вот именно! Мы организуем мероприятия для богатых людей, я их веду.
– Клёво, – сказал Богдан. – Выходит, вы массовик-затейник!
– Я ведущий, – поправил Владислав с негодованием. – Быть может, я не так знаменит, как наша Ксения, но тоже, знаете…
Ксения засмеялась холодным отчётливым смехом – ха-ха-ха. Видимо, выразила своё отношение к тому, что глупый Владислав позволил себе сравнивать их друг с другом!
У Лены зазвонил мобильный телефон, и все на неё оглянулись. Она вытащила трубку из кармана, и у неё сделалось растерянное лицо.
– Да, – она отвернулась и заговорила приглушённо, – здравствуйте. Мы… здесь, на корабле. То есть на теплоходе. Хорошо. Хорошо. Обязательно.
– Кто звонил? – осведомилась Розалия, как только она положила трубку.
– Управдом, – соврала Лена. – Они спрашивают, где мы и куда девать счета.
– Пусть куда хотят, туда и девают.
– Я так и сказала.
– Сладун, после завтрака у нас моцион. – Розалия поднялась и приняла Герцога Первого на бюст. – Наташенька, мы немного погуляем по палубе. Не беспокойтесь за нас, я глаз с него не спущу после всех этих ужасных происшествий! Лена, идём!
– Да, да.
– Распорядись, чтобы нам на корму подали кофе с молоком и песочные корзиночки с малиной и голубикой. Только если свежие!..
– Конечно, Розалия Карловна.
И они выплыли из салона и медленно поплыли мимо окон.
Унизанной перстнями рукой Розалия гладила по голове Герцога Первого и что-то напевала себе под нос. Сзади плелась Лена с клетчатым пледом и корзиной.
В корзине, Таша уже давно заметила, лежали книги, журналы, очки и панама.
– Какая отвратительная старуха, – сказал Богдан. – Достоевский!
– Хейфец, – поправил Владимир Иванович. – Ей фамилия Хейфец, а не Достоевский.
Богдан дёрнул головой:
– Она угнетатель, паразит! Мучной червь, жидовка!
– У-у-у, – протянул Степан Петрович, поднимаясь, – православие, самодержавие, народность? Ты ж вроде образованный, блогер? Или ты примитивный?
– Она угнетает Лену, вздохнуть ей не даёт! Отвратительная, злобная, жирная жаба!
– Вив ля революсьон Гондурена! – провозгласил Степан. – Станешь бороться за права домашней прислуги? Освободим женщин от многовекового рабства?
– Степан Петрович, можно вас на минутку? – сказала в дверях угнетаемая Лена. – На два слова!
Тут Таша уж никак не смогла себя сдержать – хотя пыталась, пыталась!.. Она посмотрела на Наталью Павловну – та незаметно кивнула, – и выскочила на палубу следом за Степаном.
Он с Леной разговаривал в некотором отдалении, Таша подбежала и схватила Степана за руку. Они замолчали.
– Ничего не случилось?
Лена вздохнула, вид у неё был то ли несчастный, то ли встревоженный.
– Ничего особенного.
