Окаменевший солнечный свет в приданое

Не удержавшись, мы оба прыснули от смеха. Неожиданно стало очень легко. И тепло, уютно. Как будто бы мы оба были давно знакомыми друг с другом людьми. Очень странное ощущение.

– А вы – военный?

Мужчина кивнул.

– Да, хотя, признаться, никогда не думал, что пойду по этой стезе.

– Сложно?

– Некроманту? Я выполняю свою работу. Но бывают свои трудности, конечно. Жаловаться не привык, поэтому без подробностей. Уж простите, барышня.

И снова взгляд на меня. Какие же красивые у него глаза! Цвет такой глубокий, темно-синий и звездчатый, словно ночное небо… Завораживает.

– А какие вы любите цветы? – снова вопрос ко мне.

Я растерялась. Если честно, некому мне было цветов дарить. Разве что дарила их мама – на день рождения, скромные букетики. Так что особенные предпочтения у меня просто не выработались.

– Да… Не знаю. Как-то не задумывалась над этим. Может, розы?

– Розы… – на губах у мужчины появилась странная улыбка.

А после он взмахнул рукой, вызывая у меня восхищенный вздох, и призывая, прямо из воздуха, тысячи мерцающих синевато-серебристых светлячков, которые, вдруг соткались в красивый цветок-розу, мерцающую и переливающуюся, которая подплыла ко мне, и упала у моих ног.

– Почти как шоу беспилотников, только в меньшем масштабе… – пробормотала я восхищенно.

– Что?

– Красиво! – поправилась я. – Очень! Правда!

Эта роза, она была очень смущающей. Какой-то неправильной что ли. С чего ему дарить мне цветы, пусть даже такие? Призрачные?

– Варя! – вдруг раздалось у беседки.

Кажется, это был голос моего отца.

– Да?

Я почти сразу же подскочила с места, а роза растаяла, будто бы ее и не бывало.

Радов тоже встал. Мой отец оказался совсем рядом.

– Пойдем. Твой осел чего-то забеспокоился. Конюхи не знают, как его успокоить!

Фома-Фома… Опять что-то выкинул!

Я лишь, извиняясь, пожала плечами и махнула Радову. Видимо, нужно было принести моему ослику сухарей или морковки, чтобы ему не слишком скучно стоялось в стойле.

Я надеялась, что мы уедем уже на следующий день, но к вечеру княгиня попросила нас остаться еще ненадолго.

– Завтра я хочу отправиться за травами! Сейчас идет активное цветение зверобоя и иван-чая! Я сама лично собираю и сушу их. Вы же составите мне компанию, душечка? – спросила у меня Елизавета Константиновна Радова.

Папа посмотрел на меня с мольбой. А мне самой хотелось повыть, подобно собаке или волку. Я не хотела составлять компанию карге-любительнице сада и трав, но выбора, похоже, не было. Отец не собирался посылать в далекое плаванье высокопоставленную особу, а я строила из себя приличную девочку. Пока не разобралась, что вообще вокруг меня происходит.

– С удовольствием, – на мою сахарную улыбочку разве что бабочки слетаться не стали.

Но Радова осталась довольна.

– Вот и славно.

Ночью я снова оказалась наедине сама с собой в комнате, больше похожей на музей. Какое-то время глазела, лежа в кровати, на лепнину на потолке. Невольно заметила, что штору уже снова привесили на место.

– Прекрасно, можно снова ее топтать! – хмыкнула я.

За стенкой что-то заскреблось. Я насторожилась и натянула повыше одеяло. Мыши? Крысы? Кошки?

Да нет. Откуда в таком крутом особняке крысы? Может, птица какая? Я снова прислушалась, но звук никуда не исчез. Напротив, стал будто бы громче. А еще к нему прибавился будто бы чей-то завывающий голос. Приглушенный конечно же, но…

Любопытство зудело между лопаток. Я уже знала, что за стенкой, пусть и достаточно толстой, находятся покои князя Захара Радова. А значит, завывание идет оттуда. Интересно, что он там делает?

Мой взгляд невольно выхватил на столе графинчик с граненым стаканом. Взяв последний, перевернула его, приложила к стене и прижалась ухом.

Вначале ничего не было слышно. Я различила лишь какую-то возню, а после… Сердце аж в пятки ушло!

“Пе-е-е-ечень! Моя любимая печень, пораженная червями и личинками! Ве-е-ерни ее!”

Секунд пять я пыталась переварить услышанное, а после расхохоталась. Ну да. Меня, пересмотревшую тучу ужастиков двадцать первого века, точно этим не напугать! Подумаешь, печень, черви! Ничего пооригинальнее не нашлось? И все же, что там происходит?

“Повинуйся. Тогда получишь все назад!” – а вот это уже голос Радова.

В ответ я услышала что-то нечленораздельное. Как назло, ухо начало затекать!

“Я буду следить за ней, господи-и-и-ин!” – снова провыло нечто.

За кем следить? И кто следить-то будет? Лишенный печени индивид?

Раздались гулкие шаги. Хлопнула дверь. И все. Все стихло. А я, поставив стаканчик обратно на столик, нырнула под одеяло.

Итак. Какие у меня могут быть предположения? У него там зомби? Беспеченочник первого ранга, назовем его так. И его отправили за кем-то следить. Интересно за кем? За его мамашей, любительницей садовых роз? За какой-нибудь пассией, к которой Радов неровно дышит? Или, может, за мной?

От осознания того, что где-то у меня на балконе на коврике сладко прикорнул оживленец со стеклянными глазами и милой улыбкой, стало не по себе.

Еще и, как назло, на том самом балконе, куда я невольно глянула, что-то промелькнуло. Какая-то тень, но… Стало очень страшно! Очень!

Накрылась одеялом с головой. Это все ненадолго! Мы скоро уедем с папой, и обо всем этом я забуду, как о страшном сне. А в идеале, вообще найду дорогу домой, и то, как там выжить!

ГЛАВА 3

Травы Елизавета Константиновна Радова собирала с фанатичным остервенением. Я отчасти помогала ей, а отчасти опасалась, как бы среди срезанных ей растений не затесалось чего-нибудь ядовитого, что бы она после добавила мне в чай. А то вылезет потом какая-нибудь прыщавая сыпь, и думай, от чего это!

Я видела, что неприятна княгине. Но не могла понять, ни чем вызвала подобный негатив, ни почему меня и папу заставили остаться еще не несколько дней. Тем более, что о его шахте особенно никакого разговора больше не заходило ни за завтраком, ни за обедом – все больше о погоде, о природе, и о службе любимого сыночки – Захара Радова.

Впрочем, разговоры о его службе были хоть сколько-нибудь интересными. Радов рассказывал о настроениях в армии, о том, что собирается поход в Кокандское ханство, как я поняла это было где-то на территории современного Узбекистана. Там вспыхнул какой-то конфликт на фоне восстания. Я все хотела спросить, в чем заключается роль некромантов-офицеров в подобных военных кампаниях, но почему-то робела, невольно вспоминая то, что услышала ночью. Нет уж. Не готова я принять суровую правду о том, что умертвия из ужастиков расхаживают по поместью Радовых аки живые.

– Зверобой срезают на пять вершков от основания! А ты что делаешь? – властный голос Елизаветы Константиновны Радовой заставил меня вздрогнуть.

Зашипев от боли, посмотрела на выступившую каплю крови на пальце – все же порезалась этим неудобным ножом с костяной ручкой!

Сам нож, мягко скажем, тоже доверия не вызывал: из темного, с какими-то пятнами ( надеюсь не биологического происхождения ) металла, с рукояткой из кости, на которой были вырезаны странные картинки: лист клевера, половина солнца, череп, бабочка и глаз.

Стоило мне порезаться, как картинки будто бы стали темнее, побагровев. Как будто бы странным образом впитали мою кровь.

– Простите…

Переключилась с картинок на снова недовольное лицо княгини. Что она там говорила? Вершки? Корешки? Ох-х-х… Как же тут сложно!

Мы ползали по холмам, недалеко от особняка Радовых и наполняли цветами и травами, кореньями корзинки. Невольно Елизавета Константиновна напомнила мне мою родную бабушку, которая тоже увлекалась травами. Правда, самостоятельно на ничего не собирала, обычно все покупая в специализированных магазинах или заказывая на маркетплейсах.

– А вы чайный гриб случайно не выращиваете? – спросила я, вдруг вспомнив о таком бабушкином питомце в банке на кухне.

Она все время говорила о том, что он живой, а маленькая я даже придумала ему имя – Чай-Ватрушкович.

Радова удивленно приподняла бровь.

– Чайный гриб?

– Ну, в чайном растворе плавает такой жизнерадостный блин, который делает напиток похожий на квас, – пояснила я своими словами, невольно улыбаясь и почти тут же эту улыбку скрывая, Радовой моя вольность не пришлась по вкусу.

– Блинами не увлекаюсь! И вам не советую, душечка! – она выразительно окинула взглядом мою фигуру. – Аристократка должна быть изящной и бледной! А блины могут испортить облик юной барышни. Будет стыдно перед лордами и леди…

Если честно, я себя полной никогда не считала. Даже и близко. Я была низкого роста и довольно худенькая. Но все же до анорексии еще не дошла, слава Богу!

– Мне и так не стыдно, – фыркнула я.

“И даже если растолстею вдруг, то тоже стыдно не будет. Это моя жизнь и моя фигура, я не собираюсь подстраиваться под других и их вкусы”.

– Я подарю вам замечательных свинцовых белил. Ваша кожа будет казаться бледнее… – ответила на это строго княгиня.

Я поперхнулась.

– Спасибо, я как-нибудь другими средствами красоту наведу.

Не то поживу недолго, и бледность станет настолько естественной, что белила уже не понадобятся.

– Да как ты смеешь?! – вдруг подскочила женщина. – Хамка! Тебе что, не нанимали учителей?!

– Свинец крайне токсичен. Не рекомендую вам им пользоваться и кому-либо дарить, – я лишь пожала плечами.

После нашей размолвки мы как-то очень быстро свернули наш ботанический поход, и вернулись в поместье.

Радова понесла корзинки с собранным богатством куда-то в подвал, а я, не слишком горя желанием оставаться в холодной роскошной комнате, пошла к Фоме.

Тот в стойле меланхолично жевал предложенное ему сено. А у меня в кармане завалялся сухарик. Протянула ладонь, угощая питомца. Тот моментально повернулся ко мне, зафырчал, в один присест схрумкал лакомство и недовольно забил копытом. Еще хотел.

Я показала пустые карманы.

– Прости. Тут мы в гостях. У меня больше нет.

Ослик обиженно снова фыркнул. А я подумала о том, что с удовольствием бы прокатилась на нем вокруг поместья. А может и куда еще, лишь бы подольше не видеть княгиню.

– Кататься пойдешь?

– Фыр-р!

Решив, что это совершенно точно положительный ответ, я вывела ослика на улицу и, на этот раз проверив, прочно ли сидит седло, вскарабкалась на него.

– Н-но! – скомандовала я, чуть тряхнув поводьями.

Ослик мой посыл понял верно, и мы потихоньку тронулись в пусть.

Я специально выбирала маршрут, на котором бы не было никаких возвышенностей, и, похоже, у Фомы это вызвало некоторое разочарование. По крайней мере, он фыркал и издавал ужасающие ревущие звуки куда как чаще, чем обычно.

Куда-то далеко ехать я побоялась, мало ли чего! А вот вокруг поместья шла очень удобная тропка. С обеих сторон которой были засеянные рожью и пшеницей поля.

Подобная прогулка позволила мне немного успокоиться и привести мысли в порядок. Может, я зря обижаюсь на княгиню? Может, она и правда хотела завести с нами знакомство? У нее просто довольно сложный характер, а я, наверняка, кажусь ей странной.

Я, слушая размеренное цоканье Фомы и чуть поглаживая его по жесткому ворсу на шее, уже почти совсем успокоилась и хотела поворачивать назад, как вдруг услышала где-то в кустах, разделявших два разных поля:

– Ы-ы-ы-ы!

Мы с Фомой повернулись и замерли. Я – в шоке, а ослик явно заинтересовался сочным клевером у обочины.

Под кустом сидело нечто, отдаленно напоминающее существо женского пола: полная фигура, нос крючком с выразительной бородавкой, глазки маленькие и черненькие, волосы – дыбом, с повисшей на них травой, репьем и жуками. Из-под вывороченной передней губы торчали два зуба, как у кролика. Или бобра.

– Вы кто? – невольно вырвалось у меня.

– Я-то? – женщина захихикала, и от ее голоса Фома отскочил в сторону так резво, что я едва с него не слетела. – Кустовая ведьма! Слыхала о таких?

И снова ехидный смешок.

– Нет, ничего не слышала, – честно ответила я, и поняла, что попалась – мне стало до одури интересно. – А вы что, и колдовать умеете?

Ведьма взмахнула рукой, и рядом со мной, прямо посреди тропки, вдруг вырос стройный клен.

– Ого! – впечатлилась я. – Здорово!

– Да я тоже не жалуюсь! – она вдруг прищурилась. – Чужачка, да? А вроде и нет… Интерес-с-сная девочка… И такая одинокая… Впрочем, он тебя уже не отпус-с-стит… Раз слугу за тобой даже пустил.

– Слугу? – удивилась я, невольно вспоминая подслушанный ночью разговор за стеной.

Неужели речь про Радова?

– Вон… Смотри! – ведьма кивнула в сторону.

На дороге, метрах в трех от созданного ей дерева, сидел черный здоровый ворон.

Будто бы поняв, что его заметили, он вдруг с диким карканьем поднялся в воздух, и, описав пару кругов, был таков.

– Разве это не просто птица?

– Нет, не просто птица. Впрочем, ты скоро все сама поймешь!

Ведьма снова захихикала. А после вдруг вытащила один из репьев у себя из прически.

– Хочешь поменяемся? – она протянула мне колючку с несомненно лучшей, хоть и очень малой, толикой своей шевелюры.

Нервно икнула.

– Вообще-то нет. А на что вы хотели это обменять? – уточнила я больше из вежливости.

– А вот… На серьги твои диковинные. Очень мне приглянулись!

Невольно коснулась рукой сережек. Это были серебряные гвоздики с прикольными котиками. Все любят котиков. Кустовые ведьмы, очевидно, тоже.

– Я вам так подарю, – махнула я рукой.

Сняла сережки, протягивая их ведьме, и та, подскочив ко мне и Фоме, сцапала их из моей ладони так быстро, что я даже не успела испугаться, когда осел в очередной раз с диким ревом отпрянул в сторону.

Ведьма широко улыбнулась, вернувшись под куст.

– Вот что! За твой подарок я тебя тоже одарю! Репей не хочешь мой зачарованный, так я тебе что получше дам!

Я удивленно посмотрела на ведьму.

– Да мне не нужно ничего…

– Нужно! На! – она вдруг снова закопалась в своей эксцентричной прическе, а после швырнула в меня чем-то.

Я машинально поймала, поняв, что держу в руках довольно простой деревянный гребень.

– Это что? – удивленно спросила я.

– Силушка моя тебе поможет, за подарок твой. Гребнем по волосам проведи, и враз колдовство на твою защиту встанет!

– Ого, а как… – я не договорила, поняв, что ведьма пропала.

А у меня в руках остался ее подарок – странный гребень.

ГЛАВА 4

– Варя! – отец встретил меня у ворот. – Где ты была?! Мы все волновались!

Я пожала плечами.

– Поехала проветрить Фому. Ему нужно больше двигаться, чтобы оставаться в форме. Ну, чтобы там копыта, хвост, уши, все стройное и подтянутое было.

Папа покачал головой, явно не оценив моего порыва к развитию физической культуры у осла.

– Княгиня даже пила успокоительные капли! – шепнул он мне. – А Радов… Варя, мы поговорили с ними. И ты должна срочно явиться на ужин!

– Срочно? – удивилась я.

– Сначала пусть переоденется, – вдруг услышала я голос Елизаветы Константиновны, и настроение тут же рухнуло куда-то вниз.

Грымза собственной персоной выплыла мне навстречу.

– Зачем? – нахмурилась я. – Мне и так нормально!

– Новое платье! – с нажимом сказала княгиня. – С корсетом. Панталонами. И приличным чулками. Где вы взяли эту обувь, милочка?

Кеды. Мои кеды заметили. Странно, что она не сделала этого еще во время сбора чудо-трав!

– Я провожу вас, баронесса, – а вот и Радов.

Они что, все вышли меня встречать?!

– Да не нужно, я… – попыталась я от него отделаться, но мужчина настоял.

– Я провожу.

Он подставил свой локоть, а мне ничего не оставалось, чтобы, чувствуя себя совершенно по-идиотски, положить на него свою руку. Вместе мы пошли в сторону комнаты, что была отведена для меня.

Зачем он вызвался меня провожать? Если честно, эта семейка вызывала во мне все больше вопросов. После того, как подслушала разговор за стенкой, я побаивалась Радова, хотя тогда, когда мы с ним гуляли по саду, я испытывала к нему симпатию.

Почти в полном молчании мы дошли до высоких дверей, которые вызвали во мне уже оскомину.

– Спасибо. Дальше я сама.

Радов посмотрел на меня. Внимательно, изучающе, прожигая своими сапфировыми глазами, а после вдруг сделал нечто странное. В полумраке коридора перехватил мою руку и приложил вдруг к своей груди. В которой ощущалось редкое, очень слабое, едва различимое, биение сердца.

Я попыталась одернуть ладонь, но мужчина лишь властно сильнее ее прижал.

– Вы понимаете, Варя, что это значит? – его приглушенный голос прозвучал таинственно, если не сказать, что зловеще.

А с меня, если честно, было достаточно тайн и всего необычного за последнее время. Почему-то я вдруг испытала странное раздражение. Да что им всем от меня нужно?! Княгине, сыну ее, моему отцу?!

– Вы чувствуете? – Радов продолжал удерживать ладонь у себя на груди, и я окончательно сорвалась с цепи.

– Что вы заставляете себя трогать в неожиданных местах? Чувствую! – буркнула я, а Радов помрачнел.

– Ты не понимаешь ничего, верно? – спросил он, вдруг позабыв всякий этикет. – Придется объяснить. Переодевайся. Встретимся за ужином.

Мою руку отпустили. А сам он, усмехнувшись, развернулся на пятках и ушел обратно, оставив меня одну. С бешено колотящимся от волнения и страха сердцем. Бьющимся куда уж более сильно, чем его!

В комнату почти сразу же прибежала присланная Елизаветой Константиновной служанка. Девушка даже запыхалась.

– Ваше Благородье, мне велели помочь вам переодеться!

– Да я сама…

– Сами? Нет, так не велено, негоже барышне самой! – охнула девушка. – Меня Праша зовут. Елизавета Константиновна сказала, что отныне я буду прислуживать вам.

– Это ненадолго, мы тут проездом. Просто почему-то задержались…

Девушка улыбнулась.

– Вы очень важная особа, раз княгиня пригласила вас остаться подольше. У нас редко бывают гости. Конечно же, все из-за особенной профессии нашего господина, Его Сиятельства Радова.

– Некрофицер… – повторила я уже слышанное слово.

– Господин очень сильный. Я даже побаиваюсь проходить мимо его кабинета!

Интересно, что там в этом кабинете происходит? То же, что и ночью в его комнате?

– Платье, – напомнила девушка. – Я сейчас принесу несколько на выбор. Мы специально держим для гостей отдельный гардероб на всякий случай.

Кивнула.

– Хорошо.

Хотя, конечно же, ничего хорошего. Княгиня легко заметила и мои кеды, и мои носочки, и даже отсутствие панталон. Как только умудрилась?! Рентгеновское зрение у нее что ли?

И почему все же не сказала про кеды раньше? Настолько была увлечена травами, а потому не зацикливалась на моем гардеробе?

Праша, как и обещала, вернулась, неся целый ворох с одеждой. Меня все же заставили надеть на себя и панталоны ( ужас кружавчатый! ), и корсет зашнуровали так туго, что я едва дышала, и в многослойное платье из какой-то темно-вишневой ткани одели. Посмотрела на себя в зеркало, и тихо застонала. Как будто бы только что сбежала из театрального кружка! Еще немного, и начну читать стихи с выражением и красочно размахивать веером, который, мне тоже, кстати, дали.

– Ваши волосы – такая печаль! – вздохнула девушка. – Княгиня велела с ними тоже что-нибудь сделать.

Я машинально схватилась рукой за свою шевелюру. Моя карешка мне очень нравилась. И прощаться с ней я совершенно не желала.

– Живой не дамся! – выпалила я, на что Праша лишь захихикала.

– Не переживайте, тогда княгиня попросит сына, и наш князь вас и мертвую достанет!

И все же, в мои волосы она вцепилась клещом. Каким-то образом забрала их наверх, после вдруг каким-то сверкающим кристаллом завила локоны у висков. Еще и заколку прицепила с камушками.

– Теперь вы выглядите вполне достойно, – похвалила свою работу девушка. – Можно идти в обеденную залу!

Идти в обеденную залу под светлые очи княгини не хотелось вообще. Один ее взгляд и поджатые недовольно губы перебивали аппетит напрочь и на несколько дней. Наверное, будь она в нашем мире, смогла бы подрабатывать, открыв новую методику для похудения. Можно было бы продавать ее портретики как талисманы от обжорства.

И все же Праша потащила меня туда. Когда я зашла в столовую ( или как она там, обеденная зала? ), то все так же сидели за столом. На лице княгини бродила довольная улыбка, которая стала еще более довольной, стоило ей оценить мой образ. Захар Радов сидел и пил из маленькой чашечки кофе, уверена, очень крепкий. Мужчина, пожалуй, еще прежде матери вцепился в меня взглядом, а после чуть улыбнулся каким-то своим мыслям.

А вот мой отец был странно бледен и отчего-то очень виновато посмотрел на меня.

– Дочь… Присядь.

Я присела. Хотя ничего хорошего вообще не ждала. Впрочем, после моего торжественного попадания в царскую Россию на осле меня было сложно чем-то удивить. Да и вообще жизнь меня так любила, что вечно прикладывала лицом об асфальт. Образно, разумеется, но у меня был о-о-о-очень богатый опыт влипания во всевозможные неприятности и выползания из них.

– Что за предложение? – уточнила я осторожно.

– Ты… Ты не хотела бы… Вернее, ты должна… То есть… – отец явно пытался подобрать слова, и у меня от нехороших предчувствий по спине мурашки забегали.

– Варвара Алексеевна, я сделал предложение о браке с вами вашему отцу, – внезапно огорошил Радов, внимательно на меня посмотрев своим невозможно синим взглядом. – Я надеялся, что дал ясно понять это еще когда провожал вас до комнаты, но, полагаю, должен объяснить подробнее. Ваш отец сказал, что вы росли в отдаленных местах и не слишком сведущи в магии.

Брак?! Чего? Так, я не хочу замуж! Вообще! И потом, хорошее дело браком не назовут! И потом, я только попала сюда! И мы с Радовым знакомы два дня! Они тут все коллективно рехнулись что ли? Перепили собранных княгиней трав?

– Это что, шоу “Подбери мужа за три часа”? Вы всех гостей зовете сразу замуж? Сильно! Извините, но нет, – сказала я, нервно хохотнув.

А вот Радов как-то заметно посерьезнел. Стал еще более мрачным, чем в коридоре, после того, как приложил мою руку зачем-то к собственной груди.

– Ваша речь весьма странна. И все же, поясню еще раз. Вы не можете отказаться. Я – некромант. А вы – Искра. Мое сердце бьется рядом с вами, это подтвердила и моя мать, и ваш отец, и слуги. Думаю, и вы сами почувствовали это.

– Я не понимаю, – снова произнесла я.

Хоть искра, хоть костер, хоть зажигалка, хоть ветроэлектростанция! О чем вообще речь?!

– У некромантов нет сердца, – шепнул мне на ухо папа. – Они особым заклятием извлекают его из груди, чтобы встать на грань между миром живых и мертвых при посвящении.

– Если сердца нет, то что же там бьется? – приподняла я бровь, чувствуя, как меня все больше берет жуть.

Человек без сердца… Добровольно его отдавший. То есть, мертвец тоже? Или нет?

– Вместо сердца каждый некромант выбирает себе особый предмет. А живое сердце хранится в тайном месте. Только пронзив его, можно убить мага, подобного мне, баронесса, – сказал Радов. – Проклятие некромантов связано с тем, что лишь встретив свою истинную пару, свою Искру, наше искусственное сердце обретает черты живого. И лишь с этой парой рождается потомство. Невероятная удача, что я встретил вас тогда у ворот. Задержись я на пару минут, остался бы навеки без жены и детей. Впрочем, это участь многих моих коллег.

И снова взгляд на меня. И какая-то уж слишком многообещающая чуть насмешливая улыбка.

Угу. Щаз. Мечтай.

– История о некромантах несомненно очень красивая! Чудесная сказка! Завораживающая легенда, – я улыбнулась, натянуто-добродушно. – Но, все равно, конечно же, нет. Я не выйду за вас замуж. Сорян.

– Сорян?! Моего сына зовут Захар! – вдруг взвилась Елизавета Константиновна, а я лишь вздохнула.

Ох уж эта разница времен!

– У вашего сына замечательное имя. Я не это имела ввиду. Я хотела сказать: “Простите великодушно, но у меня на жизнь другие планы!”.

Радов дернулся, как от пощечины. Его лицо почти моментально сковала ледяная, пронизывающая насквозь маска.

– Не люб тебе? – усмехнулся он. – Бывает. Но ты полюбишь меня. Так сильно, как никого не любила. А я полюблю тебя. Магия не привязывает, она указывает. И никогда не ошибается. Сердце некроманта не будет стучать рядом с той, что не его. А ты – моя! Поэтому выйдешь за меня, Варя! Твой отец дал согласие!

Я обернулась на отца. Посмотрела, как на ничтожество. Зря я не верила матери!

– Псих что ли?! – прошипела я. – Какой замуж?! Я тут первый день!

– Они настаивали… – пролепетал в ответ папа. – Дочь… Это все не так плохо, это…

– Это ахренеть как плохо! – процедила я. – Вы тут рехнулись что ли все?! Я – домой! Как же мама была права!