Обреченные

Откуда-то из другой части дома слышались голоса и стоны, через час все затихло, внутрь проникали лишь звуки снаружи.

Сколько прошло времени, можно было только догадываться, так как в комнате напрочь отсутствовали окна, а единственным источником света служила тусклая электролампа, болтавшаяся на проводе у самого входа. Вероятно, наступил уже вечер, когда на пороге появился человек в бесформенном лоскутном балахоне, превращавшем его фигуру в движущийся ворох тряпья. Лицо и голову человека также закрывала тряпка, оставляя лишь небольшую щель для глаз.

Анна приподнялась с влажного матраса, единственного предмета в комнате, на котором можно было сидеть или лежать. Собственно, кроме этого матраса, источающего запах плесени и грязного человеческого тела, здесь вообще больше ничего не было. Если не считать ржавого ведра в углу, видимо, служившего для того, чтоб справить нужду.

Человек откинул тряпку с лица. Это оказалась смуглая женщина с черными бровями. На вид ровесница, может, чуть старше, хотя Анна не поручилась бы за свою догадку. Кожа на нижней челюсти женщины шелушилась, от чего казалась поросшей светлой щетиной, а на щеках выступали целые россыпи мелких язвочек. В правой руке азиатка держала железную чашку, содержимое которой распространяло кисловатый запах. Протянув чашку пленнице, женщина сказала:

– Последняя, на.

– Что это? – спросила Анна. – Еда?

– На, – повторила азиатка.

Анна приняла чашку обеими руками. Азиатка снова закрыла лицо тряпкой и вышла.

Ни запах, ни само содержимое чашки не вызывали никакого аппетита, однако чувство голода, появившееся еще с утра, обострилось еще больше. В конце концов, вряд ли Анну привезли сюда и посадили на цепь для того, чтобы отравить.

Странная еда на вкус оказалась не более привлекательна, чем выглядела внешне, но все же это было лучше, чем совсем ничего.

Всю ночь Анна проворочалась на матрасе. Цепь давила на горло, замок на шее не позволял устроиться поудобнее, чувствовался холод, периодически что-то покалывало. Вспоминалась ночь с Лехой в салоне его автомобиля, его тяжелая крепкая рука на ее теле. Сейчас казалось, что именно там, на раскинутых сиденьях, она первый и единственный раз в жизни спала в условиях абсолютного комфорта, настолько уютно она себя чувствовала. Странно, что вспоминается не квартирка в мегаполисе и удобная кровать, а именно тот автомобильный салон с кучей грязного тряпья вместо одеяла.

Лишь под утро удалось задремать, свернувшись калачиком и пытаясь укрыть драной курткой, подаренной Лехой, всю себя.

Разбудил Анну бесцеремонный толчок в плечо. Над ней стоял азиат с клочковатой бородкой. Он что-то произнес, затем опустился на одно колено. Анна чуть отстранилась и попыталась подняться, но мужчина удержал ее, припечатав к матрасу тяжелой ладонью.

– Чего ты хочешь? – настороженно спросила Анна.

Впрочем, о причине визита азиата и так было нетрудно догадаться. Если верить Лехе, женщина из мегаполиса, не страдающая набором заболеваний, привычных местным обитателям, являлась очень желанным трофеем для любого мужчины. Где-то в глубине души Анна осознавала, что такое вполне может случиться. Но почему именно этот, даже не сам Халиф?

Азиат ухмыльнулся, приложил палец к губам, затем красноречивым жестом предупредил Анну, что перережет ей горло, если та посмеет сопротивляться.

Как это странно, вроде бы жизнь совсем не мила, кажется, смерть стала бы естественным решением всех проблем, временами Анна просто желала умереть. Но вот сейчас, когда есть реальная угроза распрощаться с жизнью под ножом головореза, умирать не просто не хочется, а по-настоящему страшно. Значит, страх не ушел, как казалось, его лишь притупили усталость и отчаяние. Хуже такой жизни, вроде бы, ничего не может быть, но почему-то именно сейчас не хочется, чтобы она оборвалась. Не здесь и не так. Но и отдаваться насильнику безропотно тоже нет никакого желания.

Бить кого-либо кулаками Анне еще никогда не приходилось, не было ни сноровки, ни опыта, ни решимости. Но вступать в рукопашную схватку не пришлось. Неожиданно азиат подался назад и растянулся у выхода.

Посреди комнаты стоял Халиф, обнаженный по пояс. Через шею и подмышку правую сторону груди предводителя группировки охватывали бинты, побуревшие над ключицей, а правая рука висела на подвязке. Видимо, минувшим вечером из раны извлекли пулю, именно его стоны Анна слышала.

Упавший на спину азиат приподнялся было, но Халиф ударом ноги вытолкнул его еще дальше за порог, при этом что-то рявкнув на своем языке. Азиат чуть не на четвереньках убрался прочь. Халиф перевел тяжелый взгляд на пленницу.

Анна сидела неподвижно, не зная, то ли поблагодарить за помощь, то ли ожидать еще чего-то похуже. Халиф все так же смотрел на нее, не говоря ни слова. Под его взглядом становилось все более неуютно. Наконец, Анна решилась заговорить первой. Тряхнув цепью, она спросила:

– Можно это снять? Спать неудобно.

На бородатом лице Халифа не проявилось никаких эмоций. На всякий случай Анна поинтересовалась:

– Ты понимаешь?

Неожиданно Халиф шагнул к ней, размахнулся и влепил пощечину. Все произошло так внезапно и, казалось бы, без всякого повода, что Анна даже не успела среагировать. В голове загудело. Хорошо хоть, не кулаком ударил, как в прошлый раз, хотя и от этого вполне может еще один синяк появиться. Если так дальше пойдет, через пару дней все лицо фиолетовым станет.

Халиф отступил на шаг, оглянулся на выход, что-то крикнул. На его зов в комнату вошла та самая женщина, что приходила вчера. В руках она снова держала чашку и, судя по запаху, пищу принесла ту же самую.

Халиф что-то сказал женщине, кивком указал на пленницу, затем достал из кармана ключ и бросил азиатке. Перехватив чашку одной рукой, женщина кое-как подхватила ключ. Поставив чашку на пол, она освободила Анну от цепи, затем вернула ключ Халифу. Главарь банды вышел, оставив женщин одних.

– Что это значит? – спросила Анна.

Азиатка откинула тряпку с лица, успокаивающе похлопала Анну по руке и сказала:

– Ты не бежать. Бежать, тебя убить.

Из дальнейших корявых объяснений азиатки Анна уловила, что она является собственностью Халифа, но пока он не оправился от ранения, ее обязанность – работать. Азиатку Халиф обязал опекать пленницу и следить за ней, если же Анна посмеет сбежать, казнь гарантирована им обеим.

Объяснив Анне, как могла, ее нынешнее положение, азиатка протянула чашку. На вопрос Анны из чего изготовлено это варево, азиатка ответила что-то абсолютно непонятное. Зато удалось узнать ее имя – Дильназ.

Еда показалась Анне не такой мерзкой на вкус, как вчера, похоже, начинает быстро привыкать к местному рациону. В общем-то, аппетита не было совсем никакого, хотя голод, который тоже уже становился привычным, чувствовался достаточно остро, но все же Анна предпочла подкрепиться, неизвестно ведь, когда представится следующий случай наполнить желудок хоть чем-нибудь съедобным. Гораздо больше постоянного недоедания беспокоила горящая щека после нового удара Халифа. Не страх перед следующим возможным наказанием, даже не чувство унижения, все это уже притупилось, только неприятные физические ощущения от пульсирующей боли.

Пока Анна поглощала кисловатую на вкус еду, черпая из чашки грязными пальцами, Дильназ ожидала, сидя на корточках у выхода. Было как-то неуютно есть под чужим взглядом, но лучше уж так, чем сидеть голодом. Силы Анне еще могут понадобиться. Главное теперь, не загнуться от такой сомнительной пищи. Даже и непонятно от чего больше урчит живот, то ли от недоедания, то ли протестуя, что в него запихивают всякую дрянь. Вспомнился шоколадный батончик, которым ее угостил Мик, сын Генриха. Наверное, больше никогда в жизни не придется попробовать такой вкусноты.

Вслед за тем случаем в памяти вяло шевельнулись воспоминания о доме Генриха, своей тесной, но казавшейся тогда такой уютной, квартирке, о собственной семье. Ни горечи, ни сожаления о прошлой жизни, даже о сыне, будто все это произошло вовсе не с ней. Сейчас даже казалось странным, что всего лишь пару недель назад, или чуть больше, Анна так отчаянно боролась за жизнь своего ребенка. Что-то надломилось внутри и теперь заставляет смотреть на все совсем по-другому, не так, как раньше. То, что когда-то казалось очень важным, стало несущественным, то, что было дорого сердцу, теперь воспринималось как ошибка, самообман, в плену которого пришлось провести долгие годы. Так ли это на самом деле, или суровая реальность, принуждающая бороться за собственное выживание в неведомом жестоком мире, притупляет все человеческие чувства?

Чашка опустела быстрее, чем можно было ожидать. Утонув в своих размышлениях, Анна и не заметила, как запихала в себя кисло-сладкую мерзость. Может, и к лучшему, что мысли увели от реальности, а то можно было и проблеваться от такого запаха и вкуса.

Дильназ вывела подопечную на улицу. Сегодня дышалось легче, видимо, ветер уносил смрад помоек прочь.

– Прохладно, – заметила Анна.

Ветер и в самом деле обдавал холодом. Не настолько, чтобы замерзнуть, но все-таки достаточно чувствительно. Может, поэтому ее ночью знобило.

– Зима скоро, – отозвалась Дильназ.

Об этом упоминал и Леха. Что такое зима? Вряд ли азиатка сумеет толком объяснить, но, похоже, станет холоднее. Сейчас-то непонятно, как жить дальше, сумеет ли Анна пережить еще более суровые условия?

Послышался свист и улюлюканье. Анна оглянулась. У большого строения, расположенного рядом с резиденцией Халифа, стояли трое вооруженных азиатов, и громко переговаривались, указывая друг другу на пленницу. Анна не понимала ни слова, но по интонации и мимике несложно было догадаться, чем вызвано их оживление. В другое время такое внимание могло бы покоробить, сейчас же Анне было абсолютно все равно.

Из корявых пояснений Дильназ Анна кое-как поняла, что местные мужчины впервые увидели женщину из мегаполиса. Подумалось, что, если бы не авторитет Халифа, ее изнасиловали бы прямо здесь, на голой земле, всем скопом.

Строение, возле которого отирались охранники, оказалось складом. По словам Дильназ, здесь Халиф хранил все запасы, собранные для его банды мусорщиками и присланные из мегаполиса. На последнее Анна обратила внимание. Словоохотливая Дильназ не очень понятно, но все же достаточно доступно пояснила, что банда Халифа контролирует три больших общины мусорщиков, жители которых обслуживают его головорезов, а время от времени из мегаполиса прилетают грузовые дроны, сбрасывают провизию, боеприпасы, медикаменты, топливо. Видимо, прав был Леха, деятельность торговцев головами и в самом деле щедро оплачивается корпорациями. С какой именно корпорацией сотрудничает Халиф, Дильназ не знала.

Впрочем, даже сама Анна не знала, какие, собственно, существуют корпорации. Почему-то раньше это казалось вполне естественным и не требующим каких-либо пояснений, а вот сейчас вдруг подумалось, что никто и никогда не говорил, как называется корпорация, которой принадлежит мегаполис, какое название носит сам город и есть ли оно вообще. В теленовостях все звучало обтекаемо – вот наш мегаполис, где всегда все хорошо, вот один из мегаполисов нашей корпорации, где тоже все хорошо потому, что все это города именно нашей корпорации, а вот есть мегаполисы других корпораций, и так далее… И никогда никаких названий, номеров, вообще ничего. Почему? Хотя, это совсем не тот вопрос, на который стоит искать ответ прямо сейчас.

Азиатка повела Анну дальше вдоль неказистых хибар, собранных из разного хлама. Попутно Анна продолжала расспрашивать спутницу. Леха много рассказал ей о жизни во внешнем мире, но, как оказалось, недостаточно для того, чтобы выжить самостоятельно. Анна не знала слишком многого: где эти люди добывают одежду, пищу, воду… Кстати, о воде, кажется, пересохло не только в горле, но вообще во всем организме. Так и до полного обезвоживания недалеко.

Услышав, что Анне хочется пить, Дильназ повела ее за собой к одному из строений, возле которого сидел на куске бетона охранник с дробовиком. Выражение лица азиата, закрытого по самый нос серым платком, невозможно было понять, но, судя по сердитому взгляду и окрику, первым его желанием было – двинуть обеим прикладом. Дильназ затараторила в ответ, указывая на Анну, охранник что-то проворчал уже менее недовольным тоном. Из всего их диалога Анна смогла только понять прозвучавшее имя Халифа, видимо, Дильназ сослалась не распоряжение главаря банды или его авторитет. Как бы то ни было, объяснения не затянулись надолго, охранник позволил Дильназ пройти.

Жестом попросив спутницу подождать, Дильназ юркнула внутрь строения. В отличие от всех прочих мужчин поселения, Анна не вызвала особого интереса у охранника, он сидел, держа на коленях дробовик и не обращая на нее никакого внимания.

Взгляд Анны скользнул по дробовику, вспомнилось, как Леха учил ее пользоваться оружием. На слух тогда казалось все очень простым. Но вот если взять конкретно эту штуку, даже не понятно, куда тут засовывать патроны.

Размышление прервало возвращение Дильназ. Азиатка протянула Анне маленькую пластиковую фляжку. Анна тут же сорвала крышку, но Дильназ схватила ее за руку.

– День, – сказала азиатка. – Один день.

– День? – недоуменно переспросила Анна.

Не сразу до нее дошло, что имеет в виду Дильназ. Похоже, содержимое фляжки следовало растянуть на день, новую порцию Анна получит только завтра.

Крохотный сосуд можно было бы опустошить в один присест, с большим трудом Анна смогла ограничить себя лишь двумя маленькими глотками.

Дильназ повела Анну дальше. Из объяснений азиатки Анне удалось понять, что воду здесь собирают дождевую, затем очищают реагентами, процеживают, отстаивают – словом: подвергают слишком сложному и долгому процессу, чтобы сделать пригодной для употребления. Пить без ограничений могут лишь члены банды, жителям поселения выдается порция на день.

Дильназ привела Анну на окраину поселения, где сидели на корточках не менее трех десятков женщин, громко переговариваясь. Тут же лежали кучи тряпья. Одни женщины разрезали тряпки ножницами, другие растеребливали их на нитки, которые сматывали в клубки, третьи сшивали лоскуты.

При появлении Анны и Дильназ, все разговоры разом смолкли. Дильназ что-то громко сказала, указав на спутницу. Анна смогла лишь догадаться, что азиатка представила ее женщинам последней и собственностью Халифа. Кто-то что-то спросил, Дильназ ответила, после чего разговоры возобновились, видимо, оживившись новой темой.

Дильназ выхватила из общей кучи ворох тряпок, уселась на землю и пригласила Анну сесть рядом с собой. Как могла, азиатка объяснила новой работнице, что ей следует делать.

Откуда взялась вся эта ветошь Анна так и не поняла, здесь были предметы одежды, протертые покрывала и простыни, просто большие лоскуты, даже шерстяные вещи. Женщины сортировали их, откладывали то, что еще могло послужить, вырезали особо поврежденные и прогнившие участки, куда потом накладывали заплаты, подходящие лоскуты распускали на нитки для шитья, достаточно большие тряпки откладывали, чтобы потом сшить из них что-то новое. Анне Дильназ доверила вырезать из одежды сгнившие участки, куда следовало наложить заплаты, и вручила ей маленькие ножницы, ржавые и абсолютно тупые.

Первая же рваная куртка, попавшая в руки Анны, оказалась заляпана бурыми пятнами. Похоже, ее сняли с убитого. Это и не удивляло, наверняка большинство прежних владельцев всего сваленного здесь барахла, погибло в междоусобных поножовщинах. Теперь все это грязное тряпье с кровавыми разводами будут носить другие люди, пока и их не убьют.

Услышав возбужденные крики, Анна обернулась. Шум привлек внимание и остальных женщин, все прервали работу, уставившись на двоих мужчин, затеявших жаркий спор в полусотне метров от них. Что именно послужило причиной конфликта, Анна не поняла, но оба были настроены очень решительно. Тут же вокруг них собралось человек двадцать таких же оборванцев. Похоже, все они были обычными жителями поселения.

Под улюлюканье толпы спорщики орали друг на друга, видимо, ругались, подкрепляя свои крики недвусмысленной жестикуляцией. Вот один толкнул другого, тот толкнул в ответ, в следующую секунду оба сцепились и принялись избивать друг друга. Никто из собравшихся вокруг и не подумал разнять дерущихся, напротив, происходящее еще более возбудило толпу. Даже женщины привстали со своих мест, пытаясь разглядеть подробности и комментируя вспыхнувшую драку.

В какой-то момент вся толпа взорвалась торжествующим воем, затем слегка притихла. Один из дерущихся поднялся на ноги, утирая рукавом кровь с разбитого лица. Его противник так и остался лежать на земле, даже не пошевелился. Из того, что смогла разглядеть Анна, можно было догадаться, что один разбил другому голову куском бетона.

Появились два бойца Халифа. Бесцеремонно расталкивая поселян, оба подошли к трупу, тщательно обыскали, затем отступили в сторону. Победитель поединка стянул с трупа куртку, после чего толпа набросилась на бездыханное тело и в мгновение ока содрала с него всю оставшуюся одежду. По приказу бойцов Халифа двое поселян схватили труп за ноги и потащили прочь. Толпа разошлась, женщины снова принялись за работу.

Бандиты направились обратно к резиденции своего главаря. Один из них, проходя мимо, толкнул Анну сапогом в плечо так, что та едва не растянулась на земле. Анна сжала ножницы в ладони, с трудом подавив первый порыв всадить их в спину бандита. Дильназ, словно угадав ее желание, схватила Анну за плечи.

– Они злятся, – пояснила азиатка.

Из дальнейших пояснений Анне удалось понять, что бандиты Халифа жаждут секса с чистой пленницей, но вынуждены сдерживать свою похоть, поскольку первым должен быть их главарь, именно это и бесит членов банды. Похоже, как только Халиф оклемается от ранения, Анне предстоит удовлетворить и его, и всех его головорезов. Потом, возможно, поучаствуют и мужчины поселения. Для всех здесь женщина из мегаполиса, не страдающая обычными для внешнего мира заразными заболеваниями, представляет собой желанный трофей, и одновременно не является человеком, с которым можно считаться. Впрочем, здесь никто не считается ни с кем, в основе всего право сильного.

При мысли о том, что ждет ее в недалеком будущем, Анну передернуло. Перспектива жуткая. Может, стоит всадить эти ножницы в собственное горло прямо сейчас, а не ждать, когда станет добычей толпы похотливых грязных мужиков? Какая жизнь ей уготована в этом жутком чудовищном мире? До конца дней своих перебирать грязные тряпки, служить утехой любому головорезу, покрытому язвами и источающему зловонное дыхание, по первому его требованию, голодать и страдать от жажды, мерзнуть по ночам? От такого существования конец дней себя ждать не заставит. Лучше уж сразу покончить со всем.

Анна перевела взгляд на женщин, работавших рядом. Они живут именно такой жизнью, вообще никогда не знали ничего другого, они родились здесь, под этим черным угрюмым небом, среди свалок и руин старого мира. И совсем непохоже, что их это угнетает. Несколькими минутами раньше женщины очень даже оживленно следили за дракой двух своих односельчан, закончившейся смертью одного из них. Они привыкли к своей жизни, для них она такая же обычная, какой до недавнего времени считала сама Анна собственную жизнь в мегаполисе. Сможет ли Анна привыкнуть к новым для себя условиям? Должна ли она привыкать к тому, что считает неприемлемым для себя? Ответ напрашивался сам собой. Она никому и ничего не должна. Своей жизнью Анна будет распоряжаться самостоятельно. Скорее всего, сил не хватит, чтобы изменить все так, как ей самой кажется правильным для себя, но это совсем не значит, что она обязана покориться судьбе, определенной для нее кем-то другим.

Анна вновь всадила ножницы в ткань с бурыми засохшими пятнами. Если что, найдутся желающие помочь ей расстаться с жизнью, она же так просто не сдастся. Выживет наперекор всему и всем.

глава двенадцатая

Анне не спалось. Лежа на мерзко пахнущем матрасе, она прислушивалась к звукам, доносившимся из соседних помещений. За последние пару дней, не без помощи Дильназ, ей удалось обзавестись плотным покрывалом, теперь по ночам хотя бы не так знобило. Гораздо больше беспокоили укусы мелких кровососущих насекомых. Если поначалу это были лишь редкие уколы, то сейчас уже зудело почти все тело. Сразу и не понять, зуд это от укусов или уже от банальной грязи. Душ – единственное достоинство мегаполиса, о котором Анна вспоминала с ностальгией. Здесь, в условиях дефицита воды, когда каждый глоток на счету, возможность просто отмыться была недостижимой мечтой.

Особенно не помешал бы душ сегодня. День выдался непростым. Если с утра ничто не предвещало беды, за исключением побоев от Халифа, то в середине дня все изменилось.

Никогда прежде Анне не доводилось видеть ничего подобного. В условиях мегаполиса, полностью изолированного от внешнего мира такого в принципе не могло бы случиться.

Поначалу Анна даже не поняла, что именно вызвало тревогу женщин, среди которых она проводила свой очередной день, вырезая прогнившие лоскуты из грязного тряпья. Дильназ схватила ее за плечо, принялась трясти, что-то крича прямо в ухо и указывая куда-то ей за спину. Обернувшись, Анна увидела бурые клубы, катившиеся на поселок и поглощавшие все вокруг. В лицо ударил ветер, обдав зловонием бескрайних помоек.

– Быстро, быстро! – поторопила Анну Дильназ.

Весь поселок пришел в движение: мужчины, женщины, дети, все суетливо хватали все подряд и куда-то тащили. То и дело вспыхивали короткие стычки, когда кто-то сталкивался друг с другом или сразу двое хватались за одно и то же.

Анна не понимала, что, собственно, ей следует делать. Понятно, что от бурлящей у самой земли тучи ничего хорошего ждать не приходится и лучше спасаться, но как именно, где искать спасения и что для этого сделать? Складывалось впечатление, что и все остальные знают не намного больше, просто пытаются уберечь все мало-мальски ценное. Точно, приближение тучи, стелющейся по земле, не сулило ничего хорошего. Да и туча ли это? Не сразу Анна догадалась, что ветер взметает пыль и мелкий сор с земли. А вскоре она разглядела нечто темное, закрученное в спираль, спускающееся с неба – именно оно взбивало клубы пыли и подхватывало небольшие предметы, поднимая их ввысь, словно засасывая в воронку.

Дильназ бросила тряпье, схватила Анну за руку и потащила за собой.

Тьма накрыла сразу. Анна уже начала свыкаться с тяжелым воздухом внешнего мира, дышать которым по большей части можно было лишь через платок, но сейчас она почувствовала, что просто задыхается. Воздух превратился в густую смесь песка, пыли, мелкого сора, ураганный ветер бил всем этим в лицо так, что приходилось жмуриться. Следуя за азиаткой почти вслепую, Анна даже не поняла, куда ее ведут.

Дильназ затащила свою подопечную в какую-то нору под нагромождением крупных бетонных обломков. Здесь уже можно было хоть чуть-чуть приоткрыть глаза, но кислорода по-прежнему не хватало.

Фрагменты бетонных конструкций заскрежетали, сдвигаясь под натиском урагана. Может быть, таков и будет для Анны конец всех ее мучений? Обеих женщин погребет под бетоном и попросту расплющит. Хорошо, если это случится быстро, не хотелось бы испытывать лишние мучения, умирая медленно, с переломанными конечностями под давлением всей этой бетонной массы. Странно, что Леха никогда не упоминал о таком природном явлении. Может, просто не успел.

Вопреки опасениям Анны, бетонные обломки не осели вниз, а, напротив, подались вверх. В темноте было непонятно, что именно происходит, но Анне показалось, будто отдельные фрагменты пытаются оторваться от общей кучи и взлететь, тут же оседают обратно, затем снова и снова повторяют попытку. Возможно, переплетение арматуры не позволяет кускам отделиться, а мощности урагана не хватает, чтобы оторвать от земли всю кучу целиком.

Дильназ практически силой заставила Анну вжаться в землю. Места в бетонной норе было мало даже для одного человека, но, несмотря на это снаружи попытался влезть еще кто-то. Дильназ пнула человека в лицо, тот схватил ее за ногу и потянул из укрытия. Анна обхватила азиатку за плечи. Хватка снаружи ослабла так же внезапно, Дильназ втиснулась обратно под расшатывающиеся бетонные блоки.

Все закончилось довольно быстро, хотя Анне показалось, что они с Дильназ провели в укрытии несколько часов. Она бы и дальше сидела под бетонными блоками, если бы не Дильназ. Азиатка тряхнула Анну за плечи и заставила покинуть укрытие.

Ветра уже не было, но поднятая ураганом пыль клубилась густым туманом, медленно оседая. Так же медленно сверху падал мелкий сор, в основном ошметки пластика.

Большинство убогих жилищ обитателей поселка исчезло, будто их никогда и не было, не осталось даже намека, остальные превратились в кучи хлама, ничем не отличавшиеся от остальной бескрайней свалки мусора. Боле-мене уцелела лишь резиденция Халифа: вряд ли потому, что была построена более надежно, скорее, ураган просто обошел ее стороной.