Спасти красноармейца Райнова. Книга восьмая. Партизан.

Вот так покинул подворье, и попрощался с двумя вдовушками, зайдя к ним домой по очереди. Ну а что, и тут удар был по физиологии, женщин хотелось аж скулы сводило, вот и нашёл двоих из местных. У обоих дети есть. Одна ещё ничего, молодая, симпатичная, природа требует своё, с трудом, но сговорил. Другая уже в возрасте. Тридцать пять лет, муж сам ушёл, так что скидывал напряжение. Да так, что заездил их за это время. Это я ещё не в полную силу, в рану отдавало, головные боли начинались, иначе совсем бы заездил. Впрочем, мне стало лучше, так что посетил с ними сеновалы на прощанье, и двинул к выходу, а там уверенным шагом в сторону Кобрина. Да, состояние не как было в день попадания, головокружения проходили, слабость, там и аппетит отменный, правда, ночами я мало гулял. Только любовниц посещал, но зато действительно отлежался, и вот уходил к немцам в тыл. С дороги сошёл в засеянное поле, тут наши, но дальше укрепления, наспех сбитые. По полю и двигался. Пару раз попадались группки окруженцев, спрашивали где наши, объяснял, и дальше. Сплошной линии обороны не было, по факту тут серая зона. Наших нет, но и немцы если попадаются мотопатрулями, то эпизодически. Одна из любовниц собрала мне съестное с собой, в платок завернула, остальные как-то не догадались. Да и я не просил. В пустом спичечном коробке соль, шесть варёных картошек в мундире, кусочки уже порезанного сала, огурец, у той отличный засол, хранила в бочонках в погребе, ну и два куска хлеба. Вот у речки мелкой, в тени деревьев и поел, половину припасов съел, время обеда, около часа дня. Тут же искупался, почти час из воды не вылезал, вода тёплая, отлично. Рядом группа окруженцев шумно переправлялись, с обозом были, я же перебрался на другой берег, оделся и двинул дальше.

К вечеру, поужинав по пути, доел остатки, констатировал, что ушёл от Пинска километров на тридцать. Немцев уже видел, два мотопатруля на горизонте проехало, причём это разные, и на дороге пыль от движения техники и пехотных колонн. Шёл к посадке, она мой путь пересекала. Решил там переночевать, двигался я днём, ночью сплю, но когда сблизился, вдруг услышал окрик:

– Хальт!

Я тут же замер и поднял руки на всякий случай, хотя такого приказа не было. Посадка смешанная, тополя и кустарник по бокам, немцы хорошо замаскировались, да я и не сразу их рассмотрел. Тем более их стоянка метрах в трёхстах дальше, видимо часовой засёк и те по посадке сблизились, остановив. Было двое, унтер, и рядовой, последний меня на прицеле и держал. Ну как на прицеле, карабин свободно лежал на сгибе локтя, но ствол на меня направлен. Опытный солдат, я сам такой. А так это мотопатруль, армейский. Да и понял это по очкам на касках обоих. Унтер меня лично охлопал, но я был пуст, всё в хранилище, и задал вопрос на чудовищном русском:

– Ви ктьё?

– Не ломайте язык, я знаю немецкий, – сказал я на германском языке.

– О, из немецких переселенцев, или кто из родителей немец?

– Нет, учил язык будущих рабов. Должен же я знать, что те говорят, отдавать им приказы.

Унтер вытаращил на меня глаза, лицо покраснело, тот что-то крякнул, даже я не понял что, и попытался нанести удар кулаком. Вот касанием по руке и убрал его в хранилище, прыгнув к солдату, что пытался отскочить, вскидывая карабин, но и его убрал. Осмотревшись, мы у кустарника были, я зашёл внутрь посадки, тут видимость ограничена, довольно большая посадка, и приготовившись, достал унтера так, чтобы оказаться у него со спины, и тут же нанёс тому удар ребром ладони в область основания шеи, мгновенно вырубив. Дальше уложил на старую подстилку из листьев, и не забывая поглядывать вокруг и прислушиваться, стал снимать с того всё ценное. Часы сразу застегнул у себя на кисти, сдёрнул сапоги, отстегнул ремень, с наплечными раменями, и ворочая тело, снял. Пистолет-пулемёта не было, два подсумка по три магазина к «МП» были, кобура с пистолетом, но «ПП» тот явно оставил в лагере. Лентяй. Так что оставил обобранное тело лежать. Отойдя, тут посвободнее от веток, и достал второго, вырубив тем же способом. Хорошо выстрелить не успел. Так что карабин проверил и прислонил к стволу тополя. Дальше также снял всё ценное с солдата. Подумал, и форму снял с обоих. С исподним. Ценного немало нашёл, но что по карманам было, ранцев те при себе не имели. Пока же изучив карабин, приготовил патроны запасные. Также достал из кобуры обычный на вид «Люгер» и его приготовил, как и два запасных магазина, и вот так держа карабин наизготовку, двинул по посадке к лагерю мотоциклистов. А обоих немцев я убил, хладнокровно, милосердные удары в сердце штык-ножом с солдата. Аккуратно, кровью не плеснуло.

Сердце громко бухало, надпочечники вырабатывали адреналин, но не скажу, что в предельной концентрации, ситуация-то довольно обычная для меня, так что лишь слегка возбудился. А то восемь дней отдыха, без встрясок, а тут сразу такое. Ничего, пока шёл успокоился. Наконец в просвете рассмотрел лагерь. Первым, на что наткнулся мой взгляд, громадина танка. Аж целый «КВ-1» стоял на полевой дороге, что вилась у посадки. Замаскирован ветками, с уже пожухлыми листьями. Я с другой стороны подходил, потому танк и не мог видеть. Стоял с открытыми люками. Рядом часовой переминался. Ещё стояло три мотоцикла, причём, все «БМВ», визуально я видел четверых немцев, плюс один часовой, с ремнём карабина на плече, а должно быть семеро. Где ещё два? Три мотоцикла, по трое седоков, девять, двоих уже шлёпнул, командира патруля и одного солдата, должно быть ещё семеро. Так где ещё двое? Кстати, рассмотрел на одном из мотоциклов, на руле висел, «МП-40», и подозреваю что он как раз ленивого унтера. Ещё у костерка, где двое немцев кошеварили, лежало что-то. Привстав, прикрываясь стволом тополя, рассмотрел тела троих, причём танкисты. Один пошевелился, связанные. Не с «КВ» ли? Тут вдруг рядом за кустарником услышал писк, и один из кошеваров крикнул:

– Ганс, Фридрих, унтер будет недоволен, что вы первыми русскую фройляйн попробовали.

Эта фраза многое расставило по своим местам. Убрав карабин в хранилище, достав штык я скользнул, извиваясь как ящерица, всё же Иван неплохо тренирован, да и молодой, и прыгнул к двоим немцам. От общего лагеря их закрывал кустарник. Видимо смущались и не желали, чтобы другие видели их интерес. Один держал девушку за руки, та была в форме военфельдшера, другой уже задрал синюю форменную юбку, отбросив панталончики в сторону, и пристреливался между ног, пока девушка отчаянно извивалась. Только тот что держал, успел дёрнутся и открыть рот, как в прыжке, извернувшись, я нанёс ему пушечный удар ногой в голову. Готов. Даже добивать не надо, позвонки хрустнули, ну и вбил нож в спину насильнику, зажав ему же рот. Удар в сердце. Правда, я немного девицу подмял, но надеюсь та не будет против. Когда тело немца прекратило дёргаться, я стащил его с девицы, и та шустро приводила себя в порядок, испуганно на меня глядя, а красивая, и ссадина на лице. Это похоже моя работа, неудачно упал. Хотя для неё удачно. Проверив первого немца, точно труп, ну и сняв с него ремень с кобурой пистолета, видать пулемётчик, у насильника, вроде несостоявшегося, были подсумки для карабина. Вот так я с двумя пистолетами вышел, и начал стрелять с двух рук. Два «Люгера» отработали на пять. Сначала часового, он дальше всего, потом точными, но быстрыми выстрелами из пистолета с правой руки, остальных поразил. Оружие в левой, на добивание. Один шустрый, покатился от костра, но пули его догнали. Я и не таких живчиков видел. Пробежавшись, провёл контроль, живых нет. Кстати, документы забрал, и незаметно прихватив «МП» с мотоцикла, подошёл к связанным танкистам. А хорошо связали, даже кляпы во рту. Осмотрев их, крикнул:

– Эй, красавица, можешь выходить, живых немцев не осталось.

После этого сунул оба «Люгера» в карманы брюк, и присев, стал развязывать верёвки на кистях рук, ему и локти связали, капитана-танкиста. Ну и кляп выдернул. Как раз когда девица робко из-за кустарника выглянула. Увидев, чем я занимаюсь, осматриваясь подошла и стала помогать развязывать остальных, а капитан, прокашлявшись, сказал:

– Молодец парень, спас нас. Ты кто? Осназ?

– Школьник. Иван Градов. Шестнадцать лет мне. Ехал на комсомольскую стройку из Москвы, а тут поезд расстреляли, половина пассажиров погибла.

– Погоди, это в десяти километрах от Бреста?

– Да, там

– Слышал, что там бойня была. Значит, оттуда? А здесь как оказался?

– Ранен был осколком, – я снял кепку и показал скрытую под ней выстриженную проплешину и багровый шрам, вернув кепку обратно, закончил развязывать капитана. – Отлежался в Пинске, а то контузия ещё была, и решил на Кобрин двинуть. Потом к месту расстрела поезда. Я следопыт, лесовик, хороший охотник, следы тех нелюдей запомнил, поищу.

– А как ты в Пинске оказался?

– В госпитале Кобрина кинули клич, кто машиной управлять может, ну я и вызывался. Я всем могу управлять, что ездит, летает и плавает. На станции новые «захары» выгрузили, их и отдали на эвакуацию, вот в кабине одной и добрался до Пинска.

– А эту машину, – кивнул тот на танк.

– Не доводилось. «Три-четыре» знаю, было дело, покатался, «двадцать шестой» тоже. А «КВ» нет.

– Отлично. У нас механика-водителя убили, а он один знал этот танк. Я командовал батальоном лёгких танков и такие машины, как и мои бойцы, не знаю. Этот танк нам попался при отходе, когда батальон разбит был, с одним мехводом. Вот что, Иван, временно призываю тебя на службу. Нужно перегнать танк к нашим.

– Тот до наших километров тридцать, даже чуть побольше. Топлива-то хватит?

– Топливо есть, недавно разбили колонну обеспечения у немцев, по счастью две бочки с соляркой нашли в грузовике. А тут понимаешь встали поужинать, устали все, и эти по посадке подкрались, взяли тёпленькими. У нас только Иван, твой тёзка, к оружию дёрнулся, его и убили. А потом раненого добили, гады. Там он, чуть дальше лежит. Вот такие дела, Ваня. И спасибо что Олю спас, медик наш, в батальоне у меня служит.

– В принципе, я не тороплюсь, надо отогнать, отгоним. А технику освоить не сложно.

– Вот за это спасибо.

Уже всех развязали, те вернули свои вещи, оружие и документы, забрали с немцев что могли. Я прихватил ранец, не глядя и солдатский котелок, с крышкой, кружкой и остальным оснащением. Даже пару пайков. Ещё танкисты тело погибшего товарища завернули в кусок брезента и подняли на корму танка, увязывая. Решили с собой взять. Я кстати снял один «МГ» с коляски, патронов побольше набрал, с других мотоциклов тоже, и унёс в кустарник, а там прибрал в хранилище. Вещь нужная. Так что теперь имею два «Люгера», «МП-40», карабин «Маузера» и «МГ-34». С хорошим боезапасом. Пока хватит. Ещё бы с оптикой где найти. Я не про бинокль, что с планшеткой с унтера снял, а оружие для снайпера найти, тогда совсем хорошо было бы. Танкисты же как-то быстро свернули лагерь, мотоциклы подожгли, я уже устроился на месте мехвода, мне выдали шлемофон, и даже запасной комбинезон, в танке был, военфельдшер села на место стрелка, так что смог запустить двигатель. С трудом включил сразу третью скорость, я не лгал, в прошлой жизни водил танки, но такие тяжи нет. Ничего, разобрался, трансмиссия описана на табличках, где какая скорость, так что танк вскоре шустро пополз прочь. Кстати, баки действительно полные. Датчик показывал. Да ладно это. Я видел в держателях блестят снаряды. Их-то те где нашли? Люка для эвакуации над головой не было, он был у Ольги, так что сидел в темноте, всего два окошечка в бронестекле, и то сомневаюсь, что те пулю удержат, и вот видя дорогу, управлял техникой. Вот так километров пять проехали, скоро речка будет, где я ужинал.

– Короткая! – вдруг заорал капитан, мы на связи, мой шлемофон подключили, я остановил танк, и почти сразу раздался грохот выстрела.

Да и Ольга рядом застрочила из пулемёта, мстительно прищурившись. Я уже и сам видел в триплексы, как перебегают люди в знакомой серой форме Вермахта. Рядом, на берегу речки, стояла техника, где рванул снаряд, и что-то загорелось. До них было метров двести от силы. Это значит мы появились из-за посадки и увидели друг друга? Похоже так, хотя рёв нашего движка те не могли не слышать, но видимо за своих приняли.

– Вперёд! – раздался приказ, расслышал его в треске шума наушников шлемофона.

Так что врубил вторую, и стронувшись, покатил к немцам, иногда замирая по приказу, и танк вздрагивал от очередного выстрела. Кстати, узнал откуда снаряды. Повезло найти в лежавшей на боку машине. Воняло горелым порохом, стрелянные гильзы лежали на полу, от них несло вонью, ничего не видно было из-за дыма, но судя по азартным репликам экипажа, всё было в цвет. Подводить танк к лагерю вплотную капитан всё же не стал, а со ста метров методично стал расстреливать всё что представляло опасность для нас, включая пехоту. А тут ещё заорали, о наших. Мне тут не видно ничего, однако приходилось управлять танком, тяжёлая в управлении машина. В смысле физически, гидравлики-то нет, однако, я уже и сам видел, как захлестнули разбитый лагерь немцев, бойцы в таких знакомых гимнастёрках. Меня оставили в танке, Ольгу вот попросили наружу, нужны медики были. А та молодец шесть дисков расстреляла, и явно не наобум, а прицельно. В общем, нас в танке трое осталось, капитан тоже куда-то вышел. А через десять минут вернулся. Заглянув в люк стрелка, велел мне:

– Не глуши машину. Вылезай, тут дивизия прорывается, с ними безлошадные танкисты из разных частей. Нашли тебе замену. Спасибо Ваня за помощь.

– Спасибо не булькает. Вы мне справку напишите о моём участии в боевой операции, и разойдёмся, – прикинув всё так и эдак, сказал я.

Тот слегка удивился, но в просьбе не отказал. Правда, перепоручил её штабу дивизии. Там все бланки и печати были, а у него они отсутствовали. Танк принимал другой мехвод, Ольга среди медиков мелькала, помогали раненым. Тут тысячи две бойцов и командиров оказалось. Как их с воздуха-то не обнаружили? Видели те лагерь немцев со стороны, но слишком крупный, шесть танков было, и вооружения много, когда вдруг появился наш тяж, и стал расстреливать немцев, вот и вмешались. Уже стемнело, когда те двинули дальше, решили не задерживаться, а я остался. Всё что нужно те собрали, даже технику побитую обобрали, и ушли. Я же покачал головой, а ведь с момента как меня остановил унтер, прошло всего два часа, а столько событий произошло, сам дивлюсь. Пока же двинул прочь от расстрелянного лагеря. Немцы тут потеряли три сотни солдат и офицеров. Кто-то убежал или спрятался, но если меня рядом найдут, сразу шлёпнут. Нет, надо валить. Я пошёл прочь. Правда не сразу, искупался выше по течению в речушке, постирал одежду, комбинезон и шлемофон мне оставили, как подарок, тоже постирал. А то пахло порохом от него, потом просушу, ну и налегке двинул прочь. Отбегу подальше и поищу место для дневной стоянки. Жаль мотоциклы сожгли, надо было отогнать и один прихватить в хранилище, а теперь чего уж там. Да, бумагу в штабе дивизия получил, с печатями и штемпелями. Даже комдив подписался, благодаря Ивана Градова за помощь. Вот такие дела. Ну а что, не знаю, что дальше будет, а вот такая бумага она всегда пригодится.

Отбежал я километра на три, кстати. Двигался свободно, особо не шатало, забрался в кустарник, и вскоре уже спал, накрывшись плащом с мотоциклистов. Снял с держателя одного из мотоциклов. Шинельку бы вместо подстилки, но чего нет того нет.

Следующие два дня обошлось без приключений, и я благополучно добрался до окраин Кобрина. По пути в расстрелянных машинах нашёл пару новых шинелей, форму моего размера, три комплекта, сапоги, а одежда качественная, пусть будет. В кабине «полуторки» в зажимах нашёл новенький карабин «Мосина», забрав, а с разбитого «Т-26» снял пулемёт, сошки к нему нашёл под сиденьем, и прикрутил, плюс двадцать дисков. Жаль пустые. Патроны мне пока не попадались. Зато бутылочка оружейного масла и ветошь были, нашёл в ранце с мотоциклистов, и привёл всё оружие в порядок, почистив. А у Кобрина увёл с аэродрома, тут фронтовая часть дислоцировалась, связной «Шторьх». Тихо в темноте подкрался, касанием его убрал, плюс две бочки бензина со склада горючего, и канистру машинного масла. Также тихо и покинул территорию. Повезло, хотя один часовой насторожился, напрягся, пришлось полежать в траве, пока не успокоится. А потом дальше. К слову, у штаба этой лётной части стояли велосипеды, и легковые мотоциклы. Вот один легковой, плюс велосипед, выбрал получше, и прибрал. Теперь хоть лёгкий транспорт был.

Капитану я не правду сказал, говоря, что хочу поискать тех, кто поезд расстрелял. А потом задумался, пусть легенда моя, почему в сторону Кобрина иду, но почему бы на самом деле не поискать? В принципе, пока хранилище качается, да опция големов не заработает, я особо некуда не тороплюсь, почему бы на самом деле не поискать их? Тем более такие нелюди сразу к немцам на службу пойдут, и молчать не станут, как поезд расстреливали, чтобы поднять свой авторитет, так и найду. Потому отбежав, запустил движок и покатил на мотоцикле прочь. Дорога свободная, всего раз две встречные машины проехали, а говорят немцы ночами спят. Так и добрался до знакомых мест. Ну да, начал узнавать ориентиры. Карты имею, а на аэродроме и спёр, когда дежурный в туалет вышел, ближайшая деревня, это Заречье. Начну с неё. Добрался благополучно. Технику обслужил и прибрал, и найдя место для сна, кстати, смрад разложения часто доносился с полей, как по дороге, так и тут недалеко от деревни. Нашёл место в хвойном лесочке, вроде не пахнет, обустроился в ёлочках, и вскоре уже спал.

Поспал я неплохо, ближе к двум часам дня проснулся. Позавтракал, благо отварил из припасов мотоциклистов, супчик, какао сделал, было чем питаться, но хватит ещё дня на три, поэтому нужно запасы сделать.

Вот так отряхнув свою одежду, ту самую, в которой очнулся в этом теле, поправил кепку. Плешь постепенно зарастала, но всё равно приходилось прятать под головным убором. В общем, вышел на дорогу и двинул к деревне. Детишки бегали, деревенские своими хозяйствами занимались, с поля гнали коров, видимо на дойку, и главное, вскоре из одного дома вышел вооружённый мужчина, в пиджаке, но белая повязка на рукаве была. На плече ремень винтовки «Мосина». А вот и полицай. Думаю, он в деревне один. Хотя не факт, увидим. Деревня в стороне от автострады находилась, но всё же несколько грузовиков стояло на улице. Видать в домах расселились. Ну а полицай подошёл ко мне, и сходу спросил что-то на белорусском:

– Не понимаю.

– А москаль? – даже обрадовался тот.

– Откуда вы знаете, что я из Москвы? – заулыбался я.

– Да сразу видно. Идём, накормлю тебя, и спать уложу.

– Было бы неплохо, спасибо.

А тот к своему подворью отвёл, и к сараю, открыв дверь, пригласил внутрь.

– Заходи, будет тебе и хлеб, и соль.

Касанием убрав его в хранилище, оставив створку двери прикрытой, сам сарай пуст, я огородами ушёл за околицу и дальше к посадке. Километра на два отбежал. Ну и достав полицая, вырубив, дальше снял с него всё ценное. Привязал к стволу дерева, и дождавшись, когда очнётся, допросил. Не скажу, что быстро, но вполне качественно. Нет, этот из идейных, на немцев работал. Не из тех что по приказу наших властей к немцам пошёл, чтобы важные сведенья передавать. Поэтому после допроса ударил его штыком в грудь. Готов. Оставив тело привязным, я с задумчивым видом вышел на дорогу, осмотрелся, свидетелей вроде нет, достал «Шторьх», и уже вскоре летел в сторону Варшавы. Что по допросу, то да, в цвет. Да и вообще известная история за такое время обросшая множеством слухов. В курсе тот, кто поезд остановил и расстрелял. Сам тот не участвовал, что удивительно, но алиби у него железное. На начало войны тот вообще на немецкой стороне оккупации был. Уже тут узнал и про поезд, и кто это сделал. Я же говорил, не будут скрывать это. Видимо немцев впечатлили, главного в расстреле назначили старшим во вспомогательной полиции в Кобрин. Там его искать нужно. И его, и тех, кто участвовал, тот их с собой подтянул. Позже я навещу, а сейчас мне нужна Варшава. Уже невмоготу. В прошлой жизни, в теле Власова, именно в Варшаве я и нанял трёх наложниц из полек. Зачем искать и уговаривать, я знаю к кому обратится, хотя сейчас не начало осени сорок второго, но думаю найду кого нужно и договорюсь. Если проще, этот человек посредник и может найти всё что пожелаешь.

А так баки у самолёта полные, вполне хватило добраться до Варшавы, на бреющем сблизился, сел на опушке рощи, даже обслужил и заправил машину, и вскоре на велосипеде уже катил к окраинам столицы Генерал-Губернаторства, как немцы величали Польшу. Время восемь часов вечера, дороги пусты, через час стемнеет, когда я по улочкам стал уходить в центр города. Не повезло, нужного человека не было. Не в смысле совсем не было, а отъехал по делам. Через два дня вернётся, нужно подождать. Так сообщила служанка, когда я постучал в дверь его квартиры. Что ж, пока обживёмся в городе, закупки сделаем. Тех же припасов, вот время и пролетит.

Следующие два дня я действительно спокойно проживал в Варшаве под личиной берлинского студента. У меня берлинский акцент. Снял номер в гостинице. Просто доплатил, якобы документы на оформлении, потом предоставлю, и жил себе. Банк взял ночью, деньги появились, разная валюта, включая советские рубли, и стал совершать покупки в магазинах, в мясных лавках всякого разного, на рынке. В ресторанах заказы. Припасов за два дня закупил на двести килограмм. В основном готовых, но были и продукты, из которых нужно готовить разные блюда. Потом два комплекта одежды, летней. А то один костюм, который уже поистрепался и всё. Взял схожий костюм, ещё один походный, потом пару комплектов домашней одежды, разную обувь. Пальто осеннее. Зимней одежды пока нет, не сезон. В туристический магазин не ходил, всё что нужно я бесплатно возьму на финских складах для диверсантов, когда полечу за домиками. Это сразу как разберусь с полицаями в Кобрине. Однако, посетил магазин для рыболовов. Купил разные снасти, и что важно, крепкую надувную лодку на четверых, со сборными вёслами. Тут её и накачали, я потом в номере снова накачал. Вёсла собрал и приготовил лодку к использованию. Зелёненькая такая, симпатичная. Две доски-сидушки, в центре и на корме. Для спасения на водах моря, или пересекать речки, самое то. Хотя и вплавь можно, но если осень, или весна? Без такой лодки не обойтись, и весит всего тридцать пять килограмм. По мне так отличная покупка. Снастей тоже взял, как я и говорил, хотя я больше охотник, чем рыболов.

Хорошо закупился, но два дня прошли, и я посетил того старого знакомца. Старого для прошлой жизни. К счастью, тот уже был дома, как раз из душа видимо, после дороги, но с охоткой меня принял. Я в новом костюме был, выглядел прилично. У парикмахера слегка постригли, тот пытался скрыть плешь, но тут надо ждать пока зарастёт. Вот и объяснил, что я желаю получить. Тот пообещал решить вопрос, попросил три дня ему. В принципе ничего необычного я ему не задал, многие через него искали содержанок себе. Просто я просил блондинок, молодых, не младше восемнадцати, мне малолетки не нужны, красавиц со стройными фигурами. Одну можно грудастую. После недолгих сомнений, решил брать четверых. Заказ сделан, аванс оставил, тысячу злотых, и покинул того. Через три дня, так через три дня. Вроде всё закупил. Думал слетать в Кобрин и посчитаться с бандитами, но у меня заказы в кондитерских, и немало, я сладкое люблю, так что следующие три дня, сменив гостиницу, я закупался разными тортами, конфетами, пирожными, разными рулетиками, и даже сладкой сдобой, вроде пирогов с яблоками и грушей. За три дня, забирая заказы в трёх кондитерских, полнил хранилище ещё на сто пятьдесят килограмм, но этих запасов мне хватит лет на пять, я так думаю. Тут действительно отличные кондитеры. Ну а дальше встреча, причём не на квартире посредника, для этого имеется специальная гостиница, владелец и работники в курсе. Так что в номер, где мы с посредником устроились, стали заходить девушки, а я выбирал, и придирчиво.

Первая блондинка оказалась из Амстердама, восемнадцать лет, грудь маленькая, но девушка очень миленькая. Я таких знаю, очень выносливые. Звали Маргарита. А тут всё официально, заключили контракт на работу на меня. Секретарём, обычно это ставят в пункте профессия, хотя что той делать девушка знала и не возражала, плачу я очень хорошо. Так что заключили контракт, я выплатил деньги в половину суммы за пять лет, а та просила доллары США, я разных набрал в банке, мне всё равно, выплатил, и та ушла, контракт при мне был. Сегодня вечером та придёт в номер, что я снял. И легко отпустил, тут гарантом выступает посредник, не сбежит с деньгами. Потом грудастая блондинка с четвёртым размером груди и шикарными бёдрами. И да, девушки в кружевных комбинациях заходили, чтобы показать фигуры. Этой двадцать три года. Причём, чешка. Как и Маргарита хорошо владела немецким. Это одно из условий выбора девчат. Звали Агнесс. А потом две сестры восемнадцати и девятнадцати лет, тоже блондинки. Что-то я на них западать стал, и снова не польки, а шведки. Их взял, и хватит, хотя кандидаток ко мне в секретари, было больше десятка, почти полтора. На этом всё, расплатился с посредником, с премией, мне его работа понравилась, и в гостиницу. По пути на такси объехав кондитерские магазины, забирал заключительные готовые заказы. Там в номере принимал девушек. Хорошо в разное время пришли, с вещами, и в хранилище. Маргарита опоздала, так что её на постель и завалил.