Крик Пардуса

Сфенкел- так отчего воз забот русських и ныне там, тогда?

Претич- так от того, что речами с пятого на двунадесятое сами перескакиваем!.

Ивор- да мыслею растекашиваемся вечно по всему свету-белу!.

Блуд- а-и толковища все, по едному колу суть завсегда запускаема!.

Добрыня- вот через то, ни как и не можется делу русскому взятии приклону во либо-каку сторну.

Икмор- просто хитим время драгоценное изо дня в день у себя, лия словеса аки воду!..

Сфенкел- иль переталчиваем их все речами своими, словно что воду в ступе!.

Икмор- а вороги меж тем- не дремають…

Сфенкел- а собирают себе припасают силушки по более, покудова!.

Претич- с тем и к бабке не ходи.

Святослав- вот именно! И так не пойдёт доле, бояре киевски! Посему, властию княжею, завещанной нам пращурами, даденной мне по праве русськой, я, сей мороке гибельной для отечества, предел и положу!. Да-бы ваши выкруживания вельми смысленны подспудно не вскармливали на Руси-Киеве измену-предательство!. Али ину каку пакасть вредоносну, мужам гостомысленным только и пригодну.

Икмор- а ведь на круг, расхлёбывати всё опять, выпадет вновь люду простому русському!.

Сфенкел- слов- нет, ловко пристроилися!.

/не приметно для всех входит княгиня Ольга. В дверях вместе с нею была видна Предслава, которая ею будет оставлена за порогом./

Святослав- поэтому, рукою твёрдою, дланию княжею, вот этой самою, я отстою правду русськую, и нещадно повыведу на чисту воду всех тех, кои есмь потатчики прилежны да старательны для предкновения Руси на пути ея ко благоденствию лепому!.

Добрыня-..догадами своими, князь, сам не лъстися да и других не смущай. Кому тут бысть може на руку слабину приваживати во на во отчину?! Али разве здеся кому не ведомо ведь, что завсегда часть жиже против цельного?!.

Каршив- и, Святослав, не ряди свою волю княжу во правду народа да люда русского, огульно.

Искусеви- на Руси, испокон веков, воля княжая соотносилась-испытывалась гласом веча, горнилом слова схода народного!..

Конеацер- и превыше правды оновой, несть ни что на Руси. Да сие разве запамятуешь?.

Сфенкел- будто подумати можно, что сами-то вы ко гласу люда больно прислушиваетесь?. А не всякима лукавствами да хитро-мудростями ветиеватыми его под свои затеи подлаживаете!.

Конеацер- голословие- не бысть доказ ни когда!.

Икмор- шило мыло и мочало…

Сфенкел- начинаем всё с начала.

Святослав- хватит! Речь боле не о чем. Явен умысел куда боле!..

Ольга- всё ни как не столкуетесь, мужи думные?.

Святослав- мамо?

Добрыня- княгинюшка?!

Ольга- думать та надо о важном, но а печся о каждом!. Ведь державы благоденствие со слагается из благополучия всяко каждого.

Святослав- матушка! Ты по-что поднялася? По-что не шумнула меня? Мамо?!.

Добрыня- государыня, чего ради не бережошься сама? Нас осиротить срока раньше желаешь?!.,

Ольга- (Святославу) – тебя, поди дозовёшься?!

Искусеви- че-важным че-не отлоложным таким обеспокоилася ты так, княгиня, что до нас пришла? Здравием своим пренебрегая?.

Конеацер- али по твоему зело мы не смыслены, княгиня-матушка, что-бы ладом не суметь управиться со всем насущим нам?..

Ольга- того именно и опасаюся, мои мужи именитые! Оставте нас!.

Искусеви- княгиня-государыня, коли вознамерилася ты понавоправити нас во делах державных дланью своею, то може буди краше, нам всем гуртом во покои твои перейти, пущей твоей удобливости для?.

Конеацер- таки сподручливее станет тебе там во вразумляти нас?.

Претич- а верно ведь, княгинюшка!?

Конеацер- еже-ли конечо пожелаешь сама того?.

Ольга- мне что- повторять вам надобно?!

Добрыня- нет, княгиня-государыня! Мы уходим уже.

Искусеви- за-раз нету нас ужо…

Искусеви и Конеацер- (вместе с покрном) – княгиня-матушка!

Ольга- так-то лучше.

/все поспешно, кланяясь, выходят. Святослав помогает матери удобнее устроится./

Ольга- вот, се, и славно!.

Святослав- не хорошо, мамо, ты обещалася мне блюсти покой свой, себя ради, меня ради, внуков твоих ради, а сама?.

Ольга- ах, оставь!.

Святослав- что- оставь?! Я чай не дитя уже, нибудь-как сам управлюся.

Ольга- а мне нужно, чтоб не применно- как!. А не иначе. Ведь у меня, тебя кроме, княжичей кроме, ести ещё и люд русский, и Киев-град, да и самоё отечество наше!. Впрочем как и у тебя, но ты, всё-равно, идти куда-та намереваешся… Ну и какой тут, к лешему, быть может покой? Спрашивается!. Сыне! Святославе, чего ты удумал опять?

Святослав-..княгиня-мамо, пред табою таитися не стану я!. Не терзалася да-бы душа твоя домыслами-страхами разнымя. А поведаю откровенно тебе о деле верном, деле мною замысленным, о деле ко славе Русь ведущем!. На подобии дедов наших, я решил учредить столицу Руси нову, свою столицу, столицу во граде Переяславце, что на Вране-реке!. Али во Доростоле-граде дунайском. И не медля! Для пущей для меня, да и всех, удобности. Перенесть туда княжий стол киевский.

Ольга- я так и думала. Того именно и опасалася!.

Святослав- и зря, княгиня-мамо! Рассуди взвешанно- Болгария придунайская, там ныне средина земли моей!. Туда приходят-сходятся многия пути торговыя, путя караванныя, и теперь на них возляжет длань моя, длань весомая, и по справедливости!. И значит то, что во времени скором, соберётся у меня уже казна своя, казна великая, моя казна, княжая. И станет мне не зачем озиратися-кланятися боле на закрома вышеградския да киевския!. Так встану крепко я, что уже самостоятельно, ни кого не обременяя разумениями своими, начну заботисся сам о всех землях русських. Да-бы поднялися оне встали друг ко другу, что колос к колосу, наливаяся день ото дня силою-крепостью, очам отчим на любование, а инородному оку на заглядение. Аз с сим примусь наконец и за княжество Тамарханское!. Что-бы от туду, от вольницы их разудалой, нам не саднило боле, не ноне так и впеть. И не запамятую так-же попечься ужо о крестоносцах твоих, огалтелых, о нуждах их многочисленных всех!. Да-бы ое к чему им стало прислушиваться да оглядыватся без рассуждения на всякия чаяния патриархии их царе-градской. И чего бысть может худого во всём том, государыня-мамо?!.