Переменная константа

– Кто есть хочет?

– Во мне ещё килограммов пять мяса. Я наелся, как тот верблюд, на неделю вперёд.

– О, мой юный друг, наш желудок такая неблагодарная скотина, что, как ты не корми его сегодня, а завтра он, зараза, с утра уже жрать просит.

– Тогда на боковую. Я первый. За мной – вы, бойцы. Последним – Димон. Не-е, старец, не начинай даже. Такая работа для салаг. Отдыхай. Через четыре часа уже светать будет. Не успеешь заснуть, просыпаться надо. Всё. Отбой.

Обильный ужин задавил адреналин, и все завалились спать. Кроме дневального.

– Люблю, когда утро начинается с рассвета.

– А я терпеть ненавижу. Для меня часов девять-десять – это моё.

– А я, со своей старческой бессонницей, могу и до двенадцати потом проспать. Благо, живу один, никого не напрягаю, меня никто не напрягает. Дозированное одиночество – это здорово.

– Может быть. У всех свои тараканы в голове.

– Ну, что, деревенское счастье вы наше, кони готовы?

– Конечно, господин. Сейчас чуть подкормите заразу свою и поедем. Еда на тряпице, бабкин звар в кувшине.

– Хорошо жить.

– А хорошо жить, ещё лучше.

– Классика.

Аппетит был отменный. Кто бы сомневался.

– На ель корова взгромоздясь… Ну, что, служивые, ведите наших слонов. Ехать надо.

Потренировались запрыгивать. Навыки остались. А вот ехать верхом уже стало немного проще.

– Перед городом немного отдохнем, но в город заезжать не будем. Сразу донесут первосвященнику, и толпы фанатиков принесут вас на руках. Объедем. Там сплошные поля, оврагов нет. Самое то для штурма.

– А барону по барабану это?

– Да в радость. Город, как кость в горле. Он только рад будет, что откупился таким образом. Сразу столько проблем решит.

– Мудрён.

– Не. Хитер. На свою задницу.

– В любом случае, это его проблемы.

На виду города спешились и отдохнули. Влево уходила не наезженная, но явно рабочая дорога. В город и из него тянулись пыльные вереницы телег и пешего люда.

– Вот оно море людское, из которого придёт дьявол.

– Старче, ты про Библию?

– Про неё. И про… , типа про Московию. Как там наши?

– Как, как. Похоронили нас, поплакали, надеюсь. Жизнь продолжается.

– Интересно, цветут ли цветы на Марсе?

– Кто бы раньше спросил. А теперь не знаю, что и думать.

– А что тут думать, ехать надо. Мужик сказал, мужик сделал. Нехорошо опаздывать.

– Можно подумать, ты всегда вовремя на совещания приходил.

– А я и не ходил. Туда наш командир группы ходил.

– Тебе проще было. Как начнут слюни по столу раскатывать.

– Это у тебя командир блатной был. Они не знают, что сказать, вот и лепят охинею. А у меня конкретный командир был. Всё чётко и быстро. И по домам.

– Редко кому так везёт.

– Эй, бойцы, помню, дорога трое суток занимала. Что, так и поедем? А напрямки слабо?

– А мы так и ездим. Там две деревушки. В них и кабаки есть. Как же в деревне без кабака. Барон приказал в каждой деревне кабак завести и налог на каждый кабак, независимо от дохода.

– Спаивает население, зараза.

– Господин, только вы ему это не говорите. Осерчает.

– Понятно дело.

Так с перерывами и перекусами они выехали к замку барона Штапель.

– Тпру-у, стоять, стоять, я сказал. Бойцы, подтяните подпруги и устраните всё, что может привлечь внимание барона. Заодно последняя возможность оправиться в нормальных условиях.

– Тьфу, старец, какая последняя возможность? Ты считаешь у нас шансов выжить нет?

– Аркаша, ты почему такой пессимист? Не зацикливайся на словах. Когда я служил в десантной бригаде, мы говорили, что сделаем последний прыжок на сегодня, и домой. И я до сих пор живой.

– Так на сегодня! Разницу чувствуешь?

– Аркашь, как говорил один мой знакомый прапор, чувствуется только хрен в заднице, остальное только ощущается. Не бзди Фурманов, я Чапаев, прорвёмся.

– А мой дед последним видел Чапаева.

– Это как? Так он у тебя герой Гражданской войны? Расскажи.

– Дед говорил: влетаем под утро в станицу, рубим без разбору всех, кто из изб выскакивает. Мимо меня наша тачанка проскакивает. Тут взрыв гранаты. Всех, кто был в тачанке, убивает. Из-за угла вылетает сотник и кричит: « Гони по этой дороге. По ней Чапаев раненый ускакал». Я в тачанку и кнута лошади. Выскакиваю на околицу станицы, а там берег реки, и по ней на ту сторону плывёт Чапаев. Я разворачиваю лошадей, прыгаю за пулёмёт и по Чапаеву из пулемёта, из пулемёта.

– Диман, в натуре, а как же тебя в военное училище взяли? Там же КГБ-шники всех до третьего колена проверяли?

– Не до третьего, а только отца, мать и их братьев и сестёр. А это дед.

– Аркаша, этому анекдоту уже лет сорок будет в этом году. Ты, в натуре, ни разу его не слышал? У тебя что, папа в обкоме партии работал при Советской власти?

– Дед. Дед был вторым секретарём в обкоме и строго воспитывал и отца, и мне доставалось.

– Понятно. Тяжёлое детство, нехватка витаминов, нехватка внимание. Все наши комплексы родом из детства.

– Да нормальное у меня детство было. И дед нормальный.

– Аркаш, не обижайся. Легкий мандраж перед схваткой. Бывает. Ворота открыты, мост опущен, пехота расслаблена.

– А что ей напрягаться: видимость миллион на миллион. Пятерых абреков они явно не испугались.

– Тем лучше. Все оправились? Знаю я эти вонючие средневековые замки. Бойцы, помогите незаметно взобраться на этих титанов. Хотя я, вроде бы, немного уже и приноровился. Умный коняка, сам подстраивается под меня.

– Только тело старайтесь держать прямо. Особенно, когда въедете во двор. Во дворе мы подскочим.

На мост выскочили парами. Вначале шли бойцы, как почётная охрана гостей к барону. Их знали и, значит, уже ждали. Следом – Аркадий и Дима, они же Аркон и Митрас. Замыкал колонну старец. Молодым у нас дорога, да и при встрече надо сперва сообразить, что говорить. Как вести себя, друзья вроде бы уже поняли. Но всё это была лишь теория.

Рысью докатили до парадной двери, перешли на шаг и, наконец, остановились. Солдаты «мухой» бросились ссаживать импортных баронов с лошадей.

– Видать хорошие чаевые обещали, коль так льстиво помогаете господам баронам?– Раздался громкий неожиданный голос. Только волнение и желание побыстрее слезть не выдало легкого испуга. Их поймали, практически, с поличным. По крайней мере, так им показалось.

– Господин барон, вы же сами приказали оказать приезжим баронам побольше внимания. Мы просто выполняем ваш приказ.

– Я так приказал? Наверное. Господа! Барон Адольф Штапель. Полноправный хозяин всех этих земель и городов. К вашим услугам. Рад вас видеть. Хочу вам представить моего старшего сына и наследника Генриха.

– Господин барон, – прошёл вперёд старец, слегка прикрывая собой товарищей,– хочу представить вам своих друзей: барон Митрас и барон Аркон. Большие землевладельцы, как и я, в Московии. Я сам, простите барон, у меня рыцарский обет. Сейчас прошу называть меня просто старец. Но, если это вам как-то не по душе, называйте меня просто бароном. Бароном никто.

– Барон никто! Оригинально. Через пару лет тоже возьму себе какой-нибудь обет и стану бароном никто. Ха-ха-ха. Да, насмешили меня барон никто. Так кто же тот самый шустрый оратор, что довёл нашего пастора до белого колена?

– К сожалению, барон, это тоже я. Не привык я в Московии молчать, если с чем-то не согласен. Но здесь, господин барон, я понимаю, чьи это земли и кто здесь хозяин.

– Люблю сообразительных людей. Прошу, господа. Я уже приказал подавать на стол. За коней не беспокойтесь. Кстати, великолепные жеребцы.

– Под стать хозяевам.

– Вы барон тоже любитель юмора? Похвально. Возможно, мы найдём с вами общий язык.

– Надеюсь, не как кулинарное блюдо.

– Ха-ха-ха. Вы начинаете мне нравиться, старец.

– Потому что вы, барон, понравились мне с первого взгляда. Не поймите меня превратно. В постели я предпочитаю сдобных женщин.

– Хм. Даже здесь у нас много общего. Теперь на второй этаж, господа.

Вдоль стен висели классические гобелены. Как учили на кафедре философии и политэкономии в военном училище: всё развивается по спирали. Зачем человечеству развиваться до уровня космонавтики, чтобы потом вновь упасть мордой в дерьмо и начать с нуля? Маразм. Но селяви, как говорили в России на земле, а как говорили здесь, ещё не известно. Единственным отличием этого обитаемого замка от музея истории было изредка развешенные на стенах американские винтовки М-16, причём первой и второй модификации.

– Барон, а патроны к этим артефактам у вас есть?– Не утерпел и задал вопрос старец.

– Откуда. Повесил, лишь бы что висело. Своё оружие не вешаю. Глупо. Чужеземного не попадалось.

– В следующий обязательно привезу. У меня в замке есть. Найду, чем поделиться.

– Буду благодарен, барон.

Посреди огромной залы стоял большой длинный стол, буквально заставленный кувшинами и блюдами различной величины.

– Мне доложили, что вы в сутках пути, и я, чтобы себя как-то развлечь, поехал на охоту. Как видите, весьма успешно. Один вепрь и три хороших молодых кабанчика. Ощущаете аромат вепря?! Обожаю этот запах дикого зверя.

– У вас крепкая рука рыцаря.

– А как же иначе. Прошу за стол, господа. Вот сюда, по правую руку меня, на самые почётные места. Будьте как дома.

Барон сел и после него начали рассаживаться наши путешественники и свита барона. Субординацию здесь чтили.

– Может, что скажете, старец?

– Как старец скажу: «Bonum vinum lactificat cor hominus» – Торжественным тоном произнёс он.

– Ой, барон. Мне говорили что-то подобное о вас, но я не думал, что застолье вы начнёте с этого.

– Уважаемый барон, я никогда не довожу вещи, как говорят, Ad absurdum – «до абсурда», я всего лишь провозглашаю Aeternae veritates – «вечные истины». Я сказал, что «доброе вино веселит сердце человеческое». А любое застолье всегда начинается с хорошего кубка хорошего вина.

– А-а, уел старец! Вот что значит знать латынь. Уважаю. Но у меня кубки хорошие, а вино просто великолепное! Хороший тост. Выпьем. И сразу по второй. Будем считать – это мой тост.

Минут на пятнадцать стихли все разговоры, зато усилились звуки чавкания, звона ножей и ударов, перебивающих кости приготовленных животных.

– Борон, у вас не только солдаты отменные, но и повара. Завидую.– Попытался сказать старец между заменой блюд.– У меня тоже был хороший повар, да умер недавно. Взял нового, теперь думаю, не научится готовить к моему возвращению, самого засуну в котёл.

– Хорошая мысль. Стимулирует. Вы ешьте, ешьте, господа. У нас модно сначала обожраться, а потом сидеть и благородно отрыгивать, как это делают в Пекинских землях, и наслаждаться вином.

На каком-то этапе насыщения слева от барона сел, почти не заметно, юноша не старше двадцати лет.

– Кстати, господа, представляю вам ещё одного моего сына. Младший из всех.– И этим было всё сказано.

– Хм, Amabile opus – «милое созданье». – Сказал старец, разглядывая юношу. – Умеет даже краснеть. Очень мило. У вашего наследника видимо такая же крепкая рука, как и у вас, барон?

– Да, мой наследник – это моя гордость. Весь в меня. Крепок, как молодой дуб. А этот бастард от монашки. Держу из жалости. Сирота. Не отвлекайтесь, господа.

В этом темпе трапеза продолжалась ещё минут тридцать. Потом на спинку трона откинулся барон и, как по команде, его свита. Друзья, наконец-то, могли в открытую перевести дух и отрыгнуть газы.

– О, наши люди. – Засмеялся барон, слушая их далеко не благородное отрыгивание.

– Кстати, барон, хочу поблагодарить вас. Ваша наша почетная охрана практически спасла нас при нападении разбойного отряда. Какие-то хамы, человек пятнадцать, напали на нас, но с вашими весьма умелыми солдатами мы справились с ними без потерь. А это, согласитесь, приятно. По крайней мере, для нас.

– Да? Приятно слышать. А мне не доложили.

– Они слишком скромны. Говорят, что только выполняли ваш приказ.

– Придётся наградить. Не люблю баловать солдат, но придётся. Заслужили. Генрих, слышал? Придумай что-нибудь. Надолго к нам, господа?

– В основном, проездом. Путешествуем от безделья. Дома поставляли старших сыновей – пускай тренируются, пока мирное время.

– Как, а разве у вас закончилась война с Вашингтонскими?

– А, барон. Такая война может идти десятилетиями. Надоело уже воевать и им, и нам. Больше от скуки воюем. Вот молодёжь и пускай тренируется. Проехали Берлинские земли. Ехали в Парижские.

– А что ж ко мне в замок не заехали?

– Баро-о-он, мы же без сопровождения путешествуем. Простите, но если бы не ваши люди, мы бы даже не знали, что рядом с городом Штапель находится замок самого барона Штапель. Это уже потом мы стали спрашивать и нам наговорили много доброго о вас.

– Много доброго? Обо мне? Ха-ха-ха, ну, опять насмешил меня, барон. Обо мне? И доброе?

– Да, барон.– Весьма струхнув, судорожно искал выход старец.– Да. Например, староста деревни, где нас нашли ваши люди. Очень хорошо говорил и выражал преданность, но ворует, чертяга, много. За вырубку леса дерёт с крестьян больше, чем крестьяне платят вам. Пользуется тем, что далеко от вашего замка, и тем, что прихаживает людей первосвященника, обеспечивая их продуктами.

– Вот стервец. Морда хитрая. Сегодня же прикажу притащить сюда. Буду пытать.

– Барон, вы меня простите, как говорят: в чужой монастырь со своим уставом. Я тоже иногда лично пытаю, сажаю на кол. Особенно тех, кого сам назначил. Но барон и какой-то вшивый староста, живущий за тридевять земель. Не тот уровень, барон. Чтобы кого-то попытать, можно найти и здесь. Зачем далеко искать. А посадить на кол вора могут и простые солдаты. Им даже десятник не нужен. Пускай остальные старосты знают отношение к ним: приедет пара солдат и посадят на кол.

– Хм. В этом что-то есть. Тем более, для пыток у меня в подвалах народа хватает. Витольд, слышал? Распорядись. Потом нового старосту назначу. Побудут немного без него.

– Да, господин. Сегодня же пошлю людей.

– Ох, знатно поохотился, знатно поел. Согласитесь, господа, в баронстве что-то есть.

– Несомненно, барон. Я тоже это нахожу.

– Пойдёмте, покажу вам замок.

– Барон, если можно, начните с кухни. Хотелось бы посмотреть на того искусника, что готовил нам еду.

– Хм. С удовольствием. Кстати, и его тоже награжу. Он тоже заслужил. Что-то я сегодня щедрый какой-то. Ой, не к добру.

– А вы, барон, сегодня больше никого не награждайте. Тем более, два солдата и повар. Это же чернь. Не накручивайте себя, барон. Что может с вами случиться в ваших землях?

– Тоже верно. Прошу вперёд, господа.

Пройдя пару анфилад и переходов, спустились в полуподвал. Что это была кухня, стало ясно по запахам ещё на первом этаже. Весь рабочий состав кухни выстроился в ряд, с почтением склонив головы перед всемогущим господином.

– Вот, морда, тот, который своей стряпнёй угодил вам, господа. А рядом аптекарь. Дегустирует пищу и определяет наличие ядов. Были случаи.

– Хорошо хоть, что это даже косвенно не касается нас, т.к. мы вообще чуть не убыли с ваших земель, даже не зная о вашем существовании.

– Это и меня немного успокоило. Пойдёте дальше. А здесь моя святыня – здесь хранится моё любимое вино, которым сегодня я угощал вас. Кстати, только вас. Остальные пили другое вино. А здесь мой утренний напиток. Клюквенный морс. Мне с похмелья только он помогает. Болею по утрам тяжело. Поэтому по утрам и пытать предпочитаю.

– Логично.

– Пойдёмте дальше.– Барон двинулся вперёд, а за ним его телохранители. В конце пошли наши друзья.

– Прикрой меня.– Шепнул старец Диме, с трудом отодвигая тяжёлую крышку на клюквенном морсе. Стеклянный пузырёк с отваром ревеня, усиленный его же соком, с легким плеском ушёл на дно. Полностью вернуть крышку на место не получилось.

Походив по замку минут двадцать, барон решил, что хватит экскурсий и отпустил прибывших отдохнуть. Каждому из них было выделено по комнате.

Как к негласному командиру, к старцу пришли подельники.

– Ну, командир, звезда в шоке.– С улыбкой во весь рот начал говорить Дима, но, увидев жест старца, замолчал. Старец, прислонив палец к губам, призывал к молчанию. Он обходил комнату по периметру, пытаясь найти потайную дверь или слуховое отверстие. Показав на ухо, покрутил рукой, чтобы продолжали говорить на какую-нибудь отвлечённую тему. Друзья были не первый год замужем, сообразили, что к чему.

– Так я ж говорю, я в шоке. Какая еда у барона. А какое вино. Такого вина я не пил лет десять.

– А я пил примерно такое же, когда провёл рейд на Вашингтонские земли и захватил замок. Я из тех подвалов вывез вина возов десять. Удачно я тогда поохотился.

– А-а, это то вино, каким ты меня угощал в позапрошлый раз? Помню. Да, напоминает.

– Господа, я конкретно объелся. Я или блевану, или меня пронесёт. Давайте выйдем на свежий воздух. Не хотелось бы портить апартаменты такому замечательному барону.

– Там садик маленький, но уж лучше там начнёшь гадить, чем здесь. Провоняешь здесь всё, как потом спать.

– Да, господа, вы знаете, что и я тоже в походах и в путешествиях много не ем. А здесь господа привычные. Пройдёмся на воздух.

Они вышли из комнаты.

– Садик во дворе крохотный и вокруг окна. Будем говорить, пока идём. Поэтому не торопимся.

– Старец, что будем делать, ведь ты не задвинул крышку до конца? Ежу понято, когда и кто её сдвинул.

– Не факт. Даже, если кто увидел. Просто хотели посмотреть. Такой ягоды в наших с вами землях нет. Для нас это экзотика. На этом и стойте. Аптекарь сделает анализ, но ядов не найдёт. Морс тоже кислый, а вкуса не почувствует, т.к. пузырёк я не открыл.

– Как это не открыл?! Мы что, зазря рисковали?

– Поясняю. Вода обладает памятью. Она способна передавать память – информацию и считывать её. Описан случай, подтверждённый потом ещё раз. Лаборант – оболтус обронил в ёмкость с дистиллированной водой запаянную ампулу с ядом. Сразу же достал и убедился, что ампула не пострадала. Это было в пятницу. В понедельник все приходят на работу, перепроверяют эту дистиллированную воду, и этой водой поят крыс. Крысы все сдохли. Сделали анализ: смерть от отравления ядом. Все в шоке. Ампула не повреждена, а смерть из ампулы перешла через стекло в дистиллят. После публикации, это перепроверили и подтвердили. Наша травница далеко не простушка, как хочет выглядеть. Она или колдунья, или гениальный аналитик.

– В принципе, просчитать наши варианты она могла. Любая баба просчитывает мужика на пять ходов вперёд. А травница умная старуха.

– Может, и приколдовывает немного.

– Короче, если бабка дала и намекнула, значит, знала, что сработает. Вопрос – когда? Успеем мы уехать или нет?

– Жаль, Адольф весь морс вылакает, своему старшему ублюдку не достанется.

– Как раз хорошо, что ублюдку, т.е. бастарду младшенькому не достанется. А родному сыночку, который весь в папеньку, скорее всего тоже достанется. Вы видели морду лица этого сыночка? Синюшная морда хронического алкоголика.

– Весь выродок таких надо травить до последнего.

– Видать, Господь не зря дал такого бастарда.

– Он же сын монашки.

– Я про это и говорю.

– Значит, уезжать нельзя, пока не поможем установлению справедливой власти на конкретной территории данного королевства.

– Вообще-то, инопланетянам не рекомендовано вмешиваться во внутренние дела на других планетах.

– Ну, ты сказанул, в натуре. Ты где видишь наш космический корабль, скафандры?

– Увы, я тоже считаю, что мы теперь конкретные аборигены. Без всяких перспектив на возвращение. Я тоже за то, чтобы остаться во имя справедливости. Здесь у каждого барона своя справедливость.

– Ты посмотри на этого лоха. Он же совсем пацан. Его надо научить, объяснить.

– Вот в тёмных омутах больше всего нечисти и водится. Ты знаешь, что на уме у этого двадцатилетнего недоросля? Помнится, году где-то в шестьдесят четвёртом….

– Хм, тебе самому сколько лет было в этом году?

– Не важно. Я в интернете читал. Ради пятнадцатилетнего эстонского поца, убившего топором молодую женщину и её трёхлетнюю дочь, даже специально внесли изменения в Закон и разрешили применить расстрел. Он тогда был отменён. Во, даже не совершеннолетний был. А этому уже за двадцать, наверняка.

– Мы будем рядом. Разговор окончен. Сделаем ошибку, сами её и исправим.

– Как бы нам самим Пол Потой не стать. Тот тоже военным был.

– Иван Грозный гражданским царём был, а несколько тысяч несогласных ликвидировал. Тысяч пять, не меньше. А в это же время, его французский коллега, вообще больше восемнадцати тысяч на костёр пустил. Причем, примерно за такой же срок. Вот масштабы. А вы о десятке людей беспокоитесь. Это даже в статистику не попадёт.

– Но мы-то сами будем это знать.

– В этом-то и беда. Будем думать.

– А что тут думать. Сначала дождёмся новопреставленных рабов Адольфа и Генриха. Тьфу ты, нечисть какая. Ни чё не меняется в этой Германии.

– Да нет уже Германии. Одна Берлиния осталась.

– Где всякий хозяин деревни кличет себя королём или князем. Такую мы и на трон к себе посадили.

– А что, плохо правила? Она осмысленно приняла православие и открыто говорила, что она русская царица. И была одним из лучших правителей.

– Потому что женщина. Привезли бы заморыша оттуда, был бы второй Павел. – С точки зрения истории – нонсенс.

– Значит, решено?

– А разве есть варианты?

Утром друзей разбудили посыльные – барон с утра приглашает гостей к себе.

Невыспанные, во рту кошки нагадили, голова болит. Но идти надо, куда же денешься с подводной лодки, если подачей кислорода руководит барон.

– А, господа, приглашаю немного развлечься. Понимаю, у вас такое же паршивое настроение, как и у меня. Прошу в подвал, господа.

– Почтём за честь, барон, но всё же, если можно, пошлите за вашим живительным морсиком. Намедни вы сказали, как он утром тонизирует.

– Тонизирует? Не слышал такого слова.

– Бодрит, улучшает настроение.

– А-а, это есть. Нет проблем. Эй, там, кто-нибудь сходите за морсом. Да побольше принесите.

В этом подвале да винный погреб оборудовать. Нет. Банальная пыточная морально ущербного, душевно больного, зарвавшегося в своём самомнении олигарха среднего калибра. Так и на земле: сволочей много, да стрелять некому. Мальчишей-кибальчишей мало, а мальчишей-плохишей уже складывать некуда. Ничто не меняется, в том числе и в королевстве Датском.

Первым для развлечения был подготовлен старик, после него – уже прошедшая пытки женщина.

– У старика слабое сердце. Боюсь, помрёт от одних криков дамочки.

– Дамочки? Что, сия дама благородного происхождения?

– Помилуйте, барон. Какое. Горожанка. Обычная горожанка. Недовольная налогами.

– Вы правы, барон. Недовольство надо душить на корню, пока не дало семена.

– О, барон, как хорошо вы сказали. Как много общего у нас с вами.

– Но где же морс, якорь им в глотку!

– Бегу, господин барон!– Перепрыгивая через ступеньки, запыхавшись, произнёс слуга.

– Разрешите, барон?

– Прошу.

Старец демонстративно разлил морс по самым большим кружкам, что стояли на столе.

– За ваше здоровье, уважаемый господин барон, и за ваше будущее!

– За вас, барон! Виват!

Все чокнулись кружками и начали пить. Аркадий выпил половину и поставил, немного сморщившись от кислоты напитка.

– Не понял?!– Повысил голос старец.– Аркон, за здоровье господина барона пить до конца и всем. Допейте до конца и ещё по одной. Сок клюквы очень хорошо влияет на голову, расширяет головные сосуды. Это не просто вкусно, но и полезно. Барон, вы не против повторить?

– С удовольствием, барон. У меня отличное настроение. Палач, подай мне раскалённую кочергу. Начну сегодня с неё.

Старик со страхом и тщетной мольбой в глазах смотрел на орудие своей пытки. Скорее всего, его пытали не первый день. Опалённые волосы, затёкшие от многочисленных ударов глаза, ожоги и синяки на теле. Подвешенный за руки вверху, внизу каждая нога была привязана верёвкой к барабанам, чтобы растягивать, разрывать плоть. На каком этапе смерть от болевого шока освободит его от мучений, зависело лишь от желания и прихоти барона Штапель.

– Барон, я проклинаю вас за ваше предательство, жадность. Вы позор всему нашему баронству. Я проклинаю вас.– С трудом выдавливая слова, сказал старик.

– Ничего нового.– С улыбкой на устах произнёс старец. – Барон, вы не против, если вы начнёте представление после того, как мы, на глазах у этого бедняги, перекусим кусочком жареной свинины и кружкой превосходного вина? У старика после смерти останутся хорошие воспоминания. Когда ещё ему придётся посидеть в компании баронов?