Записки от старости. Ироническая проза

Но не всем дуракам дорожный закон писан. Будет теперь лечиться минимум полгода: череп пробит, повреждения мозга. О чем человек думал, где мыслями витал, Виталь?

И тут слух прошел: оказывается, я сам кому-то сильно насолил своим пребыванием на земле, и этот некто ждет, не дождется садануть мне по затылку молотком. Кому я насолил – такой пресный? Не сказать, чтобы я испугался, но интересно стало. Пришлось убедиться, что угроза реальная. Ну и попробовать избежать ее.

Гулял по берегу моря, осваивал новую фотокамеру, снимал кромку прибоя, накат волн. Света много днем, и не все различимо в должной мере в видоискателе, да еще зрение подводит. Недаром в прошлом фотографы накрывались вместе с камерой черным бархатом, чтобы не отсвечивало изображение на матовом стекле. Надо бы попросить жену, чтобы отдала свое бархатное платья с юных времен, оно такое миниатюрное, как раз для фотомешка сгодится.

Я снимал с нижней точки воду, не зная, будет ли она на снимке прозрачна, либо зеркальна, какой у нее цвет, как отобразится берег, в частности, рыбный порт и не освободившиеся от снега сопки. Двадцатикратное приближение объектива – с ним освоиться нужно. Чайку в полете так и не удалось поймать навскидку.

И люди ходят по берегу, хотелось взять их в кадр, но как-то так, безлично, как световые пятна. Одна юная особа в оранжевом спортивной тренике, войдя по щиколотку в воду, так раскинула руки и согнула корпус, так балансировала, чтобы не плюхнуться, что походила на снимках на заморскую птицу, а другая, в длинном розовом платье, живописно вышагивала с крохотной тупорылой собачкой у ноги – та держала дистанцию, будто была на поводке. Длинные волосы, такая редкая нынче воздушная юбка, уносящая во времена Чехова. Безупречный, идеальной формы бюст.

И вдруг какая-то некрасивая злая женщина закрыла мне ладонью объектив. Она произвела мгновенное неизгладимое впечатление именно своей некрасивостью, в Магадане это редкость – быть такой дурнушкой. Появилась, как чертик из детской страшилки, назвала меня старым козлом, будто, сама молодая и не желает терпеть мои приставания. В затрапезном наряде, только на кофточке, на груди вышивка гладью – два помидора в районе грудей. Огромные помидоры. Ташкентские, что ли? Глаза широко посаженные, обличают лживую натуру.

Я был весь в своей съемке и потерял дар речи. Мое молчание ее разозлило. А меня рассмешило ее поведение, и смех обидел ее еще больше. Видимо, она ждала каких-то слов, принятых в ее среде, а я их не знал. Если бы я знал, сработал бы на автомате. Да, я порой забываю весь словарь.

– Ну, тогда у тебя не только все твои кадры пропадут, но и программа посыплется, – сказала.

Явно перегрелась, бедняжка. Вон и цвет лица – будто взялась красить губы, да и перепачкалась вся, до кончиков ушей. Одним словом не определишь. У автомобилистов есть сложные названия цвета: «брызги шампанского» там, «давленая вишня». Типа того. Цвет портвейна №13. Цифровой, стало быть, в тему, как и моя камера.

Незнакомка произнесла свои грозные слова и перекрестила объектив. Это не на проклятье походило, а на благословение. Или она фотографию к бесовщине относит? Японцы, которые изготовили это чудо техники, молятся другим богам…

Пришел домой, снимки на комп перегнал. И оказалось, все-таки задел я ее, попала в кадр. Рассмотрел в спокойной домашней обстановке. Конечно, она была симпатичной молодой дамой, нагловатого белобрысо-рыжего типа. На лице ни одной морщинки. Сорока нет. Конечно, я старый козел, и толку ей с меня – как с козла молока.

Но она была не совсем права, торопыга: надо было дать мне законные 8,5 секунд, чтобы мне в нее влюбиться. И еще какое-то секундное время, чтобы преодолеть сухость во рту.

Не знаю, можно ли от такой женщины ждать удара молотком по кумполу, жену надо спросить, да лучше ее не трогать. Может, любимая принесла себя в жертву, чтобы завершить затянувшееся повествование? Бредовое предположение. Я за него могу схлопотать по полной.

И вот еще одно лыко в строку: питерский друг-приятель Стас сообщает: отвалялся в больнице пару недель: второй микроинсульт пережил. Тоже шажок сюжета. Может, в меня метили, а попали в него? Чертовщина какая-то.

Удар по голове тупым предметом, съем денег с недвижного тела. Где-то так все и было с женой. Недаром день пенсионный, 18-число, моя женщина направилась в магазин, в нашем же доме, а ведь никаких покупок не совершила, да и сумки у пострадавшей не оказалось. Правда, эти обстоятельства проходят мимо ее сознания. А я не настаиваю. Может, временная потеря памяти, а потом все вернется? Может, засияет с новой силой?

В самом конце апреля ударом в голову выведен из строя наш взрослый сын. Очнулся утром в больнице и ушел в полном недоумении, без ноутбука, фирменной сумки и мобильника. На голове остался небольшой след, хорошо хоть, без рассечения кожи.

Наверное, кастетом саданули, – сделал он предположение. Зато нога, задетая год назад при разбойном нападении, после удара по голове совсем не болит, – воскликнул с удивлением. (Слово «кастет» вызвало у меня прихотливую ассоциацию с кастами в Индии). Когда раньше нападали, год назад, отобрали сумку. Брезентовую сумку от ноутбука, и скоро она была найдена сожженной в подъезде, в другом районе города. Налетчики просчитались в смысле добычи. Утерянной оказалась и тетрадь с записями на английском языке. Пришлось прибегнуть к костылям, пока у сына срослась сломанная берцовая кость. Нападавшие какие-то спортсмены-извращенцы были, что ли? Или кто-то их нанял? Сыщики из полиции так и не нашли нападавших. А нет ли тут связи между этими случаями? Может, началась охота на всю семью, и тогда я один остался нетронутым, на закуску, но у меня все впереди – вполне вероятно, могу напрочь лишиться головы. Снова бегу мыслью по кругу. В тот морозный день пострадавшая была в вязаной шапочке. Сама, если память мне не изменяет, связала. (Кто, кто не изменяет? – подхватывает внутренний Станиславский. – Это вашу пассию так называют – Память?).

Надо было ей заплести в шапочку тонкую стальную проволоку…

Когда моя увлекалась рукодельем, ситуация другая была. Считай, полтора десятка лет прошло. Только нельзя представлять середину девяностых благостными и безопасными временами. Как раз на том же самом месте, под аркой, на нашу женщину уже было совершено нападение. Многое изменилось за прошедшие годы, а преступность? Преступность у нас организованная, боевая и задорная. Некоторые числят ее национальным достоянием. Помню, рассказывала: напала шпана, двое-трое. А женушка одна отбилась. Закричала так, что у малолеток перепонки полопались. Это она умеет. Шапку хотели у нее сорвать. Соболью. Красивая шапка. Как корона! Самооценку повышала. А и не требовалось особо-то повышать. В Америке только что побывала, как на крыльях летала, так нахлынуло. Это уж потом, буквально через несколько недель, стала хмуриться. Думал, перестанет, рассмешить ее пытался. А она будто разучилась смеяться. Помню, молодая еще для морщин – 45 лет. Наверное, устала. Запредельная усталость. Отоспится, и все образуется. Разгладятся кожные лучики, станет ангельское личико прежним. А не разгладились. Как говорят, обратного хода нет. Другие-то красавицы, ее коллеги, приладились шарфик повязывать, чтобы скрывать дряблую шею, темные очки, ночь-полночь, напяливали: мол, такая мода. А она – нет. Гордая. Будто сам Господь должен был устыдиться, сделать откат. Вернуть статус-кво.

Опа онанай

– Почему вымерли мамонты?

– Недостаточное финансирование, думается

Давай, выздоравливай, – говорю ей. – Стиралку купим. Она давно об этом думала. Повеселела, но виду не показала. Внутренне собралась, отыскала силы. Приобрели мы корейское чудо.

(ДОБАВЛЕНИЕ ПО ТЕМЕ. Товары европейского и азиатского стандартов качества (Реклама на Магаданском радио). Неважно, что нет таких стандартов в природе. Главное – на пипл действует. Покупают, рвут из рук, а куда они денутся? Элджи (LG) – без лжи!)

Стиралку «Белку» мой дядя Илья купил тете Тане, когда и понятия не имели о водопроводе, носили ведрами из колодца, жесткую, на вкус – глина глиной. Когда вижу теперь рекламу калгона, знаю: это о черепановской воде. Ее рели на печке, хозмыло терли на терке. Собственно механизирована была лишь одна операция: вращался активатор, и в мыльной струе вертелось белье. Полоскание проходило вручную, об этом не хочется распространяться. Занятие и рук требует, и спины. А вот механический отжим через валики казался нам забавным. Ну, выполнял эту операцию дядя. Сушилось все на улице, сибирский континентальный хлад вымораживал влагу и давал ту свежесть, которую никак не получить в наше время при помощи химии.

Поначалу у нас с женой была «Сибирь» с центрифугой. Серьезный шаг вперед, особенно при стирке пеленок. Да и прачечная была в городе хорошая. Приемка – как раз в нашем теперешнем доме располагалась, где теперешний трактир. Прочное постельное белье прослужило нам лет тридцать.

Пятнадцать с лишним лет назад мне на работе поставили компьютер, а домой купили мы стиралку-автомат. Совпали даты, будто для удобства запоминания. Как-то так в моем восприятии и комп, и стиралка сливались причудливо.

Компьютеров за эти годы перебывало с десяток. Простились с «Вяткой». Жена мотнула изувеченной головой, всплакнула внутренними слезами. Вынесли машинку ребята, грузчики, куда – не знаю. Горечь расставания осталась.

Хотя, если честно, какая это машина – «Вятка»? Цикл длился часов семь, а эффект – не очень. Шумела сильно, елозила, хотя там такие тяжелые противовесы установлены, что мой сын с друзьями, это их студенческие годы еще были, вчетвером затаскивали. Теперешние машинки килограммов на двадцать-тридцать легче. На полу стоят, как влитые. Жаль, котика нет в живых, он бы оценил. Макс обожал на стиралке греться, а вибрацией его не проймешь

Я подсел на всяческую стирку и восклицаю про себя: хорошо, что не купил очередной ноутбук, а именно машину стиральную нового поколения приобрел, ибо я обожаю стирать. От шелкового шарфика, пережившего две зимы, до костюма, в котором ходил на работу, постирал. Плед лежал 30 лет. После стирки стали видны на нем белые полоски. Куртки теплые зимние отстирались чудесным образом. От них исходит слабый свет, разводя на улыбку. Когда уже установили кореянку, упал, растянулся на тающем льду. Даже не огорчился: заложил в бак испачканные брюки, полчаса – и как новые.

Сын обнаружил в шкафу мой старый плащ с ремнем на воротнике, постирал. Давным давно я щеголял в нем, уверенно называл английским, хотя по паспорту плащ оказался польским. Фотка есть, где я в этом плаще с сигаретой. Вроде как загадочный, сражающий внешним видом каких-то напрочь забытых теперь очаровашек. Осталось только загадочная память о хорошем самоощущении человека, у которого все впереди Сын, ему уже основательно за тридцать, будет в нем загадочно обновленным ходить под колымским дождем. Да ходил уже, вон как промок.

Не бывает на свете непромокаемых плащей. Помнится один, териленовый. В нем я переходил 4-суточный ливень, тропический по интенсивности и холоднющий, словно чай со льдом. В Магадане я жил первый год, интересно все же. Дай, думаю, проверю, насколько водонепроницаемый. Иду по улице, тяжелые струи бегут по плечам, спине. Прошло несколько минут, и плащ стал пропускать воду. Как водосточная труба сделался. по рукам побежало, рукав – как водосточная труба.

Потом мы сушили плащ, но влажность в квартире – сто процентов, все сырое сохнет плохо, этот не просыхал, как алкоголик. Он так и не оправился, в конце концов резина от него отслоилась, выбросить пришлось.

Сын обнаружил и свой темный, в полосочку, костюм, в нем рассекал в Америке, 19-летний, видный собой. Постирал, рубашку американскую тоже. Другая аура, – говорит. Чистота многое значит. Вспомнил я его в том одеянии, вспомнил запах загадочный, заграничный, теперь-то он уже не волнует, как прежде.

Жена с особым сладостным чувством перестирала больничное, окровавленное. Шапочку свою черную с кофточкой в одной закладке. В ванной комнате теперь пахло свежестью, а не засохшей кровью.

Прошло полмесяца, и ребенку пришло в голову постирать кожаный плащ. Вода с него текла рыже-коричневая: многолетняя грязь, само собой и касторовое масло, которым несколько раз он подживлял кожу европейской выделки, а еще сапожная вакса, послужившая наведению черного цвета – все отстиралась, а при сушке не образовалось складок, есть у этой машины такая опция. Удивительно, какой черный глянцевитый цвет обрело изделие. Если так дело пойдет, стирке могут подвергнуться комнатные тапки и туфли с сапогами. А мои заячьи шапки? В них скапливалось по килограмму соли. Вот бы выстирать. Только где они?

А там и Гарь с велосипедом замер. В глазах теплится вопрос: нельзя ли велосипедик постирать?..

Как стиралку купил, пошел к ней порошок покупать. На рынок шаговой доступности.

– Машину, – говорю, – купил. Надо порошок подобрать. Что присоветуете?

Продавец недоумевает. Думает что-то, секунду, другую. И до меня дошло, что ввел женщину в заблуждение. Она подумала, что я автомашину купил. Какой в этом случае мне нужен порошок?

Хочу исправить неточность формулировки, да она сама просекла. Не стала рака за камень заводить, назвала марку.

Стиралка. Какая она? Образно говоря – градообразующая в семье. Как от печки, танцуем от стиралки. Чистообразующей.

Про 14 костюмов вспомнилось, которые годами в шкафу висят, ненадеванные. Вот бы их постирать. Как новые стали бы. То есть они и на самом деле новые. Но вышелушиваются. Время их точит, виртуальная моль. А взять загрузить и перестирать малой кровью?

Но главное – носки идеально отстирал, ноги млеют особой благодарностью. Я слышу их ночной безмолвный шепот. Носки, когда их кладешь на батарею сушиться, похожи на бумеранги. Возвращаются чистыми.

Новая машина бесшумна. Когда включена, можно подумать, что чайник кипит. А тут по какой-то иронии чайник сломался. Новый, считай, полгода поработал. Вроде как известной европейской фирмы. Гарантия есть. Иду мастерскую. Нет, не берем, – говорят. Отчаялись. У этих, бляха-муха, цокотуха, европейских чайников, слабое место – термостат. Бельгийские сюда не поставляют, китайских навезли, а у тех срок жизни – месяц. Замаетесь менять. Так что не парьтесь, берите новый. Лучше такой, чтобы корпус не пластиковый. И нагревательный элемент в дно вмонтирован.

У нас чуть что – промывают людям мозги: мол, немецкое качество. А у качества, как у терроризма нет национальности. «Сделано в Англии», – пишут. Да, но сделано пальцем.

Да, чайник китайский купил. Корпус из металла, вроде как не канцерогенный. Чай без пластмассового привкуса. Правда, не раз уже натыкался на металлизированную пластмассу, знаю, что это такое. В шок привели якобы бронзовые ручки дверей, установленные в людном общественном здании. Бронза облезла, обнажив полупрозрачную фактуру. Пластик! Пи, пи, пи! Мне стало жаль жителей страны-производителя, бытующих в добронзовую эпоху. Есть инструкция к китайскому чайнику, и там предупреждение любопытнейшее: нельзя использовать при холоде. Иначе может сработать на включение и сгореть, если вода не залита. Китайцы – веселые ребята, выходит. Недаром их полтора миллиарда накопилось.

Некоторые чайники издают свистящий звук при закипании. Порой делают это настолько красиво, что напоминают певчих птиц. Этот, новенький, живо напомнил мне мастеров художественного свиста моего детства. Эдит Утесова пела в све время, помните? Вместе с тем: не свисти, денег не будет.

Юзеры – юрлица

Иду я галсами, поскольку в галстуке

Было время, дразнили тебя «Доска». Я тебе был своим в доску. Теперь ты пышка, а я пшик. Я тебе свой в бочку.

Ах, прости, Эвелина, за неудачную шутку. Ведь тебя уж лет двадцать, как нет в живых. Я нашел в Магадане, на рынке шаговой доступности твоего двойника и смотрю в шепелявые губы и вспоминаю твои речи, правда, не различаю слов. Про тебя не скажешь: хорошо подвешан язык. Вспоминаю так и не состоявшиеся поцелуи. Ты ушла 50-летней. Ты была красивой, как все ровесники послевоенных лет. Теперь таких не выпускают.

А та, вчера встретилась – молодая, вылитая ты – как теперь говорят, клон, с таким же строением ротового аппарата, шепелявая. Головой качает клон, он слонихе шлет поклон! Думаю, тут есть, над чем работать не только логопеду, но и хирургу. И у нее руки, хоть и похожие, тоже с переломом, но в другом месте.

Моя мать, не медик, говорила дельную вещь: язык надо выпростать, дать ему больше свободы, слишком прирос. Но тебя это мало волновало: не стремилась в артистки и ораторы. А муж – мкжчина что надо, и его поглотил канцер, как и тебя. Разве так бывает?

Разновидностей женщин немного и мужчин тоже. Я их различаю по цвету волос. Морщины делают нас похожими друг на друга, словно мы близнецы, и это сближает – дальше некуда. Женщинам сострадаю: иной раз для более или менее сносного настроения им приходится носить на лице 10—12 килограммов косметики.

А к весне дело. И не такое привидится. Ветер будит стуком в окошко в 7 часов. Погода сегодня заменяет пиво – качает при ходьбе. Но есть прием против лома. Особенно лома цветных металлов: проснуться и лежать, активизировав лишь небольшую часть тела. На маленький объем живой массы спускается благодать, огонек жизни растекается тонким слоем, его вдруг становится недостаточно. Задыхаешься, кровь захлестывает. Наступает следующий этап пробуждения. Или откат в засыпание.

Мир мал. Люди одной специальности всей страны знают друг друга. Например, писатели, художники, сейсмологи. Не говоря о кинематографистах. И смертельно больные знают друг друга в лицо: диабетики, сердечники, их изболевшиеся цепочки опоясывают мир наряду с вулканогенными поясами.

Симпатичный магаданец Виталий, муж первой (и последней) чукотской поэтессы, ездил лечиться в Италию, старшая дочь там живет. В этой стране взялась избавить от рака поджелудочной железы. Мужчина пережил рак 25 лет назад. Перенес и химию, и хирургию: просто был намного моложе, сильнее, здоровее. Иммунная система в расцвете. Один раз победил, стало быть, есть и второй шанс. Логично. Но не получилось. Виталию пора в Италию, – осталась печальная шутка.

А не жалею ли я, что не довелось слышать последних, пусть и предпоследних слов Виталия, чтобы использовать как прозрения. Пусть они и являются заблуждениями, да ведь заблуждения – это самое сильное, что бывает в человеке.

Некто на энтузиазме построил нечто невообразимое: из собранных старых автомобильных покрышек производит дизельное топливо. Но это не диво, ведь вся Россия на чем и держится, так на энтузиазме. На голом, как гололед. Вот ведь закавыка – нет финала главы. Мощное разочарование. Но – чего ждал, того дождался. Майского снежка. На день рождения новосибирского друга нападало. Без кепки выхожу и чую: отвык уже от ледяных прикосновений, мокрый снег моей лысине показался снегом с дождем. Такое ощущение было, что голова пробита, и в пробоину дует со свистом апрельский ветер с моря. Через несколько минут втянулся в головомойку. Вспомнил зимний дождь декабря. Какой-то цикл завершился в природе. Хоть и продрог я, да сквозь дождяру кто-то из юности дотянулся и поцеловал мне сердце.

На майский снежок внук отреагировал адекватно: слепил небольшой снежок, какой уж получился, запулил в отца. Меткий стал, уверенный. Попал в деда, так бывает.

ТЕМ ВРЕМЕНЕМ в магазин для взрослых поступила мягкая порноигрушка для ветеранов. На вид это капуста – раздеваешь ее, раздеваешь, а там глаза. И так нагло подмигивают. Двусмысленно.

Я помню областную библиотеку в Новосибирске: безвылазно проводил вечера все шесть лет учебы. Сотни книг в читальне перемолол. Большой зал в библиотечном здании на проспекте – там будут чествовать юбиляра. Классиком он заделался. 70 книг издал. А лет тоже 70.

Наверное, там будет хорошо и многолюдно, набьется людей, как сельдей в бочке. Из их числа кто-то, да знакомый. И стало мне хорошо оттого, что знаю сибиряка много лет, вроде как друзья детства, как Валерка Чижов. Устроим рыбный день, будем молчаливы, как сельди под белым соусом. Или под шубой – в зимнее время.

Что ни говори, сильную конкуренцию свиносалу может составить такой продукт, как кижучевые молоки. Белки против жиров. Не все ж на конфликте жизнь строить. Надо смешать два продукта и налепить котлет. Красивых, не нелепых. Лучку побольше, чесночку. Впрочем, что это я велосипед изобретаю, когда есть велотренажеры? Рыбные котлеты обожают все, даже сами рыбы. О чем это я? Стиральная машина – приоритетная головная боль, но есть еще более продвинутый собрат по интеллекту – милый тошибздик, с кем чуть не накрылись мы медным тазом в зимний дождь. А гляди ж ты – до самой весны добежали короткими перебежками.

Ты не вздумай хандрить, – мысленно велю компу. Были бы в природе какие-то витамины, я бы ему купил. Но не знаю я таких витаминок. Ему не надо задавать непосильных режимов: включил одну программу и улыбайся, а вторую потом задашь. Тогда не надорвется, как случилось во времена зимнего дождя. Александр Евгеньевич спас диск. Смотрю в экран ноутбука, явленные буквы вызывают у меня слезы, темные на темном фоне. До смысла никак не доберешься. Или очки покупай посильнее, или настольную лампу помощнее. Впрочем, я уже делился этой проблемой.

Мыслительный аппарат напрягся, сердце разогналось, как скорый поезд. Нельзя такие вопросы решать от дум. И от дам. Забудь о пуле дум-дум! Как и ожидал, решение проклюнулось само собой. По наитию, мать его, надо действовать. Пошел в магазин, он в нашем доме базируется и купил! Широкий плоский монитор с вмонтированными звуковыми колоночками.

Включенный, он дает много света, световую стенку. Не нужно сильных очков! В первые дни голова болела от ясности, глаза ломило. Как сказал один мой знакомый поэт, недавно он отметил 83-летие: «Я вышел из тени».

Новый «хрусталик» – 22 дюйма по диагонали. Жидкий кристалл. Это мои двоюродные глаза.

Я буду питать мой компьютер вкусняшками: особым током, особой очистки, словами ободрения и похвалы. Протирать от пыли, которая в нашем городе легко превращается в наждачную шкурку. По всей земле происходит переход на стекловолоконную оптику, передающие кабели теперь оптические, будто бы изготовленные из человеческих глаз. Мы стали ближе – жесткий диск и мой твердолобый черепок. Мы соединены невидимыми нервами, мне больно, когда плохо ему. Мы долго ждали, и вот уже три месяца в нашем городе оптический кабель интернета. Такая радость, до сих пор не верится. А еще не угасла радость от монитора. На нем хочется смотреть. Фильмы! Наслаждаясь и отдыхая. Моя любовь к видео доходит до ненависти. Привязанность до цинизма. Кино на выцветшем мониторе компьютера надоело за несколько лет. И фильмы все стали на одно лицо: темные, с обедненной цветовой гаммой. И вот запущен новый монитор, став подобием кинотеатра. В кино получаешь удовольствие от видеоряда, красок, уж затем докапываешься до тонкости режиссуры. Новый монитор вернул удовольствие от процесса киносозерцания. А скоростной интернет дал возможность смотреть балет, который я люблю уже лет 50.

В детстве, в поселке Калтан, мы устремлялись с маленьким братишкой в барак, приспособленный под кинотеатр, по многу раз вглядываясь в оживавшее полотнище, поддавались коллективной радости и наслаждались чистым, вкусным воздухом, когда кончался сеанс и мы выходили на улицу. Особенно зимой.

У меня в Магадане просмотр завершается часа в два ночи, и такое расписание, конечно, искажает восприятие. А выключишь, монитор и еще два часа потрескивает да пощелкивает, и звуки такие, будто издают их не механические, а живые устройства. Не хочу называть полтергейстом, чтобы не притягивать чертей. Ночные звуки компа – как если бы хозяйничал кот. Относиться к ним можно двояко: будоражат, не дают соскользнуть в сон. Вместе с тем, призрак кота заставляет екать сердце. И холодок в голове прокатывается, будто прицелились в спину. Можно и так сказать: старческие суставы скрипят.

Год прошел, а монитор не угомоняется. Часа три несутся из него трески и шорохи различной мощности и высоты. То забуду слово «барабашка» и снова вспомню. А еще вспомню слово треска и даже вкус ее жареной на растительном масле во рту ощущаю. Жаль, сюжеты фильмов так однообразны.

Больше всего о старшеклассниках американцы наснимали: напьются пива или какой-то дряни без закуски (!) и блюют. У нас на Руси так по-черному пьют только горькие пьяницы. Ну и девчонки у них испорченные – наглые, страшненькие, носатенькие, с деформированным лицевым овалом. Особенность американского любовного треугольника – все три угла тупые. Или с кукольными лицами, не отягощенными интеллектом.

Или на пикнике начинают на них нападать ожившие мертвецы, парализую волю парнишек, не говоря о гирлах. Классический зигзаг сюжета – расхрабрятся, нападают, черт знает, на что. Из света во тьму. На монстров. Вдруг очко сыграет: бежим! И весь фильм до финала убегают, бросая оружие и воинскую технику. А раненых добивают.