Графиня де Брюли. Роман

Дверь распахнулась так резко, что штора шевельнулась, коснулась лица Савелия. Ощущение страшное, будто по ту сторону штор образовалась пропасть, и пол под ногами вот-вот обрушится. Ощущение, при котором хочется крикнуть: «Мама!». Мгновение и осознание неизбежной гибели сменяется поиском спасительного выхода. А его нет. И вот, Савелий уже начинал придумывать легенду, по какой такой нелепой случайности он оказался за шторами. Первая мысль: ошибся квартирой… домом… улицей… городом? Но кто в это поверит?

Мысли прервал нервно дрожащий писклявый мужской голос.

– Хотел посмотреть на деньги? Смотри! Но получишь ты их только в обмен на бумаги, из рук в руки.

Савелий почувствовал, как под ногами содрогнулся паркетный пол от колес тяжелой двери сейфа.

– Все знают, у тебя денег много, но сам говоришь, из рук в руки… Мы должны видеть деньги! – послышался голос с кавказским акцентом.

– Смотри! Доволен? – снова взвизгнул дрожащий голосок.

«По всей видимости, этот писклявый голос принадлежит хозяину квартиры, – подумал Савелий, – странно, как быстро он слетал в Лондон и обратно».

– Не нужно кричать… Что ты так нервничаешь? Вижу, деньги есть… – обнаружился еще один мужской голос, уже без акцента.

– Ну а теперь я хотел бы посмотреть на бумаги! Куда нам за ними теперь ехать? Как в детском саду! Я, братцы, миллиардами ворочаю! Для меня все, что ты видишь здесь, – копейки, мелочь, мусор, а ты: «Покажи, покажи деньги!» – передразнил кавказца писклявый голос. – Чего молчишь? Куда за бумагами-то ехать? – неуверенно, но с гонором взвизгивал голосок.

– Зачем гонишь, зачем кричишь! – спокойно, с издевкой шипел кавказец. – Бумаги уже здесь. Ты давай деньги отсчитывай!

– Ничего я отсчитывать не буду! Я сказал, из рук в руки! Ты не веришь – ты и считай!

Послышался шелест бумаг. Кто-то, видно, читая, проверял бумаги, громко перелистывал страницу за страницей.

На некоторое время наступала тишина. Такая тишина, что слышно было, как кто-то сопел и где-то в просторах комнаты тикали часы. Эта тишина, как пытка, изводила Савелия, заставляла сдерживать каждый вдох и выдох. Ему казалось, что он не выдержит, вот-вот упадет без сил. Нестерпимо хотелось ухватиться рукой за подоконник, а то и того хуже, отдернуть штору и сделать шаг.

– Как будто все на месте! – наконец раздался писклявый голос. – В этом чемодане половина. Если вы его поднимете. Можете проверить. Остальные складывайте в эти сумки! Только как ты собираешься все это вынести? Ладно, не мое дело. Я оставлю вас… Позвонить должен, а вы отсчитывайте, не стесняйтесь.

Комната ожила. Послышался звук застежек-молний и шелест купюр. Снова резко открылась дверь, и снова, неожиданно дрогнув, штора коснулась лица Савелия. Сил больше не было выдерживать эту пытку, и Савелий уже всерьез подумывал сдаться. Но вдруг раздались два щелчка, похожих на выстрелы из воздушного ружья.

«Выстрелы с глушителем…» – подумал Савелий. И от этой мысли у него открылось второе дыхание. Теперь ему казалось, что он может стоять так вечно.

– Я же просил, не здесь! Не могли вывести их? Теперь мебель от крови отмывать! Унесите их в ванную! – по-хозяйски взвизгивал обозленный противный голос. – Я же просил! Заклейте же им чем-нибудь дырки, в конце концов! Хлещет, как из поросят!

– Сейчас… Только фотографии сделаем и унесем… Да не волнуйтесь вы так… санитары все уберут! – вещал спокойный и уверенный, как у диктора телевидения, голос.

Несколько раз щелкнул фотоаппарат, сверкнула вспышка.

– Положите чемодан и сумки в сейф! – скомандовал тот же писклявый голос. – Да что же из них так кровища хлещет?! Сделайте что-нибудь! Я же просил! Уберите все это быстрее с глаз долой!

Не видя происходящего в комнате, Савелий уже так успокоился, что голоса напоминали ему трансляцию скучного современного детективного сериала, и ни о какой сдачи в плен он уже не думал. Наоборот, в нем поселилась уверенность, что, если его обнаружат, он сможет за себя постоять, и уже нащупывал в кармане ключи, брелоком для которых служил малюсенький перочинный ножичек с острым, как опасная бритва, лезвием.

– И как долго вы собираетесь хранить у себя эти деньги? – спросил спокойный голос.

– Сколько надо, столько и будут лежать, и хватит об этом!

– Интересно вы рассуждаете, Абрам Романович! Эти деньги мы в банке под расписку брали…

«Ага, значит, я не ошибся, писклявый голос – это Абрам Романович, он и есть хозяин квартиры, собственной персоной», – подумал Савелий.

– Прекратите! В банке, в склянке! Поживей уносите отсюда эту гадость в ванную. Вы долго возитесь! Вот-вот появятся санитары, и никого из нас они здесь не должны видеть!

В ответ послышались неразборчивые, еле слышные причитания. Все шло к концу. Савелий

почувствовал уверенность в своей безопасности, хотя и понял, что еще должны прийти какие-то санитары и что времени у него мало.

«Ничего, все замечательно… Не надо мешки затаривать, сами все уложили», – подумал Савелий

– Такой красивый и большой у вас сейф, Абрам Романович, но почему-то пустой, – пошутил спокойный голос.

– Не твое дело! Мне нет необходимости хранить наличные дома…

– А-а-а… Тогда понятно…

Паркет снова зашевелился. Сейф захлопнулся. У Савелия отлегло от сердца. Стало как-то совсем спокойно, будто опасности не было и в помине.

– Абрам Романович, дайте мне код от сейфа на всякий случай, – приказал уверенный голос.

– Это еще зачем?

– Говорю же, на всякий случай…

– Какой еще «всякий случай»? Почему я каждому должен давать ключ от своего сейфа?

– Я вам уже давно не каждый! Вам напомнить, как мы были связаны раньше, да и сейчас?

– А ты меня не пугай! Возьму и вас закажу! Как вы мне все надоели, боже праведный…

– Ну что прикажите мне делать? Звонить, жаловаться на вас? Я же отсюда без кода не выйду, да и вы тоже.

– Шесть восьмерок по часовой стрелке подряд, потом три раза букву «а» в обратную сторону и три раза букву «р» в ту же сторону.

«Все правильно», – подумал и как бы похвалил себя Савелий.

– А за деньги все равно вы отвечать будете, хотя для вас, как вы выразились, это мусор…

– Забери ты их, эти деньги! Я тебе в придачу еще сто миллионов дам! Забери их, но только навсегда забудь обо мне. Сгинь с глаз моих! Я порядочный, честный человек! Это твой хозяин наследил… Я тут ни при чем! – в бессилии, чуть не плача выкрикивал хозяин квартиры.

– Мне до вас тоже никакого дела нет. Я на службе, выполняю свои обязанности. Кто и где наследил – не мое дело! А вот доложить о вашем поведении и настроении я обязан по долгу службы.

– Напугал! Смотри, трясусь весь от страха!

Продолжение разговора доносилось уже из другой комнаты, а потом голоса стихли, и входная дверь захлопнулась.

Савелий открыл сейф, но снова услышал непонятные звуки. Из ванной доносилось хриплое дыхание. Один из застреленных очнулся!

– Прости, мужик! Рад бы помочь тебе, но никак не могу! – посочувствовал Савелий, подложил кавказцу полотенце под голову и вернулся к сейфу.

Рисковать Савелий не захотел. Он вытащил сумки и чемодан на балкон соседней комнаты, выходящий во двор, что-то привязал к перилам, сделал какие-то замысловатые петли. Выстрелом из рогатки перекинул тонкую леску в соседний двор и вернулся в ванную. Раненый в грудь человек лежал с открытыми глазами и был в сознании.

– Позвони… – не шевеля губами, прошептал еле слышно кавказец.

– Прости, мужик! Не могу. Я знаю, что произошло, но я вор, понимаешь? Не могу! Я должен уносить ноги, или меня так же, как и вас, шлепнут… Понял? Прости…

Но уйти оказалось непросто. Савелий чувствовал, что не сможет оставить человека вот так, без помощи.

– Ты кто?

– Шота… Малыш… – еле шевельнулись губы кавказца.

– Малыш? – удивился Савелий.

Кавказец показался ему великаном. Рослый, широкоплечий, он совсем не выглядел малышом.

– Кличка что ли? – спросил Савелий.

Кавказец в знак согласия кивнул, забегал глазами, неожиданно резко протянул перед собой правую руку, попытался поймать руку Савелия, вздрогнул и сделал долгий выдох. Бледное его лицо сделалось серым, каменным. Савелий закрыл ему глаза, нацепил каску и так же, как вошел, вышел из дома, столкнувшись в подъезде с двумя дюжими молодцами, совсем не похожими на санитаров, только что в белых халатах да с носилками в руках.

В соседнем дворике Савелий потянул на себя леску, на которой вытянул пластмассовую ленту, похожую на шпагат. Потом где-то за что-то дернул, и чемодан с сумками мгновенно, как будто падая с балкона, заскользили по шпагату вниз.

Глава 3

Когда, казалось бы, все самое страшное было позади, произошло непредвиденное. Как доказательство того, что приметы случайными не бывают, на Пятницкой улице под машину Савелия угодила молоденькая девушка. Савелий выскочил из машины, ничего не понимая. Девушка, опираясь на одну руку, пыталась другой дотянуться до отлетевшей сумочки. Она пробовала встать и не выглядела покалеченной, но Савелия сейчас это интересовало меньше всего, он вообще не думал о пострадавшей. Ни сожаления, ни страха он не испытывал. Нелепая случайность представлялась ему очередной западней, из которой нужно выбраться, поэтому желание как можно быстрее исчезнуть с места происшествия – это единственное, что занимало Савелия.

Вокруг машины начал собираться народ. Разглядывая со всех сторон обшарпанные «Жигули», толпа не возмущалась, она пока еще пыталась определить виновного и сочувствовала то девушке, то водителю. А когда Савелий подхватил девушку на руки, народ замер в ожидании. Это выглядело так необычно, так милосердно, что толпа прониклась чувством сострадания больше к водителю, чем к пострадавшей. Кто-то даже предложил Савелию валидол, кто-то настаивал достать аптечку, а кто-то откровенно советовал смыться как можно быстрее.

Не дожидаясь полиции, Савелий усадил девушку на заднее сиденье, рядом с чемоданом необычной формы, и, заверив всех любопытных, что спешит в больницу, сорвался с места.

Девушка, видно, тоже перенервничала. Выглядела она удивленной, растерянной и напуганной. Савелий поглядывал на девушку через зеркало и молча ждал, когда она сама начнет разговор.

– Куда вы меня везете? – наконец послышался звонкий, озорной голос девушки.

Савелий обернулся, мельком посмотрел на нее, хотел было что-то сказать, но девушка громко засмеялась. У Савелия отклеились усы, и перекосилась изящная полоска бородки.

Девушка смеялась так простодушно и так заразительно, что Савелий тоже засмеялся, подсознательно полагая, что причиной смеха могла быть глупая ситуация, в которую он попал и из которой так достойно выкарабкался, еще не понимая, что девушка никакого отношения к его криминальному поступку не имеет.

– А вы-то что смеетесь? – с претензией, сквозь смех спросила девушка.

«Да, действительно, а чего я-то смеюсь?» – подумал Савелий и решил, что его неоправданный смех – явление чисто нервное.

Девушка, как в истерике, продолжала заливаться смехом. Савелий остановил машину и обернулся.

– Вы головой не ушиблись? Как себя чувствуете?

– Как в кино! – ответила девушка и снова закатилась громким смехом.

Савелий ничего не понимал. Он насупился, задумался, пытаясь осознать, что происходит в его машине.

– Отчего вы так заливаетесь? Вас всегда так разбирает, когда вы попадаете под колеса? – тихо, едва удерживаясь от грубости, спросил Савелий. Но девушка, похоже, его не слышала и продолжала смеяться.

– Интересно, а когда вы бросаетесь под трамвай, вам так же смешно? – уже громче, с недовольством спросил Савелий.

– Не знаю… Под трамвай не пробовала… – вздохнула девушка.

– Значит, вы специализируетесь на машинах? – снова обернулся Савелий.

В ответ пассажирка снова захохотала, как будто ее кто-то щекотал.

– Да что с вами?!

Но ответа Савелий не услышал. Все его вопросы, казалось, только смешили девушку. Он снова задумался, пытаясь понять, что случилось с этой ненормальной. Тем временем пострадавшая немного успокоилась.

– Вы в следующий раз, когда обкуритесь, держитесь поближе к людям, а от машин подальше.

– Я не курю, – с гордостью ответила девушка, не понимая, какое курение имел в виду Савелий. – А у вас усы отклеились! – добавила, закрывая рот ладонью, чтобы остановить смех.

– Какие усы? – растерялся Савелий и взглянул в зеркало.

– Вы что, артист? – почти неслышно, едва сдерживая смех, спросила девушка.

– Ага! Народный! «По жизни», как сейчас модно высказываться! – сделал паузу. – Грабитель я! Бандит! Налетчик! И сейчас за мной гонятся… А вы, как я теперь понимая, другую машину выбрать не могли, вам, видите ли, моя приглянулась… – поправляя усы перед зеркалом, пропел Савелий.

Девушка перестала смеяться, хотя и приняла сказанное за шутку.

– Куда вас отвезти? – безразлично продолжил Савелий. – В больницу, домой, или еще куда?

– Остановите машину! – приказала девушка.

Савелий тут же выполнил требование.

– В больницу, по всей видимости, ехать надо вам! Артист-самоучка! Мой дом через дорогу! А вам за рулем на дорогу смотреть надо, а не на красивые ножки, и не представлять себя крутым гангстером! – с насмешкой взглянула через зеркало на Савелия и, надувшись, вышла из машины.

Обычно Савелий должным образом вел себя с женщинами, но на этот раз перешагнул через свои принципы. Время терять он не мог. Дело было не доведено до конца, ему нужно было избавиться от случайного пассажира и спрятать деньги.

Загородный дом служил для Савелия тайником и убежищем. Дача была оформлена на бывшую подружку, которая променяла будущего безденежного учителя литературы на пожилого французского почтальона и давно уехала в Париж.

В гараже Савелий освободил сумки и чемодан, рассовал пачки долларов по заранее приготовленным тайникам. Уничтожил в камине все, что могло служить уликой, только чемодан оказался несгораемым. Пришлось распилить его на части и закопать в лесу.

«Наконец-то, свершилось! Теперь я завяжу и уже никогда не буду вором. Буду порядочным человеком с чистой совестью» – подумал Савелий, когда все было закончено. Оставалось отогнать старенькие «Жигули» поближе к тому месту, откуда он их несколько часов назад угнал. Осматривая машину, на заднем сидении он обнаружил дамскую сумочку, в которой находились обычные женские принадлежности: духи, помада, ключи от квартиры, несколько сотен рублей и документы на имя Анны Шаховой.

– Вот б… – выругался Савелий, – навязалась на мою голову… Еще в полицию пойдет…

Через час он стоял перед дверью потерпевшей. Дверь открыла Анна.

– Привет! Это я нашел в машине… – протянул сумку.

– Спасибо! А то я уже начала думать, что вы и вправду бандит… – наступила неловкая пауза. – Без усов вас не узнать… Спасибо еще раз…

В легком домашнем платье на тонких бретельках Анна казалась настоящей красавицей. Она вся светилась, как чистый, прозрачный кусочек янтаря. Нежная смуглая кожа шеи, плеч напоминала что-то свежее и даже съедобное. Голос ее звучал звонко, губы не шевелились, как у всех говорящих, а вздрагивали и застывали в скучающей, выжидающей улыбке и манили. Такие губы бывают…

– Вы так не подумали! – улыбнулся Савелий и немного растерялся, почувствовав, что уходить ему не хочется. Нервное напряжение, усталость, безразличие ко всему окружающему – все это мгновенно исчезло, куда-то провалилось, и теперь перед ним стояла только она, с которой ему не хотелось расставаться.

– Это почему же я так не подумала?

– Разве я похож на бандита? – перевел дух, ободрился. – Если бы вы так подумали, вы бы сейчас были в ментовке и сочиняли бы там на меня донос.

– Я доносов не пишу, а полиции, или как вы ее там называете? ментовке? – я не доверяю!

– Это очень правильно! Я тоже не доверяю!

– Это понятно, какой же бандит ей доверяет?

– Тоже верно! А что же это мы с вами государственные дела в дверях обсуждаем? – поглядывая по сторонам, с ироническим недоумением развел руками Савелий.

– Не поняла? – шутливо, с ударением на «о», удивилась Анна. – Да вы никак клеитесь ко мне? Сначала, как клюкву, раздавить меня хотели, а теперь в гости напрашиваетесь?

– Да нет… Говорю же, такой серьезный, жизненно важный разговор ведем… И в дверях? Да и радость я вам такую в дом принес, а вы… Хотя бы на чай пригласили! Ну, как это обычно принято… А даже если и напрашиваюсь? Что ж здесь такого? Это же нормально? Опять же… а вдруг это судьба?

Анна измерила глазами Савелия с ног до головы, демонстративно повалилась на створку двери и вздохнула. Савелий поспешил добавить:

– Ну, я не претендую… Можно и без чая, конечно… По нынешним временам мог бы и кипяток подойти… – неуверенно улыбнулся. – Неужто жадничаете? Не верю! У вас же наверняка есть и чай, и сахар… А я, можно сказать, к вам с дороги…

– Судьбу свою я, признаться, по-другому себе представляла, но если… – задумалась и уже строго спросила, – гвозди, скрепки из деревянных рамок вытаскивать умеете?

– Конечно… – расплылся в улыбке Савелий.

– А забивать? – уточнила строго.

– Разумеется… – удивился он, – а как же!

– Милости просим! А то, что напросились, – еще жалеть будете! – широко распахнула дверь. – Но чай будет после работы и без сахара! И никаких отказов и жалоб не принимается!

После ремонта деревянных подрамников для картин, они чаевничали. Чай пили с медом и домашним вишневым вареньем. Много разговаривали, шутили.

– Какое у вас редкое имя, Савелий.

– Почему редкое? Даже какой-то артист с таким именем был.

– А вы на него не похожи. Но по всему видно, мечтаете стать таким же бандитом, как и его герой? Помните?

Савелий задумался. Ему совсем не хотелось говорить о каких-то артистах и их ролях… Ему хотелось зажечь свечи и выключить свет…

– По кличке Косой. Помните? – продолжала Анна.

– Точно! Косой! – вспомнил Савелий «Джентльменов удачи». – Только он был вором, а не бандитом… Но вы правы… Всю жизнь мечтал быть вором по кличке Косой. Не пожарным, не продавцом мороженого, а вором…

Аня снова залилась смехом, тем самым смехом, которого не в силах была сдержать в машине, и Савелий сразу почувствовал себя неуютно, изменился в лице.

– У меня что, снова усы отклеились?

– Нет… – сквозь смех еле выдавила Анна и замахала руками, закатываясь еще больше. Просто у нас в Галерее косым называют нашего содержателя! – немного успокоившись, объяснила она. – Ой, грех на душу беру! Я его так никогда не называла. Честное слово, никогда…

– А почему его Косым прозвали?

– У него и в самом деле один глаз косит. Маленький, лысенький, голосок писклявый, но все равно мечта любой женщины! Упакованный! Такому хоть глаза выколи, все равно в цене не упадет… Прости меня, Господи… Что-то меня сегодня прорывает. Давай поменяем тему…

– А как его зовут? – спросил Савелий, а у самого внутри что-то дрогнуло, затряслось, когда услышал о писклявом голоске.

– Он у нас Абрам Романович… – задумалась Анна. – По фамилии… – снова задумалась. – Забыла! Надо же, забыла! Но его ни по фамилии, ни по имени никто не называет. Да его у нас никто и не любит…

– Потому что богатый?

– Да нет… Он заносчивый, чванливый какой-то, разговаривает только с избранными… Держит себя так, будто ему на этом свете никто не нужен. Считает себя создателем всеобщего благополучия. Открыто говорит, что если бы не такие люди, как он, ничего бы в России не было. Словом, живет где-то там, на небесах, и от щедрой души без устали творит добрые дела… А бабушки наши его вором считают. Большим вором, о каком вы и не мечтали! – и снова засмеялась. – Вор и косой без всякой клички… Прости мою душу грешную… Что же это со мной сегодня?..

– Ну вот, видите, все косые – воры! – Савелию хотелось сказать, что все миллионеры – воры, но по инерции, поддерживая разговор, вырвалось так, потому что мысли его были совсем не о косых и ворах.

Савелий вдруг обнаружил, что его нелепая встреча с Анной – это результат пересечения еще более нелепых случайностей, которые так искусно переплелись и запутались в одной, пока только ему известной истории. Истории, у которой непременно должен быть конец, но какой, как теперь понимал Савелий, не знает даже он.

– Я ничего не понимаю ни в деньгах, ни в том, откуда они берутся, где воры, где не воры… Я от этого так далека, я не по этой части… – задумчиво произнесла Анна, явно желая поменять тему.

– Так это же очень хорошо! Вы живете в прекрасном мире, в окружении самого лучшего, что могло создать человечество… А хотите, вместе воровать будем? Вы мне покажете, какие картины у вас в Галерее самые ценные, а я их выкраду! – не понимая настроения Анны, придумывал на ходу Савелий, чтобы скрыть свою растерянность.

Ему уже не хотелось гасить свет. Мысленно он снова оказался за шторами в квартире ограбленного им миллионера. В голове прозвучал писклявый голосок, о котором упомянула Анна. Вспомнил самого себя, несколько часов назад готового распрощаться с жизнью. Перед глазами постоянно появлялась картина с двумя трупами в просторной светлой ванной. Картина настолько страшная, что она так и стояла перед глазами.

– Нет! Картины я вам не покажу, а скорее сдам вас охране!

Савелий делал вид, что слушает, а сам невольно вспоминал свой сегодняшний день, пытаясь найти причину, связывающую в одну цепочку ряд необычных, непонятных случайностей.

«Не может быть, чтобы столько никак не связанных друг с другом событий вместились в один день! День, к которому я так долго готовился, день, с которого я собрался начать новую жизнь! Если судьба, то какая? – спрашивал себя Савелий. – Может, эта случайно попавшая под колеса девушка будет любить меня всю жизнь, а может быть и погубит».

Глава 4

Случайно или закономерно? Вопрос, который много веков мучает людей думающих, и на который пока никто из них ответить не смог. Удивительная случайность произошла и с мошенницей Розой. Так случилось, что там, на набережной, она позировала не только простому уличному рисовальщику. Уже известный в то время художник Огюст Ренуар тоже написал портрет русской красавицы.

Ренуар любил прогуливаться в местах, где уличные художники создавали свои шедевры. На этот раз он оказался на набережной Сены вместе со своим учеником, шестнадцатилетним юношей, уже имеющим свой собственный стиль. Ученик удивлял мастера умением находить необыкновенно яркие краски там, где их, казалось бы, не существовало.

– Взгляните, учитель, вот там, видите красивую молодую девушку, позирующую художнику?

– Вижу-вижу… Только она, пожалуй, слишком хороша, чтобы быть красивой… Без единой помарки! Как икона. А у настоящей красоты всегда есть… как бы это сказать… Не изъян, конечно, но что-то простое, земное, без излишеств, пахнущее жизнью… Понимаете?

– Не совсем… – растерялся ученик.

– Обратите внимание, как она выделяется среди всех. Как пятно. Броско! Вызывающе!

– Это верно! Вызывающе… – неохотно согласился ученик и опустил голову. – Но это у нее просто взгляд особый, не такой, как у всех, а сама она, возможно, и добра, и ласкова.

– Возможно, возможно… Но достойную внимания натуру, мой юный друг, надо разыскивать. На это могут уйти годы. Красота, как правило, не сверкает на поверхности, а находится внутри… Внутри каждого из нас. Разглядеть такую красоту порой непросто даже талантливому человеку.

Но через какое-то время Ренуар остановился в раздумьях, и решил вернуться к привлекательной натурщице. Он достаточно долго рассматривал почти готовый портрет, тайком поглядывая на позирующую девушку, и, в конце концов, не сдержался, повинуясь порыву чувств, набросал карандашом эскиз будущего портрета.

Вернувшись домой, Ренуар поторопился перенести на холст еще живущие в памяти черты натурщицы. Он работал всю ночь, и к утру, когда в дверь постучал ученик, портрет «Незнакомки» был почти закончен.

– Богиня! – воскликнул ученик, увидев портрет.

– А я так не думаю… Мне не нравится, и вчера я был прав. Мещанство! Выдуманная красота! В жизни такой красоты не бывает…

– Как же не бывает, учитель, когда мы вчера видели эту женщину на набережной!

– Да-да, помню-помню… Возможно, вы, мой юный друг, и правы… Вчера мне тоже так показалось… Сверкнуло перед глазами что-то необычно красивое, а вот на холсте не получилось… У нее не земная красота, воспроизвести ее на холсте мне, мой любезный друг, не удалось. Получилось совсем не то, что мы с вами видели вчера…

– Учитель, почему вы изменили цвет розы? – спросил ученик.

Художник взглянул на портрет, задумался, развел руками и признался, что не смог вспомнить, какого цвета роза была в руках натурщицы.

– А какого цвета была роза? – спросил Ренуар.

– У нее в руке была черная роза… ну, почти черная, с таким темно-темно-лиловым оттенком. Но, по-моему, именно такие розы называют черными… – неуверенно то ли спросил, то ли сообщил ученик.