Ремонтник

Владимир Поселягин

Ремонтник

Мир Содружества

Пролог

Оторвав голову от тощего валика так называемой подушки, я прислушался. По бортовому расписанию на станции сейчас ночь, и в данный момент я отсыпался после тяжёлого трудового дня на благо своих хозяев, которые владели мной вот уже три дня. Отсыпался с рабским ошейником на соответствующем месте – уже привычным стальным кольцом без единого видимого шва.

Вроде не показалось – был какой-то странный шум. С учётом того, что станция старая, как говно мамонта, это неудивительно. Однако я уже три месяца жил на этой станции, не покидая её, и успел привыкнуть к шумам. Тут было что-то другое, чужеродное.

Вот снова тот же шум. Больше всего это похоже на подрыв шашек: было дело, приходилось ранее слышать подобное, когда меня доставали из-под обломков расстрелянного фрегата. Судя по всему, что-то происходит.

Подняв ногу, я с силой ударил стопой по верхней койке, откуда тут же свесилась голова седоволосого мужчины – такого же раба, как и я, только старше меня на все сто лет. В прошлом он был полковником флота империи Бельц, пока ему не «повезло» оказаться в загоне для содержания рабов с таким же ошейником, как у меня.

Мужчина сонно, пытаясь проморгаться, посмотрел на меня.

– Чего? Всего три часа спим, да и приказа на подъём нет, – недовольно сказал он.

– Я слышал странные шумы, вроде подрывных зарядов.

– Давление не упало? – тут же деловито уточнил он, прислушиваясь, как и я.

И тут заревела тревога. Искин станции сообщал о вторжении на её территорию, уточняя места прорывов. Сообщения шли по громкой голосовой связи: по-другому я бы услышать не мог, с удалённой-то нейросетью.

Одеяла нам не выдавали: вроде как комбезы есть, и хватит. Поэтому я сразу сел и стал надевать ботинки. От шума проснулись и остальные. Наша четырёхместная камера была с минимумом удобств: небольшая клетушка с койками друг над другом. Похожа на купе, только вместо двери – решётка из толстых прутьев.

Мы, все четверо, находились на продаже, наши лоты были выставлены в местной сети работорговцев. Один из соседей, из бывших шахтёров, пузан, спал на нижней койке, а над ним – новичок, его вчера перед сном к нам в камеру затолкали. Мы так устали, что не до расспросов было, сразу уснули, так что кроме имени – Глен – я ничего о нём не знал.

Мы с полковником быстро надели обувь и подошли к решётке, глядя, как мимо бегают дроиды. В основном из технического состава, но и парочка боевых прошуршала антигравами. Один раз пробежала тройка конвойных, поправляя на ходу штурмовую броню.

– Похоже, спецназ разведупра флота работает, – вслушиваясь, пробормотал полковник. – Операции такого уровня только им по силам. Ха, надо же! У нас станция хоть и рухлядь, но проникнуть на территорию… Да, точно спецназ: флотские просто расстреляли бы со стороны и подошли спасти то, что осталось.

– А нам чем грозит этот штурм? – поинтересовался я, с немалой надеждой, как и остальные соседи, вслушиваясь в далёкий бой.

Что он нам принесёт: смерть или свободу? Свобода – это та мечта, за которую стоит побороться.

– Если хозяева станции поймут, что шанса её удержать нет, подорвут, а нас прикажут уничтожить. Через ошей…

Договорить он не успел – нас, всех четверых, выгнуло дугой, и в судорогах мы упали на пол. Я уже не раз за нерадивость или медлительность, да и просто за недовольство хозяев получал такие шоковые наказания, но тут боль длилась и длилась. Нет, даже не боль, а БОЛЬ! И длилось это вечность.

Я думал, что сдохну, уже балансировал на грани, когда всё прекратилось и ошейник перестал генерировать боль. Состояние было такое, что трудно описать, да к тому же я не мог пошевелить ни руками, ни ногами.

Тут давление воздуха в загоне чуть спало, и мимо пробежал пират в бронескафе. Я таких прежде не видел, хотя имею полностью выученную базу «Боевые скафы» третьего уровня, по пятое поколение скафов включительно. То есть от пятого поколения и ниже все скафы рабовладельческой империи Игнор были мне известны. Но это что-то новейшее, возможно седьмое, а то и восьмое поколение, с неизвестной мне мощной на вид плазменной пушкой, возвышавшейся над правым плечом.

Убежать пират не успел – видимо, услышал что-то и броском ушёл в сторону. Дело в том, что наша камера выходила на Т-образный перекрёсток. Пират прыгнул в коридор, который был тупиковым, похоже, прекрасно зная об этом и не планируя уходить далеко. Он прижался к стене, замерцал и пропал.

Не знаю, откуда у меня эмоции взялись с таким упадком сил, но я даже смог удивиться. Подобного уровня маскировки я ранее не видел, только слышал. Это даже не восьмой уровень – девятый, а то и десятый. Оборудование, видимо, откуда-то из Центральных миров, и встретить его на этой пиратской станции – это что-то с чем-то. Я прежде думал, что подобное невозможно, но, как сейчас убедился, нет ничего невозможного.

Если группа спецназа небольшая, то этот пират сможет положить её и уйти. В империи Бельц, откуда полковник и, возможно, штурмующие (а я тоже надеялся, что они оттуда), военные только-только начали переходить на восьмое поколение, и они могли не заметить этого пирата, настолько качественная была у него маскировка. Расстреляв группу со спины, он мог двинуть дальше, шансы у него были. Я знаю, о чём говорю, у меня ведь тоже имеются боевые базы.

Сейчас я слышал цоканье манипуляторов боевых дроидов и шум движения группы солдат, приближающихся к нам. Вот в коридоре появился один из дроидов, резко повернулся ко мне, но стрелять не стал.

Собрав остатки сил, я вытянул руку, указал пальцем в сторону пирата и заорал:

– Засада!

* * *

Очнулся я, когда крышка медкапсулы начала подниматься. Ага, значит, победили хорошие. Пираты бы со мной возиться не стали, они и так не знали, что делать с бесполезным рабом, если только в оранжерею на удобрение пустить: три дня меня продать не могли.

Последнее, что я помнил, – как проорал предупреждение, после чего меня вырубило. Успел только услышать шипение первых выстрелов плазменных пушек завязавшегося боя, и всё.

Пошевелившись, я оперся на локти, осматриваясь. Это, несомненно, был корабельный кубрик медбокса с десятком капсул восьмого поколения (уж я-то не ошибусь, видел уже такие), и я был тут не один, в других капсулах тоже кто-то был.

Стоявший у моей капсулы немолодой седовласый медик отошёл от компа и протянул мне мой старый комбез. Ну да, хочешь новый – плати, а так – имей то, что имеешь.

– Я продезинфицировал его. Чем ты в последнее время занимался? В канализации лазил? – поинтересовался он, наблюдая, как я выбираюсь из капсулы.

– В последние три дня – да. Поэтому нашу тройку и держали в отдельной камере, подальше от конвоиров, чтобы они наши ароматы не вдыхали. Мойка не особо помогала, запах всё равно был, и им это не нравилось.

– Ассенизатор, значит? Понятно. Ты знаешь, что с тобой произошло?

– Да, уже три месяца как в курсе, – кивнул я, быстро одеваясь.

Между прочим, мой комбез носить на станциях и на кораблях нельзя: это чисто планетарная одежда, без встроенного скафандра, так что, если случится декомпрессия, умру я быстро, но страшно. Однако ничего другого у меня не было, а военные, видимо, предлагать не собирались. Ну да, трофеи – это трофеи, их продать можно, а за счёт флота, с их складов или корабельных, нас снабжать тоже никто не планировал. Чем владеешь, то и носи.

– Вы не представились, – заметил я.

– Ах да, молодой чувяке, совсем забыл. Вы находитесь на флотском транспорте четвёртой эскадры империи Бельц, которая вас в числе ещё шести тысяч счастливчиков освободила из пиратского рабства. Мы направляемся к границам империи в составе охраняемого конвоя. Время в пути около месяца, – сообщил тот, виртуозно сделав вид, что не расслышал моей просьбы представиться. – Теперь ответьте на мои вопросы. Нейросети у вас нет, считать с неё данные я не могу, поэтому, чтобы зарегистрировать вас и записать данные работы диагностической капсулы, мне нужно, чтобы вы сообщили своё имя.

– Зовут меня Степан Агеев, но так как в Содружестве длинные имена не приветствуются, то их сократили. Как меня раньше называли, говорить не буду, уж извините: это не те воспоминания, к которым хочется часто возвращаться. Поэтому будет новое имя.

– Жизнь с чистого листа? – понимающе кивнул док, видимо, не в первый раз встречаясь с подобным.

– Именно. Записывайте меня под именем Стен Аг.

– Записал. Всё, твои данные в базе. Сейчас за тобой прибудет матрос, отведёт в общую казарму. Уж извини, у нас транспорт, а не пассажирский лайнер. Потом будет собеседование с офицером СБ.

– Понятно. Спасибо, док.

– А как ты эту травму получил? – догнал меня его вопрос уже у дверей, в проёме которых стоял только что подошедший матрос.

Мельком обернувшись, я ответил:

– Попал под ЭМ-разряд при прямом подключении.

– Ну, я примерно так и подумал. Видел схожие травмы.

Матросик уже подпрыгивал от нетерпения, поэтому я задерживаться не стал. Да и док уже потерял ко мне интерес и направился к следующей капсуле.

Идти пришлось недолго. Парень, который проигнорировал все мои попытки поговорить, указал на открытые двери казармы (или кубрика, как правильно называть) и побыстрее смылся.

А сам кубрик, к моему удивлению, был не то чтобы переполнен, но свободное место я нашёл с трудом, да и то на третьем уровне коек, где и устроился, подложив под голову ладонь левой руки. Скоро собеседование с особистами, и стоит заранее продумать модель поведения, да и что говорить тоже. Всё же тайны есть у всех, и у меня они тоже имелись.

Тут появился десантник, остановился в дверях (с моего места его было хорошо видно) и велел строиться для приёма пищи первой группе. Так как есть хотелось очень сильно, я оказался возле него одним из первых. Вот так нас и повели на ужин (по внутрикорабельному времени был именно ужин).

Там меня и отыскал посыльный, когда я как раз заканчивал доедать безвкусную, но высококалорийную пищу. Пора было посетить особистов. А работали они не переставая: в кубрик, пока я полчаса успел перехватить на отдых, то приходили другие освобождённые, то их забирали, вот как меня сейчас.

Идти в этот раз пришлось далече. Мы спустились на три уровня вниз, к каютам среднего технического состава, а затем свернули в сторону техмастерских, где у шести оборудованных под кабинеты помещений ожидали своей очереди освобождённые. Посыльный указал мне на нужный кабинет и велел ждать своей очереди, а сам, видимо, отправился за следующим. В качестве посыльных гоняли «счастливчиков» из команды, и по иронии судьбы к особистам меня привёл тот же матросик, что забирал от медбокса, и радости ему это явно не доставляло.

Ждал я недолго. Буквально минут через пять из нужного мне кабинета вышел пожилой мужчина в старом техническом комбинезоне, кажется второго поколения, и направился к выходу. Видимо, он имел нейросеть, раз так легко ориентировался на судне и не нуждался в сопровождающем. Вообще, среди рабов было достаточно тех, кто не имел нейросетей, – в основном из криокапсул и тех, размороженных в загонах работорговцев, кого не успели продать и установить сетки. Так что работы – найти нужного и привести – для команды хватало.

Войдя в кабинет, я с разрешения сидевшего за столом лейтенанта (вроде не ошибся в знаках различия на комбинезоне) подошёл к столу, и он представился:

– Проходите. Я лейтенант Юров, ваш куратор на время полёта. Сразу предупреждаю: ведётся запись нашей беседы под протокол. Сейчас приложите ладонь вот к этому прибору. Не бойтесь, это не страшно.

– Я хоть и дикий, но с планшетом знаком, – усмехнулся я. – У нас на планете было нечто схожее.

– Да? – с интересом посмотрел он на меня. – А с какой вы планеты?

– Земля.

– Ага, ясно. Приходилось встречаться с дикими с этой планеты. Кстати, сегодня уже двое были с Земли, вы третий. Так-так-так… Значит, Степан Агеев, взяли имя Стен Аг?

– Док всё правильно записал.

– Давайте поговорим. Первый вопрос: сколько у вас было хозяев и как давно вы покинули Землю?

– Как давно, не знаю: криокапсула и всё такое, десятки лет могли пройти. Но у пиратов я провёл почти три года, и у меня было пятеро хозяев.

– Вот как? И нейросети нет?

– Там данные диагностики.

Лейтенант, видимо, этот раздел не успел изучить и сейчас на некоторое время отвлёкся, работая с нейросетью, как я понял по его отсутствующему взгляду.

Наконец он очнулся (и минуты не прошло) и пробормотал:

– Я такие травмы только у пилотов истребителей видел. У вас случилось нечто схожее?

– Да, попал под ЭМ-излучение при прямом подключении через пилотский нейроразъём на затылке.

– Я так и понял. Ладно, рассказывайте, что с вами было.

– Хорошо. С планеты меня украли, когда мне только-только исполнилось семнадцать лет. Я детдомовский, приютский по-вашему, так что, думаю, никто не будет меня ждать, да и возвращаться мне некуда. Очнулся на пиратской базе. Через две недели меня купил профессор Зак, ставший моим вторым владельцем после продавца. Псих полный. С ним я летал на его развалюхе второго поколения полтора года.

– Так-так-так, вот тут поподробнее. Этот профессор Зак – кто он? Это его настоящие данные? – Лейтенант даже слегка подался вперёд.

– Кто будет откровенничать с рабом? Да и профессор вообще нелюдимым был. Как я понял, он откуда-то сбежал, но из какого государства, не знаю. Но что бегать ему приходилось постоянно, даже когда я у него появился, факт. Боялся он, очень боялся. Какие-то эксперименты проводил в трюме, оборудовав его под лабораторию. Я там бывал раз десять, да и то в роли подопытного кролика, пока мне не исполнилось восемнадцать лет.

– Подожди, – остановил меня лейтенант. Он поработал с планшетом, протянул его мне и велел: – Посмотри, есть ли в каталоге этот профессор Зак? После продолжим.

Мне пяти минут хватило, чтобы найти ненавистную рожу.

– Вот он, под номером сто сорок один.

Взяв планшет, на экране которого отображался профессор Зак, лейтенант не смог сдержать удивлённого восклицания. Он был молодой, плотный такой брюнет, с на удивление длинной, неуставной чёлкой. Поэтому, видимо, и не смог сдержать эмоций: салага ещё.

На какое-то время лейтенант завис, видимо, общаясь по нейросети, а отмерев, сообщил:

– Сейчас подойдёт мой начальник, и мы продолжим. Я отменил очередь в мой кабинет, пообщаемся более предметно.

Я же в мыслях выругался. Ведь не хотел ничего про этого профа сообщать! Но я также был уверен: то, что прошлым моим владельцем был именно он, уже известно особистам. Откуда? Да из станционного искина. Однако, судя по тому, как они возбудились, я ошибался. Ещё и запись под протокол.

Полковник, с которым я эти три дня работал в системе очистки, то есть ассенизатором, говорил о подобной практике. Если совру (что обнаружится рано или поздно), то это чёрным пятном ляжет на мою биографию и может сказаться в будущем. Поэтому я и решил быть честным. Не скажу, что предельно (что-то утаю), но о профе решил рассказать. А тут такая неожиданная реакция.

Мне было известно, что профессор – специалист по древностям и что-то такое разработал, отчего ему пришлось бежать на Фронтир и скрываться от всех. Но сообщать это особистам я не собирался. Буду придерживаться прежней версии: общался мало, был подопытным, а впоследствии – прислугой и охранником.

Когда в кабинет вошёл офицер в звании капитана (он так и не представился), я просто стоял в сторонке и ждал. За всё время разговора его голоса я так и не услышал.

– Продолжим, – сказал лейтенант и попросил вернуться к тому месту, где он меня прервал.

– Хм. Когда профессор сбежал, то, видимо, денег у него мало было, да и, как я потом понял, жадный он был до безумия. Купил он полуразваливающийся фрегат второго поколения бельцской постройки. Судя по внешнему виду, бывший мусорщик, под него оборудован был. Сам профессор – пилот неплохой, но техник отвратительный, ладно хоть фрегат прожил некоторое время.

Так вот, когда он меня купил, то стал ставить опыты на мне, потому что ему нужен был подопытный без нейросети. Какие именно опыты, не спрашивайте: я всегда засыпал и приходил в себя в капсуле. Однажды он сделал что-то, после чего капсула с трудом вернула меня к жизни. С тех пор, как вы понимаете, на медиков и на капсулы я смотрю с некоторым подозрением.

Когда мне исполнилось восемнадцать лет, профессор покривился, но поставил мне нейросеть. Довольно неплохую – третье поколение, по направлению «Пилот и боец», простая, даже не модернизированная. Имплант был один – «Боец-3». Закачал он мне базы пилота, техника малых и средних кораблей по третье поколение, ну и базы противоабордажника, тоже сильно устаревшие – второго и третьего уровня. Все нелицензионные. Даже расщедрился и приобрёл бронескаф третьего поколения, но это уже когда у него дела в гору пошли.

Вот так следующие полгода я с ним и жил. Сначала боевые базы выучил и сопровождал его на разных станциях, а позже – техника, чтобы наш разваливающийся фрегат в порядок привести, и пилота. Выполнял всё, что он приказывал.

– Вам известна сфера его деятельности?

– Могу только догадываться – артефакты Древних.

– Продолжайте.

– После установки сетки я пробыл с профом полгода. То, чего он так боялся, произошло. Правда, не ищейки его нашли, а встретились мы с двумя пиратскими рейдерами, которые неожиданно открыли огонь из засады. Мы проходили около астероидного поля и ни о чём не подозревали, пока не прозвучали выстрелы. Системы фрегата были настолько дряхлыми, что щит снесло сразу, были полностью уничтожены рубка и трюм, в котором находились проф и подопытные.

Меня спасло то, что я проводил обслуживание двух ремонтных дроидов в техмастерской. Точнее, пытался из двух собрать один, так как на ремонт корабля профессор денег также не выделял. Я же говорю, жадный был. Он за неделю до этого купил ещё двух новых рабов, тоже молодых и без сеток, и ставил на них опыты. Они также погибли в трюме. А мой комбез штатно сработал, перейдя в режим скафандра, и я выжил.

Пираты, видимо, и сами не ожидали, что так выйдет. Злые были, когда меня на корме нашли. Похоже, я был их единственной добычей. Вот так я оказался у владельцев той станции, на которой меня освободили. Узнав, что я пилот малых кораблей, они отправили меня пилотом на малый буксир третьего поколения типа «Гнуз».

На нём я проработал полтора года, пока не произошёл тот случай, за-за которого я получил такие травмы. Я доставлял контейнер, который находился в манипуляторах, когда на краю системы обнаружил чужеродный предмет, который плохо брался сканерами. Сообщил диспетчеру, и тут этот цилиндр рванул. Это оказался ЭМ-заряд. Видимо, мина какая-то, у меня баз по этой тематике не было.

В общем, из-за того, что я на тот момент был под прямым подключением к искину буксира (контейнер был средний, да тяжёлый, по-другому никак было с моими скудными пилотскими базами), выжгло не только искин, но и мою сеть.

Очнулся я в капсуле. Меня сразу выставили на торги. Оказалось, что установить мне сеть теперь нельзя, что-то там повреждено в нейронах. То есть вылечить можно, но это будет стоить как пять таких рабов, как я, а это никому не нужно. Меня продали бывшему пирату, хозяину скупки на борту станции. Он узнал, что у меня есть база четвёртого уровня «Ремонт бытовых приборов, широкая версия», там были знания по гражданскому оборудованию империи Бельц по пятое поколение…

– Откуда у вас эта база? Вы о ней ничего не сообщали, – подал голос лейтенант.

– Есть грешок. Когда фрегат попал под заряды и дрейфовал, я протиснулся через пролом в остатки каюты профа. Каюта сильно пострадала, её почти сплющило, и трофеев особо не было, мусор один. Ящик стола профа перекосило, но мне повезло: я смог его взломать и нашёл две пластинки с базами и считыватель.

Так что пока пираты проникали на борт, я успел вернуться обратно и залить базы на сеть. Название первой я уже озвучил, вторая – «Управление боевыми глайдерами и флаерами и их обслуживание». Тоже четвёртый уровень, но уже империи Игнор. Пока работал пилотом буксира, делать было нечего, и за полтора года я их изучил. Зачем они профу, не знаю. Сам я тоже изучил их, чтобы просто было…

Так вот, хозяину ломбарда было неважно, есть сетка или нет. Главное, база имеется, а с тестером или инструментом я и в ручном режиме поработаю. Три месяца я так работал, пока моего хозяина не убили в случайной стычке. Две команды подрались у входа в ломбард, вот ему и прилетело случайным выстрелом в голову. Как вы понимаете, после такого никакая медкапсула не поможет.

Живых наследников у хозяина не было, всё отошло владельцам станции, и меня снова выставили на торги. А чтобы я не сидел просто так, отправили помощником к ассенизаторам. Три дня проработал, пока вы меня не освободили, за что большое человеческое спасибо. Скажите, я долго был без сознания?

– Почти двое суток. Ты провёл их в эвакуационном пакете, потом в диагност переложили. Мы как раз ушли в прыжок.

Что такое эвакуационный пакет, мне было известно. Это что-то вроде плотных пакетов для трупов на Земле, но тут более продвинутая техника, и их используют для выноса раненых или пострадавших из боя или зоны бедствия. Такие пакеты дают шанс дожить до капсул. Видимо, ничего серьёзного со мной не случилось, раз из пакета меня переложили в диагност, а не в реаниматор или лечебную капсулу.

В этот момент молчаливый капитан подошёл ко мне и провёл открытой ладонью по моей шее сверху вниз, а потом так же и по затылку. Мне было понятно, что он делает. Когда долго носишь рабский ошейник, появляются шероховатости на шее, вот их он и искал. И, судя по тому, как кивнул лейтенанту – мол, всё в норме, – нашёл. Я же до сих пор счастливо поводил плечами и крутил головой, не ощущая ставшего привычным девайса: такая лёгкость и радость переполняла меня от этого факта.

Когда лейтенант зафиксировал мой рассказ, мы снова вернулись к профессору Заку. Оба особиста насели на меня, расспрашивали в подробностях. Причём капитан всё так же молчал, но, как я понял, он участвовал в опросе, задавая вопросы через подчинённого – нейросетью. Доказательств этого не было, я просто это чувствовал.

Мы общались почти три часа. Когда наша беседа подходила к концу, лейтенант предложил мне пройти процедуру мнемокопирования, то есть снятия копии памяти.

– Вы посмотрите внимательно отчёт по диагностике, прежде чем делать такие тупые предложения, – разозлился я.

Лейтенант более внимательно просмотрел отчёт дока и смутился.

– Извините, это была моя ошибка. Действительно, после полученной травмы процедура мнемокопирования вас просто убьёт.

– Ну, вы можете провести мне процедуру восстановления, после чего снять копию памяти в качестве оплаты. Я согласен, – хмыкнув, забросил я удочку, прекрасно зная, каков будет ответ.

Ответ последовал почти сразу. Видимо, лейтенант передавал слова начальства.

– Это возможно при условии поступления на службу во флот империи сразу после процедуры принятия гражданства в Центре беженцев.

– На это уже я не пойду. Три года в рабстве, знаете ли, наложили свой отпечаток на мою душу. На чужого дядю я работать не буду, по крайней мере, по кабальным договорам. Я общался с гражданами вашей империи, и те многое мне рассказали. Так что для меня приемлемо только одно – работать на свободном контракте или завести своё дело.

– С такими травмами и без сети? – хмыкнул лейтенант. – Остаётся только пожелать вам удачи. Да, ответьте мне на личный вопрос: что вы чувствовали, пребывая в рабстве?

– Я жил надеждой на освобождение, но, пожалуй, самым сильным чувством был страх. Не помню, кто это сказал… Что страх – естественная реакция организма. Страх мобилизует, подстёгивает, заставляет работать на износ. Только нужно уметь держать свой страх в узде и не позволять ему управлять собой. Больше всего я ненавидел бессилие…

Я замолчал, погрузившись в свои мысли. Лейтенант же, заметив, что меня, возможно, ещё вызовут для собеседования, сообщил, что на сегодня мы закончили.

Покинув кабинет, я направился в столовую. Сейчас поем, и на боковую, нужно привыкать к местному, внутрикорабельному времени.

В основном я рассказал особистам всё как было, умолчал лишь о мелочах, однако очень важных мелочах. Профессор Зак действительно ставил надо мной опыты. В их суть он меня не посвящал, но спустя полгода после того, как профессор меня купил, он одержал крупную победу после одного из экспериментов – сам так сказал.

Профессор залил мне на пробу информацию с одного из кристаллов Древних, и повезло. Ему или мне, я даже сейчас точно сказать не могу. Моё везение было в том, что я смог выжить, хотя профессору с огромным трудом удалось меня вытащить. А ему повезло в том, что я изучил язык Древних и их письменность. В дальнейшем, даже когда мне поставили сеть, я стал его помощником во всём, и с тех пор вход в лабораторию для меня стал свободным. Я переводил, помогал – в общем, стал лаборантом профессора на последующий год. За это время я получил огромное количество информации по артефактам Древних. Вот об этом всём я и умолчал.