Моя чужая мама

С напряжением, смешанным с надеждой, Лена кликнула "Поиск". Страница загрузилась, и ее глаза быстро пробежали по списку вакансий. Сердце ёкнуло, когда она увидела первые результаты. Один… второй… третий! Целых три вакансии флориста! Для относительно небольшого города, которым был Кастийск, это казалось почти чудом.

Лена откинулась на спинку дивана, выдохнув с облегчением. Это было невероятное везение. Она не знала Кастийск досконально, но из того, что успела увидеть по дороге сюда, ей показалось, что здесь действительно любят цветы. Цветочные магазинчики, небольшие, но ухоженные, мелькали на каждом перекрестке, словно яркие оазисы среди серых зданий. У каждой второй бабушки в палисаднике благоухали пионы или герань, а на окнах домов стояли горшки с фиалками и орхидеями. Это был город, который, казалось, понимал и ценил красоту, которую Лена так любила создавать.

Привычное беспокойство, постоянно витавшее в воздухе её прежней жизни, начало понемногу рассеиваться. Она нашла не просто жилье, она нашла место, где, возможно, сможет жить той жизнью, о которой всегда мечтала. Жизнью, где она сможет заниматься любимым делом, где каждый день будет начинаться с аромата свежих цветов, а не с запаха вчерашнего алкоголя. Она чувствовала, как на душе становится светлее, а в груди разливается тепло. Кастийск, этот незнакомый город, уже начинал казаться ей домом. И это ощущение было бесценно.

Скрестив пальцы, Лена вышла из своего нового дома, направляясь к первой из найденных вакансий – цветочному магазину, расположенному всего в трёх перекрёстках. Путь обещал быть пятнадцатиминутной прогулкой, и одна эта мысль уже наполняла её радостью. Если её возьмут здесь, это будет настоящая удача.

Кастийск оказался именно таким, каким она его себе представляла – и даже лучше. Это был город, утопающий в зелени. Широкие проспекты и тихие улочки были обрамлены вековыми деревьями, чьи раскидистые кроны создавали прохладную тень даже в солнечный день. Воздух здесь был не просто чистым, он был напоен ароматами – свежей травы, пыльцы и, конечно, цветов. Картина, которую Лена увидела вчера из машины, теперь развернулась перед ней во всей красе: почти на каждом перекрестке, между старыми кирпичными зданиями и современными стеклянными витринами, действительно располагались небольшие, но очень уютные цветочные магазинчики. У многих домов были палисадники, пестрящие геранью, петуниями и душистым горошком, а на окнах балконов выстраивались ряды горшков с буйно цветущими растениями. Казалось, каждый житель Кастийска питал особую нежность к флоре, и это наполняло Лену чувством родства с этим местом. Это был небольшой, ухоженный город, где время, казалось, текло чуть медленнее, чем в мегаполисах, но при этом он был достаточно оживленным, чтобы предлагать возможности для жизни и работы.

Путь до цветочного магазина "Букет счастья", именно так он назывался, был настоящим удовольствием. Лена шла, вдыхая свежий воздух, разглядывая витрины и невольно отмечая местные особенности в оформлении клумб и букетов на улицах. Ее сердце колотилось от волнения, но это было приятное волнение, не разрушающее, а скорее стимулирующее.

Магазин оказался светлым и просторным, с огромными окнами, пропускающими утренний свет. Внутри царил одурманивающий аромат роз, лилий и эвкалипта. У прилавка ее встретила женщина средних лет с добрыми глазами и аккуратно собранными волосами. Лена представилась, объяснила цель визита. Когда разговор зашел о ее опыте, на лице женщины появилась легкая улыбка.

"У меня два года стажа," – чуть смущенно сказала Лена, вспоминая свои двадцать лет, которые, казалось, совсем не вязались с такой цифрой. Она начала работать в цветочном еще будучи студенткой, и эти два года были самыми стабильными и счастливыми в ее жизни за последнее время.

Женщина кивнула. "Два года, это очень хорошо. Особенно для вашего возраста. Вы уже знакомы с основами, с уходом за цветами, с составлением букетов?"

"Да, конечно," – Лена почувствовала прилив уверенности. Она могла бы с закрытыми глазами собрать классическую композицию или разобраться в тонкостях ухода за редким экземпляром.

И действительно, долго тянуть не стали. После нескольких уточняющих вопросов о ее навыках и готовности работать, хозяйка магазина, представившаяся Ольгой Петровной, кивнула с удовлетворением. "Вы нам подходите, Лена. Нам как раз нужен кто-то с опытом, кто не боится работать с душой. Сможете выйти на стажировку завтра?"

"Да, конечно!" – Лена едва сдержала счастливый возглас.

"Отлично," – улыбнулась Ольга Петровна. – "Стажировка будет простой, просто чтобы вы освоились с нашими нюансами. Объясним особенности ценообразования, какие цветы и букеты здесь, в Кастийске, пользуются наибольшей популярностью, какие наши клиенты предпочитают стили. И, конечно, познакомитесь с коллективом и нашими поставщиками. В общем, детали именно этой точки."

Лена поблагодарила, едва не сияя от счастья. Она получила работу! И так быстро!

Обратный путь домой прошел словно во сне. Ее шаги были легкими, а голова кружилась от радости. Город, который еще вчера был просто пунктом назначения для бегства, теперь казался местом, которое приняло ее с распростертыми объятиями. Каждый цветущий куст, каждая аккуратная клумба, каждый вежливый прохожий, с которым она случайно пересекалась взглядом, казались подтверждением ее правильного выбора. Она смотрела на всё уже не как приезжая, а как будущий житель, часть этого тихого, зеленого оазиса.

На душе было так спокойно. Никакой тревоги, никакого нервного напряжения. Просто чистое, неразбавленное чувство облегчения и благодарности. Все складывалось. Все шло так, как должно. Этот дом, этот город, эта работа – все звенья одной цепи, которая вела ее к новой, нормальной жизни. Жизни, которую она наконец-то могла назвать своей.

Вернувшись домой, Лена чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Солнце еще стояло высоко, заливая задний дворик золотистым светом, и Лена, едва переступив порог, ощутила привычное, но теперь еще более глубокое чувство спокойствия. Дверь закрылась за ней с тихим, почти ласковым скрипом. Она поставила сумку на пол в прихожей и направилась прямо на кухню, предвкушая, как поставит чайник и обдумает завтрашнюю стажировку.

И тут её взгляд упал на стол.

Прямо у ножки стола, точно на том же месте, где она находила её утром, лежала та самая рамка с фотографией. Лицевой стороной вниз, скрывая её улыбающееся школьное лицо и лицо мамы.

Её легкое настроение моментально померкло. Улыбка сползла с губ. Лена медленно подошла к столу, её шаги стали тише, осторожнее. Она склонилась и подняла рамку.

Утром, когда она нашла её впервые, Лена списала это на свою неаккуратность. "Мало ли, не поставила, а положила тогда фото," – подумала она. Или, может быть, она просто была настолько рассеяна, что не закрепила её как следует, и рамка сама соскользнула? Да, это было самое логичное объяснение. Она даже не задумалась о других вариантах, ведь все было настолько новым, настолько волнительным, что любая мелочь казалась частью обыденной суматохи переезда. И тогда она отчётливо помнила, как аккуратно поставила её обратно, прислонив к стене, чтобы та не упала снова. Это был небольшой, осознанный жест, призванный вернуть порядок, пусть и в такой мелочи.

Но сейчас… сейчас это было уже не "мало ли". Второй раз. В том же самом месте. Лена держала рамку в руке, чувствуя легкий холодок, пробежавший по спине. Она помнила, как её пальцы касались гладкой деревянной поверхности, как она искала упор у стены, чтобы фотография стояла ровно. Её мозг услужливо прокрутил момент: вот она ест яичницу, вот отводит взгляд от фотографии, вот допивает кофе. Фотография стояла. Она точно её поставила.

Это было чем-то тревожным. Не пугающим до дрожи, нет. Скорее, это было ощущение неправильности, легкого диссонанса в идеально складывающейся картине. Как будто кто-то или что-то тихонько нарушило её тщательно выстраиваемый порядок. Дом был пуст, кроме неё самой. Дверь была заперта. Никто не мог зайти. И уж точно никто не мог тронуть эту фотографию.

Она медленно перевернула рамку, всматриваясь в улыбающиеся лица на снимке. Мама. Счастливая Лена. Старый, беззаботный образ, который почти не имел ничего общего с их нынешней реальностью. Может быть, это сквозняк? – мелькнула мысль, но Лена тут же отмахнулась от неё. На кухне не было открытых окон. Да и что за сквозняк, который с такой филигранной точностью роняет рамку с одного и того же места?

Лена вздохнула, пытаясь отогнать легкую волну беспокойства. Это просто старый дом. Всякое бывает. Может, пол неровный. Может, вибрация от проезжающей где-то вдалеке машины. Она снова поставила рамку на место, на этот раз еще более тщательно, придвинув ее вплотную к стене, почти вдавливая в неё, чтобы уж точно не упала.

Но легкое, неприятное чувство уже поселилось где-то в глубине души. Словно маленькое, едва различимое пятно на безупречном листе её новой, спокойной жизни. Оно было там, и его нельзя было просто так стереть.

Тихое, нарастающее беспокойство, вызванное упавшей рамкой, никак не вязалось с общим радостным настроением дня, и Лена решила отвлечься чем-то приятным. А что может быть приятнее, чем поделиться хорошей новостью с другом? Ей пришла в голову идея написать Вилке.

Вилка, или полное имя Вилакния, была её подругой еще со школьной скамьи, пережившей с Леной все подростковые драмы и несколько особо бурных периодов в отношениях с матерью. После колледжа, за несколько месяцев до Лены, Вилка тоже сбежала из родного Убайково, переехав в Кастийск. Убайково – небольшой, провинциальный городок, известный, пожалуй, только своей модой на определенные, порой довольно причудливые имена. В какой-то момент, около двадцати лет назад, имя Вилакния (вероятно, под влиянием какого-то сериала или литературного произведения) стало невероятно популярным. В результате, в её родном городе, среди поколения Лены и Вилки, Вилакний было примерно «хоть отбавляй», каждая десятая родившаяся девочка получала это, тогда казалось, новомодное имя. Потом эта мода прошла так же внезапно, как и пришла, но их ровесницы до сих пор несли на себе этот след времени.

Лена взяла телефон и открыла чат с Вилкой. Она долго не решалась сообщить о своем переезде, боясь сглазить, но теперь, когда все получилось, и даже работа нашлась, медлить не было смысла.

«Привет! У меня новости! Я переехала в Кастийск!» – напечатала Лена, прикрепив к сообщению счастливый смайлик.

Ответ пришел почти мгновенно. Вилка, видимо, уже давно ждала какого-то знака. Ее сообщение было написано крупными буквами, полными энтузиазма:

«НЕ ВЕРЮ! ТЫ СЕРЬЁЗНО?! ЛЕНА! Я ЖЕ ТЕБЕ ГОВОРИЛА! ГДЕ ТЫ? АДРЕС? Я ВЫЕЗЖАЮ! Я НА СТАРТЕ БЫЛА ТОЛЬКО СООБЩЕНИЯ ЖДАЛА! БОЖЕ, НУ НАКОНЕЦ-ТО!!!»

Наплыв эмоций от Вилкиного сообщения мгновенно отогнал остатки тревоги. Ее радость была такой искренней, такой заразной, что Лена невольно рассмеялась. Вот это поддержка! Вилка всегда была такой – стремительной, эмоциональной, всегда готовой сорваться и примчаться на помощь.

«Да, серьезно! Только сегодня утром приехала. Дом, конечно, старенький, но мой! Отправляю адрес. Но ты же знаешь, мне еще разбираться, завтра на стажировку…» – Лена начала печатать, но остановилась. Зная Вилку, уговорить её подождать будет невозможно.

«Плевать на стажировку и разборки! Я еду! Через час буду у тебя. И точка. Приготовь чай!» – новое сообщение прилетело, не оставляя сомнений.

Лена улыбнулась. Ну что ж, так даже лучше. Приезд Вилки – это именно то, что ей сейчас было нужно. Живое общение, смех, разговоры обо всем на свете. И ее присутствие, возможно, разгонит это странное, едва уловимое чувство беспокойства, которое оставила после себя упавшая рамка. Дом, который был таким пустым и тихим, скоро наполнится голосом подруги. И это было хорошо. Очень хорошо.

Лена, довольная и предвкушающая скорую встречу с подругой, отложила телефон и огляделась. Время до приезда Вилки нужно было чем-то занять, и лучшего занятия, чем чтение, она не придумала. Из своих немногочисленных вещей она достала потрепанную, но любимую книгу в мягкой обложке. Это было классическое "попаданческое" фэнтези, которое помогало ей отключаться от реальности в особо тяжелые времена.

Она устроилась поудобнее на старом диване в гостиной, подтянув ноги под себя. Открыла книгу на первой странице. История начиналась интригующе: некий рыбак, совершенно обычный человек из нашего мира, во время шторма попадал в невероятный водоворот, который затягивал его куда-то далеко, очень далеко. И вот он уже в другом мире, полном магии, странных существ и первобытных племен.

Лена погрузилась в чтение. Рыбак, обладая лишь крупицами знаний из своего родного мира – о простейшей механике, о тактике боя, которую, наверное, почерпнул из документальных фильмов или книг, – начинал применять их на практике. Он брался за оружие, учил местное племя новым способам охоты, помогал им строить укрепления. Цель была благородной: помочь этому "доброму" племени победить "злых" узурпаторов из соседнего, враждебного племени.

Лена читала, но где-то на подкорке мозга у неё всегда возникал один и тот же вопрос, на который книга так и не давала ответа: откуда, собственно, этот рыбак знает, кто из них добрый, а кто злой? Они же оба воюют, оба проливают кровь, оба стремятся к власти. Разве не бывает так, что "злая" сторона просто борется за выживание или за свои убеждения, которые кажутся ей единственно верными? Может, нет абсолютно "злых" и абсолютно "добрых", а есть просто те, кто борется за себя, за свою правду? Эта мысль всегда вызывала у Лены легкое раздражение, но она отгоняла ее, позволяя себе просто наслаждаться динамичным сюжетом и героическими поступками. Ведь иногда так хочется простых решений, простого деления на черное и белое.

Она перевернула страницу, увлеченная описанием очередной схватки, и в этот самый момент, где-то на периферии ее слуха, за спиной, раздался тихий, едва уловимый стук. Негромкий, но отчетливый. Лена вздрогнула и отложила книгу. Повернула голову.

Прямо у ножки кухонного стола, на том самом месте, где она находила её уже дважды, лежала рамка с фотографией. Снова лицом вниз.

Лена уставилась на неё, чувствуя, как по её рукам пробегает холодок. Это уже было невозможно списать ни на сквозняк, ни на неровный пол, ни на собственную рассеянность. Она ведь не просто поставила рамку в третий раз, она вдавила её в стену, чтобы уж точно быть уверенной, что она стоит крепко. Она даже специально проверила, чтобы ножки стола не шатались.

Это было нечто большее. Это было… невозможно. Она была в доме одна. Никто не мог её трогать. И уж точно не мог с такой методичностью каждый раз ронять её в одно и то же место, причем именно тогда, когда Лена находилась рядом.

Тихое, нарастающее беспокойство, которое она пыталась отогнать, теперь превратилось в нечто более осязаемое. В её уютном, безопасном мире появилась трещина. И через эту трещину, казалось, просачивался холод. Не физический, а какой-то другой, странный. Она смотрела на рамку, лежащую на полу, и внезапно почувствовала, что она не одна в этом доме.

Глава 3. Вилка вносит жизнь

Время до приезда Вилки тянулось мучительно медленно. Каждая минута, каждый шорох за окном заставлял Лену поднимать голову, но тишина дома по-прежнему оставалась ненарушимой, если не считать странного, необъяснимого инцидента с фотографией. Лена попыталась отвлечься, но книга про рыбака уже не увлекала так сильно. Мысли то и дело возвращались к упавшей рамке. Она даже не подняла её в третий раз, оставив лежать на полу, словно проверяя, не исчезнет ли она сама по себе.

Наконец, знакомый гул мотора, отличающийся от любого другого в этом тихом уголке, прозвучал снаружи. Гул быстро нарастающий, прерванный визгом шин – Вилка приехала! Лена, ощутив мгновенный прилив радости, подскочила с дивана и поспешила к двери.

Распахнув её, она увидела знакомый, чуть безумный силуэт Вилки, выскакивающей из ярко-красной малолитражки. Вилка была как ураган – небольшого роста, с копной рыжих, непослушных волос, которые постоянно выбивались из хвостика, и широкой, невероятно заразительной улыбкой. Её глаза, живые и искрящиеся, всегда казались чуть-чуть озорными. Она была из тех людей, кто наполняет собой пространство, не давя, а скорее освещая его. Громкая, да, но не вульгарно, не навязчиво – её смех был звонким, но искренним, а разговоры – полными неподдельного интереса. В ней чувствовалась не только веселая беззаботность, но и глубокая, подлинная сострадательность, которую Лена так ценила. Вилка умела слушать, умела понимать и, что было особенно важно, умела быть рядом, не навязывая своих решений.

«Лена!» – раздался звонкий крик, и Вилка, бросив на капот машины несколько пакетов, ринулась к подруге, заключив её в крепкие объятия. От Вилки пахло каким-то фруктовым шампунем и свежестью.

«Вилка, ты!» – Лена рассмеялась, обнимая подругу в ответ. Как же ей не хватало этого тепла, этой живой энергии!

«Я же сказала, что буду! Привет, мой дом!» – Вилка отстранилась и, сверкая глазами, оглядела скромный фасад дома. – «Ну что, показывай свои хоромы! Я тут, кстати, принесла кое-что!» Она указала на пакеты.

Они вместе подхватили пакеты с капота. Вилка, как всегда, оказалась предусмотрительной. Из одного пакета доносился аппетитный запах – это была большая коробка с пиццей, еще теплая. Из другого – шуршание бутылок. Лена мгновенно напряглась, но тут же расслабилась, увидев этикетки: большая бутылка колы, лимонад, упаковка сока. Безалкогольные. Это было так важно для Лены. Вилка, зная историю её семьи и то, как Лена ненавидела любое проявление алкоголя, всегда была невероятно тактична в этом вопросе. Никаких случайных шуток, никаких предложений "выпить за приезд". Это была одна из многих причин, почему Лена так ценила их дружбу. В мире, где вокруг ее матери часто царил алкогольный туман, Вилка всегда была островком ясности и заботы.

Они занесли всё в дом. Вилка, широко распахнув глаза, начала осматриваться. «Ого, Лена! Класс! Чувствуется дух истории!» Она провела рукой по потертому комоду в прихожей. «И так… тихо!» Последнее слово она произнесла почти шепотом, словно осознав всю ценность этой тишины для Лены.

Они прошли в гостиную. Вилка ахнула, увидев просторное, залитое светом помещение. «Обалдеть! И диванчик! Можно плюхнуться!» Она тут же сбросила обувь и с размаху плюхнулась на старый диван, пружины под ней весело заскрипели. «Уютно как!»

Лена, наблюдая за ней, чувствовала, как с каждой минутой присутствие Вилки вытесняет из дома остатки тревоги. Её смех, её живые реакции, ее способность радоваться мелочам – всё это было таким контрастом по сравнению с той тяжелой атмосферой, которую Лена оставила позади.

Разложив пиццу на маленьком столике и налив напитки, они устроились поудобнее. Вилка схватила кусок пиццы. «Рассказывай! Как доехала? Как устроилась? А где работаешь? Ой, не, подожди! Не важно, как доехала, главное, что здесь! Какое это крутое решение, Лена, я так рада за тебя! Рассказывай про город! Я тебе говорила, он тебе понравится!»

Вилка тактично обошла стороной вопрос о "старом" доме, о матери. Ни единого намека на "откуда ты приехала" или "как там твоя мама". Для Вилки всегда было важно "куда", а не "откуда". Важно было будущее, а не прошлое, особенно если это прошлое было болезненным. И Лена была за это невероятно ей благодарна. Она могла просто быть здесь и сейчас, с Вилкой, наслаждаясь этим моментом, не возвращаясь мыслями к тому, от чего она так отчаянно бежала. И этот момент был по-настоящему счастливым.

«Я же тебе говорила! Кастийск – это магия!» – Вилка, пережевывая пиццу, говорила с набитым ртом, но глаза её при этом сияли. – «И что, серьезно, так быстро с работой? Рассказывай!»

Лена откусила кусок пиццы. «Серьезно. Сама не верю. Сегодня утром ходила, и меня сразу взяли на стажировку завтра. Флористом, представляешь?» Голос её дрогнул от счастья. «Я думала, придется месяц бегать, резюме рассылать…»

Вилка отставила свою тарелку, вытерла салфеткой уголок рта. «Вот видишь! А ты переживала! Это же просто сказка какая-то, по книжному быстро! Обычно так не бывает. Но здесь, видимо, цветочники на вес золота, а ты с таким стажем, да еще и с душой к этому делу – да они тебя с руками и ногами должны были оторвать!» Она хлопнула Лену по плечу. «Мои поздравления, цветочная фея!»

Лена засмеялась. «Спасибо! А ты как? Как твоя работа? Ты же на складе, да?»

Вилка скривилась в шутливой гримасе. «Ох, мой склад фасадных стяжек… Ну, что сказать. Скучно, до зубовного скрежета скучно. Представь: целыми днями пересчитываешь эти железные штуки, пакуешь, принимаешь, выдаешь. Никакого тебе креатива, никаких полетов фантазии, как у тебя с цветами. Просто… стяжки.» Она развела руками. «Но! Коллектив – это просто сокровище! Мы там такие мемасы придумываем, такие байки травим, что порой забываешь, где находишься. Начальник у нас – мужик с юмором, закрывает глаза на наши шалости, если работа сделана. Так что… весело, по-своему. Зато платят стабильно, и голова не болит, что завтра нечего будет есть. Понимаешь? Стабильность, Лена, это сейчас наше всё.»

Лена кивнула, прекрасно понимая, о чем говорит Вилка. Стабильность – это была та самая гавань, к которой они обе стремились, сбегая из Убайково. В их родном городе, где жизнь текла по одним и тем же сценариям, где все друг друга знали и где любая "нестандартность" была поводом для сплетен, будущее казалось предсказуемым и, для них обеих, удушающим.

«Ты ведь тоже изначально не хотела сюда ехать, да?» – спросила Лена, вспоминая их давние разговоры. Вилка тогда сомневалась, склоняясь к более крупным городам, но в итоге выбрала Кастийск.

«Ой, да! Я же думала, Кастийск – это такая дыра, где кроме бабушек и голубей никого нет,» – Вилка рассмеялась. – «Тихий провинциальный город, который почему-то не обладал особой популярностью. Все же едут либо в столицу, либо в большие областные центры. А здесь, кажется, никто не хочет оставаться. Но потом… как-то посидишь на набережной, посмотришь на этот старый парк, послушаешь, как дети играют на площадке, и вдруг… понимаешь. Понимаешь, что в этой размеренности, в этой тишине есть своя особенная прелесть. Свой смысл. И ты уже не хочешь никуда уезжать.

Понимаешь, Лена,» – Вилка понизила голос, становясь чуть серьезнее. – «Здесь нет этой бешеной гонки, этого постоянного давления, чтобы быть кем-то, кем ты не являешься. Здесь можно просто быть. Никто не осудит твою внешность, твой выбор работы, твои увлечения. Здесь нет этого удушающего контроля, который…» Она осеклась, но Лена прекрасно поняла, о чем речь. Вилка тоже знала, что значит жить под постоянным давлением, только у нее это исходило от других родственников, не от родителей. «…который был дома. И ты просто обретаешь смысл остаться. И кажется, это то, что нужно. И тебе, и мне. Мы здесь просто… дышим. По-настоящему. И ты, кажется, тоже почувствовала это, да?»

Лена кивнула, глядя на подругу. Да, она почувствовала это. С первых минут, как только старая «Лада» заглохла на гравийной дорожке. Кастийск был именно тем местом, где можно было залечить старые раны и начать все сначала. Местом, где она могла просто быть Леной, без привязки к прошлому.

Разговоры текли легко и непринужденно, словно ручей. Они обсуждали старых знакомых из Убайково, сравнивали их нынешнюю жизнь с той, что осталась позади, строили планы на будущее в Кастийске. Вилка рассказывала смешные истории со склада, Лена делилась своими мыслями о цветочных композициях, которые она могла бы создать. Смех наполнял старые стены, казалось, вытесняя из них накопившуюся пыль и меланхолию. Часы пролетали незаметно, и вот уже за окнами сгустились сумерки, а затем и чернильная ночь.

«Слушай, Лена, а ты мне покажешь свою гостевую? Если она не хуже этого дивана, то я, пожалуй, залягу на ней на ночь. Не хочу ехать обратно в такую темень,» – предложила Вилка, потягиваясь.

Лена сияла. «Конечно! Она еще пустая, но кровать там есть. Считай, обновишь!»

Они решили, что Вилка останется. Идея поспать рядом с подругой, которая понимала её без слов, была невероятно заманчивой. Лена провела Вилку в соседнюю, пока пустую спальню, где стояла лишь старая кровать. Они вместе расстелили на ней припасенное Леной чистое белье – простыни пахли свежестью и какой-то приятной отдушкой.

«Ну что ж, это будет настоящая королевская опочивальня!» – шутливо заметила Вилка, плюхаясь на матрас. – «Я тебе расскажу завтра все сны!»

«Обязательно!» – Лена улыбнулась. – «Спокойной ночи, Вилка. Спасибо, что приехала.»