Хозяин пустоши

– Мы просто хотим уйти отсюда и забрать дочь президента с собой, – качнув головой, произносит Джек, остановившись в паре шагов от Харпера. – Ты единственный, кто может показать нам, в какую сторону двигаться, майор. Она не станет стрелять, если ты нас отпустишь.

– У меня есть встречное предложение, – деловым тоном предлагает Кайлер. – Вы забираете у нее мой пистолет и возвращаете мне, а я делаю вид, что ничего этого не было. И все останутся живы. Даю слово офицера.

На мгновение замешкавшись, парни переглядываются. Нет! Черт, только не это! Какого хрена они, вообще, его слушают? Он же что угодно сейчас наговорит и чем угодно поклянется, лишь бы спасти свою шкуру.

– Он лжет, – громко кричу я. – Вы забыли, что случилось с вашими сослуживцами? Вся колонна была уничтожена, никто не выжил, кроме тех, кто оказался с ним в одном броневике. Пораскиньте мозгами – почему? Майор целенаправленно вел нас в западню. – Эхо моих слов разносится по туннелю, рикошетом отлетая от стен.

– Мы не знаем, что там произошло на самом деле, – колеблется все тот же Джек, и у меня проскакивает подозрение, что Кайлер обладает способностью промывать мозги, как и его хозяин.

– Харпер враг! Вы сами видели, кому он присягнул! – пытаюсь вразумить бойцов и, кажется, получается.

Троица окружает майора полукругом, не оставляя ему пространства для побега. Они не торопятся, заранее оценивая и просчитывая свои действия. Харпер тоже не двигается, будто предлагает сделать им первый ход. Я держу его на мушке, палец на спусковом крючке, дыхание сбито. Внутри все дрожит от напряжения, но тяжесть металла в руке придает мне уверенности.

Парни действуют слаженно и без спешки, работая по тактической схеме. Они держат дистанцию, не напирают – каждый ждёт сигнала от другого. Наконец тот, что слева, смещается на полшага вперед, центральный остаётся чуть позади и прикрывает, боец справа заходит на фланг. У каждого – свой сектор наблюдения.

Харпер по-прежнему стоит с приподнятыми руками, будто провоцируя их на атаку. Ближе всех к Кайлеру подбирается Джек. Стыдно признаться, но пока майор не обратился к нему по имени, я понятия не имела как его зовут. И остальных тоже. В «Аргусе» было «слишком жарко» для знакомств, а в «Крыле Орла» – тем более не до этого.

Джек делает резкий выпад, но Харпер уходит с линии атаки ещё до того, как кулак достигает цели. Он будто заранее знал, куда тот ударит. Боец не сдаётся: тут же следует второй – прямой в корпус, с расчётом выбить дыхание. Харпер отклоняется в сторону и парирует удар предплечьем, нивелируя траекторию нападения, но при этом не теряя баланса. Джек сбивается с ритма, на мгновение теряя устойчивость, но тут же собирается и отвечает серией: сначала низкий удар по голени, следом резкий хук в бок. Он пытается зажать Харпера, лишив того пространства для манёвра. Но майор мгновенно перехватывает удар, толкает Джека в плечо и сбивает с ног точной подсечкой. Джек оседает на колено, а его противник продолжает двигаться с той же хладнокровной точностью, будто следует по заранее просчитанному маршруту.

В схватку вступают остальные бойцы. Один осторожно сокращает дистанцию, другой наступает с левого фланга. Они выжидают, рассчитывая, что Харпер увлечён схваткой с их товарищем. Но тот, даже не оборачиваясь, дает понять, что отслеживает их движения. Джек, не поднимаясь, перекатывается в сторону, но Харпер успевает перехватить его за плечо, разворачивает и бьёт локтем в ключицу. Джек сгибается, задыхаясь от боли.

Я с досадой кусаю губы, не зная, как помочь бойцам. Если начну палить по Харперу, могу задеть своих и сделать только хуже. Черт, почему он просто не сдался? К чему весь этот спектакль?

Слева один из бойцов делает рывок, стараясь отвлечь или хотя бы на мгновение сбить майора с ритма. Он бьет в корпус, стараясь ударом колена пробить печень, – классическая схема. Майор выставляет предплечье, блокируя атаку и уходит вбок, не давая себя зажать. Всё это почти на автомате.

Третий боец перехватывает инициативу и бросается в слепую зону, заходя с тыла. Действует быстро: короткий рывок, удар в плечо, попытка сбить с ног. Но Харпер будто чувствует угрозу кожей. Он резко смещается вперёд и вниз, перехватывает руку противника и резким рывком берет её в болевой захват. Это чистый контроль: локтевой рычаг, без лишних движений. Боец рвётся, пытается вывернуться, но майор увеличивает давление, заставляя его опуститься на колени, чтобы не сломать сустав.

Кайлер сражается один против троих, но создается ощущение, что он еще даже не начинал биться в полную силу. И все происходящее – лишь щадящая разминка. Дыхание не сбилось, движения четкие. Ни одной лишней траектории, ни одной неоправданной паузы. Он чертовски хорош, как боец, и дьявольски опасен, как противник.

– Не приближайтесь к нему! – выкрикиваю я, крепче сжимая пистолет. Хочу добавить, что они перекрывают мне обзор, но те, кто остался на ногах, уже снова окружают майора.

Они не могут просто отступить. Рефлекс, чувство долга и страх за товарища толкают вперёд. Первый делает ложный выпад. Вернувшийся в строй Джек пробует атаковать с другого угла. Рассредоточенной, но слаженной двойкой они пытаются создать давление с обеих сторон. Харпер не мешкает. Он резко отпускает руку пленённого бойца, освобождая себе пространство для следующего рывка. Не меняя стойки, он отступает назад, избегая удара Джека, и делает полуповорот. Левая рука скользит вверх, перехватывает запястье другого нападающего и тянет его на себя. В этот же миг правое колено Харпера врезается в живот соперника. Солдат с хриплым стоном сгибается пополам. Майор отталкивает его в сторону, будто разгружает мешок с амуницией, и разворачивается к Джеку. Тот успевает лишь поднять руки, но поздно – прямой удар в челюсть сносит его назад, и он валится на металлический настил.

Я больше не сомневаюсь. Навожу прицел и жму на курок. Отдача от выстрела бьет в травмированное плечо. Яростно рычу сквозь стиснутые зубы, поняв, что промахнулась. Пуля рассекает кожу на виске Харпера, кровь тонкой струйкой стекает по скуле. Он вздрагивает, резко поднимает голову, встречая мой взгляд, полный ненависти.

– Не стоило этого делать, – цедит по слогам, угрожающе, оскаливая зубы, словно дикий зверь.

– Да неужели? – не растерявшись, бросаю я и снова давлю на курок.

Пуля врезается в его плечо, заставляя мощное тело дернуться назад. Гремит ещё один выстрел – чёрт, снова осечка. Харпер не даёт мне ни секунды. Издав утробный рык, он бросается вперёд. Выстрелить в третий раз я не успеваю. Один рывок, – и он уже рядом. Удар сбоку выбивает из моей руки пистолет, и тот отлетает в сторону, теряясь в полумраке.

Харпер не тратит времени даром. Резко наклонившись, подбирает оружие с земли, и в этот миг я пинаю его ногой прямиком в раненое плечо. Издав еще один гневный рык, ублюдок удерживается на ногах и с кривой ухмылкой выпрямляется в полный рост. Я отшатываюсь назад, но слишком поздно. Он перехватывает моё запястье, разворачивает и грубым толчком вбивает в стену. По телу проходит волна острой боли, из груди вылетает сдавленный стон, – в то время, как Харпер словно не замечает кровоточащей дыры в своем плече. Ноги подкашиваются, но он не даёт мне упасть – быстро ловит вторую руку и фиксирует обе над головой, сдавливая запястья, как тисками. Его лицо оказывается преступно близко.

– Какого черта ты стреляла, Дерби? – выдыхает он почти спокойно, будто объясняет ребёнку, как работает оружие. – Хочешь остаться с НИМ один на один?

– Отвали от меня, урод, – собрав оставшиеся силы, огрызаюсь я.

– Тупая идиотка, – рявкает он, грубо вжимая дуло пистолета мне под рёбра. Холодный металл сейчас ощущается острее, чем любая угроза.

– Ты тоже не блещешь умом, иначе не позволил бы мне забрать у тебя оружие, – с отчаянной отвагой парирую я.

Кайлер сужает глаза, но его взгляд вовсе не безумный. Наоборот. Пугающе ясный и собранный, досконально изучающий каждую мою эмоцию.

– В следующий раз целься лучше, – шипит он, обдавая щеку горячим дыханием. От него пахнет яростью, кровью, смертью. Кажется, я все-таки пробила дыру в его броне, и отнюдь не пулей. – У тебя был шанс, но ты его бездарно просрала, – выплевывает напоследок, отпуская мои руки и отступая на шаг назад.

Я оседаю на пол, прижимая колени к груди и тяжело дыша. Всё тело пульсирует от боли и беспомощной злости. Запястья ноют от его хватки, плечо горит, будто туда вбили раскалённый штырь. Толкая меня к стене, он специально бил в стянутую повязкой рану – мстил за мой недавний маневр. Злопамятная сволочь.

Периферийным зрением замечаю движение и рефлекторно отслеживаю его взглядом. Это Джек. Парень пришёл в себя и даже умудрился подняться. Он едва держится на ногах, но всё же целенаправленно идёт вперёд, бесшумно ступая по металлическому настилу. Лицо в крови и ссадинах, в глазах горит решимость.

Харпер не реагирует. Не слышит? Ждёт? Или просто не считает его угрозой?

Когда дистанция между мужчинами сокращается до метра, майор издает короткий усталый вздох и резко разворачивается. Одним быстрым движением он перехватывает шею Джека и поворачивает голову в сторону, словно выключая механизм, – хладнокровно, точно, без тени сомнения. Раздается звук ломающихся позвонков, и тело парня безвольно падает на землю.

Я в ужасе распахиваю глаза и зажимаю рот ладонью, чтобы не заорать. Не взглянув на тело, Харпер лениво разминает плечи, затем поднимает пистолет и наводит его на оставшихся бойцов, тщетно пытающихся принять вертикальное положение.

– Я могу сделать это с каждым из вас, – произносит до тошноты спокойным тоном. – Даже без этой игрушки, – кивает на пистолет. Ублюдок не угрожает, а всего лишь констатирует очевидный факт. – Не испытывайте моё терпение.

Бойцы опускают головы, словно принимая поражение, да и вряд ли у них остались силы продолжать, особенно после жесткой демонстративной расправы над Джеком.

Харпер медленно разворачивается и идет ко мне. Шаг. Второй. Пистолет всё ещё в его руке, но опущен стволом вниз. Я не двигаюсь. Каждое мышечное волокно сжалось в ожидании боли. Не знаю, что он собирается сделать дальше, но теперь уверена, что для этого подонка нет никаких границ.

Кайлер неумолимо приближается и присаживается рядом на колени. Удерживая зрительный контакт, он будто намеренно замыкает оставшуюся между нами дистанцию.

– Это ты его убила, Дерби, – поморщившись, произносит Кайлер. Ткань на его плече намокла от крови, которая ручейками стекает вниз, – к подошвам наших ботинок, носами упирающихся друг в друга. – Твоя глупость и дешевая смелость. Скажи, ты запомнила урок или хочешь убить остальных?

– Запомнила, – кивнув, сдавленно выдыхаю я и, спрятав лицо в ладонях, жалобно всхлипываю.

– Ты уже не ребенок, и твои слезы никого тут не тронут, – резко убрав мои руки, ледяным тоном бросает Харпер. – Смотреть в лицо опасности и не опустить взгляд – требует огромной храбрости и силы духа. Я учил тебя этому не один год. Какой же короткой оказалась твоя память.

Он неторопливо выпрямляется… и вдруг замирает.

Земля под ногами содрогается, словно из недр пробивается низкочастотный импульс. Воздух дрожит от напряжения. Через пару секунд – повторный толчок, но на этот раз уже отчётливее и мощнее. Затем еще и еще один… Я насчитываю не меньше шести. Каждое «пульсирующее эхо» проникает в кости, растекается по стенам, как неуловимая вибрация, словно весь туннель стал камерой резонанса. Прожекторы начинают моргать, металлический настил дрожит. Возникает странное ощущение: будто земля над нами смещается.

– Что это было? – хрипло спрашивает один из солдат, опираясь о стену.

Харпер молчит. Лицо застывшее, взгляд стеклянный, и только побелевшие пальцы выдают напряжение. Пространство содрогается в седьмой раз, вибрация пробирает до костей, в воздух поднимается пыль, и только тогда майор снисходит до ответа:

– Началось.

Глава 5

Эрик Дерби

Астерлион. Командный центр Бастиона

Я провожу ладонью по тёплой панели проектора, смахивая осевшую на нем пыль. Она цепляется к пальцам, оставляя ощущение чего-то чужеродного, как след от жизни, которой больше нет. Под синтетической кожей экрана проступает бледное свечение, появляется координатная сетка, искажённые линии, размытые пятна телеметрии. Это даже не карта, а кровоточащий шрам. Там, где ещё недавно билось сердце «Спрута», теперь зияет немая пустота. Связь оборвана, канал обрублен подчистую. Нет импульсов и теплового фона, лишь перегоревший участок спектра, как белое пятно или след от термоядерной вспышки.

Порой тишина говорит громче любых тревожных графиков. Базы «Спрут» больше нет. Остался только пепел, рассеянный ветром над землёй, которую мы уже не спасём.

Микаэль застыл рядом, оперевшись ладонью на край стола. Не проронив ни слова, он терпеливо ждет, когда я озвучу вслух то, что мы оба и так знаем.

Дело – дрянь, и это еще мягко сказано.

Без «Спрута» и «Аргуса» мы теряем логистику. Теряем оружейные склады, ангары с техникой, лаборатории, пункты связи, к которым могли получить доступ. Мы не просто утратили контроль, – мы просрали инфраструктуру, способную перевернуть ход войны. Удары по Корпорации должны были начаться отсюда, с материковых баз, которые они же и строили когда-то в том, старом мире. Мы собирались перехватить их технологии, их резервы, их мощь и направить против них самих. И это было возможно. Всё складывалось, но план, который мы вынашивали годами, рухнул за сорок восемь часов.

Сначала пал «Аргус». Мутанты добрались до базы раньше, чем туда успел подойти эсминец. Была надежда, что удастся спасти хотя бы часть объектов, но от комплекса остались только обгоревшие руины. Мы зачищали завалы, спускались в подземные отсеки, вытаскивали из бункера тех немногих, кто ещё дышал. Среди них учёные, техники, солдаты… и командиры. Но далеко не всех стоило спасать. Командный состав оказался бесполезен. Их лояльность была зацементирована приказами сверху. Они не стали бы повиноваться даже под прицелом, поэтому их пришлось ликвидировать. Одинцов знал, чем это закончится, поэтому заранее отобрал для переворота только тех, кто был готов идти до конца. Верить не в структуру, а в идею. И они последовали со мной. Остальные остались гнить в земле.

Эсминец, захваченный нами через агентов «Сети», должен был стать ядром нового штурмового звена. Мы отправили его в Астерлион – вместе с учёными, техникой, архивами и всем, что сумели спасти. Забрали всё, что могло послужить рычагом влияния. Всё, что могло стать оружием.

Затем с небольшим отрядом я выдвинулся к «Крылу Орла». За Ариадной. По пути мы захватили колонну бойцов, бежавших из «Аргуса». В их числе – инициары из команды, собранной специально для неё. Это был вынужденный шаг. Я не знал, как сестра отреагирует на моё появление, а значит, мне нужны были те, кому она доверяет. Они могли стать необходимым мостом… но вышло иначе.

Мы знали, что на «Спруте» уже работают наши. Атака должна была пройти по той же схеме: тихая смена власти, быстрая зачистка лояльных Корпорации. Я планировал забрать Ари и направиться туда вместе с ней. Одинцов полностью координировал операцию, пока связь с ним не оборвалась. К «Крылу Орла» мы с Фостером добирались практически вслепую. Не обошлось и без столкновения с мутантами, встретивших нас на полпути. Это была кровавая и короткая резня. Сейчас я понимаю, что нас намеренно тормозили, но тогда радовался, что мы прорвались, и все еще верил, что доберусь до сестры первым.

Вот почему я не мог терять время впустую. Необходимо было забрать её, завершить операцию на «Спруте», сломать систему изнутри, а после этого нанести сокрушительный удар в сердце Улья. Использовать всё, что у нас было: технику, оффлайн-узлы, агентов в командной структуре. Получив контроль над военными ресурсами и техническими возможностями Корпорации, я сделал бы то, на что не решался мой отец. Он десятилетиями скрывался от опасности, выстраивая свою кровавую диктатуру на плавучих островах. Паразитируя на страхе и зависимости их обитателей.

Я же не собирался ждать, когда Аристей соберет силы и ударит первым. За минувшие годы мне удалось выяснить, где находятся все ключевые стратегические точки созданной им структуры. Каким бы бессмертным ни был этот желтоглазый божок, ему не удалось бы скрыться от массированного огня. Получив всю мощь Корпорации, я бы смог похоронить

Аристея с ордами мутантов в подземных норах, которые годами для него же рыли жители анклавов.

Оставался один гребаный шаг. Один. И всё бы изменилось.

Но этот шаг я не сделал.

Потому что опоздал.

Когда мы прибыли в «Крыло Орла», было уже поздно. Ари исчезла. Харпер увел ее раньше обусловленного времени, оставив в пункте дислокации всего лишь пару бойцов. Мы рванули следом за колонной и почти настигли. Но именно тогда всё пошло к чертям. Перед нашими глазами предстало кладбище из покореженного металла, изувеченные трупы солдат и поле, выжженное воронками от рухнувших беспилотников.

Аристей перехватил их там… Ариадну, Харпера и остальных выживших. Откуда он мог знать, где устроить западню? Возможно, утечка или перехват канала связи. Может, кто-то из наших оказался двойным агентом. Я не могу воссоздать четкую картину произошедших там событий, но потерявшие управление дроны «Спрута» и отсутствие связи с нашими людьми в стенах Корпорации – говорили сами за себя. База была атакована шершнями еще до того, как туда направилась колонна Харпера.

И самое дерьмовое – я до сих пор не понимаю, почему майор саботировал приказ генерала и вывел людей из «Крыла Орла» раньше срока?

Если бы он дождался нас, мы могли бы продержаться. Развернули бы эсминец, организовали фортификацию, использовали резерв, – у нас было всё, чтобы выдержать натиск. Не выиграть, нет, – но удержаться. Спасти Ари. Успеть.

Шансы были и неплохие, пока Харпер не решил проявить самостоятельность, хотя Одинцов заверял, что более исполнительного командира в его армии нет. В итоге долбаные полчаса разрушили всю стратегию, обнулив все наши достижения.

Мы вернулись в Астерлион ни с чем, не считая боевого корабля, который вряд ли сможет повлиять на исход битвы. Ариадна похищена Аристеем, «Аргус» и «Спрут» уничтожены, генерал исчез с радаров, связь с Полигоном оборвана.

Мы остались одни, но это не значит, что я готов сложить оружие. У нас ещё есть необходимые ресурсы. Несколько опорных точек, эсминец, подпольные хранилища с оружием и военной техникой. И главное – желание добраться до него. До Аристея. Сломать его структуру, перехватить контроль, уничтожить. Нам нужен новый план, экстренный и жесткий.

– Почему сейчас? – хриплый голос Микаэля возвращает меня в реальность.

Я бросаю на друга и соратника быстрый взгляд. Фостер выглядит изможденным и постаревшим на десяток лет. Я чувствую себя точно так же. Усталость не просто разъедает, она встроилась в организм, стала частью тактики. Три вещи держат нас на плаву: выносливость, боевой опыт и злость. Всё остальное давно выгорело.

– Почему Аристей вышел из тени именно сейчас? – не дождавшись реакции, конкретизирует Фостер, привычным жестом дотрагиваясь до шрама на подбородке. Он всегда так делает, когда нервничает или загнан в тупик. – Почему позволил нам потратить годы, заложить основу, внедрить агентов, собрать технику и остановить нас в шаге от удара по Корпорации. Какого хера он пошел против собственных интересов?

– Потому что мы больше ему не нужны, – глухо отзываюсь я. – Возможно, и не были нужны. Ублюдок играл с нами, развлекался, использовал, как ресурс, только позволяя думать, что мы что-то решаем.

– А теперь вдруг наигрался? С чего бы вдруг? – скептически отмахивается Фостер. – Для полномасштабной войны нужны не только твари. Нужны люди, логистика, каналы, живая армия, – ожесточённо добавляет он.

– Или ядерные боеголовки, которые парой ударов потопят к чертям и Улей и Полигон, – бросаю я, скривившись от колющей боли в мышцах.

– Ему до них не добраться, – уверенно парирует Мика. – Корпорация хранит их под таким уровнем защиты, что даже высшее командование не имеет прямого доступа.

– Ты все еще в этом уверен? После того, что увидел сегодня? – рухнув на стул, я киваю вошедшей в кабинет Иллане и жестом показываю на свободное место рядом с собой.

Она бесшумно опускается в кресло, мягко погладив меня по плечу. В янтарных глазах сквозит тревога и напряжение. Ила в курсе всех моим планов и отчётливо понимает, в какой заднице мы оказались. Она не участвует в боевых операциях, но по-прежнему является моей правой рукой в Астерлионе. Ликвидировав бесполезный Совет Старейшин, я сделал Илу негласной главой города. Это решение было самым верным, учитывая, как редко я бываю дома, перемещаясь между анклавами и неделями пропадая в мертвых зонах. Жаль, не удалось точно так же распустить шайку шаманов. Ила считает, что вера всё ещё нужна людям. Возможно, она права.

– Корпорация охраняет стратегические склады как зеницу ока, – продолжает настаивать Фостер. – Даже если Аристею известны координаты, доступ – это совсем другое дело.

– Но мы ведь сами планировали перехват управления, – напоминаю я. – Мы собирались взломать систему протоколов, направить ракеты по гнёздам Аристея. Почему он не может провернуть то же самое?

– Потому что у нас были люди внутри, – отвечает Мика, но уже без прежней уверенности.

– И где они сейчас? У тебя есть связь хоть с одним из наших агентов на островах? У меня – нет, поэтому я рассматриваю все вероятности. Даже самые абсурдные. Тишина в эфире не возникает без причины, – привожу свои аргументы, которые Фостер вынужден проглотить.

– Ладно, – согласно кивает он. – Ядерная атака сейчас может и не приоритет. Если только… – облизав потрескавшиеся губы, он переводит взгляд на Иллану. – Если только твой отец не решит вмешаться и нанести упреждающий удар, посчитав нас источником угрозы.

Мика говорит ровно и спокойно, но за этой сдержанностью я чувствую то же, что и он, – предчувствие надвигающейся катастрофы. Отказавшись от привычного тона, Фостер произносит вслух то, о чём боится думать каждый из нас.

– Ты не думал, что закрытый канал перестал действовать именно по этой причине? Что, если генерал разоблачен и больше не контролирует ситуацию? Что, если именно поэтому он не выходит на связь?

Протянув руку, Ила переплетает наши пальцы и крепко сжимает, позволяя мне в полной мере ощутить охвативший ее страх. За наших детей, за город, за тысячи ни в чем не повинных людей, которые ещё верят, что «Белый вождь» их спасет.

Я сжимаю ладонь Илы в ответ, давая понять, что никогда… никогда не отпущу ее руку. Я найду способ спасти всех, кто мне дорог. Чего бы мне это ни стоило. И это не пустые клятвы и громкие лозунги. Сегодня мы проиграли… но не ошибаются только мертвые, а у остальных есть возможность повлиять на ситуацию и изменить ее ход. И, вопреки логике, я почти уверен, что Корпорация не станет уничтожать анклавы. Не сейчас. И не завтра.

– Пока Ариадна не эвакуирована, президент не будет бить по нашим городам. Значит, у нас есть фора. – Твердо произношу я. – Для того, чтобы забрать Ари. Она – наша основная цель.

Ила вздрагивает и, вскинув голову, смотрит на меня с неприкрытым сомнением. Во взгляде Фостера я читаю похожие эмоции.

– Он отправил твою сестру на Полигон, – нахмурившись, напоминает Иллана. – Если бы президента волновала ее безопасность, он оставил бы ее в стенах Улья, под охраной и надежной защитой.

– Чтобы понять, что движет моим отцом, нужно быть им, – резко бросаю я. – Общей крови недостаточно, чтобы считать его мотивы и стратегии, но я знаю одно – Дэрил Дерби ничего не делает просто так. За каждым его шагом стоит выверенный план с расчетом на десяток лет вперед.

– Говоришь так, словно восхищаешься им, – качнув головой, Иллана озадаченно морщит лоб, нервным жестом убирая за ухо медную прядь волос.

– Я сам отец, Ила, и каждый гребаный день меня терзают мысли – кем будут считать меня мои сыновья спустя десятилетия? Героем или предателем?

– Ты борешься за свой народ, – пылко возражает Иллана. – Ты хочешь очистить мир от смертельной заразы и гнета Корпорации. Ты не сдаешься, даже когда надежды на победу нет. Ты не отступаешь, не думаешь о себе, не просчитываешь выгоду, не цепляешься за власть. Что это, если не героизм?

– Это любовь, – смягчив голос, отвечаю я. – В тебе говорит твоя любовь ко мне. Моя мать тоже безумно любит отца. Он для нее герой, Ила. А для меня?

Она отводит взгляд, наконец поняв к чему я веду. Мика нетерпеливо тарабанит пальцами по потрескавшейся лакированной поверхности стола.

– Давайте мы отойдем от душещипательных откровений и вернемся к незакрытым вопросам, – раздраженно бросает он. – Допустим, президент не откроет огонь по анклавам, опасаясь, что пострадает его дочь. Почему ты считаешь, что нашей первоочередной целью является возвращение Ариадны? Думаешь, Аристей так просто тебе ее отдаст? Или у нас есть ресурсы, чтобы воевать против него?