Драконий хабар

Эрн колебался.

Быстрорукий Ноули ничего не украл у человека, который был перед ним в непосредственной близости, – такое не каждый день увидишь. Три года назад его едва остановил град стрел и мечей, а сейчас останавливают травмы основных рабочих конечностей? В это мог поверить только тот, кто лично не сталкивался с этим бесом, Быстроруким Ноули, чья воровская слава опережает его поступь по земле. Он украдет у гномов шахту, стоит им отвернуться. Он влезет во дворец и стащит все украшения со спящей королевы и потом прихватит и ее, а спящий рядом король очнется только от того, что подложенный ему вместо супруги баран не признает барана в самом короле (Игон Эрн знает об этом случае, он ведет переписку с коллегами из соседних мест). Вот господин Рюк верил, что ничего страшного не случится, а Эрн – решительно нет. Он знал, твердо знал, что Ноули не изменился и не изменится. Некоторых исправит только могила. Так, например, Пана, ныне покойного старшего брата капитана, могила исправила – он перестал пить.

Только сейчас все происходящее было на стороне раненого Ноули, а Эрн просто не мог его отпустить, не мог повторить ошибки прошлого.

Не мог.

Но капитан тоже давал клятву – поступать по закону. И поэтому ему, с тяжелым камнем на душе, пришлось уступить.

– Принимается. Я пошлю с Вами офицеров на круглосуточное дежурство, – проговорил он, не сводя глаз с лежащего без сознания самого искусного вора в мире. – Найдите ему палату без окон. И запомните, Ирам, запомните! Чуть что – Ноули возвращается в камеру, и мне совершенно не важно, в каком он состоянии. Я понятно выражаюсь?

Рюк кивнул.

– Вызывайте карету, – велел Эрн и повернулся к стоящему неподалеку Грогу. – Сержант, найдите кого-нибудь из старших офицеров и проследите за доставкой больного в лазарет. Следующая пара дежурных сменит вас через пару часов.

– Так точно, господин капитан!

***

Той ночью муки верного выбора перед лицом абсолютно нестандартных ситуаций поглотили не только офицера Иона Кота и капитана Игона Эрна. Одному жуликоватому гному приснился ужасный сон о небесной каре Милостивой Алираны, что обрушится на тех проходимцев, кто образом своей жизни неизменно причинял страдание другим. За час до того, как первые лучи осеннего солнца озарят холодные улицы Несеренити, он проснулся в обжигающем поту, тяжело дыша и задаваясь вопросом «За что?». Вдруг перед его глазами пронеслись его деяния, и он вновь начал задыхаться, почувствовав давно забытое, потерянное во времени и колючее чувство.

В нем проснулась совесть.

И тогда гном принял тяжелое, но важное решение – оставить службу Хозяину. Он вдруг осознал, что ему осточертели выходки преступного сообщества, что так больше нельзя. На плечи свалилась усталость. Он устал от этого, и устал так, что силы терпеть испарились. С него достаточно, он больше не хочет играть в игры, цена которых – чье-то благосостояние или, не приведи Алирана, жизни.

Гном тихо, чтобы никого не разбудить своей тяжелой поступью и скрипом двери, вышел из дома и огляделся. В городе было тихо. Прохладный ночной ветер заставил его взбодриться и поежиться.

– Да, – сказал он вслух, но его никто не услышал. – Хватит с меня.

Он некоторое время постоял в нерешительности, а затем прошагал к одинокому пню на углу дома. Когда-то давно здесь росла прекрасная ель, но соседка, склочная старушенция, годящаяся в ровесницы госпоже Бублик, засыпала городскую ратушу жалобами на то, что ей категорически не хватает солнечного света, и дерево пришлось срубить. Пень остался как напоминание о былой красоте ели и не щадящей ничего на своем пути людской глупости.

И как тайник.

Гном еще раз огляделся, осторожно сдвинул верхнюю часть пня в сторону и выудил оттуда довольно увесистый мешочек. Раскрыл его и убедился, что содержимое в порядке. Удовлетворенный, он вздохнул.

Через секунду его горла коснулось ледяное, как смерть, лезвие.

– Не помешаю? – негромко и почти учтиво осведомился тот, чья рука держала клинок.

Гном медленно обернулся, поднял глаза и ахнул: его взору предстал эльф. Но не из обычной шпаны. Этот эльф был облачен в дорогую черную кожаную куртку, плечи дополнительно укрывала мантия из хорошего, недешевого бархата, а на ногах красовались ЦЕЛЫЕ сапоги с украшениями из металла. Волосы эльфа, прямые и длинные, сияли белоснежной чистотой, точно снег в яркий солнечный день. Клинок же, украшенный рубинами по всей длине лезвия, стоил почти столько же, сколько иные просят за дом.

Это не понаехавшее в поисках работы отребье, о нет. Это, пусть прозвучит ужасно и абсолютно противоестественно, эльф благородный.

– Знаешь, кто я? – спросил держатель меча.

– Ты – Циро, – сдавленно кивнул гном.

– Все так. Хозяин передает привет, – Циро протянул навстречу гному свободную руку и потребовал передать ему мешочек. – Ну-ка. Будь любезен.

Гному пришлось подчиниться – он опустил мешочек эльфу на ладонь. Лишь после этого тот соизволил убрать клинок от шеи гнома.

– Ты хитрая и скользкая скотина, друг мой, – Циро ухмыльнулся, после чего мешочек исчез в его мантии.

– Я тебе не друг, – выплюнул слова гном. – До этого момента я вообще не верил в то, что ты существуешь.

– Многие не верят, – покачал головой эльф. – Это же так сложно – представить себе чистого и опрятного эльфа. Страх-то какой!

Гном замешкался.

– Я бы хотел…

– О, нет, избавь меня от исповеди, – Циро сделал несколько неуловимых движений руками: меч тоже пропал в складках его одеяния, зато в руках оказался конверт с печатью. – То, что ты делаешь, меня не касается ровно до тех пор, пока ты не создаешь проблемы. В противном случае ты даже не узнаешь, что с тобой случилось.

– Тогда к чему ты это про скотину?

– Констатирую факт. Ложь, предательство, обман – ц-ц-ц. Отвратительное поведение, недостойное почтенного представителя благородного народа. Стыдись.

– А ты-то, конечно, оплот добродетели! – гном прыснул. – Я, может и не верил в тебя, но достаточно наслышан. Ты не меньше моего грабишь, предаешь и обманываешь!

– Благодарю за щедрые комплименты, недоросль, – ответил Циро не имеющим какую-либо эмоциональную окрасу голосом и откинул прядь волос с лица. – Я не стремлюсь к праведной жизни, и у меня всего один принцип: я служу тому, кто больше платит.

Он протянул конверт гному.

– Сегодня это тот, кого Вы, мелкие сошки, зовете Хозяин. Завтра моими услугами может воспользоваться и Шайка. Это во-первых. Во-вторых, я сужу, не отдавая кому-либо предпочтение, я беспристрастен. В моих глазах все равны – погань, да и только. И в-третьих, я снова вынужден тебя упрекнуть – ты дерзишь тому, у кого есть оружие. Очень неосмотрительно.

Руки гнома дрогнули, но он осторожно принял конверт.

– Передай этим трем остолопам инструкции. Пункты два и три должны быть исполнены сегодня.

– Я отдал мешочек с зубами дракона, – сорвался с губ гнома неуверенный протест. – Был уговор. Я больше ничего не должен Хозяину.

– Ты не будешь должен Хозяину тогда, когда он сам скажет, – вздохнул Циро. – И ты все еще дерзишь.

Эльф развернулся на каблуках, намереваясь зашагать прочь, но остановился, вспомнив кое-что важное:

– И вот еще что. Эти недоумки сегодня приглашены посетить дом упомянутого выше Шайки. Настоятельно не рекомендую им этого делать.

– Ха. Беспристрастная рекомендация, однако.

– Поработай головой. Наши дела еще не закончены, и будет очень некстати, если исполнители навлекут на себя чей-нибудь нездоровый гнев. По крайней мере до того, как мы покинем город, Шайка не должен стать источником проблем. Это, надеюсь, понятно?

И, не став дослушивать, Циро растворился в ночи.