Драконий хабар

Бром достал из мешочка горсть монет и внимательно осмотрел каждую.

– Уговор, – коротко кивнул он.

Через несколько секунд Шайка растворился.

– Что ж, – продолжил вслух рассуждать Бром, – это уже что-то. Было бы очень неплохо продать идею с лотереей кому-нибудь еще, потому как, на наше счастье, Шайка ни слова не сказал о том, что мы не можем этого сделать, но… Шайка платежеспособен, чего нельзя сказать о большинстве завсегдатаев этого храма.

– Ой ли, – Хром сложил руки на брюхе. – Как насчет Кивы-Повара? Или Быстрой Стилет?

– Ты не в курсе, да? Быстрая Стилет проткнула себе живот, а Кива-Повар отравился.

– О…

Бром покатал одну из монет между пальцев.

– Поступим проще. Утром пойдем за роскошной одеждой.

– Это еще зачем? – Хром недоуменным взглядом уставился на друга.

– Затем, что потом мы пойдем и возьмем кредит в банке. А там надо выглядеть так, будто у тебя есть деньги.

Хром захлопал глазами.

– Банк вроде бы выдает кредит только если у тебя хорошая кредитная история. А если ее нет или она плохая – то вряд ли тебе что-то светит!

– Черт подери, верно, – Бром печально вздохнул. – Погоди-ка, а откуда тогда берутся кредитные истории?

– В каком смысле?

– Ну если банк не выдает кредит без кредитной истории, то откуда эти истории тогда берутся?

Хром снова неявно поддался панике. В вопросах социально-экономических отношений он разбирался куда меньше товарища.

– У меня ховошая кведитная истовия! – очнулся вдруг Кинко.

Бром и Хром приковали глаза к эльфу.

– Чего?! Откуда у тебя – У ЭЛЬФА – хорошая кредитная история?! – удивленно возопил человек.

– Долго вассказывать. Но у меня ховошая кведитная истовия, клянусь!

Возникла пауза.

– И мы поверим? – уточнил гном.

– В эту басню? Я бы не поверил, если бы и хотел. Но сейчас у нас небогатый выбор. Будем надеяться, госпожа Удача все еще повернута к нам лицом.

***

Ноули очнулся от боли в руках, терпеть которую едва хватало сил. Хозяин постоялого двора, куда он заселился, своей бесцеремонной грубостью повредил рану с десятком швов. Он не ожидал, что в свете его репутации гостеприимство Несеренити будет щедрым и учтивым, но и на такое отношение тоже не рассчитывал.

«Ничего, – подумал Ноули. – Справлюсь».

Он огляделся и обнаружил себя на куцых досках не слишком удобной койки. Под головой лежала почти плоская, потрепаная временем подушка, а рядом – столь же затасканный коричневого цвета плед. Да, не новый, но зато теплый.

В принципе положение было бы в некоторой степени сносным… если бы не решетка.

– Эй! – воскликнул он.

– Очнулся, шельма? – невзначай поинтересовался капитан гвардии Игон Эрн, выплывая из-за угла. – Как самочувствие?

– А, это Вы… – безнадежно вздохнул Ноули, осознав и, в какой-то степени, приняв свое положение. – Воды хотя бы можно?

– Конечно, присаживайтесь за свободный столик, сейчас метнусь за нашей лучшей водой!

Ноули скривился:

– У Вас талант ломать комедию, капитан.

– А у тебя – к кражам, – Эрн развернул свиток, который держал в руках. – И к поддельным официальным документам. Где ты это взял?

Вор захлопал глазами, глядя в текст.

– Извините, но я не понимаю, о чем Вы.

– Хо-орошо, ломаем, как ты говоришь, комедию дальше, – прыснул капитан. – Это письмо об освобождении тебя из «Красного утеса» за примерное поведение, нашли в твоих вещах. Тут стоит дата – конец прошлого месяца, подпись коменданта Валорса и его же печать. Я впечатлен. Подделка выполнена рукой непревзойденного мастера. Не оставишь нам его адрес перед тем, как вернуться в тюрьму?

– Ой, прекратите, а? – агония терзала руки и душу Ноули, а слова капитана стучали по голове будто молотком, но он боролся. – Это письмо комендант Валорс подписал лично, выдал его мне и отпустил на все четыре стороны.

– И ты надеешься, что тут кто-то поверит в эту чушь? – недобро улыбнулся Эрн. – Мы отконвоируем тебя обратно завтра же.

Заключенный приложил недюжинные усилия и смог сесть.

– Пожалуйста, как хотите. Но я бы на Вашем месте подготовил хорошую речь, потому как Вам непросто будет объяснить Валорсу, зачем Вы притащили меня.

– Поверь мне, мы найдем общий язык.

Руки Быстрорукого Ноули подергивались, а сам он шипел от боли.

– А это кто сделал? – кивнул на раны задержанного Эрн.

– Вам-то что, есть дело?! – огрызнулся Ноули. – Неужто лечить меня будете? Нет уж, лучше убейте сразу!

– Старший офицер Норд! – Эрн подозвал дежурного, передал ему бумагу, взял ключ и открыл камеру. – Оружие держать наготове.

– Так точно, господин капитан, – старший офицер коснулся рукояти меча.

Капитан поднял руки так, чтобы Ноули их видел.

– Покажи, – велел он преступнику.

Быстрорукий Ноули фыркнул и протянул руку, над которой поработал Ромул Огнебородый. Эрн развернул ее ладонью вверх, зафиксировал кисть и принялся нажимать на перевязь в разных местах, двигаясь к локтю. Ноули разве что не стонал. В какой-то момент он не выдержал и из глаз хлынули слезы.

– Хватит! – рявкнул он, вырвал руку и прижал к себе.

Игон Эрн немного остыл. Может, Ноули и преступник, но не походило на то, что рана ненастоящая.

– Ну так и? – повторил Эрн.

– Хищные единороги, – пробормотал Ноули и шмыгнул носом. – В Самоцветном лесу. Хотел дорогу срезать…

– Очень умно, – сухо заметил капитан, выйдя из камеры и заперев замок. – Старший офицер, попросите у господина Жезла что-нибудь болеутоляющее. И как появится кто-нибудь из патрулей, пусть вызовут лекарей. Можно банки запустить, можно дойти, без разницы. Важно: раненого транспортировать не представляется возможным.

– Милостивая Алирана, капитан… – почти взмолился Ноули.

– Господин капитан, – грубо поправил его Эрн. – Следи за языком, будь любезен. Лекари придут и осмотрят тебя.

Ноули вдруг засмеялся почти кладбищенским смехом.

– Знаете что, господин капитан, я подам на гвардию в суд, – отозвался он.

Капитан собрался было сказать что-то вроде «удачи», но быстро понял, что не понял, зачем именно будет желать удачи.

– Куда-куда подашь?

– В суд! За незаконное задержание!

Эрн некоторое время поразмыслил над этим утверждением.

– Что такое «в суд»? – спросил он наконец.

Быстрорукий Ноули закатил глаза.

– Милостивая Алирана! А Вы точно капитан, господин капитан? – спросил он, но по взгляду вдруг осознал, что Эрн действительно не понимает, о чем он, Ноули, говорит. – Кто судит преступников?

– Закон, – ответил Эрн. – Ты наверняка о нем слышал.

– Э-э, нет, – вор несколько опешил. – Я имею в виду, кто назначает наказание за преступление?

– Ноули, – с большим, чем обычно, подозрением сказал капитан, – у тебя память отшибло? Ты уже не помнишь, кто назначил тебе тюремный срок?

Глаза Быстрорукого Ноули быстро стали больше обычного. Или он действительно хороший актер, или он в самом деле был искренне изумлен до возмущения. Глядя на него, Эрн испытывал проблемы с тем, чтобы отличить одно от другого.

– И с тех пор ничего не поменялось? – таращился он на командира гвардии. – Вы еще не придумали суд? Черт подери, а я точно в Несеренити? Подумать только!

И Ноули рассказал, как обстоят дела в некоторых местах, что лежат далеко за стенами Несеренити, может не самого большого, зато наиболее прогрессивного города в мире.

А Игон Эрн не понял.

– Сиди здесь, – бросил он задержанному в закрытую камеру. – Никуда не уходи.

Капитан ретировался и через некоторое время вернулся в сопровождении штаб-сержанта Безликинса, уже одетого в ночную рубаху, сержанта Грога и Иколы Жезла.

– Расскажи-ка еще раз, – попросил Эрн с улыбкой на лице.

– Я вам что, клоун? Или артист какой?

– Ну-у, старший офицер на Северных вратах помнит твои выступления, Ноули. Рассказывай.

Скорчив гримасу, задержанный рассказал еще раз.

– Угу-м, – пробормотал командир гвардии под напряженные кивки подчиненных. – То есть, правильно ли я понимаю, решение о мере наказания принимает не ответственный за задержание преступника с поличным офицер, а какое-то, м-м… третье лицо? Да, третье лицо, не служащее в гвардии или другом, э-э, аналогичном органе, который осуществляет охрану порядка и соблюдение прав? И все, что от этого лица требуется, – отлично знать все законы? Я, прости, пожалуйста, ничего не упустил?

Ноули кивнул.

Через секунду гвардейцы заржали, что было сил. Они смеялись искренне и заливисто, падая на колени и опираясь на решетки. Попутно они разбудили других постояльцев камер.

– Господин Жезла, – чуть отдышавшись, сказал сержант Грог, – будьте любезны, принесите банку с пчелой! Он пьян!

– ДВЕ! – добавил капитан сквозь хохот. – И найдите офицера Бравса, он у нас большой любитель крови с разными веществами!

Смех резал Быстрорукому Ноули уши, и на его лице явно отразились мучения. Сломанная рука, до сего момента хранившая молчание, предательски заныла. Вор будто сжался, а картинка в глазах начала расплываться.

– Ха-ха-ха! Как смешно! – съязвил Ноули из последних сил. – Посмотрите на себя со стороны, а? Взрослые, образованные люди! Гвардейцы!

– А что такого? – неохотно проглотил смешок Яр Безликинс. – Заметь, это же не мы несем чушь, господин задержанный!

Ноули громко зашипел, точно ужаленный.

– Придумал тоже, – хохотнул Грог. – Третье лицо назначает наказание! Ага! Конечно! Господин капитан, а давайте вытащим из тюрьмы того эльфа, как его… Умный который! Да, и пусть он нас РАССУДИТ!

Снова гвардейцы предались забвению в хохоте. И продолжалось это до тех пор, пока вор не потерял сознание и не рухнул с койки на пол.

Глава 6

Ион Кот действовал механически, четкими, отработанными движениями, практически не задумываясь. Он спустился на нижний ярус штаба, в камеры, преисполненный необходимости убедиться в том, что преступницу доставили без эксцессов. Та коротала время за пищей для размышлений. Кот окинул деваху грустным взглядом и направился обратно на первый этаж, к своему столу. Мимоходом он обратил внимание на заразительный хохот и различил в нем голоса капитана Эрна, штаб-сержанта Безликинса, сержанта Грога и Иколы Жезла, но о причинах справляться не собирался: не по статусу ему запросто влезать и вопрошать, о чем ржут высшие чины гвардии. К тому же дело Фуры Исты поглотило его мысли настолько, что ни о чем другом он думать не мог. В противном случае он бы не без удовольствия прислушался к теме веселья.

В последнее время офицер был занят рутинной работой гвардейца и пребывал в томительном ожидании нового острого и опасного опыта, однако возможностей вновь побыть лазутчиком в окопах преступного сброда доселе не выпало. Но текущий труд никто не отменял, и все случаи, что попадали в его грамотное ведение, были просты и безынтересны. Не было в них ни хитросплетений, ни мотива, достойного пьесы. Скука. Скука и однообразие, с которыми он справлялся одним полуприкрытым глазом.

Вот и текущее дело было вполне обычное, с подобным офицер Кот сталкивался не раз и не два: кража по предварительному сговору двух и более лиц. Казалось бы, вытряси из подозреваемой признание, арестуй сообщника, найди украденное, заполни бумаги, и пусть паскудники, или, как в данном случае, паскудницы, катятся в тюрьму. Классика классик, прямиком из учебника, работы на полдня.

Вот только никто не говорил и в учебниках не писал, как поступать с рьяными пострадавшими, истово сетующими, что закон слишком суров. Это было как минимум… странно.

Офицер Кот размышлял, прикидывал разные варианты, но неизменно оказывался или в тупике, или на перепутье, откуда все дороги вели в тупики. И как поступить правильно – он не имел ни малейшего представления.

Возможно, впервые в жизни.

– Проигнорировать письменное ходатайство от господина Фикуса я не могу, – Кот, загибая пальцы, опустился на стул своего рабочего места в небольшом кабинете. – Смягчить Фуре наказание за содеянное на его основании можно, но не настолько, насколько он просит. Это заставит его жаловаться вышестоящим – капитану или, Алирана помоги, принцессе.

Он помотал головой.

– Его вариант, согласно которому Фура возмещает ущерб и они расходятся как в море корабли, имел бы место быть, если бы он не привлек к решению вопроса гвардию. А он привлек, и их конфликт перестал быть сугубо личным, коли его решение он возложил именно на гвардию, то есть на меня. И я, офицер Кот, практически во всем разобрался, поэтому я совершенно не понимаю, что его, Фикуса, не устраивает.

Кот взглянул сквозь зарешеченное окно на кусочек ночного Несеренити и зевнул. Оглядел кабинет, который делил с пятью коллегами, и их заваленные документами столы. Мысленно пересчитал объем бумажной волокиты, который офицерам предстоит перелопатить. Остановил взгляд на собственном пустом столе. И положил на него уставшую, набитую неразрешенными вопросами голову.

Еще какое-то время он рассуждал, то проговаривая мысли вслух, то молча толкая их из стороны в сторону по закоулкам разума. Но так ни к какому выводу и не пришел.

– Мнение преступницы, – офицер снова принялся зевать, чувствуя, как усталость побеждает разум, – мы никак, кроме чистосердечного, не учитываем. Ей все равно придется понести наказание, каким бы идиотским проступок ни был. Идиот должен или страдать, или сидеть в тюрьме. В идеале – и то и другое одновременно. Но вот мнение гражданина…

Попытки вспомнить что-то подобное не возымели успеха.

Точнее, жалобы, разумеется, были, но все они сводились к тому, что преступник, по мнению потерпевшего, наказан недостаточно, и в этом случае всегда давался ответ по стандартной форме двенадцать-два: «УВАЖАЕМЫЙ ГОСПОДИН – ДРОБЬ – УВАЖАЕМАЯ ГОСПОЖА ДЛИННОЕ ПУСТОЕ МЕСТО ДЛЯ ИМЕНИ! В ответ на Ваше обращение, входящий номер ПУСТОЕ МЕСТО, сообщаем, что преступник обвинен по статье ПУСТОЕ МЕСТО номер ПУСТОЕ МЕСТО пункт ПУСТОЕ МЕСТО. Статья предусматривает максимальное наказание в виде ДЛИННОЕ ПУСТОЕ МЕСТО. Установлены отягчающие обстоятельства ДЛИННОЕ ПУСТОЕ МЕСТО НА ДВЕ СТРОКИ. Установлены смягчающие обстоятельства ДЛИННОЕ ПУСТОЕ МЕСТО НА ДВЕ СТРОКИ. На основании перечисленного преступнику назначено наказание в виде ДЛИННОЕ ПУСТОЕ МЕСТО НА ОДНУ СТРОКУ. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. В случае, если Вы считаете данный ответ недостаточным И – ДРОБЬ – ИЛИ не информативным, обратитесь к капитану гвардии или в вышестоящий орган власти. Ответственное лицо ПУСТОЕ МЕСТО ДЛЯ ИМЕНИ И ЗВАНИЯ ГВАРДЕЙЦА».

Стандартная форма двенадцать-два – чуть ли не единственный типовой документ, который был в гигантском количестве изготовлен заранее, а еще правильность его заполнения штаб-сержант Яр Безликинс не проверял, за что ему искреннее спасибо говорили абсолютно все. В этом не было никакого смысла, потому как много ума для того, чтобы переписать все необходимые закорючки из свода законов и сданного в архив дела, не надо, и наделать в процессе этого ошибок было фактически невозможно.

Как правило, отправка этой бумаги заявителю снимала большинство проблем. Но господин Фикус поставил офицера в положение прямо противоположное необходимому – его не устраивала суровость наказания.

Ион Кот потянулся, снова сложил руки на стол и опустил сверху голову. Он краем уха слышал беготню по штабу и редкие прикрикивания, но все еще не вникал в происходящее, поглощенный своими мыслями.

– Стоит принять то, что говорит господин Фикус, и подвести это его предложение под смягчающее обстоятельство, вроде как примирение сторон, но… Но разве стороны примирились? Что-то я этого не помню. Снова тупик!

Ощущение, что офицер Кот оказался в ловушке, давило со всех сторон, но не так сильно, как что-то извне тянуло веки вниз, точно под невыносимой тяжестью.

– Нет, минутку. Явно ведь такая ситуация не какая-то уникальная, – Кот обрадовался догадке и снова зазевал. – Надо с кем-то пообщаться. С кем-то, кто старше по званию. Кто может взглянуть со стороны, беспристрастно, – он моргнул. – Да, беспристрастно, – повторил вслух.

Еще раз долго моргнул. И уснул.

***

В десяти улицах от здания штаба три гвардейца, несшие службу на земле Несеренити, внимательно выслушивали группу максимально взволнованных выпивох. Главный в патруле, старший офицер Дирак, смотрел то на горожан, то на коллег-офицеров, кого определили ему в патруль.

И совершенно точно понимал, что необходимо сделать, поскольку все указания в должностной инструкции на такой случай были просты и понятны. Оставалось лишь уточнить невнятные и слегка настораживающие детали.

– Правильно ли я понимаю, господа, – он оценивающе и, быть может, немного свысока оглядел пятерых господ, наперебой изрекающих нечто совершенно невразумительное. – Вы утверждаете, что столкнулись с огнедышащим кабаном, да?

– Д-да! – взвизгнул один из компании.

– Он обжег мне пятки! – поддакнул второй.

– И сожрал наши шоколадки! – зачем-то добавил третий.

– А-ага, – кивнул Дирак. – И где это произошло?

– Около кабака «Объятия русалки»! – гаркнул кто-то, и все остальные истово принялись его поддерживать.

Дирак помолчал, взвешивая происходящее. Потом достал из сумки банку с пчелой – быстрый тест на определение степени алкогольного опьянения – и попросил первого среди равных дыхнуть в трубочку.

Тот исполнил указание гвардейца так рьяно, будто от этого зависела его жизнь.

Пчела сбилась с пути, побилась о стенки банки, рухнула, но через мгновение снова воспарила. Однако же летала уже не так ровно, как могла бы.

– Выпил, да, но вменяем. Хо-орошо. Все вы, да, выворачивайте карманы, – велел он, а господа офицеры приготовились обнажить мечи.

Вопреки ожиданиям старшего офицера, сопротивления не последовало. Горожане вытряхнули все, что у них было, на землю: кошели с монетами, две пары очков, некоторое количество мелких предметов, установить предназначение которых не представлялось возможным, и… собственно, все.

– Порошок не ели? – вопросил Дирак.

Пять пар пустых глаз захлопали ему в ответ.

– Да. Ситуация. Так, ты и ты, – указал он на двух господ из компании, – не сочтите за труд, да, проведите нас к месту, где все случилось. Остальные могут быть свободны, да. Настоятельно рекомендую как можно быстрее оказаться дома. Ясно выражаюсь, да?

Дважды повторять вопрос не пришлось – выпивохи испарились, едва им разрешили.

– Но они же пьяны, господин старший офицер!

– Да, только не настолько, чтобы я сейчас переживал. До дома смогут дойти сами, да. А вот их «кабан» – это да, куда более любопытно и опасно.

– А что это может быть, господин старший офицер? – спросил младший офицер Поль.

– Не знаю. Знаю, что кабаны огнем не дышат, да. А еще знаю, что у этого молодчика, – Дирак указал на того, кто возглавил процессию, – штанина опалена.

Офицеры, что младше по званию, шумно смутились собственной невнимательности.

– Поэтому вы и старший офицер, господин старший офицер, – они поочередно нелепо подтвердили превосходство Дирака.

Тот не сумел пропустить это мимо ушей:

– Молодежь, – сказал он со вздохом, почти в укор.

Какое-то время два гражданина и три гвардейца шли по мокрым улицам Несеренити молча. Осень вступила в свои права, опустив температуру на несколько градусов ниже уровня комфорта и заставив многих укутаться в плащи и накидки. Вечерний туман уже совсем рассеялся, но его следы мелькали тут и там, в тенях между домами. А еще в воздухе пахло дымом, печным дымом, почти обжигающим горло.

Внезапно лидер группы резко развернулся и, в попытке сбежать, столкнулся с Дираком лбами.

– Как это понимать, уважаемый?! – зарычал старший офицер, потирая ушибленный лоб.

– Он все еще там!!! – испуганно, почти срываясь на визг, проговорил мужчина, в глазах которого мерцал ужас.

Дирак выругался, сделал рукой жест, призывающий к остановке, и осторожно выглянул из-за угла. Примерно в сорока шагах вниз по Шелковой улице он увидел толстый красный хвост.

И немало удивился.

– Так, идем тихо, да, – велел он.

Гвардейцы осторожно, шагая след в след, медленно приблизились к хвосту, и их взору предстал дрыхнущий дракон. От него разило алкоголем, в передней лапе была сжата бутылка вина, а язык без признаков жизни свешался из пасти. C языка на холодную землю капало что-то фиолетовое.

– Что ж, – констатировал Дирак. – Теперь у нас есть подтверждение очевидного, да. Господин офицер, опросите, пожалуйста, наших сопровождающих. Имена, адреса, кратко запишите обстоятельства, да, – отдал он приказ одному подчиненному и повернулся к другому: – А Вы, господин младший офицер, помогите мне. Надо перевернуть нашего краснокожего друга на живот, иначе он и нас сжечь надумает.

Поль недоуменно уставился на животное.

– Так это дракон?

– Ну, не кабан, да, – улыбнулся Дирак, расстегивая ремень. – Сейчас мы с Вами его перевернем, я стяну ему ремнем пасть, чтобы огнем не дыхнул ненароком, а потом в кандалы мерзавчика и в штаб, в камеру, да. Вопросы будут? Нет? Тогда приступаем.

***

Ирам Рюк, главный алхимик лазарета Несеренити, оказался втянут в гущу событий против своей воли. Он направлялся в гости к своему закадычному другу, гвардейскому ученому Иколе Жезла, со вполне конкретными целями: обсудить дела, сфокусироваться на деталях ремесла, рассказать про новые розыгрыши, в которых он и вампир Сербия принимают непосредственное участие. В общем, мудрые мужи собирались потрындеть и, если повезет, мимоходом изобрести что-нибудь, что решит парочку мировых проблем. Как обычно.

Но на пороге штаба его застали врасплох гвардейцы, запустившие в воздух три банки, что озарили небо зелеными искрами, довольно быстро утонувшими в дымке. Появление алхимика-лекаря оказалось довольно кстати.

Капитан Эрн радости, впрочем, не разделял: после осмотра Ноули эмоции на лице Рюка играли всей россыпью красок озадаченности и озабоченности.

– Молодого человека надо срочно оперировать, – чуть запыхаясь, подытожил он. – Он может потерять руку.

Эрн невесело усмехнулся:

– Что ж, краж станет в два раза меньше.

– Господин капитан! – алхимик выпучил глаза.

– Даже извиняться за язык не буду!

– Вы себя вообще слышите?! Его нужно в лазарет!

– Это Вы, дорогой Ирам, боюсь, себя не слышите! – вскинулся капитан. – Это Быстрорукий Ноули!

– О, ужас! – возопил Рюк. – И что же?

Капитан закатил глаза.

– Помните…

– Да, я о нем слышал, господин капитан. Вор и мошенник.

– Тогда мне нет нужды пояснять, что Ноули самый искусный вор, какого знает мир, а в нескольких королевствах он и вовсе приговорен к казни! Я не могу его выпустить ни под каким предлогом, у меня просто нету на это морального права! Он мало того, что удерет откуда угодно, так еще и обворует добрую половину прохожих по пути! И Вы предлагаете переместить этого прожженного преступника в лазарет из-за сломанной руки? Это что, серьезно?

– Да, – твердо вчеканил слово в воздух Ирам Рюк. – Я лекарь, я, черт подери, клятву спасать жизни давал! И мне абсолютно все равно, кто бы он там ни был! Любая жизнь стоит того, чтобы ее прожить, господин капитан! Любая! Жизнь и здоровье превыше всего!

Тень сомнения проскочила по лицу капитана Эрна.

– Все так, – ответил он более спокойным голосом. – Но, при всех раскладах, выпустить его из камеры нельзя. О-очень дорого обойдется.

Рюк поразмыслил секунду-другую, и ему в голову пришла пара блестящих вопросов:

– Эти травмы получены при задержании?

– Алирана с Вами! Конечно нет. Говорит, хищные единороги постарались пару-тройку дней назад.

– Я-асно, – алхимик кивнул. – А почему он вообще в камере, позвольте спросить? Что он в таком состоянии украсть мог?

– Пока ничего, но…

– Н-ничего?.. Игон Эрн, Вы с ума сошли?! Держать его в камере по меньшей мере незаконно! Что это за самоуправство, капитан?!

– Не нужно так бросаться обвинениями, господин Рюк, – Эрн моментально похолодел и изменился в лице. – Он задержан во избежание.

– Во избежание чего?! – Рюк сделал ладонью указующий жест в сторону Ноули. – Вор! У него сейчас по сути-то нет рук, что он украдет?!

– Проверьте карманы, – отрезал капитан.

– Но…

– Проверьте.

Ирам Рюк запыхтел и принялся обшаривать свои карманы, и вскоре оказалось, что все, что он там носил, было на своих местах.

– Ну и что Вы хотели мне сейчас доказать, господин капитан?

– Вам повезло, – не растерялся Эрн. – А везение – это не правило.

– Да причем тут везение? Никто с тяжело травмированными руками не опасен в принципе, – Рюк вздохнул. – Он болен. Ему нужен лекарь.

– Так привезите все необходимое сюда! Господин Жезла поможет, если что!

– Милостивая Алирана! Капитан! – алхимик взял паузу и раздраженно потер переносицу. – Хорошо, раз Вы настаиваете, то скажите: а не проще будет Вам отправить пару бойцов наблюдать? Они явно занимают меньше места, чем куча всего необходимого из лазарета!