Ревизор: возвращение в СССР 44

– Ну как скажешь, – пожал я плечами.

Ну а что – пока еще есть куда чемоданы эти складывать… Четыре комнаты это все же четыре комнаты, да и не обжились мы еще имуществом так, чтобы все шкафы уже заполнить. Да и предвижу, что, когда малые чуток еще подрастут, начнут они гонять эти чемоданы по комнатам в качестве больших игрушек. Дочка моя так в будущем баловалась часто, и сыновья, уверен, такую возможность развлечься не упустят… Для вестибулярных тренировок неплохое упражнение…

Разговор наш прервал звонок в дверь. Подхожу, открываю, и с огромным удивлением вижу на пороге Шанцева.

Он тут же аккуратно делает шаг назад и говорит:

– Паша, здравствуй! Рад был бы тебя обнять, но Ахмад запретил. Вернее, Поля. Я же у них остановился. Говорит, у вас тут эпидемия ветрянки, боятся Алироевы, что я принесу заразу и ребёнка заражу. Так что давай я тебе через порог просто огромное спасибо скажу за то, что ты сделал. Да и пойду обратно к Ахмаду.

Четко так все сказал, даже я бы сказал, преувеличено четко. Как и положено человеку, который уже на грудь прилично принял, и опасается, что слова путать начнет… Ну и запах тоже был соответствующий…

Я, конечно, ошалел. Был уверен, что Шанцев сейчас в Святославле. Совершенно неожиданно появился на пороге моей квартиры.

Это что получается? Он вчера после звонка Ахмада тут же в Москву рванул? Ладно, надо его тоже поприветствовать…

– Здравствуйте, Александр Викторович. – улыбнулся я из глубины квартиры. – Да ладно, что надо было сделать, то и сделал. Проворовался этот Ваганович давно уже, и вообще козлов надо наказывать. А вы как? Поездом или машиной приехали?

– Так как Ахмад позвонил, смотрю, пятница, вечер, и новость такая хорошая. – заулыбался Шанцев. – Не виделись уже давно, сразу же жене сказал, поеду. Сел за руль машины да в Москву и выехал. Ахмад, конечно, сильно удивился, когда я ночью приехал, но вроде обрадовался тоже. Ну ладно, так через порог разговаривать не по-людски. Ещё раз тебе огромное спасибо, Паша! И как эпидемия эта ваша закончится, так надо обязательно увидеться. Или мы к вам, или вы к нам.

На этом разговор закончили и попрощались.

Вернулся в гостиную, где Галия, озабоченно нахмурив лоб, смотрела на кучку с подарками Фирдауса и на отдельную кучку с подарками для Маши. Всё, бедолага, никак не может определиться, правильные ли подарки на день рождения подруге отобрала…

– Кто это там приходил? Ахмад, наверное? – рассеянно спросила она меня. – А то мне почудилось на мгновение, что я голос Шанцева услышала…

– А тебе не почудилось, родная, – сказал я ей. – Там Шанцев лично и приходил.

– Да ладно! – изумлённо вскинула на меня глаза жена, а потом сообразила, что к чему. – А… он что, из-за Вагановича приехал?

– Да, так обрадовался, что приехал с Ахмадом отмечать. Повод-то действительно хороший, такого давнего и опасного врага в руки правосудия передать дорогого стоит…

– А что же он к нам не зашёл? – расстроенно спросила Галия. И опять сама все сообразила. – А, понимаю. Мама его эпидемией застращала.

– Ну да, как-то так, – согласно кивнул я.

– Да времени уже прошло столько, как дети заразились, а она все паникует…

– Ну, это она как раз молодец. Это я одобряю. Ребенок же совсем крохотный еще. Хорошая мать так и должна делать, когда есть риск для ребенка подцепить какую-то заразу…

Зазвонил телефон. Снял трубку.

– Привет, Паша! Это Булатов…

– Привет, Жень!

– Звоню отчитаться о наших предложениях по твоей инициативе о помощи детскому дому. В общем, пока что два варианта есть – собраться по рублю и купить что-то для детей, или устроить субботник в любое удобное время, и что-то там отремонтировать, что нуждается в ремонте. Сам понимаешь, у нас теперь много в группе рукастых умельцев…

– Ага… Хорошо, подумаю еще тоже, что нужнее… – ответил я.

– Хотя забыл, – продолжил староста. – Это еще не все предложения. Алина Величко неожиданно очень заинтересовалась. Просила подождать до вторника, сказала, что хочет что-то тоже организовать полезное для детей. Но ей нужно время.

– Надо же! – тоже удивился я. – Не похоже на нашу зазнайку. Даже интересно, что она предложит…

– Ну не она сама, конечно. Раз ей столько времени нужно, то явно планирует родителей напрячь… Учитывая, кто у нее родители… – сказал Булатов.

– Ну, на благое дело, главное. Пусть напрягает. Подождем, конечно!

***

Москва, «Матросская тишина»

Ваганович сидел на койке в камере и тоскливо смотрел на железную дверь. Вот же он, старый дурак, так глупо попасться с поличным! Но как же качественно его разыграл Колпаков! И деньги задержал, что ему причитались, почти на неделю. И наплёл про то, что проигрался в карты, что полностью объясняло его странный вид. А ведь его же, наверное, корёжило от страха, что он меня сейчас сажать будет при помощи ментов. Он именно из-за этого такой бледный был, а вовсе не из-за мифического проигрыша в карты. Но как же талантливо придумано! Кто угодно, наверное, купился бы, не только он. Впрочем, это мало его утешало…

Интересно, его одного арестовали или ещё кого-то с завода тоже взяли при помощи трюков Колпакова? А то его пока ещё ни разу на допрос не вызвали, где есть шанс, что следователь проговорится о таком. Впрочем, Ваганович знал, что это специальная тактика у милиции – мариновать перед первым допросом, чтобы человек морально сломался за несколько дней пребывания в камере и начал петь, как соловей.

Но это не в его случае: он петь, как соловей, не будет, ни слова лишнего не скажет. Знает, что верить ментам на слово нельзя – что угодно пообещают за содействие следствию, а потом все обратят против него же.

Теперь такой вопрос: нужен ли ему хороший адвокат? С учётом того, что улики против него получаются железные. Он умудрился не только на конверте, но и на купюрах отпечатки свои оставить. А хотя… И без всяких отпечатков купюры, наверняка, были с переписанными номерами, и их в присутствии понятых нашли у него в столе, в его кабинете… Это всё, это уже приговор. Плюс показания Колпакова – это уже сверху, что делает обвинительный приговор железным.

Так что тут уже без разницы, есть ли вообще адвокат, и насколько хороший он. Ничего он со всем этим не сможет сделать. Да мало что вообще адвокат может сделать в такого рода делах. Тут только связи какие-то серьёзные помочь могут. Один звонок от кого надо – и его тут же бы отпустили или обвинение переквалифицировали, так что ему ничего серьёзного не грозило бы…

Пригодился бы ему разве что адвокат, умеющий занести следствию денежки… Но сам он найти такого за время в Москве опрометчиво не озаботился. Как же жаль! Но теперь, конечно, найти именно такого уже не получится. Слишком велики шансы, что найденный уже из СИЗО адвокат, о котором ничего не знаешь достоверно, деньги твои взять согласится, но просто прикарманит их. Так пусть хоть жена их проест, его дожидаясь.

Вот тебе и подзаработал денег дополнительно на пенсию! На кой он вообще в эту Москву поехал? – схватился он руками за голову, раскачиваясь на нарах. – А, ну да, выхода не было. Шанцев же его из Святославля выкинул. В Святославе он мог бы оставаться работать кем угодно, никто бы его не тронул в знак признания прежней высокой должности и заслуг.

Чёртов Шанцев! Вот уж кто времени даром не терял и смог связями в Москве обзавестись.

Новая мысль появилась в голове…

Так, может, это Шанцев и виноват во всём этом? Выпер его из Святославля, а затем отследил, куда он поехал.

Хотя… Да уж, отслеживать-то и не нужно было, особенно учитывая, что он умудрился устроиться на тот самый завод, где уже Ахмад работал. Тот, небось, при первой же встрече с ним Шанцеву и позвонил. Ну да, с этой точки зрения московские связи Шанцева начинают совсем иначе выглядеть. Скорее всего злопамятный Шанцев их поднял, чтобы его засадить…

Эх, утратил он чутье. Надо было сразу, как встретил Ахмада, тут же из Москвы уезжать. Кому бы он был нужен в какой-нибудь Ялте, к примеру? И погода бы совсем другая была, чем в Москве. Там бы и начал готовиться к пенсии…

А махинации крутить вполне спокойно можно было бы и в Ялте. Там и менты наверняка не такие ловкие, как в Москве. Тут они непосредственно под генеральским приглядом вынуждены работать. Им приходится из шкуры своей лезть, но результаты давать пред генеральские очи. И тут, опять же, отставного первого секретаря провинциального горкома за человека не считают, а в Ялте по-любому бы относились с большим уважением… Ялта сама чуть больше чем провинция…

Да, это он большую промашку сделал из-за своей алчности. И почему он именно на склоне лет так осторожность начал терять? Откуда эта его необоснованная уверенность в том, что он всегда всё красиво сделает, так что комар носу не подточит? А ведь он так возгордился собой, что даже занял освободившуюся после Ахмада должность… И ничего в груди в тот момент не екнуло, не предупредило.

Да, это явно связка Шанцева и Ахмада виновата в том, что он сейчас здесь сидит. Но кто бы знал, что Шанцев не успокоится после того, как выгонит его из Святославля?

***

Москва, квартира Алироевых

Поблагодарив Пашу, Шанцев потопал наверх, в квартиру Ахмада и Поли. Зашел сразу внутрь, дверь он за собой не запирал, когда уходил.

Сразу же сказал успокаивающе Полине:

– Не переживай, в квартиру не заходил, руки не пожимали. Так, стоя в коридоре, с Пашей и поговорил. Ну, сама пойми, Поля, не мог я не сказать ему спасибо за всё, что он для нас с Ахмадом сделал.

– Хорошо, хорошо, Саша, – мягко ответила Поля.

Шанцев пошёл на кухню, где за столом его ждал Ахмад, тот как раз подлил ему водочки в рюмку.

– Слушай, – сказал он Шанцеву. – Вот Пашу ты сходил, поблагодарил. Это правильный подход. Уважаю. Но кто Вагановича-то взял за жабры? Вася? Вася! И как так вышло, что мы это празднуем без него?

Шанцев, подумав секунду, согласно кивнул:

– Нехорошо вышло. По существу вопрос поднят. У тебя телефон Васи есть?

– Есть. Мы же с ним пересекались, когда я ему рассказывал про то, что у нас на заводе творилось, из-за чего я оттуда ушёл. Ну как, ушёл? Паша помог в министерство перейти… Что бы я без Паши делал… Золотой он пацан… Ну как, пацан? Дела делает посерьезнее многих взрослых…

– Погоди, – остановил его Шанцев. – Паша, конечно, молодец. Это мы уже выяснили, но перед этим мы разговаривали про Васю. Напомню: ты сказал, что плохо то, что мы пьём без Васи. И сказал, что телефон у тебя есть. Значит, что мы сейчас делаем?

Ахмад просиял, припомнив:

– Правильно, звоним Васе.

Вася оказался дома и с большим интересом отнёсся к предложению пересечься где-нибудь в городе и отметить большой прогресс в деле по «Серпу и молоту». Ну, они ему немножко иначе сформулировали, попроще, но смысл-то был тот же.

Договорились через полчаса пересечься в ресторане «Арбат», где Вася сказал, что гарантированно найдёт им столик даже в субботу вечером.

– Ну вы уж совсем там, в хлам-то, ребята, не напивайтесь, – попросила Поля, когда провожала их из квартиры.

– Не волнуйся, Поля, я за Ахмадом прослежу, – бодро сказал ей Шанцев. Но в самом конце фразы его язык предательски запнулся…

Поля лишь тяжело вздохнула, закрывая за ними дверь.

***

Глава 4

Москва, квартира Шадриных

Приехали к Маше в гости одними из первых. Галия настояла, чтобы немного пораньше выехать, надеясь успеть с Машей тет-а-тет поболтать, если получится. Я особо не возражал. Всегда найду себе компанию там, с Витькой поболтаем или с Викторией Францевной поговорю… Умнейшая женщина, всегда приятно с ней общаться…

У Шадриных к приему гостей все было уже готово, так что Маша с Викторией Францевной встретили нас расслабленные и веселые. Галия сразу имениннице пакет с подарками вручила. Маша аж заахала от восторга, обняв жену и тут же потащила ее к себе в комнату подарки рассматривать и секретничать о чем-то.

– Витя, познакомь там Пашу с теми, кого он не знает еще, – крикнула Маша, уже убежав в свою комнату.

Виктория Францевна только головой покачала.

– Познакомлю, куда ж я денусь, – проворчал в шутку Макаров, выходя в прихожую и протягивая мне руку. – Привет, Паша! Пойдем в гостиную пока.

Прошел вслед за Витькой и Викторией Францевной в гостиную. Там уже был накрыт стол, как и в прошлый раз. На диване и стульях сидело несколько парней и девушек. Двое были смутно мне знакомы, вроде были на прошлом Машином дне рождения, какие-то ее одноклассницы бывшие, если не ошибаюсь. А еще двоих Витя представил.

– Знакомьтесь, Это Павел, наш очень хороший друг. Мы вместе в МГУ учимся, – произнес Макаров. – С его женой позже познакомитесь, когда ее именинница отпустит… – добавил он, улыбнувшись. – А это Светлана и Валера, – представил он мне красивую и ухоженную молодую девушку примерно Машиного возраста и парня, по виду еще школьника и явно брата Светланы, очень уж похож внешне.

– Светочка с Валерой дети наших хороших друзей, – добавила с улыбкой Виктория Францевна. – Семен Николаевич вместе с их отцом учился. И работают теперь в одной сфере – родители Светы с Валерой тоже дипломаты, – пояснила она. – Как раз вернулись недавно после работы в посольстве в Венгрии. Удачно получилось, а то давно очень не виделись уже. Вы когда у нас в гостях были последний раз, Света?

– Лет пять назад, Виктория Францевна, – ответила девушка. – Я тогда еще в школе училась.

– Как время бежит, не угонишься, – покачала головой Виктория Францевна. – Ну ладно, общайтесь, не буду мешать вам молодым, – добавила она с улыбкой. – Витя, ты у нас за хозяина дома сегодня. Руководи…

С этими словами Виктория Францевна ушла к себе в комнату.

Восхитился в который раз Машиной бабушкой. Насколько все-таки умеет она атмосферу нужную создавать. Мудро действует, на перспективу, так сказать. Витька вон реально себя хозяином чувствует, а не одним из гостей. И совершенно естественно ее слова воспринял, то есть не в первый раз «руководит». И сколько «зайцев» Виктория Францевна такой политикой убивает: и потенциальному зятю дает понять ненавязчиво, насколько его здесь уважают и ценят, и к себе у него положительное отношение формирует, и к Маше он наверняка относится более серьезно из-за такого отношения к нему ее семьи, и уверенность определенная наверняка формируется, что в дальнейшем все у них будет хорошо и близкие всегда поддержат… Молодец она, одним словом. Люблю и ценю таких людей, которые не себя вечно пытаются поставить перед окружающими, собственную значимость и авторитет демонстрируя, а дают возможность другим себя проявить, действуя тонко и к месту.

Пообщались в гостиной минут десять, пока Галия с Машей секретничали, а потом звонок в дверь вынудил именинницу таки отпустить мою жену ко мне и к гостям и пойти встречать очередную порцию поздравляющих. Пришло еще четверо молодых людей, две Машины подруги со своими парнями. Поздравили именинницу, и уже все вместе собрались в гостиной, так как больше гостей не ожидалось.

Праздник, на мой взгляд, прошел в целом неплохо. Немного скучно и официально, конечно. Компания все же была мало знакомая друг с другом, поэтому первое время общались довольно скованно. Но потом немного расслабились, потанцевали, и вроде вторая часть вечера была поинтереснее. Но мне все равно не хватало тепла и уюта семейных застолий или дружеских посиделок, когда все друг друга хорошо знают, и никто ни перед кем никого из себя не строит. Учитывая, что молодежь непростая собралась, из серьезных семей, если не считать меня с Галией, то полностью лед разбить до конца посиделок так и не удалось…

Единственное, заметил в середине праздника, что Галия вдруг стала какая-то напряженная и колючая… Понял, что с кем-то из девушек она явно не сошлась характерами, похоже. Мы несколько раз в течение вечера общались с парнями отдельно мужской компанией, а девушки болтали в Машиной комнате. И именно после одной из таких пауз настроение Галии и изменилось внезапно.

Во время праздника не стал жену донимать расспросами, тем более подходящих моментов особо и не было. Решил расспросить подробно, когда домой вернемся.

***

Только вошли в квартиру и разулись, как раздался звонок в дверь. Открыл. На пороге стоял непривычно серьёзный Альфредо.

– Привет, Паша! Пошли, что ли, твою собаку выгуляем?

– Привет! Пошли, конечно! Тузик всегда рад хорошей прогулке!

Собрался, спустились вниз, вышли из подъезда. Все это время Альфредо мужественно молчал, хотя я видел, как ему сложно держать в себе то, что он хочет сказать. Едва отошли от подъезда, как его прорвало.

– Паша, я думал. Я серьёзно думал! Я согласен быть директором этого завода!

– Рад слышать, – сказал я, – это разумное решение.

– Так что я полностью готов к переговорам с моим дядей. Вот только есть один нюанс…

– Какой же? – с любопытством спросил я. Подумал даже, что он хочет попросить мзду за участие в этих переговорах. Но нет…

– Я думаю, что мне надо сейчас, едва вакансия появится, сразу же ее и занимать. Сразу же, а не ждать несколько лет. И чтобы дядя знал, что едва отобьёт завод, как я стану там директором. Ты не представляешь, как это его будет мотивировать согласиться на всю эту схему… Он очень хочет, чтобы я чего-то добился. И не считает карьеру профессора для меня хорошей идеей. Нет, так-то профессоров на Сицилии уважают, конечно, их не так у нас и много, но он хочет видеть во мне большого начальника… Вы, предложив меня директором сразу сделать, большие деньги сэкономите на этом. Он точно за меньшую сумму согласится и против Косты выступить, и завод охранять. А то ведь когда-то – это когда-то, дядя же знает, что я в Москве еще года три проторчать должен, прежде чем смогу диссертацию защитить. А если сразу в директора меня – совсем другое дело… Для него эта операция против Косты сразу станет семейным делом. И то, что завод выйдет из-под мафии и будет полностью легальным – для него тоже станет важным. В особенности, если он поверит в то, что ты рассказал – что с мафией скоро начнут бороться всерьез… А я постараюсь, чтобы он поверил… Зачем ему ставить меня тогда под удар, оставляя завод под собой?

Смотрел на Альфредо и думал, что это именно то, что я хотел. А хотел я, чтобы именно член семьи Джино горячо его убеждал реализовать нашу схему. И это здорово, что ему очень хочется стать директором, большим начальником. Не ошибся я в нем, не учёный он, а бизнесмен.

– Ну что же, мой друг, позволь тебя поздравить. Или мне к тебе теперь на «вы» обращаться? Всё же к директору крупного завода в Италии, наверное, на «ты» будет не очень.

Альфредо радостно засмеялся. Ох, как ему хочется стать поскорее директором! С честолюбием у него полный порядок.

– Шутишь, Паша? Если ты меня директором сделаешь, я тебе пальто буду подавать! И никогда не зазнаюсь, поверь мне!

Я кивнул. Сказано, конечно, с максимально искренним видом. Ну что же, главное теперь и мне тоже расти вверх по социальной лестнице. Легко обещать, когда растешь вверх, не зазнаваться перед друзьями, но не так легко соблюдать свои обещания, если друзья, в отличие от тебя, карьеры не делают. Даже если ты искренне это обещаешь…

– Но что касается аспирантуры, может быть, давай тогда не будем слишком спешить? – предложил я. – Думаю, до исхода переговоров и мафиозной войны ничего вообще по этому поводу Эмме Эдуардовне говорить точно не надо. Мы надеемся, что Джино согласится на все наши условия, а потом ещё и победит в этой войне, отобрав завод. Ну и отдаст его в наши руки, чтоб всё было полностью легально. Но сам понимаешь, тут могут быть нюансы… Так что давай не будем отрезать пока что тебе пути к отступлению…

– Да ладно, я все понимаю… – закивал Альфредо поспешно. – Как вы русские говорите – не надо делить шкуру неубитого медведя?

– Вроде бы это французская все же пословица изначально, – пожал плечами я. – Но смысл ты понимаешь правильно.

– Так что я пока что ни одного нового шага не делаю, и жду решения твоих родственников из Италии – что и когда делать будем. Верно?

– Верно! – согласно кивнул я. – Какое-то время подождать точно придется.

На этом с ним попрощались, и мы с Тузиком отправились домой.

***

Москва, квартира Ивлевых

Галия, пока я беседовал с итальянцем, уже отпустила няню и сама с мальчишками возилась, а когда я пришел, сразу повела их спать. Вышла через двадцать минут, и мы на кухне сели чай пить.

– Ну, рассказывай давай, что у тебя произошло? – спросил жену с улыбкой.

– Что произошло? Ты о чем? – удивленно переспросила меня Галия.

– Ну, ты же злилась на кого-то сильно у Маши в гостях, я заметил, – пояснил жене. – Жду подробностей, интересно же.

– А, ты об этом? – помрачнело лицо жены. – Да ерунда. Я и забыла уже, пока с Русланом и Андрюшкой играли…

Не стал ничего говорить. Продолжил молча пить чай, поглядывая на Галию с улыбкой. Точно знаю, не утерпит и начнет делиться. Что-что, а эмоции жена никогда в себе не держит, что хорошо на самом деле. Не люблю ситуации, когда общаешься с человеком, думаешь, что все нормально, а потом вдруг взрыв, и оказывается, что все это время что-то было не так. Но тебе об этом не сказали, так как «сам, что ли, не мог догадаться?»

Как по мне, так лучше сразу все высказывать, когда проблема возникает, пусть и на повышенных тонах иногда. Зато поссорились, потом помирились и живете дальше нормальной жизнью, а не на пороховой бочке, когда не знаешь, от какой искры все на воздух взлетит.

Галия в этом отношении, как открытая книга. если что не так, сразу узнаешь. И если рада чему-то, то тоже скрывать не будет. Ее надо скорее учить чувства прятать иногда, на работе, например, где ее импульсивность и искренность могут с ней злую шутку сыграть, если проявит их не перед тем, перед кем можно. Перед той же Белоусовой, например…

– Так разозлила меня эта Света сегодня, – не выдержав и минуты, начала все же рассказывать Галия. – Такая воображала, жуть просто. И очень бестактная к тому же…

– Она нагрубила тебе, что ли? – напрягся немного я.

– Не прямо, конечно, но фактически да, – кивнула жена. – У меня сложилось впечатление, что я ей сразу сильно не понравилась.

– Так, а что произошло вообще? О чем поспорили? – поинтересовался осторожно.

– Мы не спорили, – покачала головой Галия. – Просто она с самого начала общалась со мной как-то надменно, что ли, не знаю даже, как правильно сказать, – начала объяснять жена. – Вроде прямо ничего плохого не высказывала, зацепиться не за что было, но я просто чувствовала, что она меня презирает и пытается показать всем, какая я дура. Сначала, когда она услышала, что я из Святославля приехала, сказала так с усмешечкой, что никогда такого названия не слышала и спросила «что, правда город такой есть?». И вроде с виду в шутку так говорит, но сразу чувствуешь, что на самом деле очень плохо о тебе думает. Ну, я на это не стала реагировать, мало ли что, может, не так поняла ее? Да и перед Машей неудобно, у нее ведь праздник, не будешь же ругаться с ее подругой, с которой она не виделась много лет? А потом в одном из журналов, что я Маше в подарок положила из Италии, и который мы все вместе рассматривали, эта Света увидела платье, которое на мне было в тот вечер. И говорит такая: «Ого, это кто это в провинции так шить навострился, что на европейские платья так похоже получается? Или это ты, Маша, одно из своих Галие одолжила на вечер?». И снова такая с улыбкой, «ахаха, я шучу, очень красивое платье, я просто удивилась…». Тут уж я разозлилась, конечно. Но снова сказать ничего не могу, потому что вроде как она сказала, что пошутила, не будешь же скандалить…

– Ну понятно, стерва просто завистливая попалась тебе, – кивнул я, – наверняка о себе очень высокого мнения, как же, из-за границы приехала, и родители дипломаты, а кроме статуса родителей подтвердить собственную значимость нечем, вот и самоутверждается за чужой счет. А Маша как отреагировала на ее слова?

– Маша очень смутилась, – ответила Галия, – видно было, как ей неудобно за слова этой Светы. Она сказала ей, что у меня нет необходимости у кого-то одежду одалживать, а та ей говорит в ответ с улыбкой, мол, «да не смущайся, я же сказала, что пошутила, да и нет ничего зазорного в том, чтобы у подруг платья одалживать, многие так делают». Сказала и убежала тут же в гостиную, мы и ответить ничего не успели, – пожаловалась жена.

– Видишь, какие бывают экземпляры интересные, – сказал Галие серьезно. – Это для тебя отличный опыт, кстати. Большинство интриганов достаточно примитивны в своих действиях. Вот взять ту же Белоусову у тебя на работе. Типаж, похожий на эту Свету, тоже завистливая и много о себе мнящая особа, но уровень совершенно другой. Белоусову и все ее каверзы очень легко просчитать, и отреагировать на них тоже просто. А Света эта совсем другой случай. Она выросла в семье дипломатов. С детства слушала разговоры родителей на разные темы с разными людьми и обсуждения потом этих разговоров. И научилась в результате принижать людей, но так, чтобы всегда можно было заднюю дать, если что, и переиначить всю ситуацию. И чтоб если человек возмущаться начнет, можно было легко все против него самого обернуть, скандалистом выставив.