Ревизор: возвращение в СССР 44

Значит, так. Выйдешь на японскую мафию, познакомишься с этими японскими мафиози, привезёшь потом делегацию из них на Сицилию – человек десять, всех таких красиво раскрашенных. Пусть они с твоим Джино в сауну сходят, вместе попарятся. Он офигеет, когда их картинки расписные на спинах увидит.

А самое главное – после этого Джино полностью поверит в то, что ты, бизнесмен с такими связями – явно не дойная корова и не безобидная овечка, с которой можно шерсть стричь, а серьёзный партнёр, которого можно и нужно уважать.

И, естественно, увидев всех этих японских мафиози, полностью будет тебе верить, что ты завод на территорию Японии легко перенесёшь, если он начнет лишнего от тебя требовать… И что любой наезд на семью Эль-Хажж не будет легкой прогулкой…

Еще одна мысль пришла в голову:

– Да, и неплохо бы, чтобы эту линию на то, что вы не обычные бизнесмены, и заслуживаете уважения, заранее провести, еще на стадии обсуждения сделки. В прошлый раз вы же боевиков из ООП привлекали, чтобы заезжих мафиози около Больцано перебить, верно я помню? Предложи Джино вариант – либо вы даете деньги на то, чтобы он нанял побольше местных боевиков, прежде чем идти на Косту войной, либо привезете десятков пять-шесть палестинских боевиков с автоматами Калашникова под его начало для захвата завода. Небрежно так скажи – пять-шесть десятков… У самого Джино наверняка столько бойцов нет, если я правильно понял рассказы Альфредо. Он тебя немедленно зауважает. Хотя, скорее всего, все же возьмет деньги…

– Но почему деньги? – удивился Фирдаус.

– Потому что ему не нужны слухи о том, что он при помощи иностранных боевиков воевал с другим сицилийцем. Непатриотично. Сицилийцы всю свою историю только и делали, что сражались с иностранцами, что пытались захватить их плодородный остров. Даже афинян когда-то в пух и прах разбили. Но важнее для нас, что арабы тоже несколько веков владели этим островом. Так что осадок у тех, кто в Сицилии знает хорошо историю, мог остаться по поводу арабских завоевателей.

– Арабы контролировали Сицилию? – приятно удивился Фирдаус.

– Да, неплохо в свое время поназахватывали всего твои сородичи… – ответил я. – А вторая причина, почему он, скорее всего, откажется от иностранных наемников, это потому, что он не будет уверен, что сможет проконтролировать такую ораву иностранных бойцов. И заподозрит еще какой-нибудь хитрый план с твоей стороны – что они потом его и грохнут, когда он свои обязанности по сделке выполнит. Но нам оно и лучше – он знает, кого из местных можно нанять, а вам не нужно будет провозить кучу вооруженных боевиков в Италию из Палестины или Ливана. Мало ли какая накладка выйдет…

– Ну ты даешь, Паша! – явно восхищенный моим полетом фантазии сказал Фирдаус. – По предложению с палестинскими боевиками это понятно, схема уже отработана отцом, если вдруг Джино все же согласится, привезем бойцов без проблем. А как мне этих японских мафиози на Сицилию заманить? Что им, делать больше нечего, чем в Европу ездить?

– Предложи их боссу наработать связи с сицилийской мафией. Ну и оплати всю их поездку на недельку. На халяву все любят путешествовать. Главное, когда японские бизнесмены за тебя поручатся, босс якудза никакой ловушки в этой поездке не заподозрит. Значит, нужно с ними выйти к тому времени на доверительные отношения. Это будет непросто, но когда до контакта с ними дело дойдет, приедешь, я подскажу, как сподручнее это сделать…

– Кстати, Паша – тут же загорелся идеей Фирдаус, – так, может быть, нам действительно чемоданный завод на территории Японии открыть ещё один? Ты же говоришь, у них дешёвая рабочая сила.

– И хотелось бы, – покачал головой я. – Да, к сожалению, в этом есть определённые проблемы. Японцы хорошо будут работать только на японцев. Хотя…

Я остановился и обдумал возникшую мысль, а потом сказал:

– Выход все же есть. Тут надо тогда делать так, чтобы все японские работники на этом заводе были полностью уверены, что это японское предприятие. Чтобы никаких намёков не было на европейское происхождение капитала. Не очень они белых уважают, жуткие националисты.

А кроме того, чтобы комплектующие покупать, или продукцию в Японии сбывать, тоже важно, чтобы все были уверены, что это японское предприятие. Иностранцу цены заломят сумасшедшие за все, любой иностранец для японца по определению богач, которого нужно немедленно доить. И пунктуальности в поставках не будет той, что возможна для японского бизнесмена. Для своего они из шкуры вон вывернутся, потому что в его глазах им очень важно хорошо выглядеть. Будет деловой партнер обоснованно недоволен, несколькими словами сможет их деловую репутацию разрушить. А у них сделки основываются на репутации бизнесменов… А что скажет недовольный японцами иностранец – всем глубоко плевать. Мало ли, он японца просто оговаривает? Кто его поймёт, этого странного белого?

Поэтому вот что надо сделать – нанять какого-нибудь японца, чтобы он изображал из себя главного инвестора и владельца этого завода. Можно найти какого-нибудь разорившегося японского бизнесмена с хорошими манерами, да договориться с ним, что он будет усердно отыгрывать свою роль за приличную сумму. В принципе, и директором его сделать – он будет полностью счастлив. У них в Азии очень важно понятие лица. По-нашему – репутации. А поскольку он единственный в Японии будет знать, что он не настоящий владелец этого предприятия, то все остальные будут считать, что он снова на пике своего успеха. Будут уважительно к нему относиться, а для японца это чрезвычайно важно. Он за это будет твой со всеми потрохами…

– Фух, – выдохнул Фирдаус и потряс головой. – Паш, ну откуда ты всё это знаешь? Я же с детства в бизнесе, и не сказал бы, что ливанский бизнес какой-то провинциальный совсем. У нас в Ливане много народов и компаний пересекается со всего мира. Как и их бизнес-интересы… Но я этого всего не знаю.

– Ну как-то так получается, – пожал плечами. – Там прочитаю, тут что-то услышу – и всё оседает в голове. Ну ладно, давай лучше не меня обсуждать, а дальнейшие ещё моменты. Почему эта схема по Сицилии может стать рабочей? Помимо всего вышеуказанного, мы же еще один важный элемент добавим. Возможно, и важнейший! Как я уже говорил, мы с этим Джино договоримся, что на этот завод, на высокую должность, Альфредо пристроим, его племянника. Я так понял, что у этого Джино сыновей своих нет, и для него очень важно поддерживать отношения хорошие с племянниками. Ну и поскольку у него нет сыновей, ему очень важно, чтобы племянники его занимали достойное место в обществе.

И раз они не хотят в его мафиозные дела влезать, то очень неплохо, если они просто будут на вершине нормального бизнеса…

Опять же, сейчас у этого Джино плохие отношения со своим братом, который в полиции работает, но они неизбежно улучшатся, если отец будет знать, что сын работает на легальном заводе, который охраняется мафиозной структурой его брата. Тут уже хочешь не хочешь, а в лицо брату фыркать не станешь – он безопасность твоего сына обеспечивает. Глядишь, и отношения у них наладятся.

И, кстати, про отца Альфредо, этого полицейского. Надо будет подумать также и над схемой, когда вместо выхода на пенсию и трудоустройства на заводе, он при твоей поддержке начнёт стремительно карьеру делать в полиции. Сам понимаешь, тут подмазать, там подмазать – и он до комиссара вырасти сможет… Главное знать кому и сколько заносить, а по этому поводу тебя Джино просветит…

Мы уже знаем, что от мафии отец Альфредо никакой поддержки не примет, раз так сильно со своим братом ругается, который в мафию подался. Но кто сказал, что он не захочет принять поддержку в своей карьере от серьёзной фирмы из Северной Италии, которая решила открыть филиал на территории Сицилии? Тем более, если в нее сын большим начальником устроился? Захочет, скорее всего, вряд ли честолюбие настолько ему чуждо. Только надо очень грамотно разговор с ним построить на эту тему, чтобы точно не обидеть. Вести разговор о том, что вы как фирма из Северной Италии с низкой преступностью хотели бы видеть стремительно растущим в чинах именно его, неподкупного честного полицейского, не готового принимать деньги от мафии…

Тогда у нас получится через Альфредо иметь сразу два рычага влияния. И на его дядю-мафиози, и на его отца в сицилийской полиции. Они оба будут заинтересованы, чтобы у нашего завода всё было хорошо.

Черт возьми, наверное, чтобы этот фактор лучше сработал, надо тогда Альфредо сразу директором на Сицилию и посылать… Черт с его диссертацией, он все равно ее не очень охотно и пишет. Пошел в аспирантуру сугубо потому, что не знал, что делать дальше после окончания университета…

Фирдаус уже совсем ошалел от моих выкладок, кивал уже просто безмолвно, да помечал что-то себе в блокноте. Я время от времени паузы делал, так что он вполне справлялся с конспектированием.

– Так, и вот еще вспомнил, что тебе надо Тареку предложить.

И я начал излагать Фирдаусу идеи про строительство аквапарка и уличных силовых тренажеров…

Попрощались с ним, договорились, что после того, как он с японским послом пообщается, приедет и расскажет мне, как все прошло. А также за выходные еще раз все нюансы моих предложений по Сицилии продумает, поищет слабые места. Сердечно попрощались, и он уехал. А я, глянув на часы, понял, что минут через пять надо уже и на радио выезжать. Тузик, бесконечно счастливый из-за такой длинной утренней прогулки, охотно домой пошел.

Допил поспешно практически остывший чай, схрумкал печенье. Потом глянул на подарки от Фирдауса, и съел батончик «Сникерс». Питательная штуковина для быстрого перекуса. Калории нужны перед выступлением, завтрак вообще самой солидной частью трапезы должен быть, ну тут уж как получилось. Ясно, что на постоянной основе я так делать не буду…

В этот раз на радио, в отличие от прошлого, когда руководство прибежало все контролировать и Николаев сам был на взводе, поработали расслабленно и душевно. Суббота имеет свои преимущества, видимо, ни высокого, ни среднего начальства на месте не имеется… Ну и срочности нет той после пинка откуда-то сверху.

И по зданию, когда передвигался почти никто не попадался, в отличие от будних дней. А в будни куча народу суетится вокруг…

Начали с арабо-израильских противоречий. Пришлось немного залезть в историю, начиная с библейских времён, чтобы описать, как именно израильтяне видят ситуацию, в отличие от арабов. Николаев, выслушав все это, влез с комментарием:

– Но эти претензии из текста Ветхого завета звучат достаточно странно. Мало ли что происходило несколько тысяч лет назад, даже если допустить, что все именно так и было…

– Полностью согласен с вами, даже несколько сотен лет способны радикально изменить всю ситуацию в том или ином регионе. Что уже говорить про тысячи лет? Но проблема с точкой зрения израильтян заключается в том, что ее практически без всяких условий поддерживают Соединённые Штаты Америки и их союзники. И даже если союзники в отдельные моменты отступают, достаточно одних американцев, чтобы создать неприятности всем арабским государствам в регионе… Так что не так важны те исторические претензии, которые выдвигают израильтяне, как то, что при помощи американцев их продвигают по праву сильного, ломая через хребет всех, кто не согласен…

– И как вы считаете, будет развиваться ситуация в регионе в дальнейшем? – спросил меня Николаев.

– Американцы будут делать все для того, чтобы уговорить отдельные арабские государства заключить мир с Израилем, не выполняя резолюций ООН о том, что он должен вернуть оккупированные территории. Впрочем, американцы никогда и не считались с мнением ООН, если оно вдруг отличалось от их собственного мнения. С этой точки зрения ничего нового. Просто будет присутствовать определённое лицемерие. Они же тоже как члены Совета безопасности ООН голосовали за то, чтобы эти резолюции в отношении Израиля были приняты. А на деле выполнять их совершенно не собираются…

– А что же арабские государства? Просто молча будут смотреть на это и прогибаться под указания Вашингтона? – возмутился Николаев.

– Ну вот они попробовали иначе… Не получилось. В этом регионе мира американский империализм и его союзники оказались слишком сильны… Это не повод для прогрессивных сил сдаваться, конечно, в борьбе за справедливость, но и иллюзий иметь тоже ни в коем случае не нужно.

Вот примерно в таком духе мы с ним и проговорили полчаса…

Сделали перерыв на десять минут, попили чайку. Николаев рассказал, что та моя прошлая передача, которую я приехал экстренно записывать по просьбе Латышевой, наверху понравилась. Впрочем, кому именно понравилась, он так и не сказал. Вполне может быть, и сам не знал этого. Ему могли его начальники спустить просто информацию, что все воспринято наверху хорошо… Скорее всего, так и есть, не его уровень такие детали знать.

Перешли ко второй теме, по освещению Всемирного конгресса миролюбивых сил в Москве. Я за несколько минут рассказал, по поводу чего этот конгресс собирался, и насколько важна поднятая на нем тематика для современного мира. Минут семь уделил подробному разбору речи Брежнева. Ясно, что без всякой критики. А затем, не мудрствуя лукаво, пересказал содержание своего разговора с Вильмой Эспин. Так сказать, дал взгляд на тематику конгресса с точки зрения высокопоставленного представителя одной конкретной страны. Николаев был полностью доволен таким построением обзора конгресса, как обычно пару раз вставил свои пять копеек. И на этом мы с ним работу над моими выступлениями закончили.

Выйдя с радио, тут же хотел набрать по телефону Некредина. Но едва зайдя в будку, тут же сообразил, что идея-то не очень… Если за мной, скорее всего, КГБ следит, то антиквар явно не обрадуется, если потом, выяснив, к кому именно я в том подъезде ездил, к нему в гости зайдут сотрудники комитета… А он же, понятное дело, своей продажей антиквариата занимается абсолютно нелегально. Посадить не посадят, это не их профиль, а стукачом вполне могут сделать, пригрозив иначе сдать его в ОБХСС. И будет он потом, после каждого моего визита, исправно отзваниваться в КГБ и сообщать, что я купил и на какую сумму. Так ведь и остальные наши к нему ездят закупаться. Да, точно, заезжать к нему в такой ситуации плохая идея…

Так что вместо Некредина набрал Галию и спросил:

– Милая, у меня сегодня не получится заехать по поводу подарка для Маши к тому человеку, что я планировал. Но появилась другая идея. Может быть, ты пороешься в тех подарках, что Фирдаус из Италии привёз и там что-то найдёшь подходящее?

– Конечно, Паша, не беда! Фирдаус там столько всего привёз, что без проблем найду. Приезжай домой лучше, хоть отдохнёшь немного перед тем, как пойдем день рождения Маши праздновать…

***

Глава 3

Москва, квартира Третьякова

Полковник Третьяков был очень рад полученному от заместителя председателя КГБ Назарова поручению. Конечно, прямо его имя не называли, но когда с такой задачей к тебе приходит помощник Назарова, да еще и говорит ничего не сообщать о ней непосредственному начальству во втором управлении, то все полностью ясно.

Назаров его очень выручил летом. Не заступись он за него, вылетел бы он как пробка на пенсию стараниями Вавилова. Он уже, отчаявшись под конец, начал и горькую пить потихоньку по вечерам, думая, что все окончательно пропало. И вдруг такой поворот, и он спасен! Да, он должник генерала, и надо отработать этот долг как следует.

Кроме того, его рвение было вызвано и чувством профессиональной гордости. Значит, это Вавилов был просто слеп, и не разглядел в Ивлеве все то, что он, Третьяков, сразу заметил наметанным в Саратове глазом! Ну конечно, Вавилов не профессиональный комитетчик, а партиец, да и никогда контрразведкой не занимался, как ему понять, с кем он в лице Ивлева имеет дело. А вот Назаров, получается, как настоящий контрразведчик, все правильно понял – Ивлев не наш, не советский человек по своим запросам и повадкам. Контра этот Ивлев, и надо сделать все, чтобы у Назарова появились факты его предательства интересов родины…

Он немного даже пожалел о том, что поручение было таким пустяковым. Всего-то определить, с кем именно беседовал Ивлев. Да помнил он прекрасно, что в том подъезде живут два иностранца, один из ГДР, другой из Италии, страны-члена НАТО. И сразу, едва взяв бумагу с описанием собеседника Ивлева, с удовольствием понял, что Ивлев так долго беседовал именно с итальянцем. Даже сразу было хотел сказать об этом полковнику Губину. Но тут же сам себя остановил – так быстро выполненное поручение будет иметь меньшую ценность в глазах начальства. К тому же – а мало ли ему что еще в голову придет за эти два дня? Поэтому взял задание на выходные, за эти два дня все равно ничего не изменится.

Так что теперь он мучительно ломал голову, прикидывая – не стоит ли расширить выполнение задания? Помимо ответа на конкретный заданный вопрос, с кем беседовал Ивлев, дать подробную справку по антисоветским замашкам Ивлева? Краткий пересказ того, с чем он тогда так неудачно сходил к Вавилову?

Непростое решение… Очень непростое. Ему ли не знать, что начальники иногда могут очень сильно злиться, когда ты проявляешь какую-то инициативу. Вот так проявив ее перед Вавиловым, он едва в тот раз из комитета на пенсию не вылетел…

Но соблазн был велик. Допустим, даст он сейчас просто ответ на заданный вопрос. Какие шансы, что его Назаров хоть раз еще к чему-то привлечёт? Полковников в КГБ много, на полковнике Третьякове свет клином не сошёлся. Возможно, забудет про него вообще Назаров, а где-то через годик его благополучно отправят на пенсию. Потому как особый иллюзий по поводу отношения к нему коллег у Третьякова не было. Приняли его стараниями Вавилова во втором управлении плохо. Оказывается, по коридорам разошлись слухи, что его хотят уволить за непрофессионализм. И как, придя на работу с такой вот репутацией, авторитет завоевывать в коллективе и друзей заводить? А без того и другого выпрут его на пенсию, как пить дать, при первой возможности…

Ох, и непросто у него пройдут эти выходные!

Наконец, он принял предварительное решение. Дополнительную справку про Ивлева он составит, пусть будет, а с тем, вкладывать ли ее в папку, которая потом к Назарову пойдет, подумает уже утром, когда пойдет к Губину отчитываться по поручению…

***

Москва, квартира Ивлевых

Приехал домой, а у Галии не на шутку лицо озабоченное. Естественно, тут же спросил, в чем проблема?

– Паша, ну мне уже совсем неудобно становится, что Фирдаус каждый раз к нам приезжает с таким огромным чемоданом всяких импортных вещей, да ещё и сам чемодан оставляет тоже в подарок. Ну куда это годится? Мне уже совсем неудобно перед Дианой становится. Она нас, наверное, скоро ненавидеть начнёт за то, сколько мы денег из её семьи забираем на эти подарки…

Ну, со стороны, конечно, если не знать, что я совладелец завода, так оно, конечно, так все и выглядит, но, увы, я никак не смогу, даже решив сказать правду, Галию тем самым успокоить. Да она мне не поверит просто… А если поверит – так тоже ничего хорошего. Девочка у меня совсем не капиталистка, чтоб такое одобрить…

Ну ладно, сейчас сочиню что-нибудь, упирая на этнокультурные особенности Фирдауса, так же, как и с КГБ работаю.

– Галия, ну ты же пойми, у Фирдауса просто-напросто выхода нет. Он сын очень богатого человека, и по арабским традициям, если он едет в гости, то подарки, которые он привозит, должны отражать его статус. Так что, если он богат, подарки тоже должны быть богатыми. И с этим ни ты, ни я ничего поделать абсолютно не можем.

Как, кстати, и Диана. У неё же теперь тоже фамилия Эль-Хажж. Понимаешь, о чём я? И она тоже эти культурные традиции семьи Эль-Хажж знает и уважает.

Так что все эти эмоции, что ты ей пытаешься приписать, она совершенно точно не испытывает. Вот вспомни хотя бы те дизайнерские платья, что она тебе летом привезла, она же их лично отбирала. Или костюм мой с туфлями. Неужели такие вещи в подарок выберет человек, который нас ненавидит или которому жалко дарить нам подарки?

Так что прекрати даже думать о таких вещах. Щедрость наших новых арабских родственников – это необходимость с их стороны, не более того. Давай уважительно отнесёмся к их культурным традициям и позволим им проявлять ту щедрость, которая отражает их социальный статус.

– То есть получается, что Фирдаус, даже вот так вот, раз в две недели приезжая, будет нас заваливать кучей подарков, и это совершенно нормально? – изумлённо спросила меня Галия.

– Да, я именно про это и толкую. Он никак иначе не может. Боится, что мы подумаем иначе, что он обнищал. И, поверь, никакими словами про то, что дарить больше ничего не надо, мы этот поток подарков не остановим. Можем только оскорбить ими дарителя, а это по их культурным традициям абсолютно недопустимо.

Правда, Галия девушка у меня умная. Подумала немного и спросила, с подозрением косясь на меня.

– Что-то я не помню, чтобы когда мы только познакомились с Фирдаусом, он нам такие щедрые подарки дарил…

Вот же жена у меня памятливая и правдолюбивая! Но я принял этот вызов:

– Ну так ты же в своем вопросе уже и ответила на собственный вопрос. Когда мы только познакомились, мы еще не были для него ни друзьями, ни родственниками. А потом, по мере развития знакомства, и состоявшейся свадьбы, симпатии и обязательства усиливались. Ну и не забывай, что я Фирдаусу с дипломной работой сильно помог… Вот теперь и имеем эти чемоданы с подарками. Ты погоди еще, что через год-два будет, увидишь!

Глаза Галии округлились от моего обещания. Наверное, представила себе караван верблюдов, подходящий к подъезду нашего дома, навьюченный подарками для семьи Ивлевых. И как Фирдаус небрежным жестом показывает, что и верблюдов мы себе тоже можем оставить… В общем, переживать перестала – в конце концов, это всего лишь один чемодан с подарками… То ли еще будет, как я обещаю…

Следующая проблема возникла, когда она начала из этого чемодана подарки для Маши отбирать. Отобрала чуть ли не полчемодана, потом всплеснула руками:

– Нет, ну это же явно тоже слишком много. Что же ей на самом деле подарить? У неё же всё есть…

– Галия, да успокойся ты, наконец, – рассмеялся я. – Ну не в состоянии ты ничем удивить дочь дипломатических сотрудников высокого ранга. Ты совершенно права, у них всё есть. Прихвати с собой то, чему была бы рада любая из твоих подружек, у которых нет статуса Машиных родителей. И поверь мне, этого будет вполне достаточно. Маша же всё-таки в Советском Союзе учится и прекрасно знает, что тут легко достать, а что нет. И оценит подарок по достоинству.

И вообще, главное не подарок, а главное – внимание, оказанное имениннику, в нашем случае – имениннице. Мы же придём к ней на праздник, значит, его продемонстрируем, и Маша знает, что мы не богатая арабская семья, поэтому вовсе не ожидает от нас чрезмерного количества дорогих подарков. Как раз нечего ее шокировать тем количеством, что ты уже набрала…

Мои рассуждения опять помогли жене успокоиться, и она сноровисто отобрала из нагромождённой кучи несколько вещей, тут же уложив их в модный целлофановый пакетик, который тоже приехал вместе с чемоданом.

И тут меня осенила мысль:

– Послушай-ка, Галия, а ведь ты была права в самом начале нашего разговора. А к чему нам такое количество чемоданов? Мы же в самом деле скоро квартиру ими загромоздим. Может быть, начнем решать эту проблему прямо сейчас, раз и повод есть подходящий. Давай один из этих чемоданов на колёсиках как раз Маше и подарим? Очень сомневаюсь, что у кого-то ещё в Москве найдётся такой же чемодан.

– Так-то вроде бы ты и прав… – задумалась Галия. – Чемоданы действительно эти редкие, и у никого больше я их не видела. Но представить, что мы с ним припрёмся к Маше на день рождения, всё же никак не могу. Больно громоздкий он… Ты лучше давай лишние чемоданы по родственникам раздаривай. Ахмаду вон подари, он постоянно путешествует и дальше путешествовать будет. Работа у него такая. Отцу моему тоже можно подарить, да и твоему отцу. Бабушкам бессмысленно, конечно, они никуда не выезжают.

В прошлом году Эльвиру чудом на море вытащили, а теперь она наотрез отказывается ехать. Мол, ты Галия тогда была беременна, вот я тебе и помогла, а теперь зачем мне с тобой тащиться на это море, – явно передразнив Эльвиру, сказала жена.

Ну да, был у неё такой разговор перед поездкой на море в этом году. Я её тогда попросил с Эльвирой переговорить, мало ли снова захочет поехать, места там достаточно у пани Нины, но толку с этого всё равно никакого не получилось.

– Хорошо, по близким родственникам, так по близким родственникам. Давай, как эпидемия у нас закончится, так и пойду раздаривать, – сказал я.

– Нет, лучше всё же к каким-то датам приурочить. – не согласилась жена. – дни рождения, Новый год тот же самый. Если просто так подаришь, тоже не поймут, с чего вдруг притащил, – сказала Галия. – Нечего людей смущать.