Кресло для курения

– Так вы, получается, работаете вместе? – взгляд Леси, который пилил Вику пополам, можно было расценивать как угрожающий.

– Да, теперь мы будем работать в месте, а ты, как я понимаю, недовольна этим фактом? – ответила Вика за меня.

– С чего бы это? Просто издалека видно рабочую с завода, – фыркнула Леся, отводя подвыпивший взгляд и еле держась на каблуках.

– О, рабочую с завода. Лучше быть похожей на рабочую с завода, чем на быдло в полушубке из «Секонд-хенда». Дамочка, если вас возмущает наличие интеллекта у людей и рук, способных что-то создать, ничего страшного. Вы такой болезнью не страдаете.

У Антона отвисла челюсть, а после он пришел в дикий восторг. Видимо, у него появился новый кумир.

– Между прочим, у меня свой бизнес и куча недвижимости, а чего добилась ты, мелкая неформалка? – вспылила Леся.

– Дамы, успокойтесь, может, не стоит начинать знакомство именно так? – я сделал попытку сгладить обстановку, чтобы остаток вечера не слушать эти ссоры и колкости. Единственный вечер в месяц, когда мы собирались все вместе, превращался в потасовку двух кошек.

– Я совершенно спокойна. Просто… Как тебя, Леся, правильно? – Вика щелкнула пальцами, привлекая её внимание. – У Леси патологически завышено эго, и это можно исправить только хирургическим путем. Хотя с таким лицом хирургия бессильна.

В глазах Леси вспыхнул огонь, и, взглянув в сторону Антона, он разгорелся ещё больше. Улыбка на его лице медленно превратилась в печаль.

– Ты ещё и улыбаешься? Мало того что она со мной так разговаривает, тебе хватает наглости улыбаться? Может, скажешь своему другу, что её компания нежелательна в нашем обществе и она может идти пить с портовыми мужиками?! – выплеснув пару тонн негатива прямо на Антона, Леся развернулась и удалилась обратно в бар. Всё это время Вика победоносно улыбалась.

– Простите, она, когда выпьет, сама не своя, – начал оправдываться Антон, когда Леся скрылась в дверях. – Просто будьте с ней помягче, и она обязательно вам понравится, Виктория.

– Не уверена, но всё равно спасибо, Антон, – ответила Вика, и щеки Антона залились краской.

Расул с Глебом тем временем перестали заговорщицки шептаться и начали подшучивать над Антоном. Под дружный смех мы завалились обратно в бар, где были галдеж и пьянство. Удивительно, как Махон умудрялся справляться с этим, но алкоголь и деньги текли рекой. Леся, недовольная, сидела у окна, но, увидев Вику вместе с нами, ничего не сказала. Лишь в очередной раз уничтожила Антона взглядом. Мы, в свою очередь, расселись специально так, чтобы держать их подальше друг от друга.

– Наш друг бармен сам приготовил тебе коктейль, он в этом кувшине, – шепнул я Вике, – сказал, что так выйдет дешевле, и от себя добавил пару ингредиентов.

– Спасибо, тогда обязательно попробую это пойло, – шепнула она в ответ.

У края стола ближе к выходу сидела Вика. Между ней и Глебом сидел я. Напротив нас расположились Расул, Антон и Леся. Именно таким составом мы продолжили уничтожать алкоголь и закуску.

– Предлагаю тост! – вдруг сказал Глеб, поднимаясь со стаканом пива.

Подорвавшись за ним следом, меня обратно потащила Вика. Заметив, что никто не встал, я притих и начал ждать, пока пошатывающийся Глеб начнет говорить.

– Однажды жили в пещере у костра пять человек. Они никогда не покидали её и не знали другой жизни. Питаясь грибами и поддерживая костер ветошью и корнями деревьев, единственным их развлечением были тени, что отбрасывал костер. Однажды одному из них в голову пришла идея узнать, что же вне этой пещеры. Он звал с собой всех, но никто не согласился пойти. Тогда, сделав импровизированный факел, он ушёл один. Долог был его путь и полон опасностей, но спустя время появился солнечный свет. Снаружи его приветствовал голубой океан, огромное разнообразие удивительных запахов и сады, заполненные свежей и вкусной едой. Взобравшись повыше, его обуяла радость от того, что не придется больше жить в пещере. Есть одни лишь грибы и смотреть, как тени танцуют на стенах. Но после пришла неимоверная грусть за своих друзей и их скучную жизнь. Тогда он решил для себя, что покажет им другой мир. Больше двух дней он трудился, копая яму и не желая проводить в пещере ни дня больше. И вот почва под ним провалилась, и он упал прямо на своих друзей. Испугавшись такого появления, они забили его насмерть и ушли дальше вглубь пещер, – Глеб сделал паузу на этом моменте, рассматривая свой стакан. – Так давайте же выпьем, чтобы с нами пошли люди на поиски лучшего, а если они не решатся, оставим их в покое.

– Я думал, там будет что-то вроде «давайте выпьем за любовь», ну да ладно, – сказал Антон, смеясь, и мы все подхватили этот смех, впечатленные таким тостом.

На столе появлялись и исчезали стаканы. В воздухе летала атмосфера непринужденности и праздника. Даже Леся смогла расслабиться и уже вовсю говорила с Викой. Я же сидел среди всего этого и слушал разговоры друзей, впервые отдыхая за долгое время. Хотелось, чтобы этот вечер никогда не заканчивался.

– Расул, слушай, – начал уже довольно пьяный Антон. Язык его заплетался, но он не оставлял попыток говорить. – Как там в тюрьме? Много чего нового подчерпнул?

– Я не был в тюрьме, Антон, – угрюмо ответил он. – Временный изолятор тоже не сказка, но в тюрьме хуже.

– И что же говорят о тюрьмах? – Антон икнул, при этом пытаясь съесть целиком кусок курицы. – Слышал, жопа полная.

– Не сказка, учитывая, что нас закрыли в камере, где должно было сидеть два человека, а сидело пять. Кормили один раз в день, и всё время приходилось подчеркивать свой авторитет. В общем, тебе лучше туда не соваться, – завершил Расул, делая пару глотков.

– Понял, Антон? Если и дальше будешь так трезвонить на каждом углу, что ты революционеров поддерживаешь, быстро похудеешь, – засмеялся Глеб.

Я, в свою очередь, задумался, какое самое страшное наказание для человека. Должно быть, тюрьма им и была. Если смертная казнь заканчивает твой путь и после неё тебя не ждут пытки и ужасы, то пожизненное заключение – это билет на курорт, полный ужасов. Тут трудно понять, что гуманнее для человека. Точно не отсидка в четырех стенах наедине со своими мыслями и в окружении людей, что озлоблены на мир. Этим не исправишь человека, лишь сделаешь из него животное. В то же время смертная казнь в отношении Андрея была крайне несправедливой, и отчасти я был виноват в этом. Его родители были бы счастливы, дай ему жизнь в четырех стенах, а скоро его не станет, и я не мог себе представить, как они с этим справятся.

– Ты чего грустишь? – ткнула меня в бок Вика.

– Задумался о вечном и неделимом, – уклончиво ответил я, взяв полную пинту пива и осушив её наполовину.

– Видимо, такие мысли очень сильно влияют на жажду? – рассмеялась она, поднимая свой стакан с коктейлем. – Удел каждого гения – спиться, так давай же покажем, что мы не идиоты.

– Звучит как тост! – поддержал Антон, подслушивая наш диалог, и мы вновь выпили. – Ребята, у меня предложение! Если мы тут сидим каждый месяц, почему нас нет на стене славы Маха? Пойду к нему и попрошу фотоаппарат!

– Антон, угомонись, – попыталась остановить его Леся.

– Нет! В этот раз мы должны очутиться на этой стене, – и, пробравшись через Расула, он пошёл к бару.

Мы все наблюдали эту картину, затаив дыхание. Как он вразвалочку подходит к бармену и начинает перекрикивать звук толпы. Махон посмотрел в нашу сторону и, кивнув, исчез под барной стойкой. Спустя пару минут Антон уже донимал какого-то парня, чтобы он нас сфотографировал. Занимая свое место между Расулом и Лесей, он победоносно улыбался.

– Ну вот, теперь мы все будем на стене этого бара! Наконец! Смотрите все в камеру, – скомандовал Антон, потирая руки.

– Скажите «сыр», – произнес парень с фотоаппаратом и нажал на кнопку. Вспышка ослепила меня на несколько секунд, и белые зайчики начали прыгать в глазах.

Фотоаппарат выплюнул первый готовый кадр, и, посмотрев на него, Антон оказался недовольным.

– Расул просто смотрит вперед, будто ему скучно. Леся, не кривляйся. Все оставшиеся получились хорошо. Эй, друг, пересними.

– Тогда я заберу эту фотографию себе на память, – выхватив фотографию из рук Антона, я положил её в карман.

– Ну и ладно, всё равно она мне не нравилась, – пошевелил он губами, смотря в объектив.

В этот раз кадр тоже не устроил Антона, но парень отказался делать ещё один и ушёл. Убедив Антона, что и так пойдет, мы закрепили снимок над нашими головами на иголку рядом с другими фотографиями. Во всём баре было много таких мест, и этот старый фотоаппарат был визитной карточкой данного заведения. В очередной раз выпив, все собрались на улицу курить. Все, кроме меня и Расула, который вновь впал в меланхолию.

– Пойдем, чего ты тут будешь сидеть? – тащила меня за рукав Вика.

– Составлю компанию Расулу, – попытался съехать я, понимая, что перепил и ноги едва шевелятся. Взглянув на него и на меня, она пожала плечами и ушла с Лесей, которая её все это время ждала. Они быстро нашли общий язык, хотя хотели разорвать друг друга на части пару часов назад. Время шло очень быстро, и я удивился, что на часах уже полночь.

– Знаешь, спасибо, – сказал Расул осторожно.

– За что? – я посмотрел на него, уже зная ответ.

– За то, что не сказал на суде, что видел.

– Мне бы тогда говорил спасибо Андрей, а не ты, – зло усмехнулся я.

Это был очень сложный диалог между двумя людьми. Любой диалог сложный, если в нем присутствуют смерть и алкоголь.

– Мы знали, на что идем, подписываясь на «Восьмиконечное колесо», – грустно сказал Расул, крутя в руках стакан.

Наверное, ему действительно не с кем об этом поговорить. Иначе почему он говорил со мной? Этот бар отлично подходил для таких разговоров, но почему я, а не Антон? Хотя Антон не видел то, что видел я.

– Ну, тогда у тебя появился новый шанс! Начни все сначала.

Расул горько засмеялся и отпил из стакана.

– Ничего не получится, наверное, всё станет даже хуже.

– Почему? – не мог я поверить своим ушам. – Тебе дали шанс на новую жизнь, и ты спустишь его в унитаз?

– Это преступный синдикат, а не исключение из института! Оттуда один выход – вперед ногами, – он осушил залпом остатки стакана и взял второй, так же покручивая в руках.

Тоже отпив от таких откровений, я продолжил:

– Тогда почему всё будет ещё хуже?

– Не поверишь, но Андрей оказался не настолько хорошим предпринимателем, и его владения теперь переходят в мои руки. Им подвернулась отличная возможность избавиться от него и проверить меня. Теперь я живу в долг, ещё и с проблемами, – вскинул он руки вверх.

– Я подозревал, что Андрей занимается чем-то, но чем? Неужели его убрали из-за Рената? – как трудно удержаться во время пьяных разговоров от лишней информации, но если уже пробило на откровение, то можно узнать побольше. Мне нужно было знать, насколько сильна моя вина в этом деле.

– Андрей? Он занимался транспортировкой незаконных технологий, все эти гаджеты-хуяджеты. Это огромный рынок, который теперь принадлежит мне, а я понятия не имею, что с этим делать. Как можно строить планы на костях своего товарища? – Расул посмотрел на меня стеклянными глазами, в которых наворачивались слезы. – Я допустил его смерть, а теперь владею всем, чем владел он. Кто я после этого?

Для меня это было шоком, оказывается, у Расула была частичка человечности. Какой бы выбор сделал я, зная, что моего друга ждет смерть? Хотя свой выбор я уже сделал, и он теперь преследует меня.

– Ладно, а ты как вообще влез в это всё? Кто ты вообще такой? Ведь я знаю лишь угрюмого Расула, – я улыбнулся ему, пытаясь подбодрить, но Расул в ответ лишь рассмеялся.

После затяжного смеха он наклонился через стол ко мне.

– После смерти одного человека я стал руководителем половины наркотрафика этого района. Так что ты смотришь на одного из самых опасных людей в данном баре, который строит свою жизнь на костях, – и, упав обратно на диван, он продолжил заливать горе алкоголем.

Он не выглядел как самый опасный человек района. Сейчас он был подавленный, сломленный, раскаивающийся. Совсем не тот Расул, который был в здании суда. Ошарашенный этим откровением, я последовал его примеру и уткнулся в стакан.

– Короче говоря, спасибо, если будут просьбы, обращайся. Я у тебя в долгу, – закончил Расул. Его печальный вид как рукой сняло. Он опять принял непринужденную форму камня. Расул, которого привыкли видеть окружающие.

– Не за что, – тихо ответил я.

В окне тем временем все слушали рассказ Виктории и смеялись. Она умудрилась полностью завлечь их внимание и расположить к себе. Эта её способность была удивительна. Пригубив пива, я начал размышлять о том, как новые знакомства заменяют старые. И что первое впечатление может быть обманчивым даже на протяжении нескольких лет.

***

Фотография – маленький предмет, который несет частичку всех людей, оказавшихся на ней. Расул с его пустым взглядом, который с того времени не изменился. Антон, пытающийся строить из себя серьезного парня, держа в руках банкноты, которые одолжил у Махона для фотографии. Его девушка Леся, что делает губы бантиком, изображая принцессу. Из своей квартиры я захватил не так много предметов, но этот был особенный. Он напоминал мне о моём окружении. Глеб с остроумным взглядом, который выдавал уверенного в себе человека, и Вика. Она непринужденно улыбалась с фотографии, и это была самая загадочная улыбка в моей жизни. Закашлявшись и встав с кресла, я подошёл к окну. Когда я пересек ту черту, распрощавшись с такой жизнью? За окном медленно падал снег большими хлопьями, и вершины двух пиков было совершенно не видно. Зачем мы вспоминаем то, что не хотим вспоминать? Голова болела, и, отложив в сторону фотографию, я посмотрел на стол. Неужели всё, что осталось от моей жизни, – это фигурка слона, ножик и фотография? Конечно, нет. Был ещё один предмет, за который стоило её отдать. Достав из штанов коробочку черного цвета, я открыл её. Вся моя цель, все мои мечты. Жизнь была в этой коробочке, но точно ли она стоила того?

Носитель информации

Деньги, мы живем ради денег! Без денег нет еды, а без еды мы сдохнем. Вся планета сдохнет из-за денег, да даже чтобы сдохнуть, сука, нам нужны деньги!

Жалобы профсоюза рабочих комплекса «Мечта»

– Просыпайся, чудик, – услышал я сквозь сон. Открыв глаза, трудно было понять, где находишься. Голова болела, и подташнивало, будто после пьянки. Рядом стояла Вика в лабораторном халате и пыталась меня растолкать.

– Опять провел всю ночь в этой дыре? – убедившись, что я начал ворчать, она отошла и начала наводить себе кофе с виски. – Мне кажется, тебе стоит научиться отдыхать.

Сырость сковала мои глаза, и пришлось их протереть пару раз, чтобы нормализовать зрение. Компьютер тихо гудел на столе с погасшим экраном – звук, который стал уже частью меня. Воспоминания понемногу начали проходить, и тут в голове будто щелкнули тумблером. Резко подорвавшись, я начал водить мышкой, чтобы экран монитора очнулся. Обустроив себе в лаборатории пристанище, мы уже год занимались доработкой кода. Успех был близок, и он пьянил. Вика постоянно отлучалась, хотя она приносила еду и очень часто давала дельные советы. Из нас получилась отличная команда, и целый год с редкими перерывами мы пытались заставить машину подчиняться нашим приказам лишь с помощью мыслей. Порой руки просто опускались, и, ходя по станции «Лямбда», я часто ругался и разговаривал сам с собой. Даже рабочие в грязных фиолетовых робах, появлявшиеся на нашей станции, считали меня ненормальным, но в основном мы работали тут вдвоем. Вот и сейчас я был безумно рад увидеть Вику – единственного человека, который понимал меня и помогал в этом трудном деле.

– Ты вообще выходил из этой пещеры? Судя по тому, как от тебя пахнет, ты себя запустил, – начала она критиковать, вставая за моим плечом и заглядывая в экран.

На нем отобразились строчки, и мои глаза расширились. Конец строки говорил о завершении обработки и предлагал начать работу. За вчерашний вечер случилось три фатальные ошибки, после которых приходилось перечитывать тонны текста и изменять его. Если и в этот раз будет так же, устрою выходной, а лучше неделю запоя.

– Ты загрузил очередную поправку? Слушай, мне кажется, мы задали неправильный алгоритм передачи кода в третьем блоке, ну, или, может, отойдем от идеи вносить в него действия индивидуального пользователя? Иначе настройка под индивида будет обходиться дорого. Ты вообще меня слушаешь? – она стукнула меня ладонью по затылку, чем не особо способствовала улучшению утра. Или сейчас был вечер? В этих казематах трудно было это понять. Искусственный свет стал для меня вторым солнцем, воздух из вентиляции – ветром. Хотя жужжание Вики над моим ухом и было логичным, нам для начала нужно было завершить процесс команд.

– И тебе привет, подожди. Если сейчас сработает, можно будет уже не думать о третьем блоке, – ответил я, всё так же боясь нажать на кнопку.

– О, очнулся? Ну, ладно, гений. Я принесла еды, так что, если хочешь, пойдем перекусим, а то скоро будешь похож на скелет.

Обернувшись на её голос, я рассмотрел нашу рубку. Она приняла более домашний вид, появилась пара плакатов, которые притащила Вика. Стол мы поставили новый из древесины, и рабочие, которые его собирали, были крайне недовольны затаскивать всё по лестнице. До сих пор помню лицо бригадира, который пытался сказать, что он не доставщик мебели. Улыбка появилась на моем лице, пока Вика раскладывала приборы и тарелки, напевая про себя песню. Я безумно счастливый человек, которому посчастливилось работать с такой девушкой. В животе заурчало, но сейчас был решающий момент всех наших трудов. Даже странно, что Вика безучастно раскладывает еду, будто ей это неинтересно. Максимально пытаясь отсрочить нажатие кнопки, я встал размяться, и в моих глазах потемнело. Пробираясь между стопками книг, что лежали на полу, и цифровыми носителями, мне удалось наконец подойти к раковине и посмотреть в зеркало. Борода с растрепанными волосами и заляпанный халат зеленого цвета ещё больше делали меня похожим на безумного ученого. Ополоснув свое лицо и уже чувствуя себя получше, я подошел к столу.

– Угощайся, пещерный человек, – проговорила она с набитым ртом.

Выбор был богатый, но мы могли себе это позволить. Деньги просто некуда было тратить, ведь всё время была лишь работа. Я уже и забыл, когда последний раз считал зарплату или радовался её приходу. Теперь волновал лишь проект, а всё остальное не имело значения. Силы возвращались, пока суши исчезали у меня во рту.

– Ты сегодня неразговорчивый, – протянула Вика. Она начала завивать себе дреды, и теперь из её головы исходило множество лиан. – Расскажи, чем занимался-то на выходном?

– Был в лаборатории, – чавкая, признался я, посматривая на компьютер, что манил обратно.

– Совсем уже свихнулся, подумай о своем здоровье! – начала она, вскидывая руки вверх. Было мило, что Вика заботится обо мне, хотя это уже начинало раздражать.

– Пойми, я близок как никогда. Вчера обнаружил целый кусок, где были фатальные ошибки. Ещё подрегулировал установки и мощности. Теперь оно не перережет горло, – из моего рта вылетел кусочек риса, но я не обратил на это внимания.

– Тебе точно стоит отдохнуть, – тепло улыбнулась Вика, и я остановился с открытым ртом, смотря на неё. – Ну, показывай, чего ты ждешь?

Открыв банку энергетика, моё тело устремилось к наблюдательному окну в нашей рубке. Из него можно было увидеть кресло, которое уже больше походило на настоящий автомобиль на двух колесах. Для испытания большего количества функций мы переделали колеса и добавили ещё кучу вещей. Например, опасную бритву, сколько бы Вика ни протестовала. Две руки, отходящие от корпуса, свисали по бокам и ждали команды. Так как кресло могло принимать только мои команды, все риски и главным в проекте оставался я, но Вика была и не против, впитывая мои наработки как губка.

– Сегодня у меня хорошее предчувствие. Может, ты нажмешь на кнопку? – повернулся я. – А то у меня рука несчастливая.

Выйдя из-за стола и подойдя к компьютеру, Вика встала по стойке смирно.

– Жду указаний, – отдала она честь в шутку.

– Старший научный сотрудник лаборатории «Лямбда»! – повторил я её действия. – Запуск разрешаю.

Посмеявшись, она нажала на кнопку, и по монитору побежала командная строка. Спустя три мучительные минуты всё было готово к работе. Не веря своим глазам, я присел на стул. Это был один из значимых прорывов, которого мы достигли за этот год. Вика тем временем сверялась по своему компьютеру с принятием системой файлов.

– Получилось, – прошептал я. – Получилось! Теперь нужно испытать его в действии! – встав с кресла, мои ноги сами повели к лестнице.

– Подожди, сначала испытания проводятся на манекене, а уже потом на людях! – перегородила проход мне Вика.

– Ты же знаешь, что команды лучше считываются, когда оператор находится непосредственно в машине. Прием сигнала получается тогда идеальным. Помнишь, какие были сбои с манекеном, а я не хочу ждать ещё одну неделю для нового кресла. Прошлое ведь вообще сгорело. В этот раз, уверен, все получится! – пытаясь её отодвинуть, тараторил я.

– Прекращай валять дурака. Если ты повредишь себя, весь проект пойдет коту под хвост! Так что посади туда манекен!

– Ладно, уговорила, – сдался я. – Только если оно опять сгорит, с тебя массаж.

– Договорились, но ты меня ещё за это будешь благодарить, – улыбнулась Вика, пропуская меня вниз.

– В любом случае я выйду из этого победителем, – улыбнулся в ответ я.

Ощущение – будто мне привезли подарки на Новый год. Спускаясь по лестнице, меня направляло вдохновение и чувство эйфории от проделанной работы. Это могло стать сенсацией года, и надо было совладать с этими мыслями и выкинуть их из головы. Взяв манекен, которого мы в шутку прозвали Степа, я зафиксировал его в кресле и начал запускать тумблеры. Вика спустилась следом и теперь, попивая кофе, смотрела за моей работой.

– Не подведи меня, красотка, – похлопал я по кожаной спинке кресла и отошел к контрольному пульту.

Степа с намалеванной улыбкой смотрел в нашу сторону, и выглядело это пугающе, ведь прошлый Степа сгорел у меня на глазах. Вокруг кресла был обустроен целый полигон под тесты. Рядом с этим полигоном располагались генераторы, ремонтные ямы, пара стационарных серверов и множество верстаков и стеллажей, которые были набиты запасными частями.

– Станция «Лямбда», эксперимент номер тринадцать, фаза А, запуск в, – я посмотрел на наручные часы, которые показывали два часа по полудню. – Запуск в четырнадцать тридцать.

– Запуск разрешаю, – ответила мне Вика. Стандартная процедура, но следовать ей нужно было неукоснительно. Выкинув остатки мыслей, я сосредоточился на кресле и нажал на контрольной панели «пуск». Кресло активизировалось и продолжило неподвижно стоять.

– Испытание функции передвижения, – произнесла Вика.

Мне стоило только подумать над тем, чтобы кресло переместилось из красного квадрата на синий, – и оно сразу начало исполнять мою команду. При этом нужно было заехать на горку, развернуться и объехать пару кочек. Выполнив этот путь безупречно, кресло заняло своё место в синем квадрате. Конечно, я его мысленно направлял, ведь знал этот путь наизусть.

– Испытание успешно пройдено, – Вика занималась фиксацией действий и записью их отклонений. Моей задачей было просто думать о том, что нужно сделать.

– Испытания правой руки на точность и взаимодействие.

Я задумался о том, что нужно попасть в мишень для дартса, которая висела на стене. Моментально из огромного подлокотника вылезло три дротика. Представив, как правой рукой я попадаю в десятку, машина сама вычислила траекторию и с удивительной быстротой начала метать их один за другим. Получилось так, что все они попали в цель, при этом не сбивая друг друга. Я улыбнулся успеху.

– Испытание успешно пройдено, – уже более напряженным голосом произнесла Вика, но для меня она была просто фоном. Я наизусть знал все испытания и на каком обычно происходит провал.

– Испытание левой руки на защитные свойства объекта. Запускаю протокол атаки.

Из стены вылез маленький автомат, который стреляет шариками краски. В этом задании мне нужно было сфокусироваться на защите Степы от шаров.

– Три выстрела через три, два, один.

Досчитав до конца, автомат издал три хлопка. При этом за полетом шариков, естественно, я не успевал уследить. Моя задача заключалась в подаче команды на защиту. Рука с пугающей скоростью переместилась в область груди, головы и руки. Все три снаряда были успешно ей отражены, и я готов был плясать от радости. В прошлый раз произошел сбой, и из-за короткого замыкания кресло сгорело. Подумав о том, как я ненавижу этот автомат, рука приняла команду и, оторвав кусок подлокотника, швырнула его. Ствол у автомата покосился от удара. Посмотрев на меня, Вика пожала плечами.