Комплекс Мечта

На мой вопрос никто не ответил, и это уже показалось странным. От легкого толчка в плечо парень, как сломанная кукла, повалился на песок, а лицо некогда милой девушки застыло в мучительной гримасе. Струйки кровавой слюны засохли на подбородке так же, как и у парня. Проверив пульс, я понял, они мертвы. Долго пришлось возвращаться в реальность. Такие молодые… Приглядевшись к контейнеру с едой, я закипел от злобы. Калымов. Фамилия капитана аккуратно была выведена сбоку контейнера с едой черным маркером. Сложив два плюс два в голове и ещё раз выругавшись, я направился прямиком к капитану, что забрался на вершину одного из песчаных барханов.

– Слушай, не твой контейнер? – забраться на бархан оказалось сложнее, чем я думал, поэтому немногословность компенсировалась готовностью к драке.

– Вот и делай добро людям, оставь себе, если хочешь, балласт.

– Они тоже были балластом? Все не дойдём, а, капитан? – лишь силой воли я удерживался, чтобы не наброситься на подонка. Если он и впрямь повинен в смерти детей, лично удушу.

– Тебе голову напекло? Какой балласт, о чём ты?

– Ты точно не в театральном учился? Хочешь сказать, случайно обронил контейнер рядом с мертвыми детьми?

Услышав это, Калымов бросился в сторону автобуса, не обращая внимания на мои окрики. На шум прибежали и все остальные. Мы просто стояли и смотрели на два трупа в неестественных позах.

– Печальная история о двух юных влюбленных, что под напором чувств приблизили конец, – Гренов драматически снял очки, прерывая траурное молчание.

– Тебе смешно, больная ты скотина? Думаешь, это всё шутки, очередной твой невъебический приход? – капитан накинулся на Гренова, но тот умудрился извернуться, прячась за парнем с камерой.

– Они сами выбрали этот путь, посмотри, у обоих из-за рта какая-то херня течёт. Отравились на брудершафт, меня еще обвини, ты же любишь приписывать дела!

Они крутились вокруг оператора, словно герои одного из ущербных телешоу.

– Рядом с ними был контейнер с фамилией капитана, – влез я, понимая, что капитан может быть убийцей. Он же, словно подтверждая мои опасения, достал револьвер, ведя им из стороны в сторону.

– Я никого не убивал, – скрипя зубами, ответил Калымов, медленно отступая.

Тут сзади на него накинулся один из трёх парней, слишком рыжий, пытаясь что-то предпринять. У него не было и шанса против хорошо подготовленного офицера, но этого действия оказалось достаточно, чтобы двое других подбежали и выхватили револьвер. Парень с оттенком розового в волосах взял на прицел капитана, а тёмно-синий продолжал всё записывать.

– Сейчас мы произведем задержание опасного преступника, этот человек должен защищать вас – и посмотрите! Наставляет оружие, угрожает. Отвечай, что ты знаешь о смерти людей? – парень с револьвером заигрался. Выкрикивая на камеру срывающимся голосом обвинения, он продолжал держать под прицелом капитана.

– Брось револьвер, парень, тебя до добра это не доведёт, – холодно ответил Калымов.

– А давай лучше по-моему? Тебя сейчас свяжут, потом ты объяснишь, почему тебя подкармливает пирожками эта девка. Думал, мы не заметим, как ты отдаёшь контейнер, а сам пирожками давишься? У вас тут целый заговор, но мы всё видим.

Очевидно, что это бред. Регина не могла быть вместе с капитаном, но самое ужасное, я начинал верить в слова параноика.

– Говоришь, нашёл контейнер рядом с телами? Это не простое самоубийство, нет.

Из-за угла автобуса появился Угрюмый, который всё это время где-то пропадал. Увидев, как подросток трясёт перед камерой револьвером, он спокойно направился в его сторону.

– Эй, великан, стой, говорю, стой! Или я выстрелю!

Угрюмый подошёл вплотную и прижал парня к себе, пытаясь отобрать револьвер. Приглушенный хлопок закончил потасовку, и они оба повалились на песок. Парень взвыл, словно сирена, и к нему сразу кинулись на помощь друзья, я же подбежал к Угрюмому. Он, как всегда, молчал. На этот раз причиной его молчания оказалось отверстие в груди размером с кулак.

– Я говорил ему бросить револьвер, – расстроенно проговорил капитан, на которого все перестали обращать внимание. Кровь растекалась по песку из горла, разорванной щеки, а парень всё вопил, смотря на мир одним глазом, второй уже вытек. Спустя пару минут он вздохнул в последний раз и замолчал. Развороченные остатки револьвера дымятся, в голове всё ещё раздается последний крик ужаса, а не так давно я просто ехал домой.

– Какого хуя? – зашептал оператор, выключая камеру. – Как ты это сделал?!

– Вот только не надо на меня всё вешать. Это револьвер с тайным предохранителем, нажимаешь на спусковой крючок, и детонирует заряд в барабане. Обычно руки отрывает, но тут не повезло.

– Это самое тупое, что я слышал за сегодня! Какой человек в здравом рассудке засунет мини-бомбу к себе в оружие! Это, блядь, словно стоять в комнате, набитой людьми, и угрожать гранатомётом! – кричали два выживших парня с канала «Б8», в истеричном состоянии присыпая тело ушедшего друга.

– Но помогло ведь, – капитан просто пожал плечами и ушёл куда-то за автобус.

Гренов пытался успокоить Регину у кабины водителя, верующий отправился за лопатой. Один я ошарашенно стоял у трупа Угрюмого без дела. Пять человек погибли, а мы даже не сдвинулись с места.

– Это ещё ничего, – одноглазая женщина осмотрела Угрюмого и обратилась, видимо, ко мне. – Вот помню, в лаборатории во время важного эксперимента мы узнали, что один из нас диссидент, предатель и шпион, – она стирала кровь песком со своих рук, и карнавал жутких зрелищ продолжался.

– И что случилось?

– Скажу лишь, что это ещё ничего.

Остаток вечера все приходили в себя или делали вид, что всё в порядке. Лицо Регины выражало лишь печаль и скорбь. Капитан сидел у носа автобуса в одиночестве, затачивая нож. На другом конце Гренов тренировался с пожарным крюком. После случившегося крюк теперь всегда был при нём. Лидия пыталась приободрить Регину, и они вдвоём начали ухаживать за кондуктором. Не знаю, куда делись двое оставшихся парней из «Б8», меня отвлёк бухгалтер, подсев рядом.

– Мы начали не с той ноги в автобусе, я Фома, – он протянул мне руку, и я пожал её. Не помню, представлялся ли он, но можно сразу подметить, что у Фомы сильная хватка.

– Ты это где так накачался в своих офисах?

На вопрос Фома рассмеялся и предложил воды. Бутылка оказалась аномально холодной, я даже не стал из неё пить, приложив к горячему лбу.

– Как тебе наши приключения? Словно древние пророки пойдём через пустыню к заветной мечте, – после услышанного бутылка чуть не выскочила из моих рук. Приключения?

– Слушай, кажется, ты зря копал могилы в такую жару, на попей, – я вернул ему бутылку, но он лишь улыбнулся, раскручивая её в руках.

– Человеку нужен другой человек, чтобы тот вырыл для него могилу.

– Звучит как-то совсем не весело. У вас там в церкви сейчас проповедуют пессимистичные учения? – я даже не могу разозлиться на него. Трудно понять, шутит он или говорит всерьёз. С верующими всегда так.

– Есть лишь одна вера, и она объединяет всех, ведь высшая награда – верить, чувствовать единство с другими, осознавать, что ты часть большего.

Кажется, он начинал проповеди идеи своей церкви, от чего я попытался быстро отстраниться.

– Да, как скажешь, слушай, давай начистоту, я не из ваших, мне неинтересно духовное познание, весь ваш культ, просто не надо, – надеюсь, он оценил мои попытки подобрать слова повежливее.

– Ты не веришь, но объяснить, как мы тут оказались, не можешь.

– Думаешь, это ад? Вот так он выглядит, песок и солнце.

– А где, ты думаешь, люди искупают свои грехи, – Фома похлопал меня по плечу и удалился, насвистывая мелодию.

Еду распределили под присмотром, но наугад, никто уже не доверял в лагере никому. Несмотря на совместные усилия одноглазой женщины и Регины, старухе-кондуктору лучше не стало. Ещё большее удивление вызвало у меня желание одноглазой женщины остаться присматривать за немощной. Неожиданная самоотверженность от мутной личности. Вдруг она решила так искупить грехи, совершенные в лабораториях комплекса. Паранойя разыгрывается не на шутку, уже начинаю верить в слова Фомы.

Время пришло, и, косо поглядывая друг на друга, мы вышли по направлению к горе. Нас было семеро: я, Гренов, капитан, Фома, Регина и двое оставшихся из «Б8». Один из них даже пошутил на тему хренового сериала и массовки для внезапных смертей. Холодало настолько быстро, что я даже не заметил, как все переоделись в верхнюю одежду, от этого идти, конечно, не стало легче. Мы решили разбиться на пары, чтобы поддерживать друг друга, лишь Гренову не хватило партнёра, и он привязался к нам с Региной. Удивительно стойко она переносила поход, не отставала и даже не жаловалась. При свете миллионов звёзд мы двигались в сторону горы Даргаж, надеясь найти хоть какую-нибудь помощь. Примерно раз в тридцать минут мы останавливались, включали пару телефонов, искали связь и, ничего не найдя, двигались дальше. Окружающий вид был прекрасен, такое человек запоминает до конца жизни, но усталость постепенно вытесняло это чувство. Остается лишь завидовать подготовке капитана, шедшего далеко впереди и прокладывающего маршрут. Не отставал и Фома, двигаясь за ним, словно тень. Может, свою роль играет возраст, хотя я ненамного старше их. Гренов, используя пожарный крюк как трость, маячил всё время под моими ногами. Причиной того, что он выбрал нашу пару, скорее всего, стала Регина, ведь он не отлипал от неё весь маршрут, предлагая понести рюкзак. Или он просто нам не доверял, ведь я подозревал Регину в сговоре с капитаном. Два товарища из «Б8» вернулись к съемкам, но уже с меньшим энтузиазмом. Находясь всё время где-то сзади, они изливали чувства в бездушный объектив камеры.

– Чем бы вы хотели заняться, когда вернётесь домой? – я решил отвлечься разговором, стараясь не замечать голод и усталость.

– Сожру огромный брикет мороженого, откисну в ванной и буду спать в теплой кровати до тех пор, пока не высплюсь, – уверенно проговорила Регина, шагая вперёд. Откуда столько сил в хрупком теле?

– И какое твоё мороженое любимое? – вклинился Гренов в наш строй, чуть не задев меня пожарным крюком.

– Фисташковое.

– М-м-м-м, обожаю фисташки, знаешь, я где-то тебя видел.

– Да, именно поэтому я туда больше не хожу, – засмеялась Регина.

– Нет, ну серьезно, ты не отдыхала у озера, на даче Андрея?

– Большую часть времени я бываю на работе, – Регина вопрошающе посмотрела в мою сторону, кажется, пора перевести диалог в другое русло.

– Хорошо, что благодаря тестовым полигонам комплекса вырабатывается сноровка ходить в любой местности. То джунгли построят, то пустыню создадут, – сболтнул я и понял, что зря.

– Какие ещё полигоны? Я думал в нашем городе лишь главный офис да порт с каким-то непонятным заводом, – насторожился Гренов.

– А как ты попал на маршрут сорок девять? Он же следует от комплекса в город без остановок.

– Как-то невежливо отвечать вопросом на вопрос.

– Что вы говорили про полигоны? – как-то заторможенно удивилась Регина.

– Обычная полоса препятствий, они тренируют спецподразделения для защиты интересов компании и не более.

– Мне стало намного легче, теперь знание о существовании целого полигона для тренировки армии бездушных маньяков позволит мне спать спокойно.

– Тебе незачем переживать, если ты не враг комплекса. Подожди, кажется, я узнаю тебя, – тень Гренова замерла после моих слов. – Ты один из митингующих, что орет перед главным входом нелепые лозунги. Взоры будущих поколений обращены на вас, перемены наступают! – я нарочито громко рассмеялся, но, кажется, Гренов уже перестал обращать внимание на мои подколки. – Пустышки в яркой обёртке.

После моих слов он отстранился от нашего коллектива, выбрав одиночество. Не помню, сколько времени мы шли, Даргаж казался недостижимым миражом. Первые окрики я воспринял как плод воспалённого рассудка, но, обернувшись, пожалел, что это не так. Огромная стена песка неслась в нашу сторону, поглощая непоколебимые дюны на своём пути. Спустя время стало понятно, что нам её не обогнать, и мы собрались вместе для обсуждения плана.

– Видите, вон там начинается равнина, – капитан указал в сторону подветренного бархана.

Пустыня напоминала высохшее море, подсвеченное холодным солнцем, а торчащие из её чрева камни – огромных китов, плещущихся на поверхности.

– Предлагаешь воздушных змеев пускать? – даже в эту секунду Гренов умудряется вести себя как клоун.

– Предлагаю тебе заткнуться и слушать меня! – ветер нарастал, и приходилось его перекрикивать. – Видите те чёрные выступы, мы думаем это естественное природное укрытие!

– Отличная идея, давайте залезем под камни и подождём пару суток, пока ветерок не стихнет!

– Гренов, тебя никто не заставляет идти с нами, а все, кто хотят жить, вперёд, за мной! – вспылив, капитан рванул в сторону камней вниз по склону, и я, помогая Регине поспешил за ним. Спуск оказался трудным, ноги вязли в песке, и, каждый раз запинаясь, появлялся риск подвернуть ступню. В данных обстоятельствах это равносильно самоубийству, ведь я не уверен, что в нашей дружной компании меня не спишут со счетов при малейшей слабости. Буря настигла нас, когда до огромных валунов оставалось примерно двести метров. Таща за собой Регину и выплёвывая тонны песка, я держался чётко за спиной капитана. Песок забился во все отверстия, силы кончались, и, видимо, лишь удача помогла добраться до входа в спасительную пещеру. Оценив прочность природной конструкции, я сделал вывод, что тут безопаснее, чем снаружи. Конечно, если не пугает участь быть раздавленным огромным пластом камня, что разлёгся в метре над головой.

– Вы видели остальных? Кажется, они шли сзади нас, – выкидывая из капюшона песок, спросила Регина.

– Я всем сказал, куда направляюсь, шли они или нет – их дело, – отрезал капитан, осматривая пещеру.

Время медленно шло под леденящие душу завывания ветра. Я впервые попал в песчаную бурю, вьюга куда привычнее. За окном холод, тебя не отпускают в школу, давая поспать до обеда. Мог ли знать я, что буду вспоминать те мгновения спустя двадцать пять лет, прячась от стихии под камнем, как жук. В нашу пещеру ворвался Фома, пытаясь выкашлять из лёгких весь песок. Мы помогли ему встать с колен и сесть рядом, на плоском валуне, напоминающем кровать.

– Ты видел кого-нибудь ещё? – спросила Регина испуганным голосом.

– Я вообще ничего не видел, словно дьявол застилал мои глаза, лишь слышал крики, – Фома взглянул в мою сторону с улыбкой, натянутой до ушей.

При свете фонарей в его глазах читалось чистое безумие, а два клыка в безупречно белоснежной улыбке делали его схожесть с вампиром феноменальной. В этот момент за его спиной в песчаной буре я увидел зловещий силуэт, отчего мне стало не по себе. Держась за живот, парень из «Б8» ввалился в пещеру.

– Что с ним?! – раздался голос Регины.

– Я не знаю. Руки, держите его руки, кажется, он ранен, – подбежав к парню, я принялся разглядывать его в тусклом свете фонаря.

– Не вижу крови. Да заткнись ты уже!

Мы начали спорить друг с другом, а парень всё кричал и кричал. Он кричал до тех пор, пока Регина не обняла его. Разжав хватку вокруг живота, мы задрали кофту, под которой оказалась видеокамера.

– Ты что, скотина, всё это время орал из-за камеры? – я пнул парня, стараясь не попасть по Регине, что всё еще его обнимала.

– Я не слышу! – прокричал он, озираясь по сторонам. – Ничего не слышу! Скажите что… – на последнем слове парень окончательно сорвал голос и захрипел.

Чуть погодя слух вернулся к нему, и он успокоился, но всё время спрашивал о своем друге. Судя по телефону, уже прошло десять минут с момента прихода в пещеру. Буря же не хотела прекращаться, сокращая шансы увидеть остальных. На двенадцатой минуте вошёл Гренов. Я не сразу понял, что это он. Ничем не защищённое лицо покрыла маска из песка и крови. Глубокий порез от верхней правой брови идёт наискось до левой скулы. Выставив правую руку вперёд и сжав её в кулак, Гренов поднял большой палец вверх. Никто не подошёл к нему, да он и не просил помощи. Усевшись на противоположный камень под наше дружное молчание, он достал бутылку вермута из портфеля.

– Погодка сегодня дерьмовая, – он сделал глоток и оторвал от себя кусок гавайки. – Ценю, что подождали, кстати, – промочив кусок вермутом, Гренов принялся протирать лицо.

– Ты один? – с подозрением спросил капитан.

– А вам что, мало?

– Не паясничай, где рыжий?

– Я думал, он с вами, – Гренов развёл руки в разные стороны, завершая диалог.

Прошёл час молчаливого ожидания. Оператор из «Б8» демонстративно отсел от нас в другую часть пещеры, где, судя по всему, пересматривал получившийся видеоматериал, куря сигарету. Он пытался убедить кого-нибудь пойти с ним на поиски, но безуспешно. Песка в пещере прибавилось, но лучше тут, чем снаружи. Остальные уселись в круг и начали распивать вермут, избегая разговора о рыжем парне. Положив телефон экраном вниз в самый центр сформированного круга с включённым фонарём, мы напоминали детей, играющих в темноте. Я не видел лиц собеседников, лишь различал их по голосу. Через некоторое время к нам присоединился оператор, достав из личных запасов вторую бутылку. Он молчал, но о его присутствии информировали слабые хрипы.

– Когда я служил на юге, там часто бывали бури, местные называют их хабуб, – капитан передал мне уже наполовину пустую бутылку.

– Знаешь, я хоть на юге и не служил, но прятаться от хабуба на равнине – хреновая идея, разве нет? – от слов Гренова улыбка возникла на моём лице. Их перепалки уже вошли в норму, даже кажутся естественными. Они не планируют перегрызать друг другу глотки, но, может, это просто вермут.

– Не умничай, Гренов, лучше скажи спасибо. Благодаря мне мы всё ещё живы.

– Большое спасибо, кажется, ты забыл упомянуть, что выжили не все.

Пещера снова погрузилась в тишину. Лишь бутылка стучала о руки, да буря бушевала над головой. Первой заснула Регина, следом Фома. Оставшиеся пили в напряженном молчании. Много недомолвок, и я готов был поклясться, что один из них убийца. В какой-то момент мне даже почудилось, что у капитана в руках блеснул нож.

– А где твоя заострённая палка? – пробормотал капитан, поставив бутылку на песок.

– Посмотри на лицо, видишь порез? Слышишь ветер? Сложить все вместе сможешь? Давай, Калымов, я верю в тебя, – Гренов дотянулся до бутылки и рванул обратно на своё место, словно опасаясь капитана.

– Шутки шутками, а тебе идёт этот милый порез, напоминаешь злодея из дешёвого боевика.

– Кто бы говорил, мистер. Я сижу подальше от всех в тени и начинаю разговор с фразы «я воевал на юге»?

– Служил, не воевал, – капитан вновь ввязался в словесную перепалку с Греновым. Сразу после этого я услышал шаги, и хрипы прекратились. Видимо, оператор опять ушёл в другой угол пещеры.

– Мне кажется, мы никогда не доберёмся до горы, – вермут на вкус был как моча с добавлением лимона, но отлично прогревал горло. Мои слова повисли в воздухе.

– Охренеть ты пессимист, чувак, мне разрезало лицо, я нахожусь в тёмной пещере хрен знает где вместе с маньяком, – Гренов вынырнул на свет, демонстрируя обезображенное лицо. – А ты ещё смеешь ныть?

– Ещё раз назовёшь меня нытиком, и тебе придётся просить помощи у капитана, – произнёс я сухую, но полуправдивую угрозу. – Не знаю, способен ли я убить человека, но покалечить могу.

– А вы забавные, из вас получится отличная пара! Давайте же выпьем за столь неприятное знакомство, – Гренов поднял на уровне глаз серебряную флягу с выгравированной на лицевой стороне совой.

– Где флягу взял? – спросил капитан.

– Честно? У верующего маразматика из кармана, а что? Я его вермутом угостил? Угостил, а он заначкой не делится, – Гренов сделал глоток и протянул её мне.

От фляги разило знакомым запахом тройного одеколона, которым пользуются мужчины преклонного возраста. На вкус оказалось ничуть не лучше, прокашлявшись, я поспешил передать флягу капитану под гогот Гренова.

– И что ты предлагаешь? – капитан схватил меня за запястье, так что от неожиданности я рванул назад, но ничего не вышло. – Пойти обратно и ждать эвакуации? С таким количеством запасов наша группа протянет еще максимум двое суток, а у автобуса осталось гораздо меньше.

Хватка ослабла, и, забрав флягу, капитан сел обратно в тень, словно ничего и не было.

– Если двигаться прямо, всегда можно найти выход, но иногда выход лучше не искать.

Кажется, пойло Фомы уже дало в голову. Ощущая, как тепло растекается до кончиков пальцев, я лёг рядом с Региной, она дрожала. Я приобнял её, вспоминая о дочери, и внезапно мне захотелось защитить, сберечь хрупкое создание.

– Так, может, стоит повернуть? – заторможенно добавил Гренов. Его голос казался нереальным, чем-то далёким, словно вчерашний сон.

***

Горящий дом с цифрой тринадцать. Крики детей, женщин. Я открыл глаза, но крик не исчез. Кошмар наяву, девушка, лежащая рядом со мной на песке, кричит, указывая рукой куда-то в сторону. Регина. Вот та реальность, в которой я нахожусь. Рядом возник Фома, окончательно приведя меня в чувство.

– Вставай, там парень вскрылся.

Темно-синие волосы сплошь покрывал песок. Оператор сидел в углу, свесив подбородок на грудь. Обе руки искромсаны вдоль предплечья, будто его обуяла дикая злоба. Как такое возможно сделать с собой?

– Это твоё? – капитан швырнул мне под ноги набор отвёрток. – И вот это, наверное, тоже?

Я смотрел на окровавленную отвёртку и не мог понять, зачем он так себя искалечил. По взглядам окружающих и по тому, как они сторонятся меня, легко догадаться, что не одному мне пришёл в голову этот вопрос.

– Это не я, нет, нет, не смейте так думать! – нужно расслабиться и взять под контроль ситуацию, вины на мне нет.

– Никто не утверждает, что это ты, парню трудно пришлось, вот и на нервной почве вскрылся, – Гренов поднял разбитую вдребезги видеокамеру и, осмотрев её, улыбнулся. – Забавно, они всё это время снимали, но флешку не воткнули, или она где-то в песке, посмотрите по сторонам.

– Нет времени на игры, собирайтесь, буря утихла.

– Куда, там же безумная жара! – запротестовал Фома.

– Интересная у тебя фляжка, – Фома никак не отреагировал на то, что его флягу достал из кармана Гренов. – Сон навевает крепкий.

– А вас никто не просил трогать мои личные вещи, что ещё забрали? Берите все, мне не жалко! – Фома начал выбрасывать содержимое карманов прямо на песок. От этого внутри меня загорелся огонь стыда, Фома явно не заслужил такого отношения к себе.

– Ладно, успокойтесь, хватит обвинять друг друга, – Гренов уселся рядом с трупом оператора, держа в руках разбитую видеокамеру.

Свет почти не попадал в пещеру, но его оказалось достаточно, чтобы рассмотреть парня. На красных от солнца руках и ногах проступали волдыри, лицо уродовал жуткий шрам, который, видимо, причинял боль его обладателю. Кривляясь, Гренов будто смеялся в разбитый объектив. От случившегося Регина совершенно замкнулась в себе, отказываясь разговаривать с кем-либо. Капитан перевесил нож на ремень, угрожающе сверкая им у выхода. Никто не решил остаться в пещере. Палящее солнце убивало всю надежду, но нас гнал прочь страх остаться мертвым и забытым среди песков.

Не знаю, сколько времени мы идём, но силы исчезали вместе с верой в будущее. Воды едва хватает, я сдерживаюсь каждый раз, когда хочу промочить горло. Что дальше? Будем фильтровать мочу? Куда идёт жалкий сброд, бросивший вызов древней пустыне? Водопровод, отопление, магазины… Человек стал неженкой, рабом собственной конуры. Жалуется на ржавую воду из-под крана, скупой ассортимент в магазинах, ломающиеся автобусы. Этого всего сейчас так не хватает, лишь бы вернуться домой, а там уже я исправлю все, что хотел. Перепробую всё на свете, и вечность проведу в кругу любимых.

– Что-то мне нехорошо, – Регина, шедшая уже из последних сил, прервала обет молчания и повалилась на песок, обрывая мой внутренний монолог.

Пересекая очередной бархан, она не выдержала нагрузку и теперь, учащённо дыша, бредила. Я пропитал остатками воды из бутылки тряпку и сделал своеобразный компресс на шею. Это не игра в рыцаря, и, возможно, придётся пожалеть об этом, но ощущение правильного выбора даёт мне силы держаться. И вот четыре мужика стоят и беспомощно смотрят на лежащую девушку. Измотанные, озлобленные. Она была последним шансом на сохранение в нас человечности. Мы дали зарок во что бы то ни стало спасти её, и первое, что нам нужно, – убежище от солнца. Гренов обмотал голову Регины своей мокрой рубашкой и взвалил на плечо, указав мне на сумки. Не сказав ни слова, я повесил их на себя. Капитан с Фомой отправились на разведку вперёд, а мы медленно шли, лишь изредка останавливаясь, чтобы передохнуть. Что стоит капитану или Фоме бросить нас? C их подготовкой легко выжить в одиночку, зачем обуза на хвосте? Не знаю, сколько времени я находился в безумном трансе, обвиняя всё человечество в произошедшем, но из него меня вывел капитан. Обливающийся потом и с несвойственной для него широкой улыбкой он вылез из ниоткуда на моём пути. Оказывается, за одной из ближайших дюн располагается каменное строение, занесённое песком. По словам капитана, из крыши торчит антенна, а это означает связь с внешним миром и надежду на спасение. С огромным энтузиазмом прикладывая все оставшиеся усилия, мы поспешили за ним, и, когда я увидел собственными глазами то, что описывал капитан, радость переполнила меня. Неважно, чей дом, главное, встретить человека, понять, что ада не существует. В какой-то момент я действительно поверил в то, что попал в него, но теперь всё скоро закончится.