Ирис, как цветок

Нейтан. Сидящий рядом Нейтан, с таким красивым утонченным лицом, умный и серьезный Нейтан, в которого она была тайно влюблена вот уже пять лет. Достаточно ли она взрослая теперь, чтобы он воспринимал ее всерьез?

Она загрустила от этих мыслей, но изо всех сил старалась этого не показывать.

Ирэна пустилась в пляс под пение Малыша и Эйса, которые знали массу скабрезных песенок наизусть. Рита ела зайчатину, отбивая ритм ногой. Все были уже пьяны и продолжали выпивать. Вечер близился к ночи.

Ирис, немного поколебавшись, присоединилась в танце к Ирэне, чтобы отвлечься. Та схватила ее за талию и принялась кружить, громко хохоча. Они подпевали Эйсу и Малышу, из-за чего их дыхание сбивалось, что еще больше их веселило и раззадоривало. Вскоре к ним присоединились и Малыш с Эйсом. Они галантно пригласили их на танец, первый – Ирэну, второй – Ирис. Петь они не перестали, иначе не было бы музыки для танца. От плясок все раскраснелись, а щеки уже болели от улыбок и смеха.

– Хочешь потанцевать? – спросил Нейтан Риту.

Та покачала головой.

– Слава Всевышнему, – облегченно сказал он, и Рита засмеялась.

– Ты все еще зануда, – сказала она.

– Ты тоже, – он улыбнулся.

Через пять минут Малыш уже возил вопящую Ирэну на спине, Эйс продолжал петь что-то романтическое в одиночестве, сидя на земле, а Ирис села на свое место на бревне.

– Я пойду спать, детка, – сказала ей Рита, обняла и добавила: – С днем рождения.

Она ушла. Ирис и Нейтан остались сидеть вдвоем. Ирис занервничала от его молчания. Кусала губы и перебирала пальцами, рассеянно поправила цветочный венок на голове. Выпитый алкоголь бередил голову и душу, отчего казалось, что просто необходимо что-то сделать здесь и сейчас. Она глубоко вдохнула воздух и тихо произнесла на выдохе:

– Ты мне нравишься.

Нейтан молчал, Ирис боялась посмотреть ему в глаза, уставившись в землю между носками ботинок. Лицо ее быстро краснело. Нейтан молчал. Не двигался. Было непонятно, вообще слышал ли он ее. Ирис занервничала еще больше. Нейтан молчал.

– Пожалуйста, не говори им, – пролепетала она, – Они все превратят в дурацкую шутку.

«Идиотка» – крутилось у нее в голове: – «На что я рассчитывала? Я для него ребенок. Только поставила его в неудобное положение.»

Она подождала еще секунду и решила уйти, бежать, спрятаться в палатке и больше никогда из нее не выходить. Попыталась встать. Нейтан взял ее за кисть и мягко потянул обратно.

– Подожди, пожалуйста, – наконец сказал он, – Я подбираю слова.

Ирис закусила губу, готовая расплакаться. Сейчас он будет перед ней извиняться, говорить, как она ему дорога, но как сестренка, как кто-то, кто навсегда останется ребенком в его глазах.

Ирис почти не дышала, пока он молчал. Затем он тихо произнес:

– Признаться, я надеялся дождаться твоего совершеннолетия.

Ирис наконец посмотрела на него. Что это значит?

– Ты так юна, – продолжил он: – Я не хотел чувствовать себя … совратителем.

Ирис молча смотрела на него, не понимая. Потом спросила:

– Что ты имеешь в виду?

Нейтан немного помедлил, опустил глаза. Ирис только тогда обратила внимание, что он все еще держит ее за руку. Он нежно погладил ее пальцы.

– Ты мне тоже нравишься, – тихо сказал он и добавил после секундной заминки: – И я не знаю, правильно это или нет.

Сердце у Ирис сжалось, пустив волной кровь по всему телу. Щеки стали пунцовыми, дыхание сбилось. Она еле собралась с силами, чтобы спросить:

– Почему это может быть неправильно?

На лице Нейтана появилась легкая печальная улыбка. Он сказал:

– Ты знаешь почему.

Ирис знала, но не хотела, чтобы это называлось так. Неправильно. Это как будто обесценивало ее чувства, делало ее неподходящим объектом для симпатии. Будто ее нельзя любить только из-за того, что она не достигла какого-то там возраста.

– Если ты считаешь, что это неправильно, то…, – начала она, но не успела закончить. Нейтан осторожно положил руку ей на подбородок и повернул лицо к себе. Наклонился к ней и поцеловал в губы.

Ирис чуть не лишилась чувств.

Это событие никто не заметил, так как все были поглощены пьяными развлечениями. Нейтан отодвинулся, посмотрел вперед, убедившись, что их никто не видел, и сказал:

– Им и правда не стоит ничего говорить.

Ирэна, Малыш и Эйс все еще спали в полдень, поэтому их пришлось будить. Делала это Ирис, бодрая и пребывающая в удивительно хорошем настроении. Нейтан и Рита собирали поклажу, кот Талисман терпеливо ждал, сидя на поваленном дереве.

В жутком похмелье с помятыми лицами Малыш, Ирэна и Эйс выползли из палаток. Сели к остаткам завтрака у костровища.

– Я сейчас сдохну, – сказал Эйс, вид у него был соответствующий.

– Мне кажется, я уже сдох, – буркнул Малыш и засунул себе в рот заячью ножку.

Нейтан бросил им большую флягу с водой, ее поймала Ирэна и стала жадно пить. Вешая на свою лошадь седельные сумки и тюки, он философски сказал:

– Церковь говорит, что за свои дурные дела мы отвечаем сами, а на добрые дела нас Всевышний направляет. Видимо, вчера он был занят.

– Ой, Нейтан, иногда так хочется тебе по лицу заехать, сил нет, – огрызнулась Ирэна. Тот усмехнулся.

Когда похмельные немного пришли в себя, отряд отправился дальше. Они ехали медленно, потому что некоторые жаловались на головную боль и тошноту, которые усугубляла тряска на лошади, а иногда им и вовсе приходилось останавливаться, чтобы некоторые могли поблевать в кустах.

Ирис была абсолютно счастлива. Она ехала с венком на голове, вплела синие цветы в гриву своей вороной лошади, на груди была сумка с котом, в кармане дудочка, а за поясом у нее был спрятан кинжал. Они с Нейтаном часто многозначительно переглядывались и иногда отставали от остальных, чтобы поболтать наедине. Это не должно было никого удивлять – трое из шайки не в состоянии были говорить что-либо, кроме ругательств, а Рита была не из болтливых.

Были в пути они недолго из-за своего состояния, не дошли даже до сумерек. На вечернем привале трое похмельных вырубились сразу, как только разложили палатки, Рита с Ирис пошли охотиться. Вернулись они с парочкой подбитых птиц и горстью грибов в то время, когда Нейтан разводил костер.

Позже Ирис и Рита готовили на костре ужин, Нейтан разглядывал карту.

– Через два дня мы будем проходить Берринсток, – сказал он, – Город, в котором мы тебя нашли, – он обращался к Ирис.

– Ностальгично, – сказала Рита, – Можно посетить тот кабак.

– Думаю, наши друзья пока не готовы посещать кабаки, – хмыкнул Нейтан.

– Да они уже завтра будут готовы продолжать пить, – Рита усмехнулась, переворачивая палку с насаженной на нее птицей. Она подумала и сказала: – Значит, мы будем идти мимо Альмиры. Не хочешь заехать? – спросила она Нейтана.

Ирис показалось, что тот помрачнел.

– Не уверен, – коротко ответил он.

– А что в Альмире? – полюбопытствовала Ирис.

– Это наш родной город, – ответила Рита.

– Я не был там почти десять лет, – сказал Нейтан, – В Темноводье я получил пару писем от матери. Кажется, с ними все в порядке. Нет смысла заезжать.

– А я считаю, что есть, – убежденно сказала Рита.

Нейтан помолчал. Сложил карту и, убрав ее в сумку, сказал:

– Я подумаю об этом.

Поужинав, они разошлись по палаткам.

Следующий день прошел более продуктивно. Все выздоровели и были весьма бодры, проехали большую часть пути до Берринстока и вечером разбили лагерь на полянке в лесу недалеко от его кромки. Погода стояла чудесная, лето радовало теплом, даже когда садилось солнце, на небе было ни облачка, в воздухе – приятный легкий ветерок. Они сложили камни для костровища, установили палатки, привязали лошадей так, чтобы те могли беспрепятственно есть траву под своими ногами. Недалеко слышалось журчание ручья, и Нейтан пошел набирать воду.

– Сопля, пойдем поохотимся, – сказал Малыш, нарубив дров, – Покажешь мне, как научилась стрелять из лука.

Ирис одолжила лук у Риты и пошла в лес вслед за Малышом.

Они уходили все глубже в чащу в поисках жертвы. Шли медленно и тихо, стараясь никого не спугнуть, но не слышали признаков того, что здесь кто-то есть. Когда стало очевидно, что вокруг животных нет, и нужно идти еще дальше, Малыш спросил:

– Между вами с Нейтаном что-то есть, да?

Ирис в секунду побледнела.

– Ч-что? – переспросила она.

Малыш заулыбался:

– Вижу по твоему лицу, что да.

Бледность сменилась нахлынувшим румянцем.

– Как ты узнал?

Продолжая улыбаться, Малыш загадочно произнес:

– Птичка одна села мне на плечо и напела на ухо…

– Я серьезно, – остановила его Ирис.

Малыш хохотнул, потом махнул рукой и признался:

– Да я просто видел, как вы целуетесь.

Ирис еще больше покраснела. Помолчав, сказала:

– Никому не говори.

– Не волнуйся, – заверил Малыш, – Я – могила, – он похлопал Ирис по плечу огромной ладонью, – Рад за вас. Вы подходите друг другу. Оба такие … заумные.

– Пожалуйста, давай продолжим охоту, – взмолилась она. Он согласился, ухмыляясь во весь рот.

Вскоре она заметила движение между деревьев. Приложила палец к губам, скомандовав Малышу молчать. Присмотрелась и увидела одинокого серого зайца. Тот остановился, чистя передними лапами мордочку, стоя на задних.

Ирис медленно достала стрелу из колчана. Взвела лук и направила его на добычу. Встала ровно, как ее учила Рита. Подняла лук ближе к лицу оперением к уху, прицелилась и отпустила тетиву.

Заяц успел издать только короткий писк, стрела пронзила его маленькое тело.

– Хорошая работа, – похвалил ее Малыш, – Но нужно еще.

Следующий жертвой был самец-тетерев. Они подошли к маленькой опушке, издалека услышав журчащее пение птиц. Засели за деревьями, Ирис осмотрелась – тетеревов было несколько, но она знала, что успеет убить не больше одного. Она осторожно прицелилась и выстрелила.

Стрела пригвоздила птицу к земле, попав в крыло, его сородичи моментально разлетелись. Ирис выбежала на опушку и поймала дичь. Свернула ему шею, чтобы не мучился.

– Дааа, ты зря время не теряла, – Малыш улыбнулся, – Я вот, наверное, никогда не научусь стрелять.

Ирис улыбнулась, довольная добычей, и они пошли обратно.

Проходя через чащу к поляне с лагерем, они обсуждали, как надоедает есть одно и то же в походах.

– Вот бы кабана убить, – мечтательно сказал Малыш, – Ммм, жареный кабаний бочок…

– Рита пыталась как-то, но промазала, – сказала Ирис.

Они резко остановились – внезапно послышался крик со стороны лагеря. Переглянулись и побежали вперед. Издалека увидели, что на поляне горят огни, гораздо больше, чем от одного костра. При приближении услышали испуганное ржание лошадей, лязг оружия и звуки борьбы.

Малыш с непривычно серьезным лицом остановил Ирис рукой.

– Беги вглубь леса, Сопля.

Ирис удивленно посмотрела на него и попыталась ринуться вперед, но он схватил ее за плечо.

– Я сказал – беги! – зарычал он, – И не возвращайся, пока все не стихнет.

Ирис растеряно стояла и смотрела, как он достает из-за пояса топор и направляется к лагерю. Повторился крик, Малыш обернулся и суровым взглядом посмотрел Ирис в глаза. Та послушалась, развернулась и побежала в лес.

Долгое время она не могла убедить себя в том, что поступила правильно.

Она скрылась в чаще, сев на мшистые выступающие из земли корни корявого дуба. Дрожа от страха, Ирис пыталась вслушаться в звуки со стороны лагеря, но на таком расстоянии они были нечеткие и неразличимые. В ее голове появился голос, и прислушиваться стало невозможно.

– Их убивают. Их убивают. Их убивают, – повторял голос.

Ирис сжала виски кулаками и застонала.

– Нет, нет, нет нетнетнетнет!

Голос не отступал. Он заглушал все окружающее, бил колоколом в голове, не давал ни единой мысли возникнуть и сформироваться.

– Нет, с ними все хорошо, с ними все хорошо, с ними все хорошо, – она зажмурилась и повторяла это, пытаясь заглушить голос. Ужас охватил ее, и никакие мантры не действовали. Она заплакала, плач перешел в истерику.

– Их убивают. Их убивают. Их убивают.

В истерике она перестала понимать происходящее, не могла отличить свои слова от голоса в голове, тряслась всем телом и рыдала, продолжая сжимать виски. Голос гремел, оглушал, лишал воли и рассудка.

В безнадежной борьбе с собственным разумом Ирис впала в забытье.

…Очнулась она на рассвете. Ирис не помнила, уснула ли она или всю ночь была в истерическом припадке. Одежда ее была насквозь мокрая от пота, она продрогла и стучала зубами. С трудом поднявшись, она увидела у себя на поясе привязанную добычу и испугалась ее. Потом появились смутные воспоминания об охоте и о Малыше, который с серьезным лицом достает топор.

Ирис вспомнила. Попыталась бежать, но упала, споткнувшись. Побрела быстрым шагом. Ничего не было слышно, кроме шороха листьев и веток под ее шагами и пения утренних птиц. Тихое раннее утро.

Она не сразу нашла дорогу до лагеря. Решив уже, что заблудилась, она наконец увидела в просвет между деревьев поляну. Подошла с дурным предчувствием, во рту пересохло, руки дрожали. Выйдя на поляну, она обомлела от ужаса.

В костровище тлели угли. Палатки превратились в бесформенные черные кучи, пахнущие гарью. Лошадей не было. По всей поляне лежали трупы.

Сначала Ирис просто стояла и смотрела на это, не в силах поверить в то, что видит. Затем она стала подбегать к телам, одному за другим. Пыталась увидеть хоть какие-то признаки жизни, но видела только многочисленные раны от оружия и море крови. Ее друзья безжизненно застыли, порезанные, искромсанные.

Она нашла Нейтана и упала перед ним на колени. Дрожащими руками провела по его лицу, надеясь нащупать жизнь, дыхание, движение. Ничего этого не было. На шее у него зияла глубокая рана от меча.

Ирис прикусила кулак и зарыдала. Она качалась взад-вперед, не в состоянии открыть глаза из-за горечи, разливающейся в груди. Всхлипывала, срывая дыхание, и стонала.

Их убивали.

Ирэна, Эйс, Рита, Малыш, Нейтан… Все они лежали тут.

Она не сразу заметила еще два тела чужаков в нагрудниках. У одного из них стрела торчала из глаза, у второго доспех не выдержал удара топора. На нагрудниках был нарисован герб – черная пика на фоне зеленого ромба. Айсгартские солдаты.

– Дезертиры, – послышался мужской голос за спиной девушки.

Ирис вздрогнула, вскочила на ноги и достала кинжал из-за пояса.

– Тише-тише, девочка, – перед ней стоял усатый мужчина в доспехе с поднятыми руками, – Свои, – он указал пальцем на герб на своей груди – красная роза на щите.

Ирис безумными глазами смотрела на него.

– Дезертиры, – повторил мужчина, кивая на тела двоих чужаков, – Разбежались по лесам и творят беспредел.

Ирис посмотрела на трупы, на которые он указывал. Трупы тех, кто не хоронит своих товарищей.

Мужчина печально посмотрел на остальные тела, кивнул в сторону Нейтана:

– Твои друзья?

Ирис не смогла ответить. Она снова зарыдала.

На поляне появилось еще трое веронских солдат.

– Давай поможем тебе их похоронить, – сказал усатый.

Пока солдаты рыли могилы, таскали и укладывали тела, Ирис не могла перестать плакать. Усатый мужчина пытался ее обнять, но в доспехе это получилось плохо. Словно во сне, она провожала каждого из своих друзей, единственных родных ей людей, свою семью. Она целовала их лица на прощанье и гладила по голове. Ее слезы падали им на похолодевшую кожу.

– Мы отвезем тебя в Берринсток, – сказал солдат после похорон и повел ее прочь с залитой кровью поляны. Не помня себя от горя, она побрела за ним. Вдруг остановилась.

Между деревьев сидел пушистый серый кот.

Прилипала

Симпатичный высокий юноша с зелеными глазами и взлохмаченными волосами цвета темного меда вышел на рыночную площадь Альмиры. Крупный приморский город вел активную жизнь, а поэтому торговцы работали до глубокой ночи, чтобы не упустить покупателей. Вечером площадь освещалась тусклыми фонарями, создающими приятную, немного романтическую атмосферу.

Юноше было не до романтики. Он скользил меж людей, разглядывающих товары на прилавках, оценивая опытным взглядом.

Кандидатов было много, а он не любил выбирать. Решил, что это должен быть турист, потому что они всегда ходят здесь, раззявив рот. Привлекательная архитектура на площади в светлых бело-голубых тонах была его сообщницей.

Наконец, он заметил в толпе тучного мужчину с такой же тучной женой, которые стояли у сувенирной лавки. Выбирали брошь или кулон с чайкой, ведь она – символ Альмиры и главный туристический товар.

С нескольких шагов он определил, где у мужчины висит кошель, подошел к лавке и взял первую попавшуюся безделушку. Не удовлетворившись ее видом, он развернулся, лишь слегка задев туриста рукой из-за узкого прохода и его тучности, и турист оказался без кошеля.

Юноша отошел на несколько шагов, присел, увидев развязавшийся шнурок на своем ботинке, завязал его, заодно закинув кошель в ботинок. Идти стало неудобно, но останавливаться было рано. Чем больше он соберет, тем меньше клопов будет в месте, где он проведет сегодняшнюю ночь.

Он юркнул подальше от сувенирной лавки и оказался в ряду с приправами и пряностями. Хорошее место – бедняки себе не могут позволить такие товары. Альмира вела торговлю со всеми известными государствами, в том числе и с южными, где произрастали редкие растения. Из них делали экзотические, щекочущие нос специи, которые торговцы продавали на рыночной площади, чтобы симпатичный юноша мог стащить кошель у одного из покупателей.

Он задел высокого жилистого мужчину в возрасте, который убирал в сумку купленные травы, и на ходу извинился перед ним. Мужчина уже все купил, а значит, вряд ли снова полезет за деньгами, поэтому может еще долго не замечать пропажу. Юноша решил остаться в этом ряду, закинув еще один украденный кошель во внутренний карман жилетки. Денег ему, скорее всего хватало, но жадность и спортивный интерес заставляли действовать дальше.

Минутой позже он обнаружил кое-что интересное. Конкурента. Вернее, конкурентку.

Худая девушка с обкусанными пухлыми губами, веснушками на курносом носу и синими глазами, прятавшимися под непослушной челкой темных волос. Она знакомым ему взглядом выбирала жертву. Юноша с любопытством наблюдал за ее действиями.

Вот она подходит к лавке с травами и корешками, вот левой рукой берет мешочек с прилавка, подносит к носу и нюхает, а вот ее правая рука оказывается внутри кошеля стоящего рядом мужчины. Она достает оттуда горсть монет.

Какая работа! Юноша был удивлен. Никогда не встречал карманников, которые забирали только часть денег.

Девушка отошла от прилавка и начала скрываться в толпе.

Он доделал работу за нее, оставив покупателя трав без кошелька, и последовал за ней.

Она шла прочь с рыночной площади. Несколько раз свернула на темных улицах и оказалась около таверны. Юноша решил, что вполне может себе позволить там комнату на ночь и зашел за девушкой внутрь.

В таверне были официанты, но девушка предпочла сразу подойти к барной стойке. Ей налили пиво и взяли с нее пару серебряных монет. О ночлеге она не договаривалась – возможно, сделала это ранее.

Девушка уселась за столик в дальнем углу спиной к стене.

В таверне было шумно и жарко. Пахло мясной похлебкой, потом и хмелем. Бард пел на сцене, перебирая струны на лютне, в закоулке мужики соревновались в армрестлинге, кто-то играл в карты, было много выпивающих и едящих посетителей. Только девушка сидела в одиночестве.

Юноша купил себе пива и направился к ней. Подошел, бросил на столешницу не украденный ею, наполовину опустошенный кошель.

– Ты кое-что забыла, – сказал он и сел напротив.

Та перевела угрюмый взгляд с кошеля на него. Устало вздохнула.

– Можешь оставить себе, – сказала она. На ее лице не было удивления.

– Нет, спасибо, у меня свое есть, – юноша лучезарно улыбнулся и отпил пива, – Меня зовут Нил.

– И что тебе нужно, Нил? – спросила она.

– Хочу познакомиться с коллегой, – ответил он, – Интересно ты работаешь, первый раз такое наблюдаю.

Девушка немного подумала, отвечать ли ему или послать его на хер, и решила ответить:

– Не хочу ни у кого забирать все деньги.

– Это же требует больше усилий, – удивился Нил.

Девушка пожала плечами:

– Это могут быть их последние деньги.

– У тех, кто покупает специи? – Нил фыркнул: – Да брось ты. Это могут быть ТВОИ последние деньги, а у них всегда найдется что-то в запасе.

Девушка промолчала, снова пожав плечами.

– Может представишься?

– Ирис, – ответила она.

– Красивое имя, – Нил улыбнулся: – Как цветок.

Она не стала это комментировать.

– Надо признать, ты впечатлила меня своим мастерством, – сказал Нил: – Давно этим промышляешь?

– Достаточно, – Ирис хмуро отпила пива из пахнущей грязной тряпкой кружки: – Ты чего хочешь-то? Поболтать решил?

Нил дружелюбно улыбался:

– Именно, – он подумал и неожиданно стал серьезным: – Знаешь, иногда бывает одиноко. Блуждаешь тут по улицам, как тень, не можешь себе позволить ни друзей, ни семьи. Нормальные люди с тобой водиться не хотят, а твои собратья смотрят на тебя, как ты, исподлобья, и огрызаются.

Ирис стало стыдно. Тем более она корила себя из-за того, что сама находится в такой же ситуации. Она поставила кружку на стол и пробурчала, опустив глаза:

– Извини.

– Ничего, я понимаю, – беззлобно ответил Нил: – Тяжело доверять людям нашему собрату, – он сделал несколько смачных глотков пива и спросил: – Ты живешь в Альмире?

– Нет, – ответила Ирис и осеклась: – То есть… какое-то время живу. Долго объяснять.

– Ну, так мы, вроде, никуда и не спешим.

Ирис уткнулась взглядом в рисунок древесины на столешнице, поводила по нему пальцем.

– Я живу тут год. Но собираюсь уехать. Если ничего не получится.

– Что должно получиться?

Ирис посмотрела Нилу в глаза, не решаясь ему открываться. Он производил впечатление доброго и понимающего человека, несмотря на промысел, которым занимался, и напускную беззаботность. Тем не менее, она не хотела говорить:

– Неважно, – она махнула рукой: – Глупости все это. Лучше сам расскажи, давно ли ты в Альмире.

– Я тут родился, но скитался по всему королевству. Уверен, ты знаешь, что это такое. Периодически возвращаюсь сюда, чтобы общипывать туристов и пожить в относительном покое.

– А семья? – спросила Ирис: – Они здесь?

– Мать померла уже давно, отца я не знал, – Нил пожал плечами: – Где-то тут стоит мой дом, но, кажется, его у меня отобрали какие-то дальние родственники.

– Печальная история.

– Как и у всех нас, – улыбнулся Нил.

Они оба молчали какое-то время. Допили пиво, и Нил сказал:

– Давай угощу тебя в честь знакомства. Тебе какое, самое дешевое и поганое?

Ирис наконец улыбнулась уголками губ:

– Верно.

Они просидели в таверне до глубокой ночи, постоянно покупая добавку. Травили байки об общей профессии, рассказывая самые курьезные случаи. Неуклюже флиртовали друг с другом и смеялись над ерундой. Спустили на выпивку практически все награбленные деньги и под конец были уже абсолютно пьяными.

– Кажется…, – еле вороча языком, сказал Нил, заглядывая по очереди во все украденные кошельки: – у меня не хватит денег на комнату.

Ирис, порядком развеселившись и раскрасневшись, сказала:

– Так переночуй в моей. Самой дешевой и поганой.

– Как я люблю, – хихикнул Нил, и они, шатаясь, пошли по лестнице наверх, к номерам.

Оказавшись в снятой Ирис комнате, Нил осмотрелся.

На удивление качественный лук лежал на столе, на полу валялся полуразобранный кожаный рюкзак, на кровати были сложены книги и сидел… кот?

Нил изумленно посмотрел на животное, Ирис проследила за его взглядом.

– Это Талисман, познакомься.

– Привет, Талисман, я Нил, – он протянул коту руку, ожидая, вероятно, что тот ее пожмет. Ирис глупо захихикала, обняла его и поцеловала в губы.

Они занялись неловким пьяным сексом, скинув кота и книги на пол. После уснули мертвецким сном, обнявшись, потому что иначе не могли влезть на кровать вдвоем.

На утро Ирис проснулась и с досадой посмотрела на сопящего Нила. Кот лежал на столе, подобрав под себя передние лапки и глядя на нее, как ей показалось, с укором.

– Да знаю я, знаю, – сказала она ему, хмурясь и потирая лоб рукой. От ее слов проснулся Нил. Он огляделся, еле открывая глаза и шумно всасывая носом воздух, почесал затылок и посмотрел на Ирис.

– Доброе утро, – хрипло сказал он.

Ирис не ответила, встала с кровати и начала одеваться. Нил протянул руку и провел ею по ее голой спине. Она вздрогнула.

– Слушай, – сказала она хмуро: – Мы хорошо провели время и переспали, но на этом все, – она накинула на себя рубашку и, не глядя на Нила, застегивала пуговицы: – Тебе пора уходить.