Фракталы будущего

Она сама поцеловала его. Когда он решил, что не станет делать шагов вперед, чтобы Брайтфорд не напугать, она сама преодолела разделяющее их расстояние. Это случилось так внезапно, что Морвенар опешил на мгновение. Виктория, расценив паузу по-своему, хотела отстраниться, но мужская ладонь, запутавшись в волосах, удержала голову на месте. Он ответил на поцелуй, и почувствовал, как ее губы растянулись в улыбке.

Возможно, все зашло бы куда дальше, возможно, ситуацию это усложнило бы еще сильнее.

Но в тот момент, когда Морвенар легко потянул ее тело на себя, скользнув руками по талии и опуская Викторию себе на бедра, в окно постучал ворон. Знакомый Морвенару ворон.

Только письмо было адресовано не хозяину дома, а его гостье.

Удивленно моргнув и покачав головой, Брайтфорд распечатала конверт. И если Морвенару приходилось когда-либо видеть, как с лица человека сходят все краски, то всегда он был к этому причастен. Сейчас же…

«… Рино больше нет, мисс Брайтфорд. Голова – все, что от него осталось.

Приходите завтра на похороны. Уверен, Рино хотел бы проститься с Вами.

А. Гримволд».

Нет. К этому он причастен тоже.

О целесообразности

– Мне пора, – хриплым не от возбуждения, а от страха голосом произнесла Виктория, пытаясь выбраться из чужих объятий.

Морвенар опустил ладони на ее бедра и крепче сжал, притягивая к себе.

– Не думаю.

Брайтфорд закрылась. От прежней расслабленности и веселости не осталось и следа. Это почему-то раздражало.

Словно услышав его мысли, девчонка забилась в хватке сильнее, но наткнувшись бедрами на нечто твердое, испуганно замерла и нервно сглотнула. Воспользовавшись замешательством, Морвенар свел ее руки за спиной.

– Отпустите, – выдавила она.

– Нет, – отрезал Морвенар. Достаточно того, что он нянчился с ней весь вечер, успокаивал, когда та устроила катастрофу на его кухне, и старался быть обходительным. – Вся эта ситуация, – красноречиво посмотрел на упавшее рядом со стулом письмо, – ваша вина.

– Что? Я…

– Ваша, – твердо произнес. – Вы рассказали Гримволду о награде, – не вопрос – утверждение.

– Да, но я…

– И он вздумал шантажировать меня этим, – проговорил Морвенар. С бедер рука скользнула к пояснице и надавила на нее, притягивая тело девушки вплотную, пока грудные клетки не соприкоснулись. – Я был вынужден ответить. Как вы себя чувствуете, осознавая, что по вашей вине погибло живое существо?

Виктория замерла, потрясенно уставившись в точку над его плечом. Морвенар мягко опустил губы на ее подбородок, плавно соскальзывая к шее. Ее дыхание участилось и стало поверхностным.

– Я люблю игры, Виктория, – прошептал Морвенар в перерывах между поцелуями, – потому что никогда не проигрываю. Если в будущем решите повторить – помните об этом.

Он поцеловал ее в губы, наконец выпустив чужие запястья и запуская пальцы в волосы. Брайтфорд отвечала ему. Ее бедра поднимались и опускались, дразня его. Горячие ладони скользили по плечам, шее и скулам. Проворные пальцы опустились к пуговицам и принялись быстро доставать их из петлиц; Брайтфорд застонала, коснувшись его голой кожи.

Стон вибрацией разнесся по его телу.

Виктория выдернула его рубашку из брюк. Резко стянула ткань с плеч, сводя его руки за спиной, и соскочила с чужих бедер.

– Мне пора, – бросила она.

Морвенар секунду неверяще смотрел на девушку, которая тут же унеслась в сторону гостиной – к Вратникам.

– Стоять, – рявкнул он, поднимаясь и пытаясь вырваться из плена рубашки.

Сосредоточился, собирая магическую энергию в ладонях, и разрезал ткань. Взмахнул рукой, перекрывая точку Вратников, но было поздно – Брайтфорд сбежала.

***

Она малодушно не решилась отправиться к Альфарду в тот же день. Слова Морвенара набатом отдавались в ушах и откладывались в сознании: она действительно была виновата. Что ей стоило просто заткнуться и позволить Альфарду теряться в догадках? Виктория своим собственным ртом подтвердила его теорию, и за это расплатились они оба.

Следующие дни проходили, как в тумане. Виктория будто наблюдала за собой со стороны через мутное стекло.

Воскресенье ее придавило тяжестью боли от чужой потери, сожалением и виной. И эти чувства переполняли изнутри, но Брайтфорд упорно от них отгораживалась, не желая, чтобы не в меру эмпатичные коллеги лезли в душу.

Она старательно избегала всю неделю Брайта, что в общем-то было той еще задачкой. Однако игнорировать Морвенара оказалось куда сложнее. Тот атаковал ее письмами похлеще Роя. В конце концов Виктория запретила доставлять ей корреспонденцию, и Морвенар подошел к решению вставшей проблемы с присущим ему воодушевлением: однажды утром она крутилась перед зеркалом, когда вместо своего отражения увидела его. От неожиданности она вскрикнула, магия вырвалась из-под контроля, и стеклянная поверхность расплавилась, потоком серебра плюхнула на пол и разлетелась по всей комнате – Виктория успела запрыгнуть на кровать в последний момент, так что на кожу лавообразная смесь попасть не успела. Лицо Морвенара осталось в каждой капле, и это ввело Викторию в кататонический ступор на добрых три минуты, после чего она взмахнула палочкой, заставляя расплавленные осколки исчезнуть. После этого Виктория, гадающая, как Морвенару удалось заколдовать зеркало в ее спальне, старалась избегать любых отражающих поверхностей, не сомневаясь, что этот мужчина способен и не на такое.

Она так выматывалась из-за справедливой в общем-то паранойи, что даже отработки с Барлоу и Белиндой проходили без того энтузиазма, что Виктории удалось в себе наскрести на прошлой неделе. Если тогда ей хватало мотивации придумать что-то стоящее, чтобы полукровный Барлоу и чистокровная Гримволд смогли подружиться, объединившись против общего врага в ее лице, то сейчас они все вместе глупо отбывали положенное время в классе, фактически занимаясь своими делами, и расходились в разные стороны. Хотя Виктория подозревала, что Барлоу и Гримволд все же готовят какую-то диверсию. Она так же предполагала, что это не очень-то педагогично с ее стороны, но и ее конечная цель была куда глубже, чем просто научить.

В итоге в четверг первого марта на свое первое заседание Ассамблеи Брайтфорд явилась вымотанной настолько, что даже не волновалась. По-прежнему избегая Брайта, Виктория, только выйдя из Вратника, тут же затерялась в одномастной толпе: всюду сновали маги, одетые в одинаковые мантии и конфедератки. Люди прибывали в теплый зал и ныряли в прохладный атриум Центрального Управления, единым потоком двигаясь в сторону лифтов, а затем по длинным петляющим коридорам с мраморными зелеными стенами к малому залу заседаний.

Виктория настолько погрузилась в себя, что вздрогнула всем телом, почувствовав чужую ладонь на левом предплечье. Резко вскинула голову, одновременно поднимая ладонь со сконцентрировавшейся на кончких пальцев энергией.

– Виктория, меня пугают ваши рефлексы, – прошептал Альфард, наклоняясь к ее уху, но не снижая темпа, так что они не выбились из потока.

Теперь они шагали рядом, касаясь друг друга.

Виктория плавным движением сбросила энергию и судорожно выдохнула.

– Вы меня напугали, – честно сказала она, поджимая губы.

– Волнуетесь? – поинтересовался Гримволд, заглядывая в глаза.

Брайтфорд взгляд упорно отводила – рассказать Альфарду чем Морвенар накормил ее, она так и не смогла. И не думала, что когда-либо сможет, но это снедало ее изнутри. Даже после того, как прошел первый шок, Виктории не стало легче – этот поступок Морвенара перечеркнул все хорошее, что тот делал до этого. Плохое перечеркнул тоже – этим поступком он превзошел сам себя.

– Нет, – ответила она. – Единственное, о чем я переживаю – что не найду скамью Брайтфорда.

– В таком случае можете не переживать, – отозвался Гримволд, – наши фамилии близко – я покажу, какое место вам занять.

Брайтфорд послала Альфарду благодарный взгляд. И за то, что не лезет в душу, и за то, что все равно поддерживает ее, хоть она того и не заслуживает.

Гримволд держался совершенно уверенно и невозмутимо, ни намеком не показывая, что ему до сих пор больно. Единственным, что выдавало его нервозность, было легкое постукивание костяшками пальцев по трости.

Как и обещал, Альфард проводил Викторию до ее скамьи, а сам сел чуть правее и ниже. Он принял задумчиво отстраненный вид, уставившись в одну точку в стене, и Брайтфорд поняла: Альфард что-то задумал. Можно было бы списать его сегодняшнюю манеру держаться на то, что он все еще скорбит, но Виктория видела, как выглядит Альфард Гримволд в горе и когда пытается его скрыть. Сейчас выражение его лица соответствовало тому, когда он рассказывал Виктории об умном и амбициозном студенте с факультета Теней.

Плохо. Это было плохим знаком.

Но переживания за Альфарда привели ее в чувства. Приглушенный до этого шум толпы обрел почти полный диапазон, а с глаз спала мутная пленка.

Виктория разглядывала сидящих напротив магов, переговаривающихся, погруженных в себя, насупившихся, хмурых, воодушевленных, невозмутимых, – можно было составить полный спектр эмоций.

Люди заполняли скамьи, ряды становились плотнее, а воздух в зале – тяжелее. От внимания Брайтфорд не укрылось прибытие Брайта – тот предсказуемо появился в компании Голдбэрри. Войдя, Роланд сразу же посмотрел на нее, но Виктория, продолжая потакать обиде, нарочно отвела взгляд в сторону.

А вот прибытие Морвенара Брайтфорд чуть не пропустила. В мантии и конфедератке он был совсем на себя не похож, и только после того, как его фигура все же притянула взгляд, Виктория поняла, кого она так открыто рассматривает. Она дала себе мысленную оплеуху, но поздно – как и Брайт, Морвенар безошибочно ее нашел. Виктория нервно сглотнула, получив многообещающий взгляд, и подумала, что сразу после заседания ей следует убраться из Центрального Управления как можно скорее.

– Вот мы, наконец, и встретились.

Глаза Виктории расширились от совершенно детского ужаса, когда она услышала голос Брайта слева от себя.

Брайт, Брайтфорд…

Проклятая судьба и тут решила ей насолить, не иначе. Скамья Роланда на два места стояла вплотную с ее.

– Мы виделись за ужином, – произнесла Виктория, практически не размыкая губ и не поворачивая головы.

Морвенар, до этого с ухмылкой смотревший на по-прежнему отрешенного Гримволда, вернул взгляд Виктории и недовольно поджал губы. Периферийным зрением Брайтфорд заметила, что Брайт Морвенару кивнул – чертов интриган.

– Не делайте вид, будто не избегали меня все это время, – проговорил Брайт, склонившись, как показалось Виктории, чересчур близко.

Она недовольно нахмурилась, раздражаясь. Снова эти брайтовские и морвенаровские игры, в которые эти двое ее втягивают вместо того, чтобы играть по ее правилам.

Брайтфорд медленно, чтобы не привлекать внимание, повернула голову.

– Вы как-то предостерегли, что меня могут сломать, как любимую игрушку, – в полголоса процедила она. Было что-то такое в ее интонации, видимо, что заставило Роланда напрячься. – Так вот у меня сложилось впечатление, что игроков как минимум двое. И оба совершенно бессовестно забыли, что я, черт возьми, не игрушка.

Закончив свою короткую речь, Виктория так же медленно отсела на другой край скамьи, подальше от Роланда.

– Профессор…

– Разговор окончен, Роланд, – произнесла Виктория, уставившись в ту же точку, что и Альфард. – Впредь прошу обращаться ко мне исключительно по рабочим моментам.

Брайт шумно вздохнул и, наконец, отвернулся. Стоило ему отвести взгляд, напряженные плечи Виктории опустились и ссутулились.

В зале появился Спенсер – бывший Глава Совета, имеющий настолько безупречную репутацию, что его, не задумываясь, назначили Верховным Магистром после того, как тот покинул старый пост. Он хлопнул в ладони, накладывая на зал заглушающие чары, и заседание началось.

Вопросов на повестке оказалось очень много, и Виктория забыла обо всех переживаниях, активно включаясь в обсуждение. Несколько удивляло, что ее мнение не оспаривалось, не акцентировалось внимание на том, что она здесь «новенькая». Права всех в этом зале были равны.

– … бедные слои населения платят налог по той же процентной ставке, что и более обеспеченные. И не стоит забывать, что речь о прямых налогах. В случае с уплатой косвенных, малообеспеченные граждане страдают сильнее, – произнес Лори – молодой темнокожий парень; представитель прогрессивной, а соответственно, не очень популярной партии в Валренне.

– Не могли бы вы привести пример, Лори? – с усмешкой поинтересовался Спенсер.

Леонард Спенсер справедливо считался одним из лучших Верховных Магистров за всю историю существования Ассамблеи – он легко подмечал настроение толпы, умел направлять и подталкивать, при этом абсолютно абстрагируясь от личных эмоций и никак их не демонстрируя. Вот и сейчас Виктория не могла понять, как именно Леонард относится к намекам Лори о том, что регрессивная налоговая система не подходит Валренну.

– Конечно, – кивнул тот. – Доход любого лавочника из Серебряной мили, Центрального или Нового поселения на порядок меньше доходов, например, владельца текстильной фабрики в Западных землях. Но и те, и другие, платят двадцать процентов с прибыли. Конечно, и в казну они делают разный вклад, – добавил он, когда люди зашумели. – Но затем владелец лавки и владелец фабрики идут, предположим, в аптеку за рогом единорога…

– Звучит как начало хорошего анекдота, – заметил кто-то, и по залу пронеслись смешки, даже Лори приподнял уголок рта в полуулыбке.

– Подводите к тому, что у них обоих есть проблемы с потенцией? – веселясь, поинтересовался мужчина, сидящий неподалеку от Виктории.

Лори закатил глаза.

– Хорошо, предположим, не за рогом, а за жабьим ядом, – исправился он. – Они купят их по одной цене и заплатят одинаковый налог, понимаете? Оба заплатят по медняку в казну, но для лавочника этот медняк значит много больше, чем для владельца завода…

– Что же вы, предлагаете, чтобы перед покупкой человек отчитывался о том, где и кем он работает, а аптекарь решал, кому включить налог в стоимость жабьего яда, а кому – нет? – недоумевая поинтересовался мистер Моук, и зал наполнился гулом недовольных голосов, хотя Брайтфорд успела заметить и пару задумавшихся над такой перспективой лиц.

Моук, насколько успела узнать Виктория, занимался смежной с нею деятельностью. Точнее, смежной с деятельностью почившего Брайтфорда.

– Нет, конечно, нет, – поспешил успокоить Лори. – Я лишь предлагаю рассмотреть прогрессивную систему налогов. Я поясню, – произнес он, повернувшись к Спенсеру, и тот кивнул. – Предлагаю разделить ставки: поменьше для малообеспеченных слоев, и больше для тех, чей доход выше. Таким образом, косвенный налог не изменится, доход в казну тоже…

– Но для владельцев фабрик, например, это означает, что платить они станут больше.

Лори почти виновато пожал плечами, и Виктория мысленно опустила ладонь на лицо. Да, с таким даром убеждения ему будет непросто добиться смены системы. Уж она то за свою жизнь убедилась, что говорить нужно твердо, даже если не до конца веришь в то, что говоришь.

– Возможно, – пожал плечами. – Все будет зависеть только от суммы дохода.

– Не приведет ли это к сокрытию некоторых доходов? – скрипящим голосом поинтересовался старичок – Гринвей.

– Будто сейчас доходы не скрывают… – пробормотал мужчина, шутивший ранее про потенцию, но его услышали только те, кто сидел рядом.

– Это уже другой вопрос, – пробасил Спенсер. – Не будем делать вид, что сейчас этой проблемы нет. Полагаю, всем нужно обдумать этот вопрос, прежде чем выносить его на голосование, Лори. Подготовьте положения и разошлите их до конца месяца каждому члену Ассамблеи. Думаю, двух месяцев вам хватит на изучение, – произнес он, обращаясь к залу, – на заседании в июне проголосуем.

Лори кивнул, собрал с кафедры, за которой выступал, пергаменты, и вернулся на свое место, стараясь незаметно вытереть выступивший на висках пот. Представители его партии ободряюще ему улыбались.

– Перейдем к следующему вопросу. Фессал, прошу, – Спенсер широким жестом указал на кафедру.

Главный целитель бодро прошествовал туда.

Молодой, с буквально выплескивающимся через края энтузиазмом, он вызывал в Виктории робкое чувство зависти: ей бы столько энергии. Он повторил свое предложение, которое каждый из присутствующих здесь изучил вдоль и поперек. Внес предложение об открытии медицинских пунктов в крупных районах Валренна: Западном, Центральном и Старом городе, – еще в начале декабря. Тогда на заседании присутствовал старый Брайтфорд, а вот принимать решение предстояло уже Виктории. Она изучила записи названного дядюшки, и убедилась, что их мнение по этому вопросу совпадает.

Лечебницу действительно следовало разгрузить – принимать там только сложных больных и тех, кому необходим стационар. Волшебников, несерьезно пострадавших от случайного колдовства и тех, кто банально сломал руку или ногу, можно было легко принять и вылечить в мелких стационарных пунктах.

Имелся у этого предложения и недостаток: чтобы стоимость медицинских центров не сильно била по бюджету, в тех же зданиях предложили разместить и группы дежурных стражников. Брайтфорд знала, что далеко не все согласятся на такое разделение Стражи.

– Голосуем, – произнес Спенсер, упираясь руками в свою кафедру. – Кто «за» то, чтобы открыть медицинские центры в Западном, Центральном и Старом городе?

Брайтфорд подняла руку, оказываясь в меньшинстве тех, кто «за». Морвенар, предсказуемо, собирался голосовать «против» или воздержаться. Гримволды, у которых было самое большое число мест в Ассамблее, очевидно, состояли с ним в сговоре.

Но Альфард поднял ладонь вверх.

– Мистер Гримволд, у вас два голоса? – легко поинтересовался Спенсер, выписывая на пергамент количество голосующих соответственно их местам в Ассамблее.

Остальные Гримволды недоуменно покосились в сторону Альфарда.

– Два, – кивнул тот.

– Остальные Гримволды? – деловито поинтересовался Магистр, слегка ухмыляясь: ничего удивительного в этом не было – Гримволды всегда выступали единым фронтом, это было их традицией.

– Одну минуту, – попросил Сириус у Муна, склоняясь к Альфарду.

Разговор и правда не продлился больше минуты. Ровно через шестьдесят секунд Сириус выпрямился, а затем поднял руку вверх. Вслед за ним воздух разрезали и остальные ладони.

– Плюс десять, – удовлетворенно произнес Спенсер, возвращаясь к подсчету голосов.

Пока он занимался своим делом, Виктория покосилась на Морвенара. Лицо его, как всегда, эмоций не выражало, но Брайтфорд была уверена: он зол.

Тех, кто против и воздержавшихся оказалось теперь меньшинство.

– Следующий, – протянул Спенсер, поправив очки и уткнувшись взглядом в пергамент, – Роланд Брайт, прошу.

У Виктории даже в голове предложение Брайта не выходило считать «предложением». Его слова больше походили на просьбу. И, да, он в очередной раз просил выделить средства на улучшение условий обучающихся – простыми словами, на ремонт академии.

– Что скажете, мистер Фоули? – обратился Спенсер, не скрывая иронию в голосе.

Роберт Фоули оставался бессменным помощником главы по финансам – главы регулярно сменялись последние тридцать лет, а вот Фоули – нет, – и именно его мнение о целесообразности трат учитывались при принятии решений.

Поднявшись, Роберт вздохнул.

– Ремонт Академии Валренна – дело крайне затратное. С учетом того, что в Валренне специалистов, способных спланировать и выполнить ремонт здания, в котором чары накладывались еще до Великого Раскола, нет, и придется привлекать людей из-за границы – затратное вдвойне. А так как Академия – предприятие автономное…

– Академия – не предприятие, – резковато возразил Брайт, но Фоули продолжил, не обратив внимание на его реплику:

– … и никакого дохода в бюджет не приносит, считаю эту трату нецелесообразной, – заученной скороговоркой произнес он.

Было вполне предсказуемо, что, опираясь на это мнение, большинство проголосует «против». Вообще-то, «за» были лишь Брайт, Брайтфорд и Голдбэрри, что, впрочем, было уже на два голоса больше, чем обычно.

– Что ж, Роланд, советую вам придумать основание, как сделать трату целесообразной, – по-дружески бросил на прощание Спенсер, пока Брайт возвращался на свое место.

Виктории почему-то показалось, что Спенсер имел в виду что-то конкретное, и Брайт, судя по тому, как напряглись его плечи, этим доволен не был.

Когда время перевалило за полночь, Виктории казалось, что ее силы высосали. К этому моменту было внесено столько предложений – и здравых, и нет, – что голова пухла от количества информации. Спенсер же выглядел так, словно только что проснулся. Не растратив и толики энтузиазма, он старался расшевелить и остальных.

Насколько было известно Виктории, самое долгое заседание длилось целую неделю. Оно случилось почти сто пятьдесят лет назад – тогда на голосование выносились и принимались решения, касающиеся открытия границ. Как и остальные государства, Валренн стал автономным во время Великого раскола и оставался таковым целых сто пятьдесят лет. Тогда как Северные земли, например, всего сто лет. Зато Амбралин – до сих пор был под куполом. Изначально Виктория планировала отправиться туда, но маловероятно, что смогла бы влиться в закрытое общество, пусть там, по подсчетам специалистов, население перевалило за десять миллионов.

– Последнее на сегодня, – проговорил Спенсер, возвращая мысли Виктории в переделы зала Центрального Управления, – определение малого состава коллегии судей.

Простыми словами: кто будет таскаться на судебные заседания. Виктория мысленно укорила себя за такое пренебрежение. Хотя, видит Бог, ее мало интересовала судьба преступников, когда рядом был экземпляр в виде Морвенара, которого ей требовалось направить на путь истинный.

Со своего места поднялся Бенедикт Кэмпбелл.

– Я составил список тех, кто следующие три месяца будет входить в малый состав, – произнес он, выуживая пергамент из кармана мантии. – Эббот, Гримволд – пусть на этот раз будет Дамьен, – Брайтфорд, – Виктория мысленно простонала, – Блэйз. – Он посмотрел на Виктора Блэйза. – Вы введете в курс дела новенькую.

Спенсер, фиксирующий слова Кэмпбелла, кивнул.

– Остались ли у кого-либо вопросы? – скорее для проформы спросил он. Не дождавшись таковых, радостно продолжил: – Заседание объявляю закрытым!

Хлопнул в ладоши, снимая Заглушающие чары.

Не дожидаясь, пока кто-нибудь захочет к ней обратиться, Брайтфорд пригнула голову и, слившись с толпой, выскользнула из зала.