Записки онкобольного, или История одного парика

Каждая новая химиотерапия дается сложнее, слабость, тошнота усугубляются. Перед очередной химией я за день сдаю анализ крови, и он показывает критично малое количество лейкоцитов. Настает очередь колониестимулирующего укола «Филграстима», который помогает выработке кровяных телец. После него резко повышается количество лейкоцитов, и они идут на спад через несколько дней, как по кривой. Переживаю, потому что боюсь, что не допустят до химии и нужно будет сдвигать лечение. Утром в холле больницы я вижу, как кого-то отправляют домой с плохим анализом, а я, скрестив пальцы, жду своего. «Лишь бы разрешили делать химию», – только такие мысли. Никогда бы не подумала, что буду так радоваться, что мне разрешили делать химиотерапию.

На химиотерапии время длится бесконечно долго, ты считаешь дни, недели до конца циклов, много думаешь и мучаешься. Бывают дни, когда тебе очень плохо и не хочется ничего, бывают, когда твое тело начинает восстанавливаться и все хорошо. Но в таком состоянии иногда посещают мысли, зачем я это делаю. Зачем я лечусь, мучаюсь, приношу страдания своим близким. И банальность, что я становлюсь обузой для всех. Да, можно долго рассуждать на тему любви в семье и что уход за больным – это нормально, но, когда с этим сталкиваешься, очень, вот очень не хочется быть беспомощной. Для своего мужа я хочу быть не лежачей в кровати амебой, а красивой, умной и, в конце концов, сексуальной. Для своей дочери я хочу быть сильной, смелой, красивой и веселой. Я выдавливаю улыбку, когда мне плохо, и стараюсь выпрямить спину при виде мужа. Но в моменты слабости я уже не стесняюсь при нем снять парик. Конечно же, мой ребенок – это другое, здесь я не позволю себе расслабиться или подать вид, что мне плохо, и, боже упаси, снять парик. Вы думаете, что я заладила со своим париком и внешним видом: выжила – и радуйся. Не все так просто, просто не хочется выживать так, не хочется жить такой. Да и не уверена, хочу ли я быть обузой, такой ценой заслужить свою дальнейшую жизнь. Но и это еще не все: нет гарантии, что все будет хорошо, процент большой, но гарантии нет и, возможно, такими будут мои последние дни, такими, понимаете. Я не глупая и знаю, что любой человек может, упав с лестницы, расстаться с жизнью, а я могу, ноя и жалея себя, прожить до глубокой старости. А может быть, как во многих историях, где судьба догоняет, как в триллере, и люди, успешно поборовшие рак, через год или месяц гибнут в автокатастрофе, например.

Спасает от дурных мыслей моя затуманенная от химии голова, я действительно становлюсь глупее, часто заторможена и забывчива. Но сейчас это хорошо, как будто организм сам меня спасает от ненужных раздумий и страхов, все больше хочется спать и ни о чем не думать. Странное чувство безразличия посещает все чаще, голова как будто пустая. Не хочется ничего, не знаю, как это объяснить, когда сериал интересует больше, чем то, что будет завтра. Понимаю, что раскисаю, но ничего не могу поделать, это как полная апатия при сорокаградусной температуре.

* * *

На фоне химиотерапии значительно снижается иммунитет, поэтому в фильмах мы всегда видим больных раком в масках. Да, моя химия не была очень агрессивной и не требовала постоянного ношения повязки, но так как я проходила терапию зимой, несколько раз подхватывала вирусы. Болеть, когда твой организм полностью измотан, тяжело, и ждать, что само пройдет или «выйдет с потом», не приходится, сразу прописывают антибиотики для исключения осложнений.

Мы всей семьей несколько лет подряд делали прививки от гриппа, и в этом, перед началом химиотерапии тоже, онкологи одобрили и даже советовали так поступить для уменьшения рисков болезней на фоне сниженного иммунитета. Это не даст гарантию и не спасет от всех вирусов, но поможет избежать осложнений после самого гриппа.

Химиотерапевт также советовала сразу сменить зубную щетку на самую мягкую, потому что десны становятся чувствительными и нужно их меньше травмировать.

Еще неприятным моментом становится кандидоз на языке, он залечивается, но почти до самого конца химии временами появляется и достаточно болезнен.

И это все мелочь, потому что у меня последний цикл доксорубицина. Это какое-то облегчение. Теперь остается считать недели, потому что дальше меня ждут 12 циклов «Таксола». И это уже будет менее агрессивная химия, ее можно даже в дневном стационаре проходить в кресле. Становится как-то легче, потому что уже виднеется конец, есть надежда, что это все скоро закончится.

На первое введение нового протокола химиотерапии необходимо было прийти на суточный стационар.

Маммолог осмотрел меня и готов был к операции по реконструкции после завершения химиотерапии. Хирург объяснял принцип предстоящей операции. Мне будут устанавливать импланты в обе груди, чтобы добиться максимальной симметрии. Еще будут добавлять собственный жир в удаленную грудь, потому что там нет тканей совсем.

Ну, скажете, что я зажралась, и будете, наверное, правы. Я начала утешать себя, что теперь мне увеличат грудь. Да, глупо, но мне хотелось продолжать чувствовать себя женщиной, красивой, нормальной и даже сексуальной. И, возможно, именно эта новая грудь даст мне такое ощущение. Хотя сейчас с экспандером в удаленной груди нормальной я уж точно себя не ощущала. И тут такая особенность, что экспандер выглядел как шарик, а настоящая грудь в любом случае нормально отвисает. Совсем без груди, конечно же, это выглядело бы хуже, но и так это была странная асимметрия и уж точно не увеличивала уверенности в себе. Теперь в экспандер хирург добавлял частями физраствор, чтоб увеличить его до размера имплантов, которые будут установлены. Процедура выглядела странно: большой иглой прямо в грудь, прокалывая экспандер, вкачивался физраствор. Я не чувствовала вообще ничего. Я знаю, что чувствительности в этой груди нет, потому что и груди-то самой нет, но чтоб вот так, когда большим шприцем протыкают, а я только ощущаю распирание тканей вокруг… Это, наверное, как с ампутированными конечностями: мозг все еще думает, что они на месте, отказывается верить, что лишился чего-то. Я даже подмышку и плечо до лопатки не чувствую, только иногда легкое покалывание, как когда отсидишь ногу. Доктор говорит, что это нормально и чувствительность в руке вернется, но неизвестно, в каком объеме. Конечно же, реконструкция – это опять вопрос денег, но муж мне сказал, что мое спокойствие стоит дороже. Он обнял меня и пообещал, что мы расплатимся с долгами, надо только выздороветь. Не знаю – наверное, у людей с большими деньгами вопрос не стоит, делать операцию или нет, проводить лечение или подождать. А мне эту стену уверенности и комфорта обеспечили мои родные, муж старался оградить от финансовых вопросов и уверял, что деньги будут, найдет, заработает, долги вернет, а семья привезла нужную сумму без лишних вопросов. И в этом мое везение, мое счастье не в деньгах, а в родных, которые всегда будут рядом и помогут.

Мне вводят первый цикл «Таксола», доктор предупреждает о возможных мышечных болях. Совпадение введения жидкости в экспандер и первого введения «Таксола» перед сном дают ужасные боли в области лопатки, ощущение, что спину и руку выкручивает, и это при том, что чувствительность здесь еще не восстановилась. Слегка постанывая, прошу мужа потереть спину, меняю положение тела, ворочаюсь. А потом умоляю мужа позвать медсестру. После двух обезболивающих и снотворного наконец засыпаю. А наутро как раз в районе лопатки вернулась чувствительность, и больше этих жутких болей не было.

* * *

У «Таксола», или «Паклитаксела» (второе название препарата), немного другие побочные эффекты, чем у доксорубицина: тошнота уже не была такой сильной, а после и вовсе ушла, хотя пить воду и есть еду, видеть и слышать запах в отделении химиотерапии я больше не могла. Я придумывала для себя ухищрения, брала с собой булочки и сок, духами брызгала на носовой платок и нюхала его, когда слышала запах еды, а еще выработала себе что-то вроде ритуала выпить стаканчик шоколада из автомата в вестибюле. Этот сладкий шоколад перебивал неприятные запахи и вкусы и давал ощущение, что я просто жду чего-то, а не на процедуре. Я беру наушники, слушаю музыку и смотрю сериалы. Езжу сначала с мужем, а потом одна. В общем, настраиваю себя на курортное настроение. Стараюсь расслабиться и отдохнуть в кресле. Я чувствую себя лучше, и настроение сразу поднимается, уже нет полного отчаяния, ною все меньше, жизнь налаживается. С различными побочками можно смириться и даже сдружиться. К нарушениям в пищеварении можно подстроиться, главное, что настрой хороший, дни становятся все светлее.

Появился нюанс – онемение кончиков пальцев на руках и ногах, эта проблема может сохраняться до полугода даже после прекращения химии, поэтому принимаю препараты, защищающие нервные окончания, магний, витамин В. Теперь каждую неделю я провожу в кресле, да, немного плохо себя чувствую, но недолго, обычно в тот же день вечером и через день слабость.

Еду вечером с работы, захожу в подземку, в ушах наушники, играет любимая музыка, закрываю глаза и уношусь куда-то далеко. Не существует толкающихся людей вокруг и поезда метро, ноги сами подтанцовывают, а я как будто на танцполе. Это так круто, до мурашек на коже, мне хорошо, просто хорошо, без каких-то условностей, я просто живу и поэтому счастлива. Как же круто просто жить, как бы банально ни звучало, радоваться каждому мгновению. И вот честно, как же классно слушать музыку и пританцовывать, улыбаться, смотреть в окно… А все переживания – это такие сущие пустяки. Ну вот вы правда думаете, что плохая оценка ребенка в школе стоит ваших нервов, или на день-два упущенный дедлайн на работе, или новая вещь, или сломанная стиральная машинка? Правда-правда, это стоит вашего времени и нервов? Я не говорю, что нужно быть флегматичным пофигистом, но уж точно не стоит переживать из-за испачканной вещи. Я всегда привыкла зацикливаться на плохом, рассусоливать свои неудачи, грызть себя, требовать от своих близких соответствовать моим представлениям идеала, а зачем? Я же не знаю, проживу ли я еще один день или еще отпраздную свое столетие. Может, мне посчастливится понянчить правнуков, а может, уже в этот вечер я уйду в небытие. И что будет потом, что оставлю я своим родным? Они запомнят меня у плиты и моющей полы или смеющейся, гуляющей и проводящей время с ними? Для меня каждое объятие стоит очень много, ребенок тоже скоро вырастет, она уже и сейчас совсем самостоятельная, время быстро идет, остаются только воспоминания, и хочется сохранить побольше хороших, теплых, своих, родных. И если раньше все тянула, то теперь нахожу время для себя, для отдыха, доверяю своим близким разделять обязанности.

12 недель «Таксола», отсчитываю каждую, пытаюсь строить планы, что буду делать, когда закончу химию. За это время на фоне лечения прекратились месячные, и это логично, организм все силы тратит на лечение. Я слышала и раньше от врача, что по завершении химиотерапии мне предстоит лечение препаратами, которые блокируют выработку гормонов. Но сейчас до меня будто наконец-то дошло, доктор еще раз объясняет, что мне предстоит 2 года уколов «Золадекса» ежемесячно и таблетки «Тамоксифена» на 5 лет, но позже решили, что, согласно последним исследованиям, прием «Тамоксифена» рекомендуют продлевать до 10 лет в случаях таких гормонозависимых опухолей у женщин репродуктивного возраста. Простыми словами, это медикаментозная менопауза. Да, климакс в 33 года! О, боже, как? Я же понимаю, что для женщины климакс – это автоматически старость, а мне всего 33 года, у меня тут только наметился кризис среднего возраста, а уже пора готовиться к старости. Не все так буквально, но все же менопауза означает старение организма, ухудшение состояния волос, ногтей, костной ткани, связок, кожи, набор веса. А я хотела бы еще в сексуальном купальнике поехать на Гоа. Глупо, да? Нет, я хочу жить нормально! А не перепрыгнуть из 30 в 55 лет. Я хочу еще быть привлекательной, хочу наслаждаться жизнью, гулять, отдыхать. Я ведь еще недавно мечтала о втором ребенке. Тут, как назло, доченька услышала, что у друга родилась сестричка, и говорит, что хочет себе братика.

Я-то думала, что вылечусь – и все! И забуду обо всем, как о страшном сне. Ну да, вырезали, провели терапию – и отстаньте от меня. Да, год, вычеркнутый из жизни, но дальше-то все должно быть как всегда, хочется, чтоб было как всегда.

* * *

Утром заметила, как интенсивно выпадают ресницы и брови, они просто осыпаются, как елочные иголки после Нового года. Теперь боюсь даже притрагиваться к лицу, умываюсь только слегка притрагиваясь к глазам, не крашусь и штудирую весь Интернет, как сумасшедшая, как можно наклеить, нарастить, добавить ресницы и брови, обзваниваю салоны красоты, салоны с париками и мастеров по наращиванию, но только разочаровываюсь. Дело в том, что все наращивания, наклеивания ресниц и бровей производятся на существующие волоски, поэтому только рисовать, наклеивать накладные ресницы каждое утро и парик с длинной челкой. Опять страх, опять не понимаю, как мне быть. Психую, нервничаю, схожу с ума. Думаете, по пустякам, но это мои пустяки, это мои переживания, мои комплексы, и я имею на них право. Бывает, неловко себя чувствуешь на людях, если поставила пятно на одежду, а тут такое! Я разваливаюсь по частям. Теперь начали отслаиваться ногти на ногах и руках, болезненно отслаиваются, до кожи, слегка подпиливаю их, чтоб они меньше мешали. Ногти теперь похожи на сильно пораженные грибком. Как ни странно, на голове появились не совсем волосы, а младенческий пушок. Так странно в организме происходит: брови выпадают, а пушок на голове появляется.

Знаете, сейчас я ощущаю себя Франкенштейном: вечером в ванной снимаю парик, умываюсь, смотрю на свои опавшие ресницы и брови, подпиливаю слегка ногти до «живого». И вот я вижу себя в зеркале лысую, с темными кругами под глазами, серым цветом лица, в послеоперационном бюстгальтере и со шрамами. И это я? Да, я сейчас такая, похожая на инопланетянина, зеленого человечка.

Я благодарна своему мужу, что он до сих пор со мной. Мужчины и в обычных условиях не всегда остаются, а с такими проблемами и подавно. Вот честно, кто выдержит такое: болеющую, ужасно выглядящую жену, да еще и нервозную. Он просто мой спаситель и герой, вот только не всегда говорю ему об этом, потому что психую постоянно, срываюсь, нервничаю по пустякам.

И, как назло, эти 12 недель химиотерапии так долго длятся, казалось бы, всего 3 месяца, но они идут вечность. И тут, созваниваясь с врачом, как гром с ясного неба: опять понижены лейкоциты и нужно срочно сделать укол колониестимулирующих. Я в ужасе и панике еду домой, муж в снегопад мчится в клинику за препаратом. Делаю дома укол «Филграстима» и ложусь отдыхать. Он поднимает общую температуру тела, помогает организму выработать кровяные тельца в ускоренном режиме. В лаборатории, где я всегда делаю анализ крови, меня спросили, что я принимаю, чтоб понимать, как интерпретировать анализы. Оказывается, на фоне лечения кровяные тельца выглядят неравномерными, как качки на синтоле.

Долго жду результата анализа в клинике, нервничаю и молюсь, чтоб разрешили делать химию. Как же я не хочу затягивать лечение, оно и так такое длительное. Сжимаю кулаки, и руки потеют от переживания.

«Все в порядке, проходите на оплату и в отделение». Ура, я так рада, что мне разрешают сделать химиотерапию! Я расслабляюсь, пью свой «ритуальный» шоколад из автомата, успокаиваюсь в кресле и отдыхаю.

Не поверите, но, получая химиотерапию, я больше не «страдаю», не ною и не жалею себя – просто отдыхаю. И даже нюансы вроде слабости и неприятных ощущений не чувствуются: честно, как кровь сдать в поликлинике, только немного дольше и неприятней.

Когда проходишь химиотерапию в общей палате, невольно слушаешь истории других онковыздоравливающих. Мне почему-то в больнице в большинстве встречались женщины пожилого возраста, редко мужчины и только один раз женщина приблизительно моего возраста. Это, скорее всего, совпадение, потому что болеют раком люди разных возрастных группы, и причины появления опухолей у многих не изучены.

Все истории онкобольных по-своему разные и все же одинаковые, даже одинаковый вид опухоли может вести к разным протоколам и ходу лечения, но почти все истории начинаются с «когда я узнал, что у меня рак…». Все, абсолютно все проходят через страх, непонимание, эмоциональное напряжение, отчаяние, поиски средств на лечение. Кто-то рассказывал неприятные истории реакции даже врачей на диагноз, кто-то говорил о «запущенных» стадиях, кому-то легче дается химиотреапия, а кому-то легче пройти через операцию. Кто-то смирился и слегка махнул на себя рукой, а кто-то пережил депрессию и в позитивном настрое на выздоровление. Но знаете, что я заметила? Все, абсолютно все онкобольные храбрятся, пытаются держаться молодцом на людях, стараются не подавать виду и не ныть, как будто показывая, что у них все хорошо. Да, они обсуждают, что один препарат дает большую тошноту, а кому-то плохо даже от препаратов железа, да, я однажды видела, как у женщины сами собой лились слезы от эмоционального стресса, но она стойко приняла успокоительное и не ныла. Как все-таки эти люди сильно устроены, я не всегда могу похвастаться таким душевным спокойствием, а всеми, абсолютно всеми онковыздоравливающими восхищаюсь. Потому что, проходя через испытания и эмоциональные взлеты и падения, часы депрессии и отчаяния, они находят в себе моральные силы быть позитивными, иногда даже более позитивными, чем люди, жалующиеся на страну и политику.

* * *

Сейчас я стараюсь поменьше встречаться с людьми, потому что стесняюсь своего внешнего вида и все чаще смотрю телевизор. Зацепило меня одно шоу, где у женщины обнаружили рак груди и она начала лечение. Оказалось, что она беременна, и ей операцию по удалению груди перенесли, а начали с химиотерапии. Я всецело была поглощена этой историей, вот прямо через себя проносила ее и внутренне радовалась за ее беременность, сожалела, что мне не повезло так же, как ей. Героиня родила здорового малыша и прошла мастэктомию, после химиотерапию. Я видела на экране знакомый мне доксорубицин, выпавшие волосы и ее поход за париком и таким же послеоперационным лифчиком. Срослась с ее историей. И тут ей дали время на отдых между химиотерапиями, перспективы были радужными, она поехала домой к родным, а потом ей стало хуже. Женщина вернулась в клинику и оказалось самое страшное – возврат, метастазы были в головном мозге. Онколог назначил ей новый курс химиотерапии, а в разговоре объяснил, что коварство таких опухолей в том, что они хорошо поддаются лечению, но так же быстро могут возвращаться, и самое страшное, что могут возвращаться в мозг. А после черный экран и некролог: она умерла – и дата. Вечер, семья уже спит, в комнате темно, я сижу перед телевизором, и только свет от монитора освещает меня, он на минуту угасает с этим черным экраном, меня пробирает дрожь и ужас. Эту историю я пронесла через свое сердце и как будто сроднилась с ней, она мне была близка и понятна. Но я не ожидала такого поворота, ну это же телевидение, все должно быть хорошо, я же ожидала хеппи-энд. Ну вот как, они что – не могли ей помочь, найти еще решение какое-то, лучше клинику, врачей? Понимаю, что нет, но голова отказывается верить. Это совершенно чужая мне женщина, а я сижу в слезах перед телеэкраном.

Не поверите, но «настоящесть» происходящего со мной и всю серьезность я поняла, наверное, тогда. Ну как-то мозг, что ли, блокирует такие мысли. Ведь самое страшное не сама болезнь сейчас и не лечение, а выживаемость и возврат.

Я увидела статью об одном докторе-онкологе, который сам заболел и давал интервью, вот так честно, без прикрас рассказывал, что понимает свои шансы, знает свои прогнозы. И вот что интересное он сказал: онкологи дают процент выживаемости с учетом 5 лет и процент невозврата тоже на 5 лет, потому что дольше проводить исследования, вести общемировой учет очень сложно. И тут тоже есть нюанс, ведь это общая усредненная статистика, и кто-то может в результате получить двухлетнюю выживаемость, кого-то через месяц не станет, а кто-то проживет еще тридцать лет без рецидивов. Вот такая вот лотерея жизнь. И он, как онколог, лучше других понимает свою ситуацию, потому что не раз своим пациентам сообщал похожие прогнозы. Но знаете, как интересно этот доктор говорит – задача онколога не только и не столько вылечить рак, сколько максимально продлить жизнь пациенту и сделать эти годы жизни максимально комфортными, безболезненными для пациента. Вау, вот это откровение для меня. А ведь действительно: мои переживания по поводу моего нынешнего состояния пустяк по сравнению с угрозой рецидива. Возврат – это страшнейший кошмар и страх любого онкопациента. Рак страшен своей скоростью роста и способностью очень быстро распространяться на все органы и системы. Он, как гад на ветках дерева, старается оплести человека и уничтожить весь организм. Вот вам и фильм ужасов: не зомби надо бояться и оборотней, а совсем реальной истории, когда болезнь становится врагом человечества. Правда ведь, не Стивен Кинг автор ваших кошмаров, а реальность. И эта болезнь очень тихо убивает сотни тысяч людей, сильнее войны, цунами, землетрясения, терактов и, к сожалению, часто сильнее нас. Поэтому пока Илон Маск исследует космос, реальность показывает, что наш враг может быть в нас самих. Да, это не чума, которая истребляла целые народы, это тихая, коварная часть нас самих, возможно ошибка в нашей эволюции.

* * *

Становится теплее, теперь сложнее подобрать одежду, скрывающую послеоперационный бюстгальтер и несимметричность груди. Дело в том, что у этого бюстгальтера широкие шлейки на липучках, как у спортивного, поэтому его видно у горловины большей части одежды, а пояс по верху тоже выпирает, даже в слегка прилегающей одежде. Наловчилась в меньшую грудь подкладывать пуш-ап и надевать рубашки из плотной ткани, которые застегиваются под горло. Шапку уже пора снимать, но ветер или неловкое движение на улице могут сделать видным, что у меня парик, то есть может открыться линия пришивания волос к «шапочке», поэтому теперь на улице кепка – мой верный спутник.

Но когда становится тепло, начинается большая проблема – приливы. При химиотерапии произошла аменорея, прекратились месячные, и организм поначалу никаких сигналов не подавал, а после временами начало бросать в жар, голова кружилась, сильный прилив пота и какая-то растерянность. В транспорте теперь мне стало сложно находиться, мне не хватало воздуха, в прямом смысле этого слова я не могла дышать, только ветер из окна как будто давал «напиться» этим воздухом, а если не было возможности находиться у окна, или солнце немного больше припекало, или транспорт останавливался, то все – мне казалось, что и воздух перестает поступать ко мне в легкие. Я чувствую себя как рыба, выброшенная на сушу, судорожно пытаюсь губами схватить кислород, а от этого впадаю в паническое состояние, моя нервная система дает сбой, и я просто мгновенно обливаюсь потом насквозь. Это, наверное, почти паническая атака, и потом, в таких же условиях уже не отсутствие ветра, а мой мозг сам эту ситуацию повторяет, и я ничего не могу с этим поделать, какая-то клаустрофобия развивается. Я пытаюсь успокоиться, спокойнее дышать, закрыть глаза, визуализировать приятное место, но нет, голова не слушается.

В один из таких моментов в транспорте мне становится совсем плохо, я понимаю, что перед глазами темнеет, а дышать я уже совсем не могу, срочно останавливаю водителя и выхожу посреди дороги, не понимаю, как звоню мужу, от обочины дохожу до заборчика и просто на секунду отключаюсь, падая на него. Прихожу в себя – и в глазах все еще расплывшаяся картинка, расплывшаяся настолько, что я могу разглядеть только очертания. Понимаю, что совсем рядом есть здания, поднимаюсь и, шатаясь, еле волоку ноги, вижу по очертаниям, что мимо проходят люди. Как назло, язык совсем меня не слушается, я очень несвязно говорю «помогите, помогите», но они проходят мимо, потом я просто за руку хватаюсь за какого-то мужчину, тогда в глазах немного проясняется, и я прошу помочь мне дойти до здания. Этот мужчина просто спас тогда меня, я на его сильное плечо оперлась и дошла, а он даже на звонки моего мужа ответил и помог понять, где я. В здании я зашла в туалет и умылась холодной водой, пришла в чувство и отдышалась. Помутнение в глазах ушло, я стою над умывальником, а парик и кепка лежат рядом, смотрю в зеркало на совершенно бледное и мокрое лицо. А выйдя, уже увидела с дрожащими руками бегущего ко мне навстречу мужа. У него в глазах испуг, я еще без сил, но уже пришла в себя. Я очень испугалась, очень, а после этого уже автоматически боялась транспорта и как-то накручивала себя.

Утро четверга, мне вчера было плохо, поэтому я осталась дома, муж собирается на работу, доченьку как раз на неделю забрала бабушка. Муж отвечает на телефонный звонок, и слышу, как очень громко разговаривает, ходя по квартире, кладет трубку и с какими-то безумными глазами говорит: «Папа умер». О, боги! Как, как такое могло случиться с ним? В слезах обнимаю его крепко-крепко.