Подаренная жизнь 3

Вот, что до этого рассказывал мне Валентин Иванович о болезни супруги:

– Приступ у Валентины начинался неожиданно, беспричинно. Сначала начиналась увеличиваться частота сердечных сокращений, через пять минут была уже сильная тахикардия, пульс доходил до ста пятидесяти ударов в минуту. Одновременно у неё возникал сильный зуд, она взрослая женщина, не помня себя, расчёсывала до крови разные участки своего тела. Если жена в это время была одна, то полковник заставал её испуганной до полусмерти, до такой степени, что она не могла произнести минут десять ни единого слова, только вся дрожала и даже временами щёлкала зубами.

Тогда после рассказа полковника я подумал, что такую реакцию может вызвать сильная интоксикация организма женщины, но промолчал, не желая опозорится, после диагнозов светил науки. Кто послушает совета солдата без медицинского образования? В тот день, пока полковник приводил в чувства свою жену, я разделся и убрался в комнатах, где, по моему мнению, был беспорядок. Я увидел оставленное ведро и тряпку на входе в кухню, догадался, чем Валентина собиралась заняться. Во время уборки я обнаружил ингалятор жены, на кресле под журналом здоровье, и сразу отдал его полковнику. Валентина минут через десять отдышалась и постепенно начала приходить в себя. Полковник положил тогда Валентину на диван, дал в руки её ингалятор, свой спрятал обратно в коробочку. Только сейчас он снял с себя шинель, китель и промокшую насквозь рубашку, после чего обработал свежие раны жены и подключился мне на помощь. Когда мы с полковником домыли полы в его трёхкомнатной квартире, Валентина уже пришла в себя, заварила чай и пригласила нас за стол:

– Какие молодцы, простите меня, что я вас напугала, мне уже лучше, пойдёмте я вас хоть чаем угощу.

Тогда полковник скомандовал:

– Рядовой Винничек не будем нарушать распорядок дня у нас сейчас в части обед, пойдем обедать.

Он быстро накрыл стол, отлил в кастрюлю щей из холодильника, вскипятил их на газовой плите. Потом разлил щи по двум тарелкам, щи были вкусными и наваристыми. На второе были макароны по-флотски. За это время Валентина съела только небольшой кусочек сыра со сметаной, да несколько южных ассорти из сухофруктов. Когда пили чай, я не сдержался и сказал, тогда Валентине Ивановне, что такие приступы бывают при интоксикации, была бы жива моя двоюродная бабушка Домна, она непременно вас вылечила бы. Пусть Валентин Иванович возьмет отпуск. Езжайте с ним в деревню на свежее козье молоко, я верю, там вы обязательно поправитесь. Похоже, что врачи вам ставят не правильные диагнозы, откажитесь от их таблеток.

Сегодня, после моего звонка Валентин Иванович пригласил мне к себе в гости, там он решил поговорить о моём предложении, он уже узнал о нем от майора Машнова Игоря Николаевича. После работы я поехал домой к полковнику. Вот я стою и жду у подъезда, когда Валентин Иванович подъедет домой. Как там Валентина Ивановна? Когда полковник жаловался на свою жизнь мне, то говорил о себя:

– Ни одну пару чёрт сапог стоптал, пока тёску жену мне подобрал, кто знал тогда, что она так рано заболеет. За мной многие девицы бегали, в любви признавались, но влюбился я сам в Валентину, да и сейчас люблю её больную до чёртиков.

Вот к подъезду подъехал УАЗ с военным номеров, из него вышел мужчина с загорелым не по сезону лицом. Военная форма, кажется, трещала на нём. Он

признал меня в гражданке ещё в машине и, сейчас, улыбался во весь рот. Подойдя ко мне, он неожиданно сжал меня в своих объятиях и сказал:

– Что-то друг ты исхудал у меня на лицо, питаешься наверно не регулярно? Я часто вспоминаю тебя, ставлю в пример лейтенанту, который со мной служит. Говорю ему бестолковому, что если бы в то тяжёлое время вместо тебя служил он, то меня через месяц сожрали бы, и уволили бы без выходного пособия.

У меня в портфеле лежала бутылка довоенной Столичной с залитой сургучом пробкой и плитка шоколада. Вот мы вошли в туже, но хорошо убранную квартиру. Валентин Иванович меня раздел, провёл в зал и усадил в кресло. На подоконнике и специальных подставках по периметру зала много домашних растений. Из них я признал только Фикус и Огонёк. Некоторые из них даже зацветали. Я сидел, как в оранжерее на столе лежал зарубежный журнал мод. Я стал смотреть его и увидел много девушек в интересных для меня платьях. Язык журнала был непонятен для меня, я посмотрел картинки и вернул журнал на прежнее место. Раздался звонок в квартиру. Валентин Иванович открыл двери. Я услышал громкий женский поцелуй в щёчку и шёпот полковника:

– Дорогая, ты не даже себе представить не можешь, кто сидит у нас в гостях?

– Неужели зять соизволил заехать?

Раздался весёлый голос молодой женщины. Я слышал, как женщина сняла сапоги, надела тапочки, и быстрый топот женских ножек начал приближаться ко мне по коридору. Вот открывается дверь, в зал входит красивая, стройная с загорелым лицом женщина, в модной одежде. Пока я с трудом узнавал в ней Валентину Ивановну и вставал из-за стола, она подошла ко мне и по – матерински обняла. Затем прослезившись, проронила в укор мужу:

– Вот солдафон непутёвый, мог бы предупредить, что такого дорогого нам человека в дом приведёшь, я бы приготовила ему чего вкусненького.

– Начинай готовить, у тебя время есть, пока мы будем вести разговоры о серьёзных мужских делах, ты не любишь такие слушать, он не для твоих нежных ушек, – подколол жену полковник.

Валентина Ивановна убежала на кухню, а я изложил, что я хочу от полковника за четыре котла и оборудование к ним. Я уже переговорил с майором Машновым, он заберёт один котёл, приборы отопления и трубы. В этих котлах будет гореть любой уголь. За это я потребовал у полковника:

– Бар. Экскаватор обратная лопата. Два самосвала КРАЗ. Автокран на базе КрАЗ – а с удлиненной стрелой. Сделать ограждение из щитов или досок. Всё это нужно перебросить к железнодорожному вокзалу. Бар и экскаватор на гусеничном ходу, стоят без дела в Старосемейкино. Поэтому доставить их придётся на тралах. После окончания строительства щиты я вам возвращу, вы сдаете за меня металлолом. У вас имеется много ломанной старой техники и прочих вещей, всё это давно пора списать в утиль. Переброску транспорта можно организовать, как учение. Котлы большие по размерам, как их разобрать на секции я покажу солдатам сам. Под котлы необходимо будет сложить приделы, лучше построить небольшие типовые котельные. Чертежи такой котельной лежат у вас в кабинете. Я бы на вашем месте включил в план следующего года строительство двух таких типовых котельных.

Я замолчал, а полковник пожалел, что нет у него таких командиров, и ему придется заниматься этим лично, но в тоже время уцепился за моё предложение. Мы договорились, что он подберет в войсках заинтересованных в этом людей и в ближайшие дни с ними приедет смотреть всё оборудование на месте. В этот момент к нам зашла Валентина Ивановна и увела нас на кухню, где был накрыт стол, на нем стояла бутылка дорогого коньяка. Я достал свои подарки. Полковник осмотрел мою бутылку Столичной водки, и прочитал оттиск на сургуче. Потом сказал, водка редкая, он сначала на ней выиграет несколько пари, а выпьем водку мы здесь, после окончания работ по нашей сделке, затем отнёс, поставил в бар. За столом Валентина Ивановна вдруг вспомнила, при каких обстоятельствах она со мной познакомилась и рассказала, что дальше произошло в их семье. Вот её рассказ:

– В мае месяце мне стало совсем худо. Валентину Ивановичу дали больничный на две недели по уходу за мной, он писал рапорт на отпуск, но в отпуске ему отказали. Мы решили послушаться твоего совета, и уехали в глухую деревню в Башкирию к родителям сослуживца Валентина Ивановича. Там свежий воздух, рядом лес, свои пчёлы козье молоко, мне немного стало лучше, а потом приступ, думали конец мой пришёл. Ко всему тому букету добавилась ещё и рвота. Хозяева пригласил местную старушку фельдшерицу. Она выгнала мужиков на улицу, затем они раздели меня догола, и старушка с ног до головы осмотрела меня. Старушке не понравился мой немного увеличенный в размерах пупок. Он был не красный и совсем не болел, и на него никто из врачей, в том числе и я не обращали никакого внимания. Она не без усилий раздвинула складки в сторону и не могла понять, почему так странно при родах завязали мне пупок. Увидев в глубине маленькую чёрную точку, она спросила у хозяйки капельку настойки прополиса на спирту и капнула пипеткой на чёрную точку. Я почувствовала, как мне защипал пупок, и сказала об этом старушке. Тут старушка засмеялась и ответила:

«Если щиплет то у тебя там открытая рана, значит, у тебя там присосался клещ, его почти не видно, он обезболил своими ферментами свой укус и живет в твоем пупке, мало того, что он питается твоей кровью, так он ещё и опорожняется в неё и травит твой организм. Точно клещ вон попа начинает показываться, он опьянел, не нравится ему наша жидкость, ты дочка оденься и немного походи, а я сейчас схожу за инструментами и лекарство своё посмотрю, от него он точно вылезет. Прополисом больше я капать боюсь, а то клещ может окочурится, тогда его ничем не достанешь».

С горем пополам бабуля удалила клеща и засадила его в пузырёк от уколов. Он оказался крупной особью. Мы пробыли до конца свои две недели в деревне, и я там поправилась на четыре кило. Легкий приступ был только один раз, на следующий день после удаления клеща. Через месяц я вышла на работу в музей, там я работаю искусствоведом. В сентябре Валентину Ивановичу дали отпуск и мы провели его в Сочи, снимали квартиру в частном секторе. К нам заехали наши молодые, дочь на пятом месяце беременности, неделю жили с нами. Потом зять забрал её в Курск, к своей маме, она у него врач там и рожать будет. Так что у нас сейчас всё хорошо.

В свою очередь я сообщил, что нам дали квартиру и Максим уже бегает и пытается говорить. Через день Полковник привёз на смотрины нужных ему людей вместе с Машновым Игорем Николаевичем, я показал майору, что лучше ему пригодится в его части. При расставании он пригласил меня с семьёй в гости. Предложение Пугачёва Валентина Ивановича поддержали все командиры частей, и он распределил между ними их обязанности. В тот же день я вызвал Управляющего Владимира Ивановича и дал согласие вести объект «Реконструкция Системы отопления, здания вокзала станции Куйбышев». На следующей неделе явился пропавший мой мастер Виктор, с оригиналом плана согласования сетей, он даже сделал ещё три его копии. Я не расспрашивал, как это ему удалось, положил в сейф столь драгоценную для нас документацию, и выписал обещанную премию своему мастеру.

В конце ноября пошёл снег, а в первой декаде декабря установилась морозная погода. Температура колебалась в пределах от – 10 до – 20 градусов за сутки. Продолжал идти снег, и по мере его накопления, мы свежий снег выдували воздухом от привезённого на стройку компрессора. Борис Тихонович, наконец, получил новый масляный трансформатор для прогрева бетона. Дежурный электрик установил и подключил его нам на строительной площадке. В это время мы решили выполнить бетонирование железобетонной плиты перекрытия спецобъекта с прогревом бетона. Был составлен график дежурства электриков через восемь часов. Укладывать бетон в плиту было гораздо легче, чем в стены, но мы решили использовать две калоши и работать по последнему графику. Вместо женщин на выгрузку бетона были задействованы самые крепкие мужчины, потому что бетон намерзал на металле. Уложенный бетон сразу засыпали опилками. Для электрика к металлическому каркасу был приварен стержень арматуры, он возвышался над плитой на полтора метра, в ближнем от трансформатора углу плиты. К нему электрик подвёл толстый одножильный медный кабель сечением десять миллиметров квадратных от нулевой клеммы сварочного трансформатора.

Трансформатор преобразовывал три фазы высокого напряжение в безопасное напряжение для прогрева бетона. Плита была разделена на три равные части и каждая часть питалась от своей фазы. Каждый фазный стержень забивался в свою часть бетона на ближайшем расстоянии к трансформатору. Фазные стержни возвышались над плитой на метр. К стержням электрик подвёл толстый одножильный медный кабель сечением шестнадцать миллиметров квадратных от каждой из фазных клемм. Не допускалось малейшее искрение фазного провода. Если было искрение, то фазный стержень перебивали, так как он был слишком близко забит к стержням каркаса и по нему проходил ток на каркас и делал с ним короткое замыкание. Через метр от фазного стержня в бетон забивались электроды. Они последовательно соединялись друг с другом и фазным стержнем алюминиевой проволокой сечением десять миллиметров квадратных на скрутках. Такой электрод снова перебивался в бетон до тех пор, пока искрения не будет. Контроль температуры бетона осуществлялся градусниками, как при укладке бетона в стену. После укладки бетона в плиту, его температура опускалась не ниже пяти градусов, хотя с базы он уходил с температурой сорок пять градусов.

Во время укладки бетона температура наружного воздуха опустилась до минус двадцати пяти градусов. Масляным трансформатором мы разогревали бетон до сорока пяти градусов, после чего отключали на час фазы. Плита была засыпана большим слоем опилок, они даже не пропускали пар, на их поверхности образовалась тончайшая ледяная корочка. От подачи тока медные провода нагревались и растапливали под собой снег до самой земли. Образовывали чёрные канавки в белых сугробах снега. Когда мы пришли через сутки после укладки бетонной плиты, мы полностью отключили масляный трансформатор, убрали толстые медные провода, срезали стержни и электроды в рабочей зоне наружных стен и приступили к их возведению на растворе с противоморозными добавками. Опилки над остальной частью плиты мы не убирали с целью набора большей прочности в центре плиты бетона, так как там возникали самые большие нагрузки на плиту. Через два дня мы сняли все стойки, поддерживающие опалубку плиты. Затем разобрали щиты опалубки, вынесли материал в подвал под зданием. После чего приступили к монтажу оборудования спецобъекта.

Тяжело работать зимой при низких температурах производительность труда резко падает. Тем не менее, ближе к новому году мы не только установили оборудование спецобъекта, но и произвели отделку самого помещения, даже установили и покрасили нары. К этому моменту плита уже перестала выделять тепло, и мы установили один электрокалорифер перед приёмной комиссией, а утром отключили его. Мы сдали спецобъект без замечаний, Лунёв Федор Иванович светился от радости. В последний рабочий день мы уложили плиты перекрытия над оставшейся частью первого этажа за деформационным швом.

У нас был хороший фонд мастера, я выписал по двадцать рублей каждому рабочему и мастерам своего небольшого коллектива, за трудовые успехи в прошедшем году. Все с хорошим настроением ушли встречать новогодние праздники. Оставив наше детище и грача Черныша под охрану дежурных сторожей по их просьбе. Они привыкли к птице и часто навещали её, между делом подкармливали. Ванюша подхватил пневмонию и уже неделю лежал в больнице. Дела у него пошли на поправку, но ему самое малое ещё неделю придётся провести в больнице, так сказал нам врач, когда мы навещали больного.

Глава 4. Новый 1978 год.

Тридцать первого декабря был выходной день. У нас накопилось столько дел, что мы по очереди ходили в город и решали неотложные вопросы. Мне нужно было сходить в парикмахерскую, я зарос как волк, по словам жены. Также мне вручили список всего необходимого, я это должен был купить на рынке или в магазине. Я собрался и уехал в город в половине девятого и вернулся к обеду с покупками и подстриженный. На улице уже было тридцать пять градусов мороза, начиналась метель. На свежий воздух Максима мы не выводили неделю, он игрался со своей лошадкой и мамочкой. К моему возвращению жена искупала сына и скупалась сама. Маша уже успела высушить свои отросшие за два года волосы и хотела сходить в парикмахерскую. После чего пробежаться по магазинам и купить нам подарки. И ещё жена хотела зайти на почту и проверить лотерейный билет, который ей навязали месяц назад в магазине, когда у продавца дефицита не оказалось сдачи, и Машенька вынуждена была взять лотерейный билет. Я посмеялся над женой и сказал, что не стоит тратить время на пустые хлопоты, а сразу выбросить билет в мусорное ведро. Мы обедали и смотрели в окно, на улице метель усилилась. Тогда я посоветовал жене остаться дома до лучших времён. Она сказала, что быстро обернётся и ушла в непогоду. Я взял на руки Максима, и мы пошли с ним смотреть телевизор.

В перерывах между программами в выпусках новостей передали об ураганном ветре, разыгравшемся под Оренбургом. Прогнозировали его приход в Куйбышев или Уфу. Температуру наружного воздуха в новогоднюю ночь ожидали самую низкую за последние полвека минус сорок один градус. Оренбургскую трассу занесло снегом, и уже находили замёрзших людей в машинах, до которых спасатели поздно добирались. Сильный ветер забивал газовые каналы, поэтому на верхних этажах отсутствовала вытяжка, и люди, пользовавшие газовыми колонками в это время, травились угарным газом. Через каждый час соответствующие службы предупреждали о возможном ЧП. Максиму надоело смотреть телевизор, он слез с моих колен и выключил его. Он всегда так делал. Это означало, что пора играть в лошадку. Я сажал его на лошадь и три раза провозил по периметру зала. Потом он сам слазил с лошади, говорил, что лошадка устала, и занимался уходом за ней, перекатывал из импровизированной конюшни на такое же поле.

На улице уже стало темно, сильно завывал ветер и я начал переживать за жену. Время стало тянуться мучительно долго. Я уже хотел попросить дочку Каштанова Николая Танечку, известную в подъезде няньку, присмотреть за Максимом и пойти на поиски жены, как в двери постучали ногами. Я быстро открыл двери, на пороге стояла Снегурочка, платок и пальто жены сильно занесены снегом, в каждой из рук по сумке. Я забрал с рук сумки, снял с них варежки. Руки были ледяными, я попытался разогреть их, но жена показала глазами на ноги. Я с трудом расстегнул замёрзшие замки на сапогах и снял их с ног супруги. Пальцы ног в шерстяных носках тоже были ледяными. Когда я взял их в руки, у меня было ощущения, что я достал косточки из морозилки и разогреваю их. Снег начал таять на пальто и пуховом Оренбургском платке. Я вынужден был снять с неё пальто, платок и стряхнуть с них поочерёдно снег на лестничной площадке. Когда я вернулся в квартиру с лестничной площадки, то услышал первые слова, произнесённые оттаявшей Снегурочкой с новой причёской.

– Виктор, ты не представляешь, что там творится? Хорошо, что надела платок, который подарила твоя мама. Так бы домой по сугробам не дошла. Внезапно оставляют силы, и ты замерзаешь. Впереди меня шла здоровая женщина, так я старалась от ветра спрятаться за её спину и идти по её следам, правда последнее у меня не очень получалось.

Щёки жены стали отходить от мороза и налились багряным румянцем. Похоже, она ожила и сразу подарила мне подарок к Новому году. О таком подарке я не мог в то время даже мечтать. Это был настоящий спортивный шерстяной костюм и стоил он тогда очень дорого. Их редко выбрасывали на продажу, если это случалось, то сразу образовывались огромные очереди, это был большой дефицит в то время. Она сразу заставила меня примереть её обнову, костюм сидел на мне, лучше не может быть. После примерки жена оторвала этикетку и велела не снимать обнову, Новый Год встретить в этом костюме. Довольная она стала рассказывать нам с сыном свои похождения.

– Сначала я заняла очереди в парикмахерскую и побежала на почту. Газета с тиражом лежала на столе, у него толпилось много народа. Утверждённый тираж лежал на столе кассира за маленьким окошком и к ней редко подходили за небольшим выигрышем счастливые люди. Выигрыши были небольшие от трёх до десяти рублей и окно пустовало. Я не стала подходить к столу, побоялась, что нас с маленьким задавят. Немного постояла у него и пошла, протянула билет кассиру. «Сколько вы выиграли девушка», – спрашивала по ходу проверки у меня кассир. Я молчала, как партизан. А кассир искала, наконец, нашла и произнесла: «Да ты молодец, почему молчишь, замёрзла что ли»? Тут она протянула мне сто рублей, поздравила с выигрышем и стала предлагать еще купить лотерейные билеты, но я покачала головой со стороны в сторону и довольная убежала в парикмахерскую, где мои волосы подстригли, и сделали им лёгкую химию. Тут, она сделала медленный поворот вокруг вертикальной оси, не смотря на своё положение, и похвасталась нам с сыном неплохой причёской. Максиму понравилось движение мамы, и он раз за разом начал повторять его в ту же сторону. Я подошёл к нему и медленно сделал с ним поворот, в другую сторону, сказал при этом:

– Нельзя всё время кружиться в одну сторону, а то головка закружится, и ты упадёшь.

Сейчас сын кружился во вторую сторону, пока его не занесло, и он шлёпнулся попой на пол. Лишь после этого он сообразил, и стал кружиться, то в одну, то во вторую сторону. Показывая маме, чему он научился, и перед тем, как начать делать поворот в другую сторону он тыкал пальчиком в голову и произносил:

– Кружится тут.

На что Маша говорила ему:

– Хватит на сегодня кружиться, а то плохо будет.

Затем жена пошла на кухню и стала накрывать праздничный стол и рассказала, как ей посчастливилось купить мне спортивный костюм. Она пошла после парикмахерской по магазинам и в одном из магазинов увидела очередь за спортивными костюмами. В очереди стояли женщины более взрослые, они были уже опытные и брали с собой больше денег, идя перед новым годом по магазинам. Часто в отделы, где горел план в конце месяца, квартала, года, привозили дефицитный товар, его мгновенно раскупали и универмаг или магазин выполнял план. Жена стала в очередь, которая двигалась медленно. Вот осталось только два спортивных костюма сорок шестого размера. Женщины впереди подходили, брали их в руки, потом с досадой кидали на прилавок. Вот женщина впереди купила предпоследний костюм внуку школьнику старшекласснику на вырост, он у неё занимался баскетболом. Ей нужен был костюм пятого роста сорок четвёртого размера, и она взяла костюм пятого роста сорок шестого размера. Моей жене достался шерстяной спортивный костюм третий рост сорок шестой размер. Вот поэтому она так долго задержалась и чуть не замерзла в сугробах.

Вот стол накрыт, и я решил подарить свои подарки, так как уже скоро восемь часов. Купил я маленькую ёлочку из полимерных материалов на стол. Она издалека смотрелась, как настоящая только не пахла хвоей. Зелёного цвета на подставке, маленькие веточки, крохотные иголки. Ёлку я подарил жене, а сыну я подарил набор ёлочных игрушек из ваты, пластмассы и картона. Максим открыл коробку и стал с ними играть, и не хотел давать жене повесить их на ёлочку. Там было три грибка с красными шляпками и маленький дедушка мороз они были спрессованы из ваты. Три рыбки из пластмассы. Бабочки, зайка, белочка и лошадка из картона. Все игрушки были красиво раскрашены и очень понравились сыну. Наступающий год был годом лошади по восточному календарю, поэтому большую лошадку я решил подкатить к праздничному столу. Но не тут, то было, лошадка должна стоять около ребёнка и смотреть, как сын разложил игрушки.

В этот момент раздался звонок в двери, мы с женой переглянулись. К нам на Новый год мог приехать Юра, так как я его когда-то пригласил. Жена знала об этом, она даже купила ему хорошую книгу. В ней были литературные рассказы о собаках. Но о том, что ребёнка отпустят в сорокаградусный мороз с ураганным ветром, не укладывалось в моей голове. Я пошёл и открыл двери. На пороге стоял и виновато улыбался Юра. В пальто и зимней шапке с опущенными ушами, застёгнутыми на пуговицу под подбородком. С шерстяным шарфом на шее. В белых валенка с черными колошами. Юра весь был занесён снегом и пытался рукавицами стряхнуть его на лестничной площадке. Щёки его были алыми от мороза. Я помог мальчику очиститься от снега, и завёл в квартиру. После раздел и разул. На моё удивление руки и ноги у мальчика были тёплыми. Я дал ему тапочки и пригласил в зал. Войдя в зал, он поздоровался и сказал:

– Джек так просился со мной к вам в гости, но я его не взял и правильно сделал, он бы потерялся в сугробах и замерз. Сейчас он на меня сильно обидится, но я велел ему нести службу охранять бабушку. Когда она проснётся, то прочитает записку, и не будет волноваться за меня.

Маша пригласила всех за стол, налила Юре горячего чая с малиновым вареньем. Мы начали провожать старый год. Юра сначала накушался, потом напился чая и рассказал нам как добирался.

– Два дня тому назад мама с папой уехали в гости к друзьям в Тольятти. Бабушка сейчас на улицу не выходит, она почти всё время спит. Я хожу в школу, хорошо учусь и помогаю бабушке по хозяйству. Бабушка напилась таблеток и уснула, сейчас она до утра не проснётся. Я закрыл квартиру и уехал пятьдесят вторым автобусом от школы в шесть вечера до железнодорожного вокзала. В автобусе был народ, несмотря на плохую погоду, многих я знал. На вокзале я сел на автобус, идущий до площади Революции, как рассказал мне дядя Витя. На остановке было много народа, все мёрзли и ждали автобус до Кряжа. Уже ушло два троллейбуса до улицы Бакинская. В них садились люди, но мало, основная толпа продолжала ждать автобус. Я начал подмерзать и спросил у кондуктора подошедшего троллейбуса доеду ли я до улицы Бакинская двадцать? «Этот дом находится на нашем кольце, я попрошу водителя, он там тебе в такую погоду остановит. От остановки автобуса тебе идти далеко, но едем мы гораздо медленнее, чем автобус, мы чаще делаем остановки»,– разъяснила мне кондуктор. Я сел рядом с ней и мы поехали. Ехали мы долго, два раза ожидали, когда прочистят нам дорогу от снега. Часто срывались рога с проводов. Люди то садились в троллейбус, то выходили из него, они ехали не так далеко.