Подаренная жизнь 3

– А ты, как здесь оказался? Ты же должен сейчас отдыхать. Что у вас здесь произошло?

Спросил я Янина Ивана Петровича.

– Беда, Леонидович, беда. Ты себя представить даже не можешь, как я тебя подвёл. Водитель начальника сказал мне, что Арона Эльнвича таким злым он ещё не видел. На стройке для Вагонного депо он чуть не убил мастера Зинина Сашу черенком от лопаты, хорошо, что мастер поднялся после первого удара и убежал, а тебя он наверно расстреляет, – ответил Ванюша и опустил голову.

Я поднял опущенную голову, увидел его испуганные глаза и потребовал от него информацию о случившемся. Ванюша набрался смелости и рассказал мне все, что знал. Отоспавшись, я покушал дома и вспомнил о граче. Вчера перед уходом я птицу покормил и прикрыл двери. Дело в том, что при укладке бетона я, где- то затерял ключ от бытовки, а искать его у меня уже не было сил. После того, как командированные сварщики уехали, в бытовке я остался один. Комната наша в стороне, о ней кроме людей, работающих с начала строительства никто не знает. У женщин бытовка на втором этаже. Мужская бытовка дальше вглубь первого этажа, она большая светлая её сделали прикомандированные плотники, там обитают все наши мужики. Перед обедом я приехал покормить Черныша. Увидев машину начальника у вагончика, я подошёл, поздоровался с водителем. Он сказал мне, что Вагонное депо был последний объект, который начальник депо наметил посетить до обеда, проезжая по дороге после переезда, он увидел, пар над котлованом и сказал ему:

– У всех зима, а у Фортового тепла избыток, давай заедем сюда немного погреемся, а то были мы здесь весной и то с комиссией.

Арон вышел с машины и стал смотреть на котлован, там работали не знакомые ему люди. Он не понял конечную цель их работы и пошёл в вагон, но дверь была закрыта. Он посмотрел на часы, было без десяти двенадцать. Тогда он подошел к котловану и грозно спросил:

– Вы, кто такие и, что тут делаете?

В ответ тишина. Тогда начальник ещё раз повторил свой вопрос. Самый старший мужчина ответил ему:

– Молодой человек у нас здороваются и представляются. С незнакомыми людьми мы не разговариваем, тем более не говорим им, чем мы тут заняты, так как работаем на секретном объекте. Проваливай отсюда, уважаемый, подобру, пока тебя не сдали в милицию.

После этих слов мужики с топорами и гвоздодёрами с грозным видом начали выходить с котлована. Арон Эльевич не стал связываться с рабочим и пошёл на первый этаж, дошел до бытовки плотников дёрнул дверь, но она оказалась закрыта. Тогда он остановился и прислушался, в здание было тихо. Тогда он направился на выход. На выходе он услышал странные звуки, посмотрел в сторону, откуда исходил звук. Тут он увидел дверь, петли были с внутренней стороны двери и он озлобленный тем, что, по его мнению, не правильно врезали петли, толкнул ногой дверь с накладной ручкой. На его удивление дверь открылась легко в темноту, дойдя до упора медленно возвращалась обратно. Он услышал взмах крыльев большой птицы и вскоре он увидел её в воочию и понял, что она атакует его. Арон закрыл лицо руками, а грач увидел, что это незнакомый ему человек, взмыл перед начальником верх и сел наверх полотна двери. Дверь, на хорошо смазанных петлях, начала ходить туда, сюда, а грач, перепрыгивая с места на место, нашёл точку равновесия и уселся в это место. Услышав, что полёт прекратился, поняв, что он цел и невредим, начальник снял руки с глаз. Он увидел, что на двери сидит большая птица и смотрит на него. В это время, Черныш, видя, что на него смотрит чужак, стал хвастаться перед ним своими талантами. Грач всегда так вел себя, когда видел человека впервые. К этому времени птица сильно проголодалась, поэтому хотела показать то, за что ей всегда давали вкуснятину. Собравшись с силами, грач начал кричать на Юдашкина:

– Карон кар кубар! Карон кар кубар! Карон кар кубар!

В это время, плотники проходили на обед, начальник обернулся и спросил:

– Что требует от меня эта наглая птица?

Тот же плотник ответил ему:

– Что ты такой непонятливый, она не требует, а просит: Арон дай рубль! Арон дай рубль! Арон дай рубль!

После этих слов начальник, как ошпаренный выбежал из здания и сел в машину. Я ему попался на глаза, он в ярости прокричал, то, что я вам передал. Я побежал в бытовку в надежде, что всё обошлось, но голодный Черныш с двери перелетел мне на плечо и стал просить, то, что просил у начальника. Покормив птицу, я пошёл в бытовку и рассказал плотникам, что это был наш начальник Юдашкин Арон Эльевич, они долго укатывались со смеха и рассказали мне то, что произошло дальше. Похоже, не сносить нам с тобой головы Леонидович. Этими словами Ванюша окончил свой рассказ.

Я велел Ванюше от греха подальше посадить грача в клетку, после чего уехать домой. Сам взял тетрадку с замерами температур бетона и поехал в контору с испорченным в конец настроением. По дороге от платформы к базе, я встретил Бориса Тихоновича, он рассказал мне, что начальник устраивает всем разнос. Он отругал меня, что ты топишь воздух, устроил в котловане как в бане парилку и послал сегодня лично снять показания электросчётчика, хотя я ему принес ежемесячные показания, которые снимает мой электрик. Зое Фёдоровне он объявил выговор, что она принимает людей и не показывает стенд, где имеются фотографии руководства, после того, как узнал от неё, что твои постоянные рабочие отдыхают. Сейчас он треплет нервы Тамаре Клюевой, допытывается у неё, где сейчас находятся масляные трансформатор для прогрева. Я сказал, что один трансформатор стоит на Бытовом корпусе Вагонного депо, а второй пока мы не получили, но он мне не поверил. Я зашёл к начальнику без доклада, минуя секретаря. У него сидел следователь, и они о чём-то беседовали. Сразу замолчали. Начальник отдал мне письменный приказ оказать содействия в работе следственного комитета по поимке опасного преступника, и добавил на словах в случае не исполнения я разрешаю им забрать тебя в СИЗО. Я щёлкнул каблуками, стал по стойке смирно и отрапортовал:

– Будет исполнено товарищ начальник. С таким приказом это совсем другое дело.

После чего довольный следователь сказал Арону спасибо и вышел с кабинета. Затем начальник принялся за меня.

– Значит вам там скучно на объекте, зверинец развели. Птицу учите просить у меня деньги. Я попытаюсь развеять вашу скуку, передам вам Бытовой корпус Вагонного депо, больно ратует за тебя начальник ВЧД-7 Пивоваров Иван Юрьевич.

На что я ответил своему начальнику:

– Я возьму любой не начатый объект, начатые объекты больше я брать не буду, для меня хватило профилактория, где меня чуть не посадили.

Тут начальник решил сломать меня окончательно, он мастак на такие дела, сказал:

– На сегодняшний день управляющий предлагает мне хороший денежный объект, но я отказываюсь от него, давай начинай там работать. Титул называется «Реконструкция Системы отопления, здания вокзала станции Куйбышев». Туда входит прокладка триста метров теплотрассы по Комсомольской площади с врезкой в городскую теплотрассу, разборка четырёх больших угольных котлов, разборка старой системы отопления, монтаж новой системы отопления. Весь металл, включая котлы надо сдать в металлолом. Работу надо вести ежедневно, на глазах тысячи сотрудников управления дороги и городского руководства. Свой вагон ты там не поставишь и в жару и стужу весь день надо стоять на площади. Вокзал закрывать нельзя. Пассажиров никуда не уберёшь. В очереди надо стоять целый день с металлолом в приёмном пункте, у меня машин и экспедиторов нет. Границы строительной площадки строго ограничены. В земле проходят тысячи коммуникаций, за порыв хотя бы одной из них окладом не отделаешься. Весь асфальт надо резать баром. Начало работ первого апреля 1978 года, окончания работ тридцатого сентября 1978 года. Может, проявишь себя, возьмешься, поможешь, управляющему остаться в должности. Если берёшь этот объект, то звони в трест управляющему сам, с тебя он будет спрашивать лично, а то я уже решил избавиться от этого объекта. От меня помощи не будет.

После произнесённого монолога начальник знал, что у меня нет выхода, и когда я попросил его три дня на обдумывания его предложений дал мне этот срок. Начальник остался довольный собой, а я без наказания уехал домой.

На завтра ретивый следователь целый день опрашивал оставшихся людей, брал у них объяснения. До обеда плотники разобрали щиты со стен и сложили их у вагончика, потому что к этому времени бетон окончательно охладился. Ванюша с Женей окрасили наружные стены, соприкасающиеся с грунтом, холодной специальной мастикой. После обеда Женя засыпал экскаватором грунт в пазухи котлована, а Ванюша принимал на засыпанный грунт песок. Его возил Андрей Капралов самосвалом с базы. После того, как машина уезжала, разравнивал его лопатой и граблями. К концу дня, майор стал изучать собранные объяснения, а при уходе сказал мне после их изучения, что он завтра побеседует с Сидоровым Евгением. У меня было плохое настроение; и предчувствие, что сегодня произойдёт нерадостное событие, не покидало меня. Мне понравилось, как преобразили мужики объект, я не поскупился и выписал им по десятке из фонда мастера. Потом позвонил в бухгалтерию, пригласил к телефону Марью Ивановну, и попросил её выдать рабочим деньги.

Тревожный день для Евгения и Ивана завершался неожиданно хорошо, они взяли у меня ведомость, уехали в контору. На завтра Евгений не вышел на работу, а Ванюша поведал нам о том, что случилось с ними на платформе Безымянка:

– Получив деньги, мы решили отметить свою премию подальше от конторы. Я предложил это сделать в своём любимом кофе на Безымянке. В кафе мы хорошо посидели, раздавили пол литра на двоих, поговорили о жизни. Вот мы стоим в одном конце платформы у лестницы ждём электричку, нам ехать в одну сторону. Во втором конце платформы много народа. Посредине платформы парень обнимает девушку, они смеются. Вот подходит электричка один парень отделяется от пассажиров и идёт в нашу сторону. Когда он поравнялся с парочкой, парень обнимавший девушку, вырывает у своей подруги сумочку и бросает проходящему парню сумочку, и они оба бегут в нашу сторону. Девушка кричит, что в сумочке её зарплата и … . Последние её слова я не расслышал и побежал ловить парня, который вырвал сумочку, но тот в последний момент сел в закрывающиеся двери электрички. Женя отвернулся, вроде ничего не видел, и когда подельник с сумочкой в руке пробегал, мимо, к лестнице, то в последний момент выставил подножку. Парень со всего маха полетел вниз и растянулся на ступеньках лестницы, затем скатился с них, выронив сумочку. Евгений поднял сумочку и отдал девушке. Девушка проверила сумочку, там было всё на месте. В ней была зарплата и отпускные. С тем парнем она познакомилась три дня тому назад, а он грабителем оказался. Девушка поблагодарила нас и уехала в сторону Куйбышева. А мы пропустили свою электричку, пока разбирались с девушкой. Было уже поздно и с неё не вышли пассажиры.

Парень лежал и стонал, мы подошли к нему и хотели помочь подняться. Он так заорал, что подбежал наряд милиции и нас задержали. Они вызвали по рации карету скорой помощи, мужика увезли в больницу, а нас в участок. Проверили наши документы, потом развели в разные комнаты и составили протоколы. Когда лейтенант сверил наши протоколы, то сказал, что врете вы, как под копирку. Затем лейтенант позвонил на подстанцию и сказал, что у пострадавшего несколько переломов, в том числе и перелом позвоночника без смещения. Поэтому Евгения задержали, за причинение тяжёлых увечий по не осторожности. Меня отпустили, сказали, если найдёшь эту девушку, то сильно поможешь своему другу. Тут Петрова Фаина Семёновна изрекла:

– От судьбы не уйдёшь.

Глава 3. Тяжело зимой строителям.

После рассказа Ванюши я отдал его в распоряжение Каштанова Николая, тот стал уже не плохим мне помощником и руководил прикомандированными плотниками. Они уже полностью освободили стены спецобъекта от досок и подметали в нем полы. Как всегда после одиннадцати явился следователь, но не один, а со старшиной при оружии, он был в форме, на ремне висела кобура. Услышав историю, куда забрали Евгения, сказал, что оттуда им его не достать, и у них будет теперь очередной висяк. Такая работа проделана и всё напрасно. Он ушёл, даже не попрощавшись, затаив в душе обиду на меня. После их ухода налетела, тучка повалил, хлопьями снег, на улице и моей душе сразу потеплело.

Я вызвал к себе мастера Виктора и дал ему задание, которое ему очень понравилось. Я нарисовал ему схему теплотрассы на вокзале и велел посетить три строящиеся много этажных дома, с правой стороны от площади. Вспомнил, что полгода тому назад они в десяти метрах параллельно нашей трасе отрывали траншею и укладывали в неё трубы канализации. Задача заключалась в том, чтобы раздобыть чертёж этой трассы, на основании, которого они получили разрешение на производство земляных работ. На нём должны быть нанесены все близь проходящие коммуникации и записаны телефоны представителей с организаций обслуживающих эти сети. Если тебе не удастся вынести чертёж, то сними хотя бы с него копию в отделе изысканий, где ты работал. Этим ты сэкономишь уйму своего времени, потому что мы с тобой будем, как сойдёт снег, вести этот объект. Если ты это сделаешь в ближайшие три дня, я выпишу тебе из фонда мастера премию двадцать рублей. Задание понравилось мастеру, и он сразу уехал на Комсомольскую площадь.

Тут позвонил Голубь Сергей Сергеевич и передал радостную весть, сварщики доварили раструбы и установили недостающее оборудование. Первые снаряды прошли по линии без замечаний. Я попросил сварщиков и плотников оставить до конца года, рассказал ему, что обещал Лунёву Фёдору Ивановичу сдать спецобект. Эти ребята не женатые и, наверное, присмотрели себе в Куйбышеве подружек, зарплата у них сейчас выше, чем в своих организациях. За всё время работы ребята даже не заикнулись о том, что хотят домой. Затем я со своего номера набрал военный коммутатор округа и попросил, чтобы меня соединил с моей бывшей войсковой частью № 11293 в Старосемейкино, назвав кодовый цифровой номер. Меня соединили с дежурным по части, и я попросил, чтобы мне пригласили к трубке капитана Машнова Игоря Николаевича. Голос на том конце трубки ответил мне:

– Можем пригласить Игоря Николаевича, но он у нас полгода, как майор.

– Давай майора! – Потребовал я.

Вскоре я услышал знакомый мне колос. Игорь Николаевич сразу узнал меня и очень обрадовался. Я пояснил, что мы занимаем коммутатор округа и сразу перешёл к деловому разговору.

– Я хочу помочь нашей части, передать вам хороший угольный котел. Вы установите его вместо вашей коптилки, и он будет хорошо работать на любом угле. Больше не будете морозить в зиму личный состав части. Это вам от меня подарок. Сейчас он работают, можете приехать посмотреть, да радиаторами и трубами могу поделиться.

Затем я продиктовал майору номер рабочего телефон и рассказал, как дозвонится мне с города. Сообщил, что ещё три котла передам Пугачёву Валентину Ивановичу, так что приезжай и выбери себе любой и смотри, что бы он вас не обделил.

Я сидел у телефона и думал о встрече завтра с Валентин Ивановичем. Сегодня двадцать второго ноября день рождения первенца и мне надо купить подарок сыну и жене, деньги я отложил. Я хотел уже уехать в детский мир, но приехал Лунёв Фёдор Иванович. На трёх машинах он привез: входную, герметичную дверь, резервуар для воды, герметичные фильтры, герметичные клапана, и прочее оборудование по перечню на двух листах. Всё оборудование мы опустили краном в спецобект, над ним не было пока монолитного перекрытия. Потом через входной проем в спецобъекте занесли в подвал под зданием все ящики с оборудованием и закрыли входную металлическую самодельную дверь в подвал здания на навесной замок. Ключ от замка я забрал себе в карман. Входную тяжёлую дверь мы прижали к проёму краном, потом с помощью крана поставили у неё резервуар для воды, он не прошёл через проём в подвал. Завтра выйдут сварщики, и мы общими усилиями установим, резервуар и двери в проектное положение.

Федор Иванович остался довольный моим решением и подвёз меня к детскому миру, где я купил в подарок сыну деревянную лошадку на колёсиках. Лошадка была красивая, белая с черной гривой в серых яблоках с большими сиреневыми глазами и раздутыми ноздрями. Сбруя на ней золотистого цвета и стоила лошадка не малых денег. Лошадка мне очень понравилась. Я отошёл в сторону, проверил все имеющиеся у меня карманы и наскрёб денег на лошадку. До этого у меня возникало желание заехать на рынок и купить жене три гвоздики. Сейчас жене достанутся только две плитки шоколада, которыми меня в очередной раз угостила Фаина Семёновна. По дороге домой, ко мне многие подходили и спрашивали, где в городе продают такое чудо. На что я в шутку отвечал: «Уже нигде. Я забрал последнюю скотину». Когда мы с лошадкой вошли в квартиру Маша кормила ребёнка. Я тихонечко открыл двери, отнёс лошадку на кухню, где поставил у стенки на полу, чтобы она не сразу бросалась в глаза. На стол выложил две плитки шоколада и пошёл умываться.

Жена услышала, как я вошёл. После кормления она помогла залезть сыну в кроватку. Затем тот быстро сытый уснул в ней, лишь его голова коснулась подушки. В моё отсутствие жена укладывала сына спать на большой кровати, она уже была в положении на четвёртом месяце. Вес Максим был тяжёл для подъема, но он очень любил свою кроватку, и когда я приходил, Маша разрешала ему залезать в неё, зная, что я его достану. Вскоре жена пришла на кухню, увидев на столе шоколад, она обрадовалась подарку. Подумала, что молодец, не забыл о дне рождении сына, а она второпях не посоветовала, какой ребёнку надо купить подарок. Поэтому решила, что я принёс одну плитку шоколада ей, вторую Максиму. Подумала, какой я глупенький даже не знаю, что ребёнку ещё рано предлагать шоколад. Когда я вошел после водных процедур на кухню, то Маша повернулась в сторону мужа и хотела высказать мне свои замечания. Она только успела открыть свой ротик в поучительной позе, как на её глаза попалась лошадка, и её лицо засияло в улыбке. Она сразу покатила лошадку в санитарную комнату и вымыла с хозяйственным мылом от ушей до колёс, затем отвезла обратно на кухню, в тоже место сушится. За праздничным столом она всё же сделала мне замечание:

– Рано сыну такие подарки дарить, свалит ребёнок лошадь на себя, пока я добегу, она задавит его. Или чего хуже, станет залазить на неё, упадёт и расшибётся. И во всём этом ты обвинишь меня, скажешь, сидела дома и недосмотрела. Да и стоит она, наверное, не малых денег, но красивая! Я попробую сама на ней покатаюсь, когда тебя дома не будет, а сын спать будет.

В это время проснулся Максим и начал требовать, чтобы его достали с кроватки. Он уже пытался сам вылезать из неё, и жена сразу убежала к невыдержанному ребёнку. Я взял лошадку, шоколадки и пошёл с ними в зал. По пути я оставил лошадку у дальней стены. Затем подошёл к маме с сыном поздравил их с годовщиной и вручил им по плитке шоколадки. На моё удивление Максим отдал Маше плитку шоколада и протянул ко мне руки. Только я его опустил на землю, как он побежал к лошадке, но остановился перед её головой. Потом присел на корточки и стал рассматривать такой большой экземпляр, дотрагиваясь до частей лошадки пальчиком и называть их. До этого у него была резиновая лошадка, и он уже знал, что, где у лошади находится. Сейчас он дотрагивался пальчиком до части лошади, называл её, потом смотрел в нашу сторону, и смеялся, довольный своими ответами. Мы стояли и мотали в такт ему головами, гордые за наше чадо, и были необыкновенно счастливы. А Максим продолжал досконально изучать лошадку:

– Тут у лошадки глазки, тут у лошадки рот, тут у лошадки зубы, тут у лошадки ноги, … , … , тут у лошадки грива, тут у лошадки хвост.

Максим называл слова медленно, но очень чисто для своего возраста. Потом мы стали с ним играть. Я произносил:

– Я люблю свою лошадку, причешу ей шерстку гладко, гребешком приглажу хвостик и верхом поеду в гости. Цок, цок, цок, цок.

Тут Максим находил мамины расчески и причёсывал хвост и гриву у лошадки, а потом я его усаживал верхом, он хватался своими ручонками за гриву лошади. Я придерживал сына, катал лошадку на колёсиках по всей комнате. Сделав круг, я снимал сына на пол, и игра повторялось сначала. В это время жена убралась на кухне, перемыла посуду, и не видя окончания игры сказала нам:

– Ах вы бессовестные, замучили лошадку, она устала и скоро может копыта отбросить от такой жизни или убежать от вас. Она может возить Максима только три раза в день, когда папа придёт с работы и будет помогать везти лошадке мальчика. Наша лошадка детская, она маленькая Пони и вы должны за ней сначала ухаживать, а только потом кататься. Сейчас уже поздно и лошадку надо загонять в конюшню, дать там ей на ночь овса и сена, где она и будет спать. Днём её надо выгонять пастись на луг. Я жила в деревне и умею обращаться с лошадью и завтра тебя всему научу, а сейчас быстро отводите лошадку в стойло и идите спать.

Тут мы с сыном почувствовали свою вину, взялись вдвоём за поводья и отвели лошадку к балконной двери и набросили поводья на дверную ручку, боясь, что убежит лошадка. После этого я опустил сына в кроватку, а он посмотрел на лошадку и сразу уснул. На ближайшие месяцы у жены была отдушина, Максим днями ухаживал за лошадкой, катая её по комнате соблюдая полный цикл ухода за лошадью. Когда жена в шутку хотела присесть на лошадку, он закрывал последнюю своим телом и говорил:

– Мама не делай этого. Ты же сама знаешь, что это маленькая Пони, а ты тяжёлая и сломаешь ей спинку.

Тут жена смеялась и говорила:

– Прости меня, пожалуйста, сынок, я совсем забыла, что это Пони, я думала, что это большая лошадь, она у тебя сильно подросла. Даже на взрослых Пони оказывается мне кататься нельзя, а я то, не знала.

На следующий день вышли прикомандированные сварщики. Они вместе с Ванюшей и монтажниками установили тяжёлую входную дверь в проём спецобъекта и приварили её к закладным деталям, ранее установленным, в стенах проёма с внутренней его стороны. Затем выполнили полную герметизацию стены. Потом приварили к закладным деталям внутренней стены мощные кронштейны и смонтировали на них резервуары для питьевой воды. Когда освободили пол, бригада плотников стала устанавливать на подпорках из сосновых бревен, раскреплённых между собой досками, опалубку для верхней железобетонной плиты спецобъекта, из ранее заготовленных щитов. Сварщики начали резаками заготавливать элементы из прутков арматуры, а монтажники и Ванюша вязать и собирать каркасы перекрытия, где надо сваривая их. Когда я позвонил полковнику Пугачёву Валентину Ивановичу он только вышел из отпуска. Они с женой Валентиной провели месяц в Сочи, где встретились со своей непутёвой, как называл её Валентин Иванович доченькой, которая сразу после окончания школы уехала в Ленинград поступать в мединститут, но почему-то оказалась в Северодвинске. Там она через год выскочила замуж, за молодого лейтенанта подводника, пока её отец сходил сума из-за непонятной болезни жены.

Когда полковник взял меня к себе в округ, у него сильно болела жена. Ему приходилось нести службу, и по несколько раз в день отлучатся домой, когда у Валентины начинались приступы. В этот момент я как мог, прикрывал его отсутствие. Болезнь запустили до такой степени, что приступы из одного раза в неделю стали ежедневными. В конце моей службы они приходили по два три раза в сутки. В самом деле, жена, по несколько раз в день умирала. Однажды я стал невольным свидетелем такого события. Тогда мы с Валентин Ивановичем ехали с Военпроекта. О звонке жены полковник узнал на проходной части, он даже не высадил меня, сразу развернул военный УАЗ и вот мы в квартире полковника. Картина не для слабонервных. На полу лежала вымотанная приступом женщина с растрёпанными волосами. Все тело её дрожало, лицо и руки, сильно разодраны. Из ран сочилась кровь. У неё уже начиналась астма, она задыхалась. Валентин Иванович вдруг достал из кармана шинели коробочку, сел на пол, положил голову супруги себе на колени. Затем вытащил из коробочки ингалятор и вставил кончик трубки в рот жены. Всё это время полковник свободной рукой гладил жену по голове

и приговаривал:

– Всё Валечка всё, ничего не бойся, дыши я тобой.

Тогда я стоял и смотрел на человека убитого горем, и ничем не мог помочь ему, потому что знал картину болезни. За время болезни полковник возил её к разным светилам, лечил в лучших больницах, даже по просьбе жены они посещали народных целителей. Валентине становилось всё хуже и хуже. В итоге ей установили какой-то диагноз, связанный с нервной системой, полковник даже стеснялся произнести его вслух. Посоветовали положить в специальную клинику для её же безопасности, так как любая сиделка сбежала бы от больной при первом приступе.