Друг 3

– Пойдём, зачем остановился. Что ты мог видеть, у тебя на затылке третьего глаза нет. Слава Богу, что не убили. Малолетние ребята ещё глупые, ищут приключения на свою задницу, озоруют беспутные, их сегодня должны поймать, пока они не убили, кого-нибудь из прохожих. Нечего слушать всякие сплетни. … Если в кране нет воды, её выпили жиды.

Закончил он свой монолог словами из известной песни, когда мы немного удалились от места пришествия. Парень из органов слышал его высказывания, засмеялся, и не остановил нас.

А через три дня в Гомеле произошёл случай, который всколыхнул весь город. Истинное положение вещей по этому случаю, люди узнают только через сорок лет. Вот о чём говорили тогда в городе.

Утром молодая мама на минутку оставила грудного ребёнка в коляске у универмага, без своего внимания. Ребёнок только уснул, и она пожалела его разбудить. Оставила она своего годовалого ребёнка на маму, стоящую здесь, вместе с колясками. Женщина с длинными тёмными волосами укачивала в коляске ребёнка, чтобы самой вскоре уйти в универмаг. Ушедшая мама, в качестве благодарности, пообещала присмотреть за ребёнком этой женщины, когда они поменяются местами. Через пять минут женщина вернулась с купленным пюре для прикорма, но женщина с двумя колясками исчезла. На отчаянный, душераздирающий крик молодой мамы прибежал милиционер. Сразу по горячим следам была дана ориентировка на женщину похитившую ребёнка всем постам ГАИ, и по всем отделениям милиции. Воровку поймали через час в аэропорту, во время посадки на самолёт.

Молодая семья улетала в Израиль. Все её члены полчаса тому назад прошли таможенный контроль. Ребенка распеленали догола. Всех улетающих с их вещами просканировали металлоискателем. Во время прохода с трапа в салон, сильный порыв ветра сбросил на мгновение накидку с лица грудничка. Женщина тут же её поправила, и вошла в самолёт. Стюардессе показался подозрительным цвет лица ребёнка, уж слишком он был бледным. Она тут же доложила об этом командиру лётного экипажа, а тот по рации пригласил в салон соответствующую службу, которая и обнаружила в руках у женщины мёртвого грудничка. Рейс задержали, и опросили всех пассажиров рейса. Мужа и жену стали по отдельности допрашивать с пристрастием. Провели очную ставку двух женщин. Потерпевшая в блондинке узнала ту женщину с коляской, только тогда, когда на неё надели парик, найденный среди вещей преступников в чемодане. Мужчина думал, что они везут ребёнка жены, он был ему не родной, она его нагуляла. О том, что жена убила чужого ребенка, задушив его подушкой, и подменила им своего, отдав его своей сестре, после прохождения досмотра, он узнал только сейчас в самолёте. По профессии женщина была операционной медсестрой. Обворованная мамаша в детском трупике узнала своего ребёнка. При осмотре грудничка на животе его был обнаружен аккуратно выполненный шов. Врач, проводивший вскрытие доложил, что внутренние органы ребёнка были вынуты, а вместо них был вложен пакет, в нем была бандероль. Она была упакована на почте, на её бумаге и шпагате стояло несколько сургучовых печатей. Когда в лаборатории КГБ аккуратно вскрыли бандероль, в ней оказались золотые самородки общим весом более двух килограмм. Они были завёрнуты в лоскуты от мужской рубахи. Вскоре стало ясно, что самородки были найдены на нескольких приисках и не в один раз. Визу на переезд в Израиль семье долго не оформляли. Затем какой-то доброжелатель уговорил медсестру использовать её ребёнка, как контейнер. За это он пообещал ей визу и большие деньги в Израиле при передаче пакета. На лицо отлаженное воровство с прииска, и действующий канал увоза драгоценностей, за границу. Если бы медсестра не своровал чужого ребёнка, и не подменила им своего в аэропорту, оставив его на родственников, канал не был бы обнаружен. Медсестра, мужчину, предложившего ей сделку, видела всего два раза, с её слов был составлен фоторобот. Этим делом занялся КГБ. Эта информация о деле, появилась у меня от Валеры, больше ему ничего не рассказал отец. В городе в случившемся увидели заговор. И рассказывали о нём, как о мести евреев жителям города, за то, что их не выпускают в Израиль.

Однажды, после полудня, когда Виктор и Валера пришли после тренировки в борцовском зале, и прилегли отдохнуть, в комнату вбежал парень с нашего этажа, он сказал:

– Виктор беги скорее на вахту, тебя к телефону требуют.

Так обычно приглашали вахтёры ребят, не оставляя свой пост. Когда Виктор вернулся, в нём что-то изменилось, резко испортилось настроение. На мой вопрос:

– Что случилось? -

Он ответил:

– Звонил Геннадий. У него вчера умер отец, дядя Лёша. Умер он во время работы. Утром дядя Лёша на планёрке выдавал задание рабочим. Упал, потерял сознание, тяжело задышал, и умер, до приезда скорой помощи. Завтра похороны. Вынос тела состоится в четырнадцать часов по месту жительства Геннадия.

Я знал, что первые два года, Виктор безвозмездно помогал Геннадию делать курсовые работы, да и сейчас он забегал к Виктору изредка за консультацией. Виктор лёг на кровать, и о чём-то сильно задумался. Ближе к вечеру он сообщил мне, что ночевать будет у Вали, и ушёл из общежития. Вернулся он ближе к ночи после поминок на следующий день. По виду Виктора было видно, что ему было не по себе. Я стал расспрашивать его, как прошли похороны, чтобы вернуть парня в реальную жизнь. Вот что он мне рассказал:

– Вчерашнее сообщение о смерти дяди Лёши застало меня врасплох. Я вспомнил наше первое знакомство с этим хорошим человеком, вспомнил Свету, которая нас с ним познакомила. Когда я пришёл вечером к Вале, она сразу почувствовала, что со мной, что-то творится. Когда я рассказал ей, что умер дядя Лёша, и сказал, что это дорогой мне человек, и мне завра надо идти на похороны к четырнадцати часам, она вдруг сказала: «Я тебя одного не отпущу, пойду с тобой на похороны, ты сейчас в таком состоянии, что можешь попасть под машину. Ты расскажи мне, пожалуйста, об этом человеке, и мы вместе будем соболезновать». Я так и сделал, рассказал всё, о своём друге. Конечно, мне пришлось сказать, что нас познакомила моя знакомая девушка Света. Когда она спросила, где сейчас эта девушка я ответил, что она давно вышла замуж, и живёт сейчас, где-то в другом городе. Валя сразу успокоилась.

На завтра мы купили четыре гвоздики, по две на каждого, и приехали к дому дяди Лёши. У дома толпилось много людей. Дядя Лёша был честным, хорошим человеком, он помог многим людям в тяжёлую для них минуту. Вот они и пришли, проводить его в последний путь, со всех частей города, узнав, друг по дружке о его безвременной кончине. В толпе говорили, что при вскрытии у него в Лёгочной артерии обнаружили, оторвавшийся тромб, который парализовал доступ крови в дыхательные центры. Смерть мгновенная. Дай Бог такую легкую смерть каждому.

Мы с Валей постояли немного у дома, и перед выносом пошли проститься в квартиру к дяде Лёше. В зале на двух табуретках в гробу лежал дядя Лёша. Много венков с траурными лентами стояли у изголовья. Портрет ещё молодого дяди Лёши, в военном мундире капитана, в траурной рамке стоял на столе. На фотографии, на кители дяди Лёши были видны награды, среди них чётко просматривался орден красной звезды. Коробочки с наградами лежали на столе. Наверное, другой фотографии не нашли, подумал я. Дядя Лёша, как живой лежал в гробу с закрытыми глазами. Он не болел и ушел из жизни легко. Была осень, ноябрь месяц, на улице солнечно и прохладно. Отопления в домах работало. Балконная дверь была открыта настежь. Через тюль поступал свежий воздух с улицы, поэтому в комнате было не жарко. Ноги дяди Лёши были закрыты цветами, мы с Валей положили свои гвоздики. У стены стоял диван, на нем сидели две молодые женщины, и высокий парень в очках очень похожий на дядю Лёшу. Женщины были с чёрными косынками на голове, и большими красными от слёз глазами. Они плакали всю ночь, а сейчас только часто всхлипывали, на большее у них уже не было сил. Это были сноха Настя, её подруга Света и сын Геннадий. Он сидел с убитым горем лицом, но не плакал. Мы подошли к Геннадию, и выразили ему своё соболезнование. Геннадий поблагодарил за сочувствие, и просил проехать с ними на кладбище, в одном из автобусов от Белбакалеи.

Увидев меня, Света поднялась с дивана, обняла меня за шею, и громко заплакала навзрыд, причитая: «Видишь, оставил нас дядя Женя, чем-то не угодили мы ему, не захотел даже внучку свою воспитывать». После этих слов заплакала, и начала причитать и сноха Настя. А Света не останавливалась и причитала дальше: «Виктор ты не знаешь, как мне сейчас плохо, так плохо, что не хочется жить!» И она вдруг начала целовать меня. Я стоял, как истукан, и не знал, что делать. Потом она перевела свой взгляд на Валю. Девушки встретились глазами. Я посмотрел на Валю, и понял, что она уже настоящая женщина, и меня никому не отдаст, ни при каких обстоятельствах. Поняла это и Света, вдруг перестала плакать и сказала: «У тебя хорошая девушка, самое главное она любит тебя. Береги её!» Геннадий и Настя усадили обезумевшую Свету на диван.

Валя увела меня на улицу. Станислава последнее время, когда воспитывала дочь, любила говорить: «Девки, сейчас глупые, любовь им подавай, а её нет. Есть только привычка и влечение». И Валя в общении со мной стеснялась использовать это слово, она называла меня милый, дорогой, а тут не знакомая ей девушка сразу назвала своим именем её отношение ко мне. Её слова, сильно задели Валю. Тут приехал оркестр похоронного бюро по заявке Белбакалеи. Заиграла траурная музыка. С автобуса с военными номерами вышли солдаты, и пошли в квартиру покойного. Шесть солдат в парадных мундирах с траурными повязками на рукавах вынесли гроб и поставили его на две табуретки. Люди, кто не ехал на кладбище, подходили и прощались с покойным под звуки траурной музыки. Когда все попрощались, мужик с похоронного бюро, подождал, пока выстроится траурная процессия. Потом он забил крышку гроба на два гвоздя по диагонали, не утапливая их шляпки. Вот гроб погружен на катафалк. Траурная процессия началась с детей, каждый из них нес подушечку с одной наградой покойного. Мальчик постарше, нес траурный портрет, дяди Коли. Потом молодые девушки несли венки, а дорогу процессии два дяденьки с мешами устилали ветками хвои. Потом ехал катафалк, с гробом охраняемый шестью солдатами с боевыми карабинами. За гробом шла приличная колонна людей, провожающих в последний путь дядю Лёшу. Первыми за гробом шли Настя и Света, они вели под руки Геннадия, у него бедного от нервного стресса начали подкашиваться ноги. Мы с Валей шли с краю в третьем ряду, она всё время смотрела в первый ряд на Свету.

Так мы проводили покойного до конца улицы. Потом сели в автобус, и уехали на кладбище. От ограды кладбища, по аллее, мы пошли за катафалком. Вырытая могила уже ждала своего хозяина. Перед могилой люди с похоронного бюро установили гроб на две табуретки. Один из них вытащили гвоздодёром гвозди. Открыли гроб. С организации Белбакалеи парторг и профком сказали хвалебные речи. Потом выступил майор с военкомата. Он рассказал о жизненном пути усопшего, за что и какие награды он получил. Желающие ещё раз попрощались с покойным навсегда. Затем, тот же работник с молотком, забил крышку гроба четырьмя гвоздями по углам, утопив их шляпки. Потом четыре человека с похоронной команды, ловко, на двух верёвках, опустили гроб в могилу. Вытащили верёвки и стали совковыми лопатами засыпать могилу, после того, как провожающие в последний путь бросили по горсти земли на гроб. Мы с Валей были в их числе. Когда могила была засыпана, работники установили стандартный памятник со звездой и ограду от военкомата. Из оставшегося грунта сделали холмик. На него у памятника установили венки. После этого отгремел трехкратный салют из шести стволов, и всех скорбящих увезли в столовую Белбакалеи на поминальный обед.

Я боялся, чтобы Света опять чего-нибудь, не выкинула, и сел с Валей подальше от неё. Света взяла себя в руки, и вела прилично. Она только изредка бросала свой взгляд, то на меня, то на Валю. После третьей рюмки сняв стресс, она раскраснелась, и стала самой красивой за этим столом. Замужество пошло ей на пользу. Пышная грудь, рыжие, роскошные длинные волосы, модная одежда, обтягивающая её красивую фигуру, делала её неотразимой в глазах окружающих. Свои душевные воспоминаниями о дяде Лёше, она рассказала хорошо поставленной речью, и растрогала души всех сидящих за этим столом. Когда мы выпили компот, я взял Валю за руку, и мы подошёл к Геннадию. Он сидел ближе к нам. Мы ещё раз выразили ему наше соболезнование, и начали уходить. Геннадий догнал нас с двумя блюдцами, на каждом лежали два кекса. Он вручил их нам в подарок, как память о дяде Лёше, и пригласил к себе домой на девять дней. В автобусе вдруг Валя спросила: «Почему ты со мной, а не со Светой? Она ведь красивее и умнее меня!». «Успокойся, и не ревнуй меня. Для меня ты самая красивая, самая желанная. Я тебя просто люблю со всеми твоими достоинствами и недостатками. Я ведь совсем забыл, что в любовь ты, как и твоя мама не верите. Тогда считай, что я тебя просто приручил, и должен быть в ответе за тебя, потому что ты мне дорога». Сказал я, пытаясь вернуть возбуждённую Валю на нашу грешную землю. Валя вдруг засмеялась и сказала: «Как в том рассказе, который мы читали с тобой вместе, кажется, его написал французский писатель Антуан де Сент-Экзюпери, а рассказ назывался «Маленький принц». Она вдруг первый раз в жизни поцеловала меня на людях, не стесняясь окружающих.

На этом Виктор окончил свой рассказ и лёг спать, а мне так захотелось ещё раз увидеть Свету.

Жажда к овладению гранитом науки у наших ребят не прошла до самой сессии. Были и новые производственные дисциплины, много курсовых работ, где свои мысли надо выражать в чертежах. Дима вёл себя на первый взгляд прилично. Правда накануне выходных и праздников, продолжал бегать в дома культуры на танцы. Для этих целей, завёл себя нового друга. Им оказался парень со второго курса, живший на нашем этаже. И на правах прошедшего огни и воды мужчины, он обучал своим премудростям юное дарование, которое смотрело в рот Диме, покупало билеты на танцы. Говорят, что кто-то из преподавателей уличил Диму в неприличном поступке, и рассказал об этом дяде. Тот пригрозил его сразу отправить в армию, если он ещё раз выкинет, что-то подобное. Валера и Виктор продолжали увлекаться борьбой. Алексея вызвали на две недели в Минск, защищать студенческую сборную Белоруссии по баскетболу. Василий реже стал бывать у нас в комнате, хотя продолжил играть в баскетбол за сборную области. Я взялся за ум, бросил секцию бокса, и получил одобрение со стороны Виктора. Он первый сдал зимнюю сессию на отлично, и снова добился права на повышенную стипендию. Зимние каникулы он провёл в железнодорожном профилактории, делая между делом работы заочникам. Валера и я сдали сессию одновременно. Он с двумя четвёрками, я с тремя. Через два дня сдали сессию Алексей и Дима. Алексей без троек, а Дима с одной тройкой. Это было лучшее достижение у парней нашей комнате за все годы учёбы. После сдачи сессии все ребята разъехались, и комната автоматически перешла во владения Валеры. К нему часто забегала ближе к вечеру Лариса, и задерживалась до утра. У Вали в это время тоже были каникулы. Она не уехала в деревню, и приезжала в профилакторий к Виктору через день, кататься в парке на лыжах. Виктор всегда провожал её домой, где оставался до утра. Хитрая Галя пользовалась моментом, находила Виктора то в профилактории, то заставала в гостях у Вали, и ему приходилось помогать ей с курсовыми работами.

Глава 3. Четвёртый курс. Восьмой семестр.

Каникулы я провёл хорошо. Ходил с сёстрами и мамой кататься на лыжах в парк. Съездил к бабушке в деревню, где встретился со своими бывшими друзьями одноклассниками. Они сейчас занимались зимней рыбалкой и приняли меня в свою команду. Меня привозили на водоёмы области на машине. Обратно я вел машину сам, так как не употреблял на льду алкоголь. Зимняя рыбалка вызывала у меня неподдельный азарт, и я стойко сидел над лунками даже тогда, когда не было клёва, в то время, когда мои друзья согревались спиртным. Наверное, за это, водоём награждал меня редкими экземплярами, в отличие от ребят. Домой машину приходилось вести мне, как самому трезвому. В отличие от ребят, я не продавал свой улов на местном рынке, а привозил его домой и отдавал бабушке. Сам, уставший, без привычки к зимней ловле, после морозного дня, проведенного на открытом всем ветрам зимнем водоёме, заваливался спать в тёплом помещении. Бабушка вместе с кошкой сами разбирались с моим уловом.

Наевшись, кошка приходила ко мне на кровать, ложилась мне на живот и в знак благодарности мурлыкала спящему свои песни, пока я во сне не прогонял её. Тогда она считала, что отблагодарила меня, и запрыгивала на русскую печку, где спала в тепле до утра. Бедная бабушка с первых уловов начала солить, а затем вялить прямо у печки, наиболее достойные экземпляры. С оставшейся рыбы она варила вкусную уху, ела сама и угощала меня. На дорогу в институт, она по обычаю, потушила мне гуся с яблоками из погреба, собрала вяленую, пойманную мной рыбу. К этому богатству дома отчим добавил две бутылки армянского коньяка. За его щедрость, я отделил ему часть пойманной рыбы. И вот со всем этим скарбом я явился в общагу, предвкушая нашу традиционную встречу с Виктором после каникул. Но его дома не было. Валера сказал, что он на похоронах какой-то знакомой бабы Клавы. Я сразу вспомнил наше знакомство с сёстрами Иринами на пляже, свою выдумку о Викторе – Эхтиандре, и бабу Клаву с каким-то дедушкой на теплоходе. Как быстро летит время? Сейчас я, так не поступил бы. Внезапно порванную связь с Ириной, не по моей вине, считал волей судьбы. На своей тумбочке я нашел два письма Акулины с Береста. Я совсем забыл про неё. Хотя сам попросил Виктора забирать письма, пришедшие на моё имя из ячейки. Благо она была через одну ячейку, от его ячейки, над ней. Сейчас Акулина свои письма уже присылала мне на адрес общежития. Акулина в те времена было не популярное редкое имя, так девочку назвала бабушка в память о своей маме. Я прочитал письма и вспомнил обнажённую Акулину в нашей комнате. Тут мне почему-то в голову пришли Димины высказывания: «О прошлом не жалей, грядущего не бойся». Я сел и отписал ответ на письма Акулины. Рассказал в нём о новом своём увлечении на каникулах. Я приехал на день раньше начала занятий. Когда Валера ушёл с Ларисой в кино, я остался один в комнате и незаметно уснул. Проспал я до утра, с дороги, на не разобранной пастели. Виктор пришёл с похорон поздно, без настроения, и не стал меня будить, разобрал постель, не включая освещения, лег спать. Когда я проснулся, он ещё спал. Приехали ребята, ушли на занятия, а Виктор даже не проснулся. Мне очень захотелось, есть, и я сам разбудил его половина десятого. Он взял полотенце, пошёл, умылся, чтобы прогнать сон. Я достал привезённые угощения, и мы начали завтракать с коньяком. У Виктора было плохое настроение. Я понимал, что он схоронил двух близких ему людей в течение четырёх месяцев, это слишком тяжело. Но спросил Виктора:

– Отчего умерла баба Клава?

– От горя и одиночества.

Ответил он, и дальше рассказал мне о случившемся.

– Оказывается, за весь прошедший семестр, баба Клава ни разу не попросила Виктора подежурить за неё. В виду своей занятости Виктор даже не знал, что она уволилась с детского садика, когда заболел дедушка. Мы только уехали в Ленинград. Поэтому на вахте, никто, не позвал Виктора к телефону.

У дедушки была онкология, рак простаты, и он очень тяжело уходил. Умер он, когда Виктор работал на свинокомплексе. На вахте не нашли Виктора, и ответили, что их группа на каникулах. За это время бабушка растратила почти все средства, что были у неё за душой, чтобы спасти дедушку. После похорон её забрали родственники, и увезли в деревню. Там среди живой природы она вернулась к жизни, даже стала немного писать пейзажи. В ноябре месяце новый удар судьбы, её расшиб паралич. Когда баба Клава понемногу, после него, встала на ноги, её родственники сдали в интернат. Почувствовав себя никому не нужной, она перестала сопротивляться болезни и умерла. Быстро ушла вслед за своим другом дедушкой.

Комок удушья, перехватил горло Виктора, и он замолчал. Я налил себе и Виктору коньяк в гранёные стаканы. Мы выпили, не чокаясь, помянули бабу Клаву. Виктор рассказал мне, как прошли похороны. Передаю вам его рассказ.

– О смерти бабы Клавы Виктор узнал, у заведующей детским садиком, случайно. Его почему-то в тот день потянуло в детский садик. Там родственники бабы Клавы пришли к заведующей, по последней записи в трудовой книжке, с просьбой о помощи, в организации похорон. Он тоже оказал помощь, чем смог. Заказал в церкви, в деревне, ближе к Костюковке, с помощью отца Леонида, парня жившего когда-то с нами, тайное отпевание. Заведующая под это дело выделила ему медицинский УАЗ. Похороны были очень скромные. О желании отпеть её в церкви после смерти, он знал ещё при жизни бабы Клавы. Оно как-то сказала ему, когда болела: «У каждого человека при жизни найдутся грехи. Негоже являться на суд божий с не отпетыми грехами». Бабушку привезли из морга в её квартиру. В трех комнатной квартире, одна комната была мастерская. Клава в молодости хорошо рисовала, её картины даже брали на выставки. К старости её талант не угас, но она в руки кисти брала всё реже и реже. Война. Гибель первого мужа. Непутёвые родственники. Не счастливая судьба дочери и сына. Всё это добивало в ней художницу. Последняя её работа была, та часовня на берегу реки, среди старых берёз. Она писала её больше года, но всё-таки окончила при жизни. Родственники уже ищут покупателей на её картины. При жизни баба Клава не желала продавать свои творения, и хотела подарить их художественной школе, которую окончила в юности. Похороны были очень скромные. На выносе тела было человек тридцать. Все её подруги и друзья давно ушли в мир иной. Катафалк УАЗ, и автобус ПАЗ, в который вместились только родственники, да несколько работниц садика, довезли всех до церкви. После отпевания всех отвезли на кладбище около какой-то деревни. Деревянный крест и два венка от родственников, один венок от садика. От Виктора и заведующей по четыре гвоздики. После похорон, ограду на могилу не устанавливали. Поминальный обед был в квартире покойной. Родственники бабы Клавы Виктору не понравились. На обратном пути с кладбища, в автобусе они уже начали цапаться за наследство бабы Клавы. Виктор с заведующей не пошли на их поминальный обед. Перешли в УАЗ вместе с её работницами, и уехали к садику. В пищеблоке организовали свой поминальный обед. На него пришли сотрудницы садика, кто работал с бабой Клавой. Они маленьким коллективом помянули её после окончания работы садика. Потом все пошли в холл, где висела картина подаренная бабой Клавой детскому садику. На ней по цветущему весеннему саду идёт молодая женщина с двумя маленькими дошколятами: девочкой и мальчиком. Она выводит их за руки, из тенистого сада, на освещённую ярким солнцем поляну. Моему другу очень понравилась эта картина. Когда Виктор первый раз увидел картину в холле, то не мог даже подумать, что её написала баба Клава. Мой друг принял её за хорошо написанную копию картины, не известной ему доселе знаменитости. На этом Виктор окончил свои воспоминания о бабе Клаве. Позавтракав, он повёл меня, по моей просьбе, в детски садик. И я увидел эту действительно великолепную картину.

Жизнь продолжается. Завтра начались наши обычные студенческие трудовые будни. Все ребята грызли гранит науки, с большим усердием. Занимались спортом. В институте внедряли новую технику, разрабатывали новые технологии. Мы студенты в этом помогали докторам и доцентам. Когда в институт привезли две электронно-вычислительные машины, целый зала отвели под их установку. Меня с Виктором задействовали в этом деле. Поручили сделать каналы системы вентиляции для их охлаждения. Виктор тогда сказал:

– За этой техникой, будущее,– и увлёк за собой Валеру.

Одна ЭВМ называлась «Минск- 22 М» вторая «Наири-С». После монтажа вентиляции, когда запустили машины, мы несколько раз смотрели, как отдельные преподаватели работали на ЭВМ. Машины работали на основании двоичной системы исчисления, эту систему в теории мы уже проходили. Мотки перфоленты с пробитыми дырочками в форме кружочков на ней волновали наши души. Однажды доцент В.П. Казанцев дал нам на сутки прочитать инструкцию работы на ЭВМ. Виктор читал вслух, а мы с Валерой конспектировали. Я конспектировал во время кратких перерывов на отдых. Валера конспектировал во время чтения, оказывается, он немного владел стенографией, но его конспект для меня был не читаем. Назавтра мы вернули доценту инструкцию, и под его контролем попробовали свои силы за пультом машины, куда садились по очереди. Потом доцент Казанцев В. П. сказал, что он может записать нас на факультатив к доценту Р.Н. Тартаковскому. Но наш доцент и здесь отличился, и заставил нас дополнительно в дипломном проекте, рассчитывать несущую способность основных несущих конструкции, на ЭВМ.