Полная версия:
Я криминальный репортер. Криминальные очерки и репортажи разных лет
…Мы катим по заснеженным полям, завершая путешествие в «рублевую» зону, и Плотников вздыхает: «Скоро Новый год…»
В машине молчание, каждый думает о предстоящих днях – и я знаю, что думы эти не про елку… Потому что на исходе декабря по скрипучему снегу многие из города поедут в сады за припасом… И кое-кто – уже традиционно! – застанет разграбленный домик. Нетрудно представить себе лица этих людей… Их гнев…
Молчит опер Плотников, молчит участковый, молчу и я, глядя на заснеженную равнину. Да, Новый год, он уже не за горами, друзья… Что-то будет в садах в этот раз? Приготовьтесь к сюрпризам, хозяева…
Верстка репортажа в газете. В подзаголовке редактор из опасения скандала заменил «Ленин» на безликое «вор». В книге восстановлен первоначальный подзаголовок.
Виктор САВЕЛЬЕВ репортер «Советской Башкирии». Источник: газета «Советская Башкирия», 16 декабря 1993 года.
«АТОМНУЮ БОМБУ МОЖНО БЫЛО ВЫВЕЗТИ С АЭРОДРОМА В МАКСИМОВКЕ…»
Криминальный сюжет
У этого уголовного дела несколько эпизодов, но мы остановимся на одном.
В ночь на 12-е июля в Уфе было совершено нападение на гараж по улице Советской, 14. Несколько человек в масках, прячась за машинами, подпустили поближе сторожа, человека пенсионного возраста, сбили его с ног, сломали челюсть, избили, связали… И завладели только что поступившими двумя «Волгами» ГАЗ-31029 – еще новенькими, без номеров.
На ноги была поставлена вся милиция. Не один обладатель «Волги» жаловался в те дни: участковый замучил проверками… Наверное, сотни гаражей были подвергнуты осмотру. Дежурившие на дорогах сотрудники ГАИ денно и нощно всматривались в проходящие машины: не мелькнут ли «Волги», похожие на угнанные. И хотя на карту была, в известном роде, поставлена честь часовых правопорядка, похищенные автомобили не находились.
Они как будто испарились, как будто поднялись вверх, минуя кордоны на дорогах, и перенеслись по воздуху в неведомую даль…
Впрочем, так оно и было. Въедливые пинкертоны нашли след светлых «волжанок» в далеком Баку. И перенеслись они туда, действительно, воздушным путем – с малоизвестного большинству граждан ведомственного аэродрома в поселке Максимовка под Уфой, где новая коммерческая авиакомпания «Аэронефтехим» арендует у моторостроительного объединения взлетные полосы и технику. Поражает скорость, с которой авиакомпания отправила краденые автомобили – к вечеру того же дня, 12 июля, самолет «АН-24» «Аэронефтехима», оставив под крылом патрули, уже садился в столице южной республики, где местные дельцы с большой выгодой для себя перепродали машины…
Фотография ГАЗ-31029 из Wikimedia Commons. Photo by Stanislav Alexeyev. No (C)
Созданная органами МВД и прокуратуры для распутывания этого дела следственно-оперативная бригада под руководством старшего следователя прокуратуры Уфы Р. Г. Ахунова установила, что виртуозный перелет с «Волгами» из гаража на ул. Советская, 14 не был единственным. Проживающие в Уфе любители погреть руки на новых «ГАЗ-31029» организовали настоящую охоту за машинами этой модели: ранее, 22 июня, был убит сторож в гараже торгового дома «Башнефти» и захвачен автомобиль, еще не получивший номера; позднее, в июле, связав сторожа и шофера в другом гараже, люди в масках похитили еще две «Волги». Все преступления совершались по одной схеме: машины угонялись, прятались в частном гараже поселка Максимовка близ аэродрома, а затем через руководство авиакомпании «Аэронефтехим» прямым путем отправлялись в Баку…
В этой истории настораживает легкость, с которой из Максимовки можно было попасть в сопредельное государство, не обременяя себя формальностями, лицензиями на вывоз, утомительными досмотрами. Вот как прокомментировал это руководитель следственно-оперативной бригады Р. Г. Ахунов:
«Выяснилось, что на аэродроме Максимовка не было таможни и должного контроля за отправкой грузов. Все решали деньги, счет которым „за услуги“ шел на миллионы. Уже установлено, что, кроме упомянутых „Волг“, самолеты „Аэронефтехима“ отправляли и другие машины, не проходившие по документации…»
Вот такая история! Как горько пошутил один из проводивших расследование: «Если бы у вас была атомная бомба, то и ее можно было бы вывезти с аэродрома в Максимовке…»
Сейчас правоохранительные органы распутывают это дело. Кто-то из участников и исполнителей похищений арестован, кто-то в бегах… Милиция знает свое дело. Только вот какие выводы будут сделаны по окончании расследования…
ТЮРЬМА И ВОЛЯ
МЕСТО ЖИЗНИ ИЗМЕНИТЬ НЕЛЬЗЯ…
1. Тюрьма и воля
– В карцер опять не хотите?
Приходилось ли вам слышать такое предложение в охраняемом зарешеченном коридоре, когда начальник тюрьмы уже готов дать знак, прокурор – сама невозмутимость, а стоящий за ним контролер в форме лениво звякает ключами?
– О, нет, карцерами я сыт…
– Тогда – в камеру!
– В камеру так в камеру, – соглашаюсь я. – Откройте мне женскую…
Звенят ключи, женщин восемь всех возрастов и наружностей под зарешеченным окошком дружно поднимаются со скамьи у стола и вытягивают шеи при нашем появлении.
– На обходе прокурор Стерлитамака Дегтярев и корреспондент газеты! – объявляет сопровождающий нас начальник следственного изолятора (в обиходе «тюрьмы») Данис Хаматгареевич Шакиров.
– Жалобы есть? – спрашивает прокурор. – По каким статьям привлекаетесь?
Женщины есть женщины: замелькали кокетливые улыбки, симпатичная и молоденькая у оконца поправила короткую стрижку… Оживление будет на весь оставшийся день: на мужичков с воли посмотрели! Воровки, мошенницы… Трудно поверить, что вот эту, с кудряшками, надо держать под замком…
Вот так примерно коротал я деньки с прокурором Анатолием Николаевичем Дегтяревым, когда десант журналистов газеты «Советская Башкирия» высадился в Стерлитамаке. Других водили по городу, на выставки, редакционных женщин одаривали комплиментами – а улыбающийся Дегтярев, неумолимый, как Харон, таскал меня по камерам и тюремным казематам…
Впрочем, о непредсказуемости его экскурсионного дара я в полной мере догадался лишь тогда, когда его «Волга», скрипнув тормозами, остановилась у морга.
– М-может, не надо? – слабо спросил я.
– Да что вы! Ведь морг для нас, юристов, – первый помощник, что бы мы делали без его экспертиз?
На дверях одноэтажного барака чернела многообещающая надпись: «Прием живых лиц с 8 до 12.00». Я глянул на часы и обреченно вздохнул: еще только полдвенадцатого – мы законно укладывались в отведенные нам полчаса…
Стараясь не видеть дальше собственного носа, я потащился за Дегтяревым через залу, где мутнели тела, в какие-то комнаты. Там было светло и не помнилось о смерти. Интеллигентный мужчина-врач в очках, зав. кустовым центром бюро судмедэкспертизы В. Ф. Дьяков, встал навстречу прокурору.
– Корреспондента к тебе привел, – как ни в чем ни бывало сообщил Дегтярев. – Твоими делами вот интересуется…
– В морге сейчас совсем трудно стало, – грустно поведал мне интеллигентный Дьяков.
– Что, покойники мертвее стали? – грубо отозвался я.
– Да нет, перегружены, в тесноте работаем! Больше стало поступивших с насильственной смертью. А случаи какие? Обгоревшие есть, расчлененные… Хотите взглянуть?
– Увольте…
– Моргу нужно новое помещение, – нашептывал сзади Дегтярев, – иначе невозможно проводить в полном объеме экспертизы по уголовным делам. И не место ему здесь, на задах детской больницы. Разве такое зрелище для ребят?..
Конечно, вы понимаете, что на фоне подобных экскурсий мое посещение следственного изолятора выглядело просто гимном жизни. К моему удивлению, Дегтярев и тут знал все и вся. Что здесь, во внутреннем дворе, есть дойные коровы. Что пододеяльников и одеял на деньги мэрии сюда купили на 5 миллионов рублей. Что в СИЗО то и дело присылают «на отстой» бузотеров из других спецучреждений, но сержанты и офицеры работают с зэком без крика, с достоинством…
– Это второй по величине следственный изолятор в республике, —объяснял начальник СИЗО Шакиров.
– И первый по порядку не только у нас, но и в России, – убежденно вставлял прокурор. – Ты скажи, Данис Хаматгареевич, как его уголовники боятся: здесь заключенному или подследственному дадут все, что по закону ему положено. Но и требуют по всей суровости закона, не побузишь. И не потому, что какими-то физическими мерами воздействуют. Просто очень целенаправленно и грамотно работа поставлена…
– Вы что, здесь часто бываете? – поинтересовался я.
– Как не бывать! От того, как здесь закручено, по всей округе обстановка зависит. И не только потому, что в изоляторе должны быть наилучшие условия для работы следователей. Без его оперативного отдела вся наша милиция – только наполовину милиция. Сколько за прошлый год твои оперативники, Данис Хаматгареевич, нераскрытых преступлений выявили? Тех, о которых никто не знал?
– За год – сто шестнадцать. В том числе четыре убийства.
– Вот видите, – повернулся ко мне Дегтярев, – да это учреждение для нас, можно сказать, первый помощник…
Вот такой он, Дегтярев из Стерлитамака: ему и морг, и тюрьма – все первые помощники…
2. «Грош была бы нам цена…»
Вскоре я, однако, догадался, что Анатолий Николаевич не просто так меня по людям таскает – он «хозяйство» свое, если можно так назвать, показывает. И людей, с которыми он в «сцепке» обстановку держит. В ней каждому свое место отведено. Коллегам из милиции, экспертному центру, тому же изолятору – потому что, как говорил капитан Жеглов из фильма «Место встречи изменить нельзя»: «Вор должен сидеть в тюрьме…» Было в этой «сцепке» место и мэру с его советом по профилактике правонарушений в городе, и коллегам из смежных районов, и десяткам других людей, от которых нити расходились в разные стороны…
– Вы что же, в этом городе что-то вроде великого координатора? – довольно нагло спросил я, подметив в его речи словечки типа «связка», «спайка» и т. д.
– А вы заметили, где преступник наглеет? – ответил Дегтярев, спокойно пропустив подковырку мимо ушей. – Там, где прокурор работает сам по себе, милиция – сама по себе. Тянут одну и ту же повозку, да в разные стороны – а то еще, вместо того, чтобы совместно работать, «компру» друг на друга ищут. У нас в Стерлитамаке спайка между органами очень крепкая – полное взаимопонимание, проблем не создаем. В 1991-м году сняли было в связи с новыми веяниями координирующую функцию с прокуратуры – и многое порушили! Время показало, что какими бы гениальными ни были местные органы самоуправления, но по координации ими профессионалов не заменить. Сейчас новыми указами эти действия снова возложены на прокуратуру. А потому прокурор и должен тон задавать…
На его столе – то одно уголовное дело, то другое. Фотографии, отпечатки пальцев. Обстановка нелегкая – недавно распутали прогремевшее на весь Стерлитамак дело. Мальчик с собакой, гуляя 27 февраля по берегу реки Ашкадар, случайно обнаружил в снегу куски расчлененного тела. И на убийц уже вышли.
– По винтовому шурупу раскрыли преступление, – заметил прокурор. – Сначала думали, что убитый кавказец или узбек, все рынки перетрясли, личность устанавливая. А оказался наш, стерлитамакский. Когда его дружки убили и на пол бросили, случайно опрокинули банку с шурупами, один из которых к спине прилип и был найден нами. А дальше по своим каналам нашли мы квартиру, где эти шурупы есть, остальное – дело техники…
Техника-то техникой, но пути до квартиры с этими самыми шурупами лежали в полной мгле. А, меж тем, из 41 убийства, совершенного в Стерлитамаке в прошлом году, такими путями раскрыли все, кроме одного. Этот, прямо сказать, высокий результат подталкивал меня руками пощупать тот «шуруп», на котором крутилось то неуловимое знание обстановки, до которого нам не достать…
– Что-то мне неясно, – говорил я, распивая чаи в прокурорском кабинете, – почему в Стерлитамаке такая гладь. До соседнего города Салавата от вас полчаса езды, а там чуть ли не все силы МВД с группировками борются, «разборки» на улицах между бандами явью стали…
– Да потому, что в свое время там упустили контроль над вожаками и группами, – простенько так пояснял Дегтярев, плеская чай в пиалы. – Вот поэтому и не могут сейчас их в берега ввести…
– Ну, а вы?
– Мы, слава Богу, разобщить их пытаемся…
И все же допек я Дегтярева своими расспросами, и поехали мы к «подземным гномам». Это я для красного словца: один литератор, из допущенных к таинствам оперативной работы, сравнил их невидимую миру, скрытую деятельность с подземными котлами, где варятся и перевариваются добытые разными путями – из «источников» – крупицы криминальной информации, облекаясь такими же неведомыми путями в оперативные решения, аресты, наружные процессы с привлечением всех видимых работников – прокуроров, следователей, заседателей…
Собственно, адрес входа в этот «котел» всегда известен, а что ниже поверхности – нет. И вот я уже с Дегтяревым в кабинете человека в хорошем костюме, корректного, подтянутого, с внимательными глазами.
– Познакомьтесь: заместитель начальника Стерлитамакского УВД по оперативной работе или, как сейчас называют, начальник криминальной милиции Рифат Иншарович Загидуллин, – радушно свел меня прокурор с хозяином кабинета. – Во многом, о чем вы вопросы задаете, его большая заслуга…
– Можно без похвалы оперативникам? – очень мягко остановил прокурора Рифат Иншарович. – Так вы хотите знать, почему блатные так не любят Стерлитамак? Да потому, что, как они сами признались, «здесь милиционер кусается». Вы думаете, у нас группировок нет или нет тех, кто хотел бы взять под контроль город? Когда о таком человеке до нас начинает доходить информация, то почему я как руководитель одной из оперативных служб не могу его пригласить к себе и задать ряд вопросов в рамках закона? Почему, например, вы, любезный, вокруг себя уголовные элементы начали собирать? Чему молодежь учите? Могу ли я допустить – да еще при такой поддержке прокуратуры, чтобы преступные лидеры дозрели до «разборки» на улицах?..
Догорал серенький день. Мне рассказали о «воре в законе», стремившемся к власти, которого удалось привлечь к ответственности, и о том, как съехались «эмиссары», в том числе из Уфы и даже из Москвы, делить Стерлитамак, и как их плотно обложили и дали понять, что в случае эксцессов органы примут жесткие меры. Рассказали о коммерческой структуре, под «крышей» которой начали проворачивать уголовные дела, создавать группировку, учить боевиков. О том, как накрыли «плановым рейдом» базу структуры, много нечисти взяли…
– Хоть преступники стараются использовать нынешнюю ситуацию, – закончил разговор Загидуллин, – если владеть обстановкой, то всегда можно принять опережающие меры, не дать расползтись беспределу, нейтрализовать лидеров…
Владеть обстановкой… Да, это было ключевым! Мне вспомнилось, как в одной из наших бесед Анатолий Николаевич Дегтярев рассказал, что приезжающие в Стерлитамак представители и кураторы органов зачастую разводят руками: на месте уже разобрались и, как говорят оперативники, «дают результаты»…
– Почему?
– Как почему? – удивился Дегтярев. – Потому что мы сами знаем лучше, что у нас дома делается и что надо делать. Грош была бы нам цена, если бы мы этого не знали!
3. Стерлитамакский феномен
Если судить по цифрам и справкам, волну преступности в прошлом году в Стерлитамаке удалось приостановить и сбить: по многим позициям – тенденция на снижение. А Дегтярев на сводку морщится и бубнит:
– Не нравится мне это затишье. Все эти цифры еще ни о чем не говорят: завтра даст о себе знать безработица – и снова пойдет вал преступности. По правде говоря, больше всего нас тревожит больное состояние нашей экономики. Вот где корень проблем…
У него каждое совещание – как инструктаж перед боем. Проблемы тяжелейшие, люди идут задерганные, озленные, для многих прокуратура города – последняя инстанция, куда можно прийти…
– В пятницу на прием ко мне, – оглядывая собранных коллег, говорит Анатолий Николаевич, – пришла немолодая женщина, на иждивении трое детей. «Как жить, – говорит, – топор в руки брать или администрация завода ВТС выплатит мне зарплату?» Конечно, мне пообещали, что с этой женщиной вопрос решат, но мы уже должны быть готовы, что за ней придут другие люди, потому что по задержке зарплат вышел указ. И нам придется следить за его соблюдением…
Вот такие у него будни: и за трудовым законодательством надо следить, и за жилищным, и граждан принимать, и работать в рамках Уголовного кодекса, который, по выражению Дегтярева, настолько дополнениями и «примами» к каждой статье оброс, что больше стал похож на ежика…
– И все же, – докапываюсь я у Анатолия Николаевича, – почему Стерлитамаку удается противостоять многим негативным процессам, тому же разгулу преступности?
У меня уже полон блокнот записей про меры, что принимает город, про финансовую и материальную поддержку правопорядка… И все же не хватало для ясности какой-то чисто человеческой причины…
– Результат потому, что с 10 апреля общественность активно включилась в наведение порядка! – не мудрствуя лукаво, пояснил Дегтярев.
– Почему именно с 10 апреля? – поражаюсь я. – Откуда такая точность?
– А потому, что 10 апреля прошлого года состоялось заседание координационного совета города по профилактике правонарушений, – спокойно поясняет Анатолий Николаевич. – Вы ведь знаете, что в России в 1991 году все дружины и общественные формирования, помогавшие правопорядку, были упразднены одним росчерком пера якобы за ненадобностью. Но в нашем городе, по сути дела, общественные пункты охраны порядка так и оставались. А в апреле мы по-своему решили: всю эту работу возобновить и поднять. Чтобы рядом с милицией опять появились дружинники, в жилых районах поддержка была… Чтобы общую атмосферу против хулиганья создать!
…Пришел милицейский следователь и принес какие-то дела. Дегтярев разобрался с кем-то, подписал санкцию на обыск, а я сидел и думал.
Удивительное дело – глубинка: здесь даже портреты в кабинетах остались с прежних времен, никто не дернулся их снимать и менять на новые. Мы в Уфе о связи поколений, некогда модной, забыли, – а Дегтярев в отстраиваемой новой прокуратуре хочет «красный уголок» организовать, и непременно со стендом о ветеранах прокуратуры, коим все обязаны. Знакомя меня с районным прокурором Татьяной Васильевной Саблиной, не забудет он подчеркнуть: она – дочь старейшего работника органов В. П. Саблина, по стопам отца своего пошла. А в СИЗО, мол, работа нынешняя потому поставлена хорошо, что там и предшественник был отличный – В. В. Шалыгин. Помнить, мол, надо…
…Из Стерлитамака я уезжал хмурым весенним утром, так и не договорив с Дегтяревым о многих вещах. Там было многое, на что не хватило бы газетной страницы: о суде, который уже трижды уводил от тяжелой уголовной статьи сынка местного строительного босса, о «мафиозниках», строивших себе особняки, о директорах, бросавших миллионы на загранпоездки, не выплачивая рабочим зарплату… Мела легкая поземка, вылизывая мерзлый асфальт, молодой лейтенант милиции, подвозивший меня на «Волге» до КПМ ГАИ, кивнув на говорившую рацию, похвастал:
– В Стерлитамаке на любой призыв за две или три минуты ближайшая милиция подкатывает – мы не считаемся, свой ли из ГАИ или из другой службы позвал. Потому что для себя же мы этот порядок бережем…
Кажется, я начинаю понимать стерлитамакский феномен – люди здесь чувствуют себя хозяевами в собственном доме. «Все, с кем работаю, все местные, – сказал Дегтярев, когда разговор зашел о привилегиях, – пришлых тут нет. Да как же я в глаза им посмотрю, если кому-то одному буду давать поблажку…» Эти люди не погнались за новомодными веяниями, оставив за собой право самим разобраться – что им нужно, а что нет. И будут жить они в уверенности, что одолеть любое лихолетье можно только здравым смыслом… И только самим!
Наверное, в этом главном они и правы.
Виктор САВЕЛЬЕВ, спецкор «Советской Башкирии». Источник: газета «Советская Башкирия», 2 апреля 1994 года.«ВЕРНУЛСЯ Я ИЗ ЛАГЕРЯ ДОМОЙ…»
Некоторые мысли о посещении исправительно-трудовой колонии
1.
– Значит, в восемь утра сбор на Ленина, 7, возле министерства, договорились?
– Ладно. Буду, как штык…
– Автобус придет прямо туда, – заглянувший капитан милиции спешил оповестить остальных и ушел. 3
Я проводил его и задумался. Значит, сервис уже будет не тот: дают не «Рафик», а автобус, и вообще за журналистами сначала хотели заехать прямо в Дом печати.
Но дело было не в том. Поездка, видимо, предстояла бесполезная – собственно, экскурсия в колонию, едва ли из нее что-либо серьезное привезешь…
Вечером, уже дома, я полез в газеты и журналы – освежить в памяти то, что за последнее время писали об учреждениях подобного типа. Писали много страшного – что ни публикация, то бомба. В «Комсомолке» – дневник бывшего осужденного. Про протухшее сало на обед, голодовку в ШИЗО (штрафной изолятор), про то, что осужденные батрачат на начальство. В «Огоньке» №32 еще чище – статья «Беспредел» – этим словом зовут беспредельный произвол и издевательство воров над товарищами по зоне. Воры и бесправные «мужики», воровская касса «общак», недобросовестные офицеры. Было от чего пойти голове кругом… Едва ли нас будут посвящать в эту «кухню»…
2.
В автобусе вся журналистская братия – от телевидения до газет. Еще бы, в первый раз МВД БАССР решилось в эпоху гласности приоткрыть завесу и пустить большую группу журналистов в одно из своих довольно закрытых учреждений. Конечно же, все наслышаны о «Беспределе», острят на эту тему:
– Что, интересно, сейчас наши осужденные делают?
– В последний раз повторяют свои роли. Чтобы не сказали, что не надо, при встрече с нами…
Конечно, если без смеха, я бы поставил МВД плюс за организацию этой поездки. Три года назад редакция вела мучительные переговоры с министром, чтобы нас с коллегой на денек пустили в ЛТП – разрешение дали со скрипом, начальство высокого ранга, упреждая нас, самолично подготовило встречу… Конечно, и сейчас, не будем уж наивными, – нас везут не врасплох, да и колония, судя по всему, выбрана из тех, что на хорошем счету. Но то, что в считанные дни разрешили поездку и взяли всех желающих, даже подошедших к автобусу сверх составленного списка, уже это вызывает уважение…
Сейчас, когда в газетах звучит много критики, отношения газетчиков с МВД довольно сложные. Спрашиваю у сидящего рядом начальника политорганов исправительно-трудовой системы А. А. Авдеева, как относится его ведомство к нашему визиту.
Набранный в номер репортаж не понравился республиканскому МВД, но автор отказался снять его и опубликовал, ни поправив ни слова, в газете «Вечерняя Уфа» за 25 октября 1988 года.
– Пишите, как есть – мы не возражаем. Только вы, газетчики, сейчас на жалость ударяете, как трудна жизнь в зоне. За сенсацией гонитесь…
– Сильно изменился контингент осужденных за последнее время?
– Он ухудшился в годы застоя. Заметно снизился интеллект тех, кто приходит с воли, многие стали агрессивней, нахрапистей – «борзее», как говорят наши осужденные.
– И какой возраст собран в колонии?
– В основном молодежь до 25 лет…
3.
По колонии нас ведет ее начальник Владимир Владимирович Лузан, держит он себя как хлебосольный хозяин. Надо отдать должное, журналистов пропустили в зону без всякой волокиты, замки открываются беспрепятственно, никому не приходится лазить в карман за журналистским удостоверением.
В столовой – очень похожей, как и все здесь, на армейскую, с общими столами, коллеги суют нос в котлы для осужденных, читают лозунги на стенах: «Явка с повинной – верный шаг к освобождению!», «Да, жалок тот, в ком совесть нечиста!». Кому-то наливают в миску борща на пробу, кто-то жует второе и оповещает: «Конечно, не как у поваров в „Арагви“, но картофель вполне нормальный». В меню каша пшенная, борщ с мясом, пюре, хлеб, сахар, чай, рыба…
Вообще администрации не составляет большого труда убедить всех нас, что условия – от питания до оборудования жилых блоков – в учреждении вполне сносные. «Во всяком случае, они лучше, чем во многих домах для престарелых, где мне приходилось бывать, – убедительно говорит А. А. Авдеев, – лучше, чем во многих детских домах». Наверное, с ним можно согласиться, – жилые блоки для осужденных, куда нас водили, мало чем отличаются по интерьеру от обычных армейских казарм: по их оформлению, единообразию заправки коек, по унылой чистоте. И если бы не решетчатые ограды вокруг этих локальных зон, разделивших колонию на отряды, и не черная форма осужденных, можно было бы забыть, где находишься.
