Мельница времени

– Иди отсюда, девочка.

– Куда? – не поняла Катя.

– Как можно дальше, – ответила незнакомка.

– Мне далеко нельзя, – Катя нерешительно переступила с ноги на ногу, – я лодку жду.

Тут к говорившим присоединилась та, что появилась первой. Она находилась в постоянном движении, как и ее одежды, словно пребывала в крайней степени возбуждения.

– Какую лодку?! Ты что?! – всплеснула она руками. – Здесь скоро такое начнется! Беги сейчас же!

– Куда бежать-то? – старалась уточнить девочка. – По берегу? Или к лесу?

– Ты что! Ты что! К лесу! Удумала! Мы силы как раз туда двинем! Все сметем! – продолжала фонтанировать эмоциями подвижная.

Чем дольше длился диалог, тем меньше Катя понимала его содержание. Сколько бы продолжалась эта путаница, неизвестно, если бы из воды не явилась третья. Ее одежды были неподвижны, как томная предутренняя гладь. Она была так же миловидна, как и подруги. Хотя чуть более бледное лицо указывало на ее возможное недомогание.

– Не обижайся, девочка, – заговорила она ровным голосом. – Просто мы все сейчас очень напряжены. Предстоит битва. Жестокая битва с повелителями болот. Они пытаются дотянуться до реки и захватить ее. Видишь? – и указала на уже знакомые три мутных языка, врезающихся в реку. – Им стало мало Синь-озера, которое мы, Езерницы, его жители, вынуждены были покинуть. Спасибо, сестры приютили, – и представила подруг: Это – водительница Бродниц. Они о людях заботятся, броды им прокладывают.

Та, что была в напоминающих песок одеждах, слегка наклонила голову.

– Это – старшая над Плюсконами. Они водные массы полощут, свежесть им придают.

Другая в ответ интенсивно закивала.

– Как же вы в бой пойдете, если плохо себя чувствуете? – поинтересовалась Катя.

– А что, так заметно?! – Езерница, будто была обычной земной женщиной, вскинула брови и непроизвольно коснулась щеки рукой.

– Извините, я совсем не хотела вас расстроить, – смущенно произнесла девочка.

– Нет, нет, ничего страшного, – ответила собеседница. – Просто нам после спокойных озерных вод в речных потоках не совсем уютно. Словно все время на сквозняке находимся.

– Так вы в Синь-озеро решили вернуться?! – радостно воскликнула Катя.

– Честно говоря, мы об этом, в общем-то, не думали, – несколько растерянно сказала Езерница и вопросительно взглянула на Бродницу.

– Нет, мы об этом совершенно не думали, не до того было, – подтвердила та. – Болотников от реки да с луга отогнать и то задача не из легких. Мы столько учений провели, столько ситуаций разных отработали. Даже после этого до конца не знаем, как обернется. А уж в логово лезть, где у них силы несметные …! Да и зачем? В реке всем места хватит.

– Вы что, – Катя в изумлении широко распахнула глаза, – мутные потоки только до леса отогнать хотите?!

Все три в ответ дружно кивнули головами.

– Да как же так?! – ахнула девочка. – Это – неправильно! Там же Дуб и Ендарь погибают! И юные Сенявы с Дубравицами! Им-то за что такая участь?!

При этих словах Езерница понурилась, на ее глаза навернулись слезы. Дрогнувшим голосом она проговорила:

– Дубравицы и Сенявы нашими лучшими подругами были. Все детство вместе провели. Тогда мы и не догадывались, что были счастливы. Только теперь, повзрослев, начали это осознавать.

– И что ты предлагаешь? – довольно сурово спросила Бродница. – Сию секунду планы переменить и бездумно войска к болотам вести? Не получится, как в пословице: не зная броду, не суйся в воду? А как поляжем все?

– Вам с Плюсконой решать, как быть, – тихо вымолвила Езерница, – как судьбой сестер распорядиться. Я здесь всего лишь гостья, повелевать не могу.

– А и впрямь, сестра, – напористо заговорила Плюскона, обращаясь к Броднице, – девочка права! Не след на полпути останавливаться! Вот отгоним мы их к лесу, свою реку спасем. Они возьмут да в какую другую сторону поползут. Обоснуются там, укрепятся. И снова к нам потянутся. Только большими силами, в иных краях почерпнутыми. Тогда не в пример труднее супротивничать будет.

Во время разговора из глубин поднялись сотни пар глаз, которые из-под воды внимательно наблюдали за беседующими. Все они пылали решимостью. Плюскона обернулась.

– Сестры, решайте! Неволить не могу! – громко обратилась она. – Идем на болота?!

Подчиненная ей треть войска согласно кивнула.

– А вы? – обратилась Бродница к своим.

Было видно, что и те были того же мнения.

– Наших и спрашивать не надо, – вымолвила Езерница. – Кто ж откажется в родные места вернуться!

– Значит, решено! – заключила Бродница и подняла руку.

Она развела пальцы, развернула ладонь к лицу и сделала движение чуть вверх, а затем вниз. Тут же между ними возникла струящаяся вибрация, одна часть которой поднялась к голове, а другая опустилась вдоль туловища. Миг, и все тело воительницы облачилось в прозрачные, но прочные латы, а голова увенчалась тонкой работы шеломом. Ее примеру последовали и остальные.

Вдруг река по всей поверхности забурлила множеством фонтанчиков, будто наружу рванулись вскипающие прозрачной пеной родники. Сначала из них показались острые наконечники, словно воду плотно утыкали торчащими вверх сосульками, переливающимися в свете взошедшей луны. Затем они стали расти все больше, подниматься все выше, пока не образовали частокол из копий. Воительницы встали рядом с каждым из них и крепко стиснули древки. Русло от края до края, насколько хватало глаз, заполонили готовые к бою ровные шеренги.

– Свежесть! – выкрикнула призыв Бродница.

– На всю жизнь! – отозвались ряды.

– Движение!! – подхватила Плюскона.

– На веки!! – прозвучал многоголосный ответ.

– Чистота!!! – завершила Езерница.

– Навсегда-а!!! – дружно грянуло во всю ширь водной глади.

Не успел последний звук растаять в воздухе, как река напряглась и вздыбилась огромным куполом, накрывшим собой полки. Впереди них с поднятыми вверх мечами, перетекающими напряженными упругими струями, стояли Бродница, Плюскона и Езерница. Водяной колокол задрожал, будто изошел боевым пылом, и рванулся на берег.

Катю, которая стояла и неотрывно наблюдала за происходящим широко распахнутыми глазами, подхватило и повлекло вперед. Она даже отскочить не успела. Только что ведь предупреждали, просили, даже требовали отойти в сторону. А за разговорами, будто совсем про нее забыли.

Неизвестно как, но девочка оказалась сидящей на самой вершине вала. Словно главнокомандующий, который располагается на возвышенности и наблюдает за ходом сражения. Удивительно, но ее одежда была абсолютно сухая. Даже та часть, которая плотно соприкасалась с гребнем.

«Ох, уж эти входы, выходы, черты! – подумала Катя, понимая, что волею случая ей вновь приходится возвратиться в лес. – Почему так постоянно происходит?! То надо входить куда-то, то через что-то переступать или сквозь продираться. Порой лавировать и даже плутать на своем пути вперед. Неужели нельзя просто идти, неспешно и размеренно? Хотя, наверное, нет. Так уж она устроена, жизнь».

Водная масса покатилась по лугу. Внутри нее проступали силуэты воительниц, яростно разящих попадавшиеся на пути грязные болотные лужи. Меткие удары размывали их и обращали вспять, глубоко очищая почву.

Из глубины леса раздался жуткий трехголосный визг. Очертания опушки тут же померкли, словно их поглотил плотный темный туман. Воздух наполнился противным зудящим гулом. Это тучи огромных комаров вырвались из-под лесного полога и бросились к куполу. Тысячи злобных хоботков были нацелены на перетекающую поверхность, чтобы со всего маха рассеять ее в мелкие беззащитные капли. Бродница сделала знак мечом, и та вопреки ожиданиям не приняла на себя чудовищный удар, а распахнулась и поглотила нападавших. Разом, промокнув насквозь, они бессильно пали на землю и остались лежать в лужицах свежей воды позади стремительно катящегося дальше вала.

Впереди вновь возникло шевеление. Там стремительно начал расти странный холм. Издалека он выглядел каким-то пупырчатым и осклизлым. То были жабы и лягушки, которые, плотно сгрудившись и взгромоздившись друг на друга, выстроились подобно мощному волнорезу, во что бы то ни стало, намереваясь расколоть водную массу. Но после взмаха Плюсконы та плавно разошлась в стороны и безболезненно обтекла опасную преграду.

На самом краю луга руку вскинула Езерница. Водяной колокол тут же опал, широко растекся и мощным потоком устремился вглубь леса. По нему, как по льду, ловко огибая стволы, с оружием наготове скользили водные девы.

Катя ощутила себя стоящей на земле. Почва была влажная, но не сырая. Она с жадностью вобрала в себя чистую прозрачную влагу, по которой так истосковалась за долгие годы. Где-то в глубине вновь раздался трехголосный вой, и девочка со всех ног бросилась туда. Хотя стояла ночь, полная луна хорошо освещала местность. Да и свежие струи излучали неяркий, но достаточный свет, игравший переливчатыми бликами на окружающих предметах. Вскоре впереди послышался шум разгорающейся битвы. Когда девочка, наконец, добежала до места событий, ее глазам предстала следующая картина.

У кромки обширной, перетекающей трехцветной мутью жижи плечом к плечу, ощетинившись копьями, застыли воительницы. Точно вросшие в землю, они изо всех сил сдерживали натиск разом навалившейся на них болотной гадости!

Им под ноги пытались забиться груды жуков-вертячек, образовавших своими телами сплошной покров. Они пребывали в постоянном движении, выписывая неистовые зигзаги, круги и повороты. Устойчиво находиться на таком зыбком покрытии было крайне тяжело. Поэтому многие речные девы теряли равновесие и падали. На них тут же набрасывались водяные скорпионы, которые своими мощными, как тиски, передними лапками сдавливали руки и ноги оступившихся, и старались удержать в поверженном положении. От них в злобном рвении не отставали и противные пиявки, которые повисали на лежащих обильными скользкими гроздьями. Сверху на коварных крыльях сразу обрушивались мириады крупных, величиной с пядь клопов-гладышей. Своими твердыми хоботками они старались пробить прозрачные латы и поразить жертв парализующей жидкостью. Им на подмогу устремлялись армады жуков-плавунцов, разнося за собой шлейф запаха горького миндаля, характерный для вырабатываемого ими яда.

В такой ситуации, в логове врага, напичканном неисчислимыми силами, водяным девам приходилось, ох, как тяжело! Им никак не удавалось ударить сообща. Пока одни, плотно сомкнув ряды, сдерживали атаки, другие под их прикрытием вызволяли поскользнувшихся. Лишь только те поднимались и вставали в строй, падали другие. И сколько бы острия копий не повергали отвратительные приплюснутые тела болотных обитателей, их количество не уменьшалось. Повелители болот бросали в бой все новые и новые полчища.

Противостояние затягивалось. Было ясно, что бесконечно так продолжаться не может.

«Им нужно что-то решительное предпринять! – металась лихорадочной мыслью девочка. – А то, в конце концов, устанут и вспять повернут. Вот тогда болота все поглотят: и реку, и деревушку Берендеев!».

И тут ее осенило: надо срочно к Ендарю бежать. Вдруг поможет?! Не мешкая ни минуты, девочка, тщательно огибая место сражения, помчалась к Дубу.

В беспроглядной темени, образованной раскидистой кроной, которая полностью поглощала лунное сияние, Катя совсем растерялась. Определить, где находится ствол, было совершенно невозможно. Она, выставив вперед руки, как при игре в жмурки, двигалась то в одну сторону, то в другую, но тщетно. Через недолгое время от таких безрезультатных путаных хождений у нее даже голова закружилась.

В доносившихся со стороны болот криках воительниц стало улавливаться беспокойство. Наверное, им приходилось совсем уж лихо. В трехголосном же нескончаемом визге, наоборот, зазвучало злорадство и некое подобие победных ноток. Вскоре к ставшим привычными звукам сражения начало примешиваться частое смачное хлюпанье. Судя по всему, в речных дев полетели обильные пригоршни вязкого ила. Они облепляли сияющие тела с головы до ног и все более сковывали движения.

Догадываясь, что происходит, Катя не на шутку встревожилась. Неужели все пропало?!

Вдруг у самых ее ног раздался резкий шорох. От неожиданности девочка ойкнула и замерла, как вкопанная. Она не успела сообразить, что делать, обороняться или убегать, как перед ней забрезжил неяркий зеленый огонек. Его утлый свет выхватил из темноты ладошку и лицо … Колтка!

– Ты чего в такую пору тут бродишь?! – прошептал он дрожащим голосом.

От охватившего страха у него зуб на зуб не попадал.

– Дуб разыскиваю! – торопливо ответила Катя. – А ты чего?

– Я с поручением. Шум такой жуткий возник! Вот Листин и направил узнать. Пока бежал, на тебя наткнулся. Случайно не знаешь, что там творится? – сказал собеседник.

– Знаю, – кивнула девочка. – Бродницы с Плюсконами и Езерницами хотят болотных повелителей прогнать, Синь-озеро очистить, Дуб оживить. Только у них сил не хватает. Мне Ендарь срочно нужен, чтобы помощи или совета попросить!

Колток на миг задумался, потом решительно повернулся и, бросив через плечо «пойдем!», бойко засеменил куда-то в сторону.

Катя тут же поспешила за ним, стараясь не упускать из вида крохотный светильник. Прошло всего ничего, как они достигли основания дерева.

– Вот, держи! – человечек протянул ей мерцающую точку, которая оказалась светлячком. – А я побежал Листину рассказывать.

– Как же ты без огонька-то доберешься?! – заволновалась девочка. – Страшно ведь!

– Ладно, как-нибудь преодолею! – махнул рукой Колток. – Он тебе нужнее!

И с этими словами растаял в темноте.

Катя с благодарностью взглянула вслед маленькому герою.

«Вот ведь молодец, какой! – мелькнула мысль. – Сам боится до страсти, но себя превозмогает, когда вопрос общего блага касается!».

Она ступила в лаз и начала спускаться. Изнутри, как и в предыдущий раз, доносилось тяжелое с хрипами дыхание, которое в обычной жизни нередко случается при высокой температуре. Когда часы напролет лежишь в полубреду и не можешь отделить явь от забытья. Только в кромешной тьме оно звучало куда как более пугающе.

Наконец, тонкий лучик осветил часть вздымающегося бока. Желая определить, в какой стороне голова, Катя принялась ощупывать ладошкой мохнатую шерсть, которая оказалась удивительно мягкой.

«Наверное, он очень добрый», – подумала девочка, вспомнив, что где-то читала, как можно определить нрав собаки: чем мягче шерсть, тем пес добрее.

Неизвестно, сколько бы она обследовала косматую поверхность, как вдруг один ее край отозвался шумным жадным вздохом. Потом еще раз и еще. Громадина зашевелилась и начала подниматься. Через миг рядом с Катиной рукой в зеленоватом ореоле возник розовый пятачок. Он забавно задвигался, принюхиваясь, а затем раздался голос:

– Опять ты здесь, девонька?!

– Ну, да! – выпалила Катя. – Я хотела …

Но закончить фразу не успела, потому что ее прервал тревожный вопрос:

– Эт-то еще что такое?!

Снаружи хотя и не громко, но явственно долетали звуки сражения.

– Водяные девы с болотниками бьются! Хотят прежние времена вернуть! Только осилить не могут! Помощь нужна! – начала поспешно объяснять Катя.

– Помощь?! – переспросил Ендарь. – А какая?

Судя по всему, тяжкий сон никак не хотел выпускать его из своих цепких объятий.

– Ну, не знаю! – растерялась девочка. – Тебе в бой вступить или еще как!

Кажется, Ендарь, продышавшись, стал постепенно приходить в себя, потому что сказал:

– Есть один способ. Говорят, против повелителей болот самый верный. Его поколения моих предков из уст в уста передавали. Только для этого чистый воздух нужен. Да взять негде.

– А я?! – удивилась девочка. – Забыл что ли?! Ты же днем от меня его вдыхал!

Ендарь приблизил глаза к свету и принялся внимательно оглядывать ее. Словно скрупулезно изучал и оценивал. Потом горестно вздохнул и промолвил:

– Если я нужный объем заберу, у тебя чистоты с ноготь останется. На четверть часа и то не хватит. Потом ее вредоносные пары, которые вокруг витают, поглотят. Тогда, как и мы, в отравленное забытье впадешь …

Перед Катей явственно предстала тягостная картина. В затхлом сумраке грота под иссохшим деревом – два скрюченных тела. Огромного зверя и маленькой девочки. Плотную угрожающую тишину лишь изредка будоражат хриплые вздохи. Которые будут вырываться вечно. Не сон и не явь. Не гибель, но и не жизнь. Стоит ли так рисковать? Ведь неизвестно, как дело обернется. У нее другая забота есть, ради которой сюда попала. Может, уйти пока не поздно? Если болота на простор вырвутся, она уж далеко будет. И от леса, и от деревеньки …

Свет слегка мигнул. Темнота будто шевельнулась, чуть истончилась и явила едва различимый силуэт Дуняши с понурой мохнатой головой. Рядом с ней – Марфа и Михайло с покрасневшими от слез глазами, другие жители. А как же они? Конечно, можно успокаивать себя необходимостью решения более важной задачи, только … Только самообман все это. Поступившийся совестью в малом поступится и в большом!

Огонек затрепетал чаще. Он то вспыхивал, то угасал, как догоревший до основания фитилек свечи. Точно светлячку было нечем дышать. Катя взглянула на него и вдруг вспомнила маленького испуганного человечка. Его дрожащую от страха руку, которая вкладывала в ее ладошку так нужное самому светящееся пятнышко, помогавшее пробираться сквозь полную опасностей лесную тьму.

Катя ухватилась за густую шерсть и повлекла зверя наружу.

– Пошли, пошли, скорее! – заторопила она.

Тот неохотно поплелся за ней, сокрушенно качая головой и неустанно повторяя:

– Сама не ведаешь, что творишь! Надо же, удумала! На такое пойти! А как не получится ничего?!

– Давай, давай, выходи! – торопила его девочка. – Жалобами и стенаниями дела не сделаешь! Шевелись же, ну!

– Вот ведь махонькая, а упрямая какая! – продолжил сокрушаться Ендарь, но зашагал проворнее.

Они выбрались наружу. Увядшая листва над их головами вздрагивала и колыхалась, как от порывов ветра. То ли погода изменилась, то ли схватка стала более ожесточенной. В воздухе метался звон яростного металла, отголоски ударов, крики, стоны раненых. Неожиданно все это потонуло в громком, преисполненном страдания протяжном звуке.

– Вы-ру-ча-ай! – не приходя в сознание, простонал Дуб.

Ендарь вздрогнул, вскинул глаза и, наконец, решился. Он растопырил лапы, уперся плотнее в землю, протянул голову к девочке и мощно вдохнул. Его поблекшая, местами потертая, будто побитая молью шерсть тут же стала уплотняться и засияла здоровым блеском. Зверь втянул воздух во второй раз. Тело мигом раздалось и начало бугриться наполненными энергией мышцами. После третьего вздоха он на мгновение замер, а затем, плотно сомкнув челюсти, молчаливой грозной тенью метнулся в сторону болот.

Тут девочка почувствовала, что стремительно начинает терять силы. Внутри все тело стало дрожать и вибрировать, а снаружи покрываться противным колючим ознобом. Голова закружилась, глаза принялись ломить, к горлу подкатила тошнота. В другой ситуации на это можно было бы особо внимание и не обращать. Подумаешь, простуда! Сачконуть можно, в школу не ходить! Но здесь и сейчас – совсем другое дело, тревожное и опасное.

«Все – хорошо! А будет еще лучше!», – принялась повторять Катя формулу, которая, всем известно, как нельзя лучше притягивает удачу.

Она оперлась на шершавый ствол и ухватилась за него изо всех сил, чтобы не упасть. В предутренней полупрозрачной дымке было видно, как Ендарь выметнул к краю болота. Он резко затормозил всеми четырьмя лапами и широко разверз пасть.

Лес тряхнуло так, как будто он оказался в эпицентре жуткого землетрясения. Все вокруг заходило ходуном. Вместе с неистовым ревом на волю вырвался шквал чистого воздуха. Да с такой силой, словно им пальнули из огромной пушки. Он закруглился прозрачным гребнем наподобие морской волны, набегающей на берег, и понесся к центру болот. Из-под него, смываемые мощной струей полетели тучи телец жуков, пауков, пиявок и пропали в необъятной дали. Вслед за этим из глубин принялись подниматься слои ила грязно-зеленого, коричневого и ржавого цвета. Достигнув поверхности, они насыщались кислородом, вскипали пышной пеной и исчезали без следа. Вода стремительно очищалась и растекалась прозрачными струями все шире и дальше. От нее, неистово визжа от ужаса, к противоположному берегу пятились три уродливых тела. При этом их колотило так, что с одного, Багника, градом сыпались налипшие ракушки, а с другого, Аржавенника, – хлопья ржавчины. С третьего ничего не сыпалось. Болотник судорожно охватил себя руками и пытался скрыть наготу, поскольку его одежда, состряпанная изо мха и гнилых водорослей, испарилась вслед за илом. Достигнув сухого места они, спотыкаясь и падая, бросились наутек.

Небо прояснилось. Вслед за повелителями болот исчезли облака и тучи. Неяркий свет предутренних звезд нежно коснулся замершей водной глади. Она тут же пошла легкой рябью, словно зажмурилась от удовольствия и отозвалась глубокой синевой, схожей с бескрайними небесными просторами. Воздух наполнился трепетом многочисленных крыльев и на поверхность стали опускаться стаи нырков, крачек, уток и гусей. Последними, оглашая окрестности трубными голосами, появились красавцы лебеди. Они грациозно выгибали шеи, точно отвешивали поклоны давно не виденным дорогим друзьям. По воде то там, то сям пошли многочисленные круги. То, как обычно и бывает на зорьке, начала играть рыба. В Синь-озеро вернулась жизнь.

Оправившиеся от неожиданности водяные девы, не скрывая слез радости, бросились к Ендарю и принялись его обнимать и расцеловывать.

– Постойте, постойте, не до того сейчас, – тряс он косматой головой. – Там – девочка!

Все дружно поспешили к Дубу. Озерная чистота, которая хотя и начала вливаться в него потоками, терялась в закоулках необъятного ствола, раскидистых ветвей и громадной кроны. Поэтому он приходил в себя медленно. Веточка оживала за веточкой, листочек – за листочком. Постепенно они стали обретать гибкость и свежесть.

Наконец, Дуб глубоко вздохнул, и с высоты торжественно прогудело:

– Как же я рад всех вас видеть! Ну-ка поведайте, что здесь без меня было!

– Погоди! – вступил Ендарь. – Воспоминаниями потом делиться будем. Нам сейчас спасительницу нашу выручать надо!

– Ах, ты! Ну да, ну да! – спохватился Дуб и громко крикнул. – А ну, доченьки мои любимые, помогайте!

В густой, вновь зазеленевшей листве возникло бурное шевеление. Дубравицы и Сенявы дружно взмахнули широкими рукавами своих одежд, и к земле волнами потекли потоки свежего и чистого воздуха. Кругом щедро раскатился целебный дубовый дух. Как в бане, когда умело нагоняют веником. Только не жаркий.

Через короткое время Катя ощутила, что к ней возвращаются силы. Она оттолкнулась от ствола и сделала несколько шагов. Голова уже не кружилась, в глазах не рябило. Тело вновь стало упругим и подтянутым, наполненным светлой энергией.

Видя это, Дуб участливо спросил:

– Ты как?

– Хорошо, спасибо, – кивнула девочка и улыбнулась.

Неожиданно где-то недалеко раздались всхлипывания и плач. Все дружно рассмеялись. Дуб затрясся так, что младшая из дочерей не удержалась на ветке и кубарем полетела вниз. Хорошо, успела в последний момент распластать руки-крылья и плавно опуститься на землю. Катя удивленно вскинула брови, не понимая, как чужое несчастье может вызвать общую радость.

– Да Майка это, – пояснил Ендарь, – печальная лесная богиня. Когда кругом плохо, она дуется и молчит. Когда – хорошо, рыдает от счастья. Вот мы и вздохнули с облегчением. Коли Майка захныкала, значит, все несчастья миновали. Спасибо тебе за это!

– Спасибо! – сказала Бродница и заключила девочку в объятия.

– Спасибо! – закивала Плюскона и с нежностью погладила ее по плечу.

– Спасибо! – промолвила Езерница и осыпала поцелуями.

– Действительно, спасибо! Собой жертвовала, нас спасая! – прогудел Дуб, а потом, чуть помедлив, добавил. – А ты здесь как оказалась-то?!

– Меня Берендеи направили, – ответила Катя. – У них несколько детей никак от чар Озема освободиться не могут. Наполовину медвежатами остались. Вот и пришла о помощи просить.

– Ох, ты! – возмущенно затряс кроной Дуб.

Дубравицы и Сенявы предусмотрительно крепко ухватились за ветки.

– Никак злодей не угомонится! Ну да ничего, это мы сейчас исправим! – заключил он.

Дуб окинул внимательным взглядом простоволосую голову девочки и спросил:

– Платка у тебя случаем нет с собой?

Катя с готовностью извлекла из кармана носовой платочек.

– Этот не подойдет, махонький больно, – закачал листвой собеседник. – А больше нет?

– Был, – ответила девочка. – Только я его обронила, когда на меня Болотник с Болотницей набросились.

– Жаль, – вздохнуло главное дерево. – Тут большой кусок ткани нужен. Как же быть-то?!

– А давайте я футболку сниму! – Катя с готовностью распахнула курточку. – Такая ткань подойдет?