Татуировщик

Здесь ловить было явно нечего, поэтому мы решили поискать лестницу. Башня была настолько огромна и имела столько запечатанных комнат, что здесь до сих пор можно было найти что-то интересное – если искать, как следует. Я нахмурился, припоминая уроки истории в школе. Кажется, Башня была огромным жилым комплексом Древних, где населения было как в Жёлтой и Зелёной зонах вместе взятых. Её хотели облагородить, но решили, что слишком затратно. С тех пор она так и стоит, медленно умирая от пустынного ветра и ржавчины.

Помотавшись по проржавевшим коридорам, мы вышли к лестнице. Ступени, уходящие вниз, терялись в груде песков, которые кто-то пытался упорно раскопать, но результат копателя явно не удовлетворил, и тот бросил это дело. Лестница же, что вела вверх, терялась во тьме. Бетонная поверхность её была вся в выбоинах, будто бы по ней стреляли, а кое-где виднелись вездесущие надписи. Сильнее всего бросалась в глаза ярко-красная, явно свежая надпись: «УХОДИ». Мы с другом переглянулись и двинулись наверх, по очереди перешагнув этот алый барьер.

* * *

Лестница казалась бесконечной. Чем выше мы поднимались, тем меньше вокруг было следов пребывания человека. Стены вокруг очищались от рисунков, а ступени – от выбоин. Тем не менее все комнаты, которые мы видели с лестничной площадки, были явно опустошены побывавшими тут до нас искателями приключений. Наконец, мы дошли до места, где лестница обрывалась – часть пролёта просто рухнула вниз, а продолжение лестницы было на три этажа выше. Я разочарованно сплюнул, а вот Бейбут не планировал так просто сдаваться. Он тут же метнулся куда-то в боковой коридор, а я побежал следом, едва поспевая.

Наконец, мой товарищ замер у окна на северной стороне Башни в очередном пустом помещении. Пока он высматривал что-то наверху, я изучил пейзаж, который раскинулся передо мной. Солнце уже почти угасло, залив горизонт своей кровью. На северо-востоке виднелись горы, а на северо-западе что-то сияло тусклым жёлтым светом. Я тут же понял, что это соседний город – мелкое поселение, входящее в Айшуйскую Федерацию. Я никогда не выбирался за пределы Айшуйи, а поэтому с жадным любопытством изучал пейзаж. Правда, из примечательного в нём оказались только далёкие горы да тот самый городок. Опустив взгляд прямо под себя, я увидел груду какого-то хлама. Оттуда доносился приглушённый шум, кое-где горели костры. Я понял, что это Красная Зона – обитель преступности и хаоса, куда ссылают всех, кто провинился достаточно серьёзно для такой ссылки, но недостаточно серьёзно, чтобы их казнить. У этих изгнанников были самые разнообразные татуировки, там никакой иерархии не было. Правили те, кто был сильнее. Хуже всего было сосланным из Оазиса – их простые люди не особенно жалуют, не говоря уже о разных убийцах и насильниках. Те как следует отыгрывались на вчерашних богачах. Каких я только историй оттуда не слышал…

Мысли мои прервал громкий голос Бейбута:

– Эй, Милад! Гляди!

Я посмотрел туда, куда он указывал. Это оказались скобы, вмонтированные в ржавую стену Башни с внешней стороны, прямо у окна. Они вели куда-то вверх, части скоб уже давно не было. Я понял, что задумал друг, и заорал, перебивая гул ветра:

– Да ты рехнулся! Мы разобьёмся!

Бейбут энергично покачал головой: дескать, не разобьёмся. Затем этот псих подёргал ближайшую скобу и аккуратно полез наверх. Меня затрясло – на такое я не рассчитывал! Громко ругаясь, я полез следом, дрожа от страха и адреналина.

* * *

Ползли мы, кажется, вечность. Порой мне казалось, что холодный вечерний ветер сдует нас, двух мух, вниз. Иногда скобы тряслись, немного выезжая из стены. В такие моменты моё сердце сжимал ледяной ужас. Наконец, друг забрался в очередной провал окна справа от нас. Он помог мне залезть, и я осторожно глянул вниз. Оказалось, мы проползли всего-то этажей пять, а не пятьдесят, как я думал. Отдышавшись, я повернулся к Бейбуту, готовясь высказать всё, что думаю о его сумасшедших решениях, но слова застряли у меня в горле.

Зачарованные, мы оба смотрели на уцелевшую пыльную комнату, куда явно не добрались исследователи Башни. Причудливые стулья, каких я никогда не видел, так и манили присесть. Аккуратные древние столы завораживали своими нетронутыми шуфлядками. Грузные, полусгнившие шкафы из древесины хранили, наверное, все тайны этого мира.

Не сговариваясь, мы с товарищем кинулись ворошить прошлое. Я выдвигал ящики стола один за другим, пока Бейбут рылся в шкафу. Впрочем, ничего необычного там не было. Всё содержимое давно превратилось в труху. Вдруг Бейбут победно закричал:

– Смотри!

Я тут же метнулся к нему, спотыкаясь об аккуратные железные табуретки. В руках друга была блестящая монетка из какого-то нержавеющего жёлтого металла. Я тут же охнул:

– Золото?!

Бейбут победно рассмеялся:

– Золото! Да за него мне такую кучу денег отвалят! Да я дом себе в Зелёной Зоне куплю!

Я решил не огорчать друга грустной реальностью – пусть помечтает! Купит он себе разве что самый шикарный барак в городе, ведь татуировка никуда не делась… Без неё недвижимость в Зелёной Зоне не приобрести, имей ты хоть все лиандры этого мира. Бейбут заметил мою задумчивость и весело ткнул в плечо:

– Ну, чего ты? Я и тебя в обиде не оставлю, дружище!

Я отмахнулся:

– Спасибо, я знаю. Не в этом дело. Татуировки…

Бейбут сразу поник. Впрочем, он быстро воспрянул духом:

– Ну, зато свожу Эфину в тот самый ресторан!

Его веселье было заразительным, и я быстро позабыл о грустных размышлениях, принявшись обшаривать ящики столов с прежним упорством.

За полчаса копошения в гнилье я нашёл: нержавеющую гайку, ржавый металлический бинокль древнего образца, металлическую коробочку непонятного вида. Друг посветил на неё и присвистнул:

– Да это же этот… Как его… Фон… Смартфон, вот! То, из-за чего Древние потеряли весь мир!

Я снова принялся вспоминать уроки истории. Да, было там что-то об этом. Мол, был какой-то там интеллект, который сами Древние и создали. И вот этот интеллект их и сгубил. Учитель сказал, что из-за этого часть древних технологий теперь запрещена. Интересно, купит кто-нибудь у меня этот «фон»? Я уточнил у Бейбута, а он лишь грустно ответил:

– Да эта рухлядь внутри уже трухой стала, думаю. Разбери дома да глянь!

Я согласился с ним, сунул находку в карман и вернулся к последней шуфлядке крайнего стола. Без особого энтузиазма я выдвинул её. Внутри лежал кейс из ржавого железа. Загоревшись интересом, я распахнул его. Внутри лежала покрытая ржавой пылью от кейса целая тату-машинка…

* * *

Я долго смотрел на находку, чувствуя, как холодок ползёт по моей спине. Бейбут подошёл сзади:

– Ну, что ты…

Улыбка сползла с его лица, как сползает грязь под ветхой тряпкой. Он ткнул пальцем в тату-машинку, спрашивая:

– Это… это же…?

Я кивнул, не поворачиваясь. Друг спросил:

– И что делать с этим?

Повинуясь внезапному порыву, я сунул машинку во внутренний карман. Жуткая находка тяжело оттянула ветхую ткань, зависнув прямо напротив сердца. Бейбут тревожно начал ломать руки, канюча, как ребёнок:

– Что ты делаешь, Милад?! За это казнят! Выброси!

Дрожа от возбуждения, я пробормотал:

– Нет… Оставлю. Это же целый артефакт!

Бейбут не унимался:

– Ты даже на чёрном рынке это не продашь! А если узнают, что и я в курсе…

По посеревшему от страха лицу друга было ясно, насколько красочно он представил свою казнь. Я вздохнул. Следует успокоиться. Тронув его за плечо, я спросил:

– Сигареты есть?

Тот помялся, а потом осторожно вытащил маленький футляр из небольшого выреза на своей спецовке у плеча. Дрожащими пальцами он открыл коробочку, где аккуратно лежали две засаленные сигареты – настоящее сокровище, которое Бейбут выменял у мастера цеха на горсть чистых салфеток. Курили у нас только по праздникам. Я знал, что Бейбут берёг сигареты для особого случая, а сегодня был как раз такой день. Друг принялся искать зажигалку всё ещё трясущимися руками, хлопая ими по карманам. Потом разочарованно вздохнул:

– Чёрт, зажигалка…

Тут я вспомнил, что у меня в штанине была спрятана старая бензиновая зажигалка отца. Спустя секунду я уже торжественно зажёг пламя, принявшееся танцевать на ветру. Фонари мы погасили, а поэтому обстановка была пронизана таинственностью – под стать моей находке.

Мы закурили, и оба тут же надрывно закашляли. Даже привыкшие к пыли и дыму лёгкие с трудом выдерживали отвратительную заводскую махорку. Кашляя, мы жадно делали затяжку за затяжкой, окутывая себя сизым дымом. Никотин начал действовать, вышибая из головы все мысли. Накатило лёгкое расслабление, голова закружилась так, что я вынужден был присесть. Бейбут последовал моему примеру, опустившись на проржавевший металлический табурет, встретивший тело моего друга скрипящим стоном. Так мы молча курили, пока сигареты не начали жечь пальцы. Говорят, в Оазисе полным-полно сигарет с фильтрами, но для Жёлтой Зоны такое было не положено.

Шатаясь, друг поднялся, затушил огрызок сигареты об стол, сунул окурок в карман и подошёл к двери, ведущей из помещения. Она была запечатана. Содрогнувшись, я осознал, что вниз придётся тоже лезть по адской стене. Бейбут попытался выломать дверь, но тщетно – ржавый металл не поддался ни на миллиметр. Друг пошёл к окну, но напротив меня остановился, с надеждой взглянув на моё лицо:

– Точно не выбросишь?

Я покачал головой:

– Точно! Это же эпохальное событие!

Мой товарищ разочарованно вздохнул, ответив:

– Если что, я был не в курсе.

Я согласился с ним – нечего было подставлять друга!

* * *

Спускались мы долго. Замерзающие пальцы тяжело отлипали от каждой скобы, нервно впиваясь в следующую, а глаза старались не смотреть на Красную Зону внизу, когда искали опору для ноги. Один раз скоба с визгом вылетела из-под моей ноги, едва не забрав меня вслед за собой. Я закричал, но мой вопль потерялся в гуле сильного ночного ветра, и услышала его разве что Великая Пустыня.

Наконец, адский спуск завершился. Дрожа от холода и страха, я втолкнул своё одеревеневшее тело в оконный проём вслед за товарищем, который уже зажёг налобный фонарь и был готов рвать когти из Башни. Мы быстро скатились по лестнице вниз, проверили площадку перед входом в Башню на наличие автоматонов-стражей, спустились по выбоинам в стене на твёрдую землю и ушли восвояси, оставляя страшный монолит прошлого позади.

В поисках ответов

Иногда то, чего мы боимся,

менее опасно, чем то, чего мы желаем.

Джон Чэртон Коллинз

Опять сон. На этот раз я убегал от Стражей по бесконечным лабиринтам бараков Жёлтой Зоны, когда внезапно споткнулся об какой-то хлам, неловко растянувшись на земле. Из внутреннего кармана с тихим звяканьем вылетела тату-машинка, тускло блеснув в полутьме нависающих листов ржавого металла, которым были обиты дома рабочих вокруг. Я только хотел поднять её, как вдруг стену проломил огромный автоматон-страж. В лицо мне ударил прожектор, а механический тон уже зачитывал приговор: «Татуировщик! Уничтожить! Татуировщик! Уничто…»

Неприятный звон будильника вышвырнул меня из кошмара, вернув в реальный мир. Трясущимися руками, едва не уронив проклятую шумную игрушку, я отключил дребезжащие часы. Всё тело было мокрым от пота, но на душ времени не оставалось – цех уже ждал меня. Интересно, как спал Бейбут? Надеюсь, что хорошо. Мне стало жаль, что я впутал друга в это. Возможно, надо было сделать вид, что я выбросил эту машинку в окно.

Размышляя над этим, я принялся хмуро готовиться к выходу. Душная комната за ночь провоняла какой-то дрянью. Источник вони я нашёл, когда принялся натягивать ботинки: мерзкая жижа из Кирпичного Квартала въелась в подошву. Вздохнув, я проверил тайник за листом жести, куда положил тату-машинку, – на месте. Воровато оглядываясь, будто в комнате мог быть тайный шпион, я вернул лист на место, поставил на него кривую тумбу и вышел вон из своего душного гнезда.

* * *

Подходя к цеху, я тут же позабыл о тату-машинке – там опять была очередь. Ворча, я встал в самый конец, нетерпеливо пиная ногой пыль под собой. Вдруг послышался оклик:

– Милад! Ты чего?

Бейбут уже стоял возле мастера, держа в руках две новеньких каски. Круги под его тёмными глазами говорили о том, что спал он плохо, но привычная улыбка сияла на лице друга, как и всегда, что немного меня успокоило. Улыбнувшись в ответ, я подошёл к товарищу:

– Ну, как спалось?

Бейбут почесал голову, его глаза забегали:

– Не очень хорошо. Сегодня после работы встреча со скупщиком, Аржан ночью договорился.

– Так ты поэтому не выспался?

– Ну да. А ты о чём подумал?

– Да ни о чём…

Бейбут старательно делал вид, что я вчера ничего запрещённого не нашёл и не забрал себе. Ну, это даже к лучшему. Мы поболтали на отвлечённые темы ещё пару минут, а потом отправились работать. Сегодня мне предстояло сортировать детали на конвейере, отделяя совсем уж ржавые от пригодных к использованию. Погружённый в свои мысли, я автоматически хватал ржавую рухлядь и швырял в коробку рядом, пока не завыл свисток, возвещающий о начале обеда.

Я кинул последнюю железку в доверху наполненный ящик и отправился поглощать заводские деликатесы. Взяв порцию у неизменно недовольного повара, я подсел к своему товарищу:

– Ну, решил уже, что купишь?

Тот довольно кивнул:

– Да! Куплю своей даме поход в лучший ресторан Жёлтой Зоны! А ещё хочу костюм приличный купить, ну и отпуск оформить. Кстати, костюм-то можно купить будет? Или тоже только для жителей Зелёной Зоны?

Друг выглядел не на шутку встревоженным. Я усмехнулся:

– Можно, можно, дружище! Смотри, все деньги не спусти!

Бейбут усмехнулся в ответ:

– Большую часть отложу, за деньги не переживай!

Он кивком указал на варево в моей тарелке:

– Ешь давай, а то не успеешь!

Я последовал его совету, привычно скривившись от отвращения.

* * *

День прошёл незаметно. Мои мысли занимала тату-машинка. Следовало найти того, кто в этом разбирается. Но как искать таких людей? Нужно спросить Аржана, он-то должен знать если и не самого эксперта, то хотя бы того, кто знает того, кто знает…

Встав у выхода из ветхого цеха, я принялся ждать моего товарища, невидящим взглядом глядя на хмурых, уставших от работы людей. Их река потихоньку превращалась в тонкий ручей – они утекали из цеха, как песок утекает сквозь пальцы. Наконец, среди песчинок я заметил Бейбута, который и сам меня искал. Друг подошёл ко мне, тщательно глядя по сторонам в поисках лишних ушей. Как обычно, он спросил:

– Ну, какие планы?

Я озвучил ему своё желание пойти на встречу с Аржаном. Друг, немного подумав, согласился. По его побледневшему лицу стало ясно, что он прекрасно понял мои намерения. Бейбут просипел:

– Тогда в девять у моего барака!

И ушёл прочь, немного вздрагивая.

Я остался стоять у ворот цеха, глядя на ржавые листы жести, которыми была обита крыша. Один такой лист грозил вот-вот оторваться, качаясь на двух сгнивших болтах. Я вдруг подумал, что у нас с этим листом много общего. Одно дуновение ветра Судьбы – и мы сорвёмся в пропасть, ненароком прихватив неосторожного рабочего в ад вслед за собой…

* * *

Солнце уже село, когда я подошёл к бараку моего приятеля. Прохладный пыльный ветерок приятно овевал лицо, а свет бензиновых ламп создавал заговорщическую атмосферу. Тёмные бараки нависали тяжёлой массой вокруг, будто бы подступая всё ближе. Правда, весёлый смех, пьяные крики и вездесущий гул голосов гуляющих работяг всё ещё напоминали мне, что я не в мистическом сне, а в родной Жёлтой Зоне.

Бейбут возник из темноты, нервно хватаясь за карман. Любому вору тут же стало бы ясно, что там лежит что-то ценное, но воров здесь было не особенно много. Всё же рабочий человек – это вам не старуха какая-нибудь, может и огреть по голове как следует! Нервно теребя карман левой рукой, друг протянул правую. Я пожал её, ощущая, как вспотела ладонь приятеля. Его волнение передалось и мне: к горлу подступал комок, а внизу живота будто бы образовалась ледяная глыба, сковывающая желудок изнутри. Бейбут сказал:

– Закурить бы…

Я ответил:

– Скоро у тебя хватит денег на все сигареты Жёлтой Зоны, а может, на парочку из Зелёной тоже.

Друг нервно рассмеялся, а потом мотнул головой: дескать, хватит прохлаждаться, идти пора. Мы тронулись в путь.

* * *

Барак Аржана стоял немного на отшибе, за Кирпичным Кварталом. Там вечно ошивались разные мутные личности, но сейчас никого не было – такое может быть только в том случае, если сделка намечалась серьёзная. Так оно и было, ведь даже Аржан не каждый день сталкивался с золотом.

Подойдя к крепкой жестяной двери, Бейбут стукнул два раза, потом, немного подождав, ударил ещё четырежды. Самодельное жестяное окошечко со скрипом отворилось, в прорези мелькнули хищные, осторожные глаза неопределённого цвета, а сиплый голос прошипел:

– Кто второй?

Бейбут представил меня, рассыпаясь в рекомендациях и комплиментах, да так, что я даже смутился. Подозрительные, похожие на крысиные глаза задержались на мне, потом послышалось хриплое ругательство – и дверь отворилась с таким громким воем, что оба мы подскочили от испуга. Аржан прошипел:

– Ну, чего встали? Заходите!

Мы вошли в узкую, провонявшую чем-то странным прихожую. Я впервые был так близко к Аржану и смог наконец его рассмотреть. Передо мной стоял низенький, щуплый парень. Его грязное лицо непонятного цвета непрерывно дёргалось, желваки на челюсти двигались туда-сюда в хаотичном ритме, а редкие зубы явно даже зубного порошка не видели. Засаленные патлы были связаны каким-то кабелем в хвост, которым, судя по его цвету, подметали пол. Одет парень был в нечто, в чём я с трудом узнал рабочий комбинезон. Весь рваный и засаленный, он больше походил на тряпьё, которое бросают у порога жилищ рабочие вместо ковриков для обуви. Дополнял образ самодельный браслет на правой руке, смотанный из какой-то проволоки. На запястье левой руки Аржана было столько грязи, что я едва разглядел шестерню – точно такую же, как и у нас с Бейбутом. Аржан нахмурился:

– Чего пялишься, Мирад?

– Нет, ничего. И я Милад!

– Мирад, Милад… Какая, пустыня его дери, разница? Не таращись попусту, скидывай обувку и тащи свою тушу в комнату!

Картинно поклонившись, Аржан рукой указал мне направление. Я снял обувь и проследовал в комнату, где на отвратительного вида диване меня уже ждал мой друг. Помимо дивана, в комнате стоял ржавый сейф, который никакой вор не смог бы утащить: для верности тяжёлый ящик был ещё и приварен к обитому жестью полу. Обстановку дополнял хлипкий столик из сваренных между собой арматур и столешницей из жестяного листа да кривая тумбочка в углу, которую явно частенько пинали в припадках ярости. Освещали всю эту красоту несколько бензиновых ламп. Из, с позволения сказать, переговорного зала вели ещё два коридора. В конце одного виднелась обшарпанная дверь с криво нарисованным испражняющимся мужчиной, а в конце другого расположилась тускло освещаемая бензиновой лампой кухонька.

Я сел к Бейбуту. Аржан, нервно почёсывая затылок, пометался немного по комнате, а потом убежал на кухню, откуда вернулся, уже волоча за собой ржавый табурет. Поставив его перед столом напротив нас, он уселся в своё кресло переговоров и, картинно сложив руки домиком, саркастично поинтересовался:

– Ну, дорогие клиенты, с чем пришли?

Бейбут суетливо порылся в карманах и выложил на стол золотую монетку. Скептическое выражение лица Аржана тут же сменилось на неподдельно удивлённое. С минуту он вертел монету и так, и эдак, потом подвинул бензиновый светильник ближе и долго всматривался в блестящий кругляш. Наконец, он зачем-то покусал монету в разных местах, а потом вернул Бейбуту, который брезгливо принял сокровище назад. Аржан наклонился вперёд и, глядя на моего друга, хрипло спросил:

– Где ты это взял?

Друг почесал голову и простодушно ответил:

– Да в Башне…

– Врёшь! – взорвался Аржан. – Мы с ребятами там всё перерыли! Нет там ничего!

Тогда друг рассказал торгашу о нашем приключении, не упоминая, впрочем, мою находку. Доверять Аржану, несмотря на его убогую внешность и не менее убогий характер, было можно, однако не следовало спешить. Выслушав моего приятеля, Аржан лишь присвистнул да покрутил пальцем у виска:

– Вы психи!

Успокоившись, он наклонился вперёд и сказал:

– Пятьдесят!

Бейбут спросил:

– Чего пятьдесят?

– Тысяч лиандров, дубина, чего ещё?! – снова взорвался Аржан.

Мы разом охнули – это были огромные деньги! Очевидно, что Аржан заработает на перепродаже монеты куда больше, но всё же… Бейбут, секунду помешкав, выпалил:

– Шестьдесят!

Аржан поморщился:

– Пятьдесят две тысячи – и не более!

По его решительному взгляду было ясно, что спорить не имеет смысла. Друг согласно кивнул. Аржан довольно хлопнул в ладоши, а потом встал с табурета. Он демонстративно взял со стола огромный тесак и взглянул на нас предостерегающе:

– Не вставайте с дивана!

Мы кивнули. Торгаш достал откуда-то из ветхого тряпья, коим была его одежда, связку ржавых ключей, а затем с грохотом провернул какой-то из них в замочной скважине сейфа. После этого он повертел кругляш туда-сюда – и врата к богатству распахнулись. Кряхтя, Аржан вытянул из сейфа два увесистых мешка и притащил их к столу. В свете вонючей бензиновой лампы он принялся быстро считать деньги в одном из мешочков. На обоих были углём нарисованы цифра и буква рядом: «35К». Наконец, торгаш удовлетворённо кивнул, убрав лишние монеты назад в мешок. Достав откуда-то угольный мелок, он исправил надпись на мешке на «18К», потом убрал тот в сейф, запер его и вернулся к нам. Торговец развязал второй мешок и набил его монетами до отказа, а потом взглянул на Бейбута:

– Чемодан нужен? Пятьдесят лиандров!

Бейбут подумал и кивнул. Аржан раздражённым жестом оттолкнул ноги моего друга в сторону и вытащил из-под дивана ветхий чемодан из тех, что пользуются спросом в Зелёной Зоне. Торгаш привычными движениями отсчитал монеты, открыл чемодан, подняв облачко пыли, а затем утрамбовал туда мешок с лиандрами и захлопнул обратно. Сделка была окончена. Друг взволнованно спросил:

– А не ограбят?

Аржан отмахнулся:

– Не сцы, рабочий! Моих клиентов не грабят – боятся Морду и Винтягу.

Я вспомнил эти имена. Оба вышеупомянутых вертухая регулярно были штрафованы за драки, но все их штрафы оплачивал наниматель, то бишь Аржан. В Красную Зону этих господ тоже не спешили ссылать – видать, Стражи тоже получали щедрые взносы в свой пенсионный фонд от хитрого торговца. Да, с такой «крышей» лучше не связываться – можно легко остаться инвалидом.

Я кивнул Бейбуту:

– Ну, богатей, бывай!

Аржан удивлённо вскинул брови:

– А ты чё, тоже монету нашёл?

Я усмехнулся:

– Сейчас обсудим.

Аржан погладил плохо выбритый подбородок:

– Точно надо Башню эту прошерстить! Заплачу вам пятьсот лиандров, если путь наверх покажете!

Друг довольно улыбнулся. День удался! Удастся ли мой день так же? Вот-вот я это узнаю.

* * *

Когда Бейбут ушёл, Аржан ещё немного нервно походил по комнате, а потом снова уселся на многострадальный табурет:

– Ну?

Я нахмурился, думая, как начать беседу. Сердце так громко билось, что казалось, будто его биение было слышно на всю комнату. Наконец, я решился:

– Мне нужны те, кто разбираются в очень опасном и особом товаре…

Аржан взглянул на меня исподлобья:

– Опасном? Оружии, что ли?

Я отрицательно покачал головой. Аржан злобно прошипел:

– Ты в игры со мной не играй, работяга! Я тут угадывать сидеть не буду. Выкладывай как есть или проваливай ко всем пустынным чертям!

Поколебавшись с минуту, я всё же решил, что Аржан дорожит своей репутацией, пусть и выглядит, как поехавший крышей псих:

– Тату-машинка. Я…

Аржан отшатнулся от меня, будто я достал взведённую гранату из-за пазухи. Его глаза испуганно забегали, будто бы ища Стражей в тенях вокруг. Схватив меня за грудки, он приблизил своё лицо к моему, прошипев вонючим шёпотом:

– Ты рехнулся, ублюдок! Ты шутишь, да? Скажи, что шутишь!

Я ответил, дрожа всем телом:

– Нет. Мне нужно найти того, кто знает, как привести её в рабочее состояние. Я готов любые деньги дать.

Аржан грубо толкнул меня обратно на диван, в ярости пнул стол, отчего тот опрокинулся, и отвернулся. Было видно, что торгаш напряжённо размышляет о чём-то. Наконец, он сказал, так и не повернувшись:

– Красная Зона. Говорят, там, в Чумном Переходе, живёт какой-то мастер в здании из кирпича. Но это легенды. Больше ничего не скажу. Вали отсюда! Я ничего не знал!