Шмордонские тайны

Джем обвел присутствующих удивленным взглядом.

Квас тупо смотрел перед собой, Дрын злорадно улыбался, Застой отрешенно пялился в окно, Стандарт увлеченно листал свой блокнот, а глаз за прикрытой дверью возбужденно моргал. На Морса Джем смотреть не стал. Совсем не хотелось.

– Да и кто вы такой, чтобы из-за вас тревожить беременную женщину? – продолжил Премьер-министр. – Ей и так несладко, а вы всего лишь посол. Мало ли в Джаппурии послов? Что, из-за каждого прикажете королеву дергать?

Джем все-таки взглянул на Морса и не поверил своим глазам. Премьер-министр улыбался! Правда, как-то гаденько, но и это было необычным явлением.

– Никуда я не полечу! – заявил Джем.

– Еще как полетите, – утвердительно кивнул головой Морс. – А повезет вас вот этот человек.

Премьер-министр щелкнул пальцами, дверь за его спиной распахнулась, и в кабинет шагнул невысокий плотный мужчина с шевелюрой седых кудрявых волос на голове, горбатым хищным носом и серой серьгой в ухе. У Джема отвисла челюсть.

– Я вижу, вы его узнали! – воскликнул Морс и довольно хихикнул.

Это был разгульдяйский пират и контрабандист Алмаз Жемчужный, в прошлую войну продавший Джема, как мешок картошки. Он приятельски подмигнул послу и занял место у стенки рядом с Дрыном Реальным.

– Еще как узнал! – воскликнул Джем. – И не могу с ним не поздороваться.

Он вытянул вперед правую руку и сделал несколько быстрых шагов в сторону разгульдяйца. Тот, растянув губы в улыбке, выставил свою руку в ответ. Джем правой кистью крепко пожал протянутую ему конечность, а левую сжал в кулак и этим кулаком с глубоким чувством радости врезал Алмазу в ухо. Голова разгульдяйца коротко качнулась и серьга в противоположном ухе сразу же заняла горизонтальное положение. Джем, не удовлетворившись таким приветствием, освободил от пожатия правую руку и резко двинул ей в левый пиратский глаз. Алмаз, врубившись затылком в стену, удивленно всхрюкнул и сполз на пол.

– Хватайте этого негодяя! – завопил Морс.

И понеслось!

Через пять минут Джем уже сидел на стуле с руками и ногами, скованными наручниками. Костюм его был слегка порван, а скулы покрылись красными пятнами, но Джем нисколько не огорчился такими фактами, поскольку побоище вышло крайне результативным.

Дрын, ругаясь черными словами, вытирал платком кровавые сопли, текущие из разбитого носа; Застой, тихо скуля в углу, баюкал вывихнутую левую руку, а Квас рассматривал свой выбитый зуб, держа его перед глазами на расстоянии вытянутой руки. Алмаз так и продолжал лежать на полу, не приходя в сознание, зато Стандарт ползал под столом, собирая осколки стекол, высыпавшиеся из его очков (он совершенно случайно попался Джему под руку, и потому ему срочно пришлось познакомиться лицом с крышкой стола).

Не пострадал один Морс, поскольку он руководил побоищем, бегая от стенки к стенке, а руководители, как известно из практики, если и получают в сражениях шишки, то только моральные или карьерные. Карьере его и так ничего не угрожало, а по поводу морали он сильно не переживал. Правда, теперь ему пришлось стоять, так как единственный стул занимал Джем, но это его не печалило. Наоборот, Премьер-министр был доволен битвой и радостно потирал руки.

– Я же сказал, что все равно вы полетите, – сказал он. – Стандарт, прекратите ползать! Позовите солдат из коридора. Пусть доставят Джема на корабль. Да! И владельца этого корабля не забудут с собой прихватить.

В кабинет вошли солдаты. Поручик Обер, внимательно взглянув на ухмылявшегося Джема, привычным движением достал из кармана платок и банку с зеленой этикеткой.

– Ну что, сынок, отдохнуть конкретно не желаешь? – спросил он ехидно.

– Пошел к черту, папаша! – ответил Джем, с подозрением косясь на странную банку.

– Живее, офицер! – потребовал Морс.

– Слушаюсь! – рявкнул Обер, и отдал свободной рукой честь.

Он тут же смочил тряпку эфиром и с силой прижал ее к лицу бывшего джаппурского посла. Джем, понимая, что этот раунд будет им обязательно проигран, немного посопротивлялся для вида, вынужденно нюхнул платок и сладкая дурь, ворвавшись в легкие, отправила его сознание в некое астральное место, где он присоединился к Кебабу, который оказался там несколькими минутами ранее него самого.

Когда солдаты выволокли в коридор два бесчувственных тела, Морс распорядился:

– Этого хулигана Кебаба отправьте на планету Сочи. Его жена с ума сходит. В розыск подала… Пусть сидит там. А Пахану Родимому передайте, чтоб никуда его с планеты не выпускал!

Полет продолжался ровно. Джем ел, спал и опять ел и спал.

В каюте все было хорошо. Имелись туалет, душ и даже шморовизор, который почему-то работал бесперебойно. Джем понимал, что корабль разгульдяйцев движется в пространстве, и потому коммуникационные спутники Джаппурии остались далеко позади. Куда он летит – Джем не знал, но шморовизор продолжал работать как часы.

Самое интересное оказалось в другом. Пощелкав каналами, Джем обнаружил, что шморовизор прекрасно принимает сигнал не только Джаппурии, от которой, по всей видимости, он удалялся, но и лучи спутников Шмордона.

Включив новости, он слушал:

– В связи с раскрытием нового заговора против императора Шмора Тринадцатого лорд Хлебазл помилован высочайшим указом и награжден орденом «За неустанное бдение». Джаппурский атташе Отжим Чтоплохолежим, оказавший существенную помощь в работе контрразведки Шмордона, награжден медалью «За рабскую преданность империи». Лорд Пендрол, вручая награды, заметил, что справедливость, наконец, восторжествовала!

Экран показывал большой дворцовый зал и одутловатую рожу Отжима крупным планом. Шмореныш хлопал атташе рукой по плечу, отчего медаль, приколотая к груди Отжима, болталась, как колокол на ветру.

Переключив канал, Джем слушал совсем другое:

– На заключительном этапе чемпионата Джаппурии по лыжному слалому, проходящему в горном поселке Бодунхуторе на планете Дубаре, выступила джа-джок-джолк-джюс группа «Секстет Сексота», которая исполнила динамичный хит с названием: «Лыжники-задрыжники». Послушайте эту прекрасную песню!

И Джем слушал.

Три раза в день заходил Топаз, привозивший с собой сервированную тачку, полную еды. Топаза Джем тоже знал. Тот был каким-то дальним родственником Алмаза Жемчужного и в иерархии разгульдяйского экипажа звездолета занимал далеко не последнее место. В прошлый раз, когда узниками Алмаза были Джем со Шмором Тринадцатым, Топаз возил им не только еду, но и выпивку. В этот раз такого не было.

– Тебе что, трудно? – каждый раз спрашивал у него Джем. – Ну принеси хоть двести граммов чего-нибудь!

Настроение Джема оставляло желать лучшего и ему хотелось просто напиться.

– Нет, господин Джем! – твердо отвечал Топаз, краснея (восемнадцатилетний возраст сказывался). – Не положено.

– Кем?! – яростно спрашивал Джем.

– Алмазом, – отвечал Топаз.

– Да пошли ты его подальше! – требовал Джем

– Не могу, он мой дядя, – отвечал Топаз.

– Вот так всегда! – горестно сокрушался Джем. – Вокруг одни трусы или их родственники…

Топаз молча уходил и его плечи не выражали никакого сочувствия узнику звездолета.

Щелкая каналами шморовизора, Джем слушал всякие новости из глубин галактики, и это его сначала сильно удивляло. Языков дальних миров он не понимал, но мог отличить информационно-новостную передачу Кукареллы от какого-то шоу танцующих под пальмами папуасовцев. Сложности это никакой не представляло, потому что кукарелльцы, как известно, всегда одевались в оранжевые робы и ходили колоннами, а папуасовцы не носили никакой одежды и были чернее сажи.

Получалось, что шморовизоры разгульдяйского звездолета принимали сигналы всей галактики. В прошлый раз этого не было, и потому Джем находился в состоянии некоторого непонимания. А точнее – он совсем ничего не понимал.

Положение, в котором он оказался, рисовалось ему самыми темными красками. Палитра была таковой: устранение его от королевы, отправка в самый дальний угол галактики с последующей продажей в рабство представителям какой-нибудь зачуханной цивилизации. И потому он несказанно обрадовался, когда Топаз как-то в один из мрачных полетных дней сообщил следующее:

– Вас хочет видеть мой дядюшка Алмаз.

Несмотря на трудовой дух этих слов, Джем не преминул поинтересоваться у Топаза:

– Ну и как здоровье твоего драгоценного родственника?

Топаз ответил:

– У него уже все хорошо. Шишка на затылке рассосалась, а глаз почти зажил.

– Жаль! – искренне заявил Джем. – Ну что ж, веди!

И Топаз повел. Вот только руки Джема сковал наручниками, а на ноги надел кандалы с короткой цепью.

Стол был накрыт на славу. Чего только на нем не было!

Бифштексы лежали на блюде горкой, дымясь горячим ароматом; запеченная в духовке рыба, присыпанная жареным лучком, пахла изумительно; а в центре стола красовался громадный жареный гусь, державший в клюве яблоко. Он как бы имел в виду: «Сожрите меня скорее, а то я подавлюсь!» Рядом с гусем высилась литровая бутылка коньяка с грозной надписью на этикетке: «Шмордонская ракета». Под надписью крупными буквами было выведено: «Выдержка двадцать лет». И еще помельче: «Из лучших сортов винограда имения графа Вискерса».

Джема усадили за стол, но наручники с кандалами не сняли.

– И как я все это буду есть? – тут же поинтересовался он у Топаза.

Последний, взглянув на закованные руки Джема, пожал плечами и ответил:

– А с чего вы взяли, что будете есть? Если вас пригласил на ужин капитан, это не значит, что он разделит его с вами.

Джему представился Алмаз Жемчужный, набивающий пузо деликатесами, при этом сладострастно взрыгивающий и причмокивающий.

– Тогда я отказываюсь от встречи, – сказал он и встал.

– Нет-нет-нет! – вскричал Алмаз Жемчужный, появляясь в дверях. – Я пригласил вас на ужин и потому никаких наручников больше не будет. Топаз, сними с Джема всю эту гадость!

– А ты не погорячился? – спросил Джем с усмешкой.

– Возможно, – ответил Алмаз, садясь за стол напротив Джема. – Я думаю, что вы, Джем, хотите узнать, куда мы летим и зачем все это нужно. Для получения ответов на вопросы совсем не нужно махать кулаками, ведь от этого ничего не изменится. Правда?

– Да, – согласился Джем. – Но в употреблении кулаков есть очень большая доля удовольствия!

– Совершенно с вами согласен, – кивнул головой Алмаз, запихивая за воротник салфетку. – Предлагаю вам сначала поужинать, перемежая еду приятной беседой, и уж после этого решить, стоит ли получать удовольствие от махания кулаками. Ведь времени у нас много, и я от вас не собираюсь никуда убегать.

Алмаз был очень спокоен и деловит. Большой черный синяк под левым глазом делал его лицо комичным, и потому Джем вдруг решил внять доводам пирата.

– Снимите с меня наручники и кандалы, – сказал он. – Обещаю не буйствовать.

– Ну вот и славно, – обрадовался Алмаз. – Освободи его.

Топаз снял все железо, свалил его в угол комнаты и застыл за спиной Джема.

– Нет-нет! – воскликнул Алмаз. – Топазик, родной, оставь нас.

– А если вдруг опять… – Топаз порывисто указал рукой на Джема.

– Я думаю, наш дорогой гость вспомнит, что он уже не ребенок и потому серьезные дела смешивать с играми не станет, – сказал Алмаз, намазывая толстым слоем на бутерброд с маслом красную икру рыбы сюсю́сь, в изобилии водящейся в водах Боскории.

– В прошлый раз я тоже сначала был дорогим гостем, – произнес Джем, сглатывая неожиданно набежавшую слюну. – А потом вдруг стал товаром.

– Вот видите, дядя! – Топаз развел руки в стороны. – Он никак не угомонится!

– Иди, я сказал! – рявкнул Алмаз и, откусив от бутерброда, принялся жевать.

Топаз выскочил в коридор и прикрыл за собой дверь, но, по всей видимости, никуда дальше не пошел, а остался на страже. Джем решил пока не буйствовать, потому что ему очень хотелось вкусно поесть.

Алмаз тем временем откупорил бутылку, наполнил две рюмки и, придвинув одну из них поближе к Джему, сказал:

– Вы считаете меня врагом. И зря. Но пока это так, предлагаю не чокаться, а просто пить и есть.

– Угу, – согласился Джем, выпивая рюмку.

Алмаз сделал то же самое.

Далее они молча ели все, что было на столе. Алмаз не забывал подливать в рюмки, и через двадцать минут бутылка опустела на треть. Когда Джем ощутил благостную сытость, посетившую его, он вдруг понял, что теперь ему совсем не хочется бить рожу разгульдяйскому пирату. Более того, он поймал себя на мысли, что неплохо было бы выступить с речью перед Алмазом и, пользуясь юридическими, этическими и всякими риторическими принципами, доказать контрабандисту, что тот является полным моральным уродом.

Алмаз, посверкивая хитрыми сытыми глазами (причем левый глаз его, обрамленный черным ореолом синяка, блестел как-то ярче правого), явно ждал обличительных слов, но, странное дело, совсем этого не пугался, а наоборот – приветствовал.

– Спасибо за этот роскошный ужин, – начал Джем.

– Я рад, что он понравился вам, – ответил Алмаз, улыбнувшись.

Джему вдруг расхотелось ругаться и обзываться, а также обращаться к хозяину звездолета на «ты». Поэтому он продолжил свою речь в цивилизованном ключе.

– Все, что случилось в прошлый раз, делает вас в моем понимании самым последним негодяем. Я мечтал о встрече с вами, чтобы поквитаться. Ведь вы спасли нас тогда. Точнее – мы так думали. А на самом деле вы продали нас как рабов! Поэтому не обижайтесь на фингал, который светит у вас под глазом… Кстати, не советую попадаться в руки Шмору Тринадцатому. Он обиделся на вас куда сильнее меня. У императоров, знаете ли, чувство собственного достоинства располагается на одном уровне с манией величия.

– Да-да, понимаю, – кивнул головой Алмаз. – Но в той ситуации решал не я. Все, что случилось с вами – результат политики Премьер-министра Морса.

– Да ладно! – не поверил Джем.

– Я действительно хотел сгрузить вас всех, включая императора, бесплатно, – пояснил Алмаз. – Но Морс воспротивился этому. Деньги, уплаченные якобы мне, на самом деле пошли в доход Джаппурии.

– М-м-м, – промычал Джем, так как слов у него не было.

– Мне лишь наполнили баки топливом, – сказал Алмаз. – И не надо думать, что императора Шмора не приняли бы без выкупа. Деньги – игра. И провел ее Премьер-министр.

– Не может быть! – вскричал Джем, вскакивая со стула.

– Не нервничайте вы так, – спокойно сказал Алмаз. – Присядьте.

Джем медленно опустился на стул, а разгульдяец наполнил рюмки.

– Давайте выпьем, – предложил он.

Джем машинально чокнулся с Алмазом, и они выпили.

– Премьер-министр – инструмент, управляющий государством, – продолжил Алмаз. – И чем инструмент тверже, тем государство лучше себя чувствует. Так вот: Морс – хороший инструмент.

– Получается, что весь этот фарс с выкупом лежит на его совести?

– Посудите сами. Зачем бесплатно принимать посольство, сбежавшее с другой планеты, если можно получить деньги?

– Но ведь мы бежали вместе со свергнутым императором. Это война!

– Если вы, Джем, впряглись в это дело (ведь это именно вы спасли императора), значит, Шмор должен был обязательно вернуться к власти. А раз так – деньги сами идут в руки. Получается выгода: сначала, типа, платишь (но деньги остаются на месте), потом ровно такую же сумму получаешь с Шмордона. Мне, естественно, никто не платил. Я в той ситуации выступал в роли балаганного клоуна. И даже драка, устроенная вами в моем корабле, послужила причиной повышения суммы выкупа. В итоге Шмордон заплатил вдвойне, а то и втройне, а мне за разбитое лицо досталось всего сто золотых бабосов. И это нас, разгульдяйцев, вы считаете жуликами?! Тогда Морс кто?

– Секундочку! – Джем взъерошил волосы у себя на голове. – Почему вам, как вы выражаетесь, «естественно, никто не платил»?

– Потому что я ничего и не хотел. Я действительно вам помог просто так.

– Не верю!

– Правильно делаете. Но все же это правда.

– Ничего не понимаю! – взорвался Джем.

Он вскочил и принялся бегать по комнате. Алмаз – как ни в чем не бывало – налил себе рюмку, выпил ее и закусил долькой апельсина. Джем, набегавшись, упал на стул и спросил:

– Что значит утверждение: «если я спас императора, он должен вернуться к власти»?

– Именно это и значит. Шмор Тринадцатый вернулся на трон? Да.

Джем хлопнул рукой по столу и свирепо заявил:

– Хватит! Объясните наконец, что происходит?!

– Для этого вы и летите со мной, – довольным голосом сказал Алмаз. – Я буду объяснять, а вы – слушать. Готовы?

– Готов! – воинственно воскликнул Джем, вращая глазами.

– Ну и хорошо, – сказал Алмаз, убирая бутылку с недопитым коньком под стол. – Вы очень везучий человек, не находите?

– Никогда об этом не задумывался,– сказал Джем.

– Все, что не делается вокруг вас, делается так, как вам нужно.

– Ничего подобного! Революция, которую мы хотели провернуть на Потенции, не получилась. И что? Здравствуй, каторга!

Алмаз, прищурив глаза, улыбнулся.

– К везению это не имеет никакого отношения, – пояснил он. – Революции случаются не просто так. Революции готовятся. А вы готовились? Как же! У вас в голове кроме любви к королеве ничего больше не было! Вот и получили результат. Точнее – закономерность. Как запряг, так и поехал… А везенье – каторга вместо смертной казни, победа во Второй Шмордонской войне, в Третьей такой же, и даже в Четвертой, которая и войной-то пока не считается. Не зря вас в детстве тестировали на везение. Все прогнозы оправдались…

Джем во все глаза смотрел на усмехающегося Алмаза и молчал.

– Что-то не так? – поинтересовался разгульдяец.

– Все не так, – сказал Джем. – Я не помню своего детства. Но, как видно, кое-кто помнит. Кто вы такой?!

– Разгульдяйский пират и контрабандист, – с апломбом ответил Алмаз.

– Этого мало! – вскричал Джем. – Если вы не объясните, откуда знаете все, что рассказываете, я за себя не ручаюсь!

Он вскочил и сжал кулаки.

– Тихо-тихо-тихо, – молитвенно сложил у груди руки Алмаз. – Умерьте пыл, сядьте и слушайте.

Джем сел.

Алмаз откинулся на спинку стула и принялся рассказывать:

– Когда-то давно (лет этак двадцать пять назад) в этом самом звездолете я вез в Джаппурию маленького мальчика. Он был один. Обычно я возил детишек партиями по десять-двадцать человек. Но иногда приходилось доставлять особо ценный груз, и тогда пассажир был единственным, как в случае с тем мальчиком. Ему еще не исполнилось пяти лет, но он был очень шустр. Мальчик бегал, прыгал и болтал. Это были вы, Джем. Из всех детей, которых надлежало развести, вы единственный прошли тест на везучесть. В чем он заключается, я не знаю, но те, кто его проводил, понимают свое дело, поверьте…

– Стоп! – сказал Джем. – Давайте медленно, не торопясь.

Хмель разом выветрился из его головы.

Детские воспоминания, посещавшие его иногда, ничего существенного не давали. Уже потом, в более позднем возрасте, Джем узнал, что у большинства детей есть отцы и матери, и дети эти живут не в детских домах, а в семьях, где существуют не только завтраки, обеды и ужины, но еще постоянные бананы, апельсины и конфеты когда вздумается. И, кроме того – масса всяких других вкусностей типа новых велосипедов по возрасту, катания на лыжах с мамой и папой, аквапарки с бешеными горками и любовь родителей, в которой купаешься день за днем, ныряя в нее с головой, не боясь при этом захлебнуться.

У Джема ничего этого в детстве не было, потому что оно прошло в детском доме, где воспитатели были собственностью нескольких сотен ребят и потому не могли дать любовь кому-то одному. Они дарили ее всем. А согласно любому закону сохранения: чем больше частей, на которые делится одно целое, тем меньше от этого целого остается. И части получаются совсем крохотными… Но воспитатели бывают разными, и если у кого-то из них нет любви к свои воспитанникам, то и делить не надо ничего.

– Вы когда-нибудь слышали слово «Земля»? – спросил Алмаз.

– Конечно, – ответил Джем. – Земля есть везде. Ведь мы по ней ходим. Ах да! Иногда свистон Эндульген употреблял это слово в значении места, где находится рай. Но делал он это, находясь в убойной степени опьянения, и дальше никогда не распространялся. Как-то он сказал, что слово «Земля» имеет отношение к самым сокровенным тайнам религии, и знают эти тайны только посвященные свистоны высших рангов. Эндульген предлагал мне заделаться свистоном, чтобы узнать…

– Земля – планета в Солнечной системе.

– Никогда о такой не слышал.

– Все жители нашей галактики – потомки землян. А некоторые из них – настоящие земляне. Как, например, вы, Джем.

– Я джаппурец!

– Сейчас да. Но в четырехлетнем возрасте были землянином.

– И где расположена эта система?

– Неизвестно. Может быть – в другой галактике, а может – в другой вселенной. Итак, по-порядку… В уголке мироздания, где находимся мы с вами, живет одна очень древняя раса. Можно называть их богами, сверхцивилизацией, да как угодно! Они – хозяева нашей метагалактики. Как они называют сами себя? Да черт их знает! Эти хозяева делают то, что нужно им. Зачем-то они стали возиться с темной материей, находящейся в области Черной туманности.

– Это сектор пространства, который расположен сразу за Джаппурией?

– Да. Возможно, что они сами и создали этот хаос. Кстати, следует заметить, что до появления их здесь, в нашей галактике не было разумной гуманоидной жизни. Оказалось, что цивилизация – редкое явление… В области Черной туманности есть звезда, вокруг которой вращаются две планеты. Хозяева (будем называть их так) сделали эти планеты пригодными для жизни и приступили к каким-то странным опытам с темной материей. Выяснилось, что сгустки пространства, состоящие из этого вещества, – тоннели, ведущие в чужие миры. И сначала они были неконтролируемы. То есть работали, как сами того хотели, подчиняясь странным и непонятным законам. На первой из планет появилось место, которое сейчас называется Попадо́сом. Что такое Попадос? Потухший вулкан, а точнее – пещера в горе. Это огромное помещение в скале, где есть вход и нет выхода (в привычном для нас понимании слова). Короче говоря – пещеру перегораживает стена серебристого тумана. И вот из этого тумана все время что-то появляется. Какие-то неведомые животные, предметы, и, конечно, разумные существа. Хозяева пытались вводить в туман коммуникационные приспособления, но все они исчезали, и сигнал с ними терялся. Просовываемые шланги и тросы засасывались в стену с дикой силой. Несколько Хозяев исчезли, втянутые туда вместе с оборудованием. Никто из них не вернулся обратно.

– Откуда все это известно? Ваш длинный разгульдяйский нос влез в доверие даже к этим самым Хозяевам?

– Нет, конечно. Времена, о которых я рассказываю, канули в лету. Хозяева давно разобрались с тоннелями и покинули нашу галактику, оставив ее людям. Итак, животные и другие непонятные существа, выбрасываемые из Попадоса, в основном гибли, так как среда обитания, в которой они оказались, не соответствовала их жизненным параметрам. Тех, кто выживал, Хозяева изучали и развозили по планетам нашей галактики, пригодным для обитания. Из разумных существ первыми появились пуцлики…

– Опять об этих пуцликах! Да это же сказки!

– Не сказки и скоро вы в этом убедитесь. Кто они? Люди как люди, только маленького роста, и к Земле никакого отношения они не имеют… Не зная, что случилось со своими товарищами, затянутыми в Попадос, Хозяева, как гуманные создания, не выталкивали пуцликов обратно, а расселяли их в ближайшей звездной системе, ныне именуемой Джаппурией. Продолжая экспериментировать со сгустками темной материи, Хозяева произвели несколько взрывов. Материя задвигалась в другом порядке, и это сразу же сказалось на Попадосе. Во-первых: пещера стала принимать гостей порционно, во-вторых: в основном с Земли.

Алмаз, вздохнув, взглянул на Джема. Тот, недоверчиво скалясь, произнес:

– Давайте, врите дальше.

Разгульдяец осуждающе покачал головой и продолжил:

– Хозяева, посчитав землян родственниками пуцликов, сначала отправляли их на планеты Джаппурии. Но там сразу же стали возникать конфликты. Хозяева решили более внимательно подходить к расселению людей. Таким образом, были найдены места для проживания представителям различных рас, поскольку люди Земли имели разные цвета кожи. Чернокожих доставляли в систему, называемую ныне Папуасой, краснокожих на планету Инчучун, людей с раскосыми глазами – во второй рукав нашей галактики, где сейчас существует несколько обитаемых миров в районе звезды Заогао. А на всех четырех планетах Джаппурии вспыхнула самая настоящая война! Пуцлики дрались с людьми. И те и другие использовали для этого оружие каменного века. Вот как давно это было! Но то же самое стало происходить на всех других планетах, заселенных землянами. Папуасовцы дрались с папуасовцами, инчучунцы с инчучунцами, а раскосоглазые со своими соплеменниками. Тогда Хозяева нашли лучший, по их мнению, выход. Они стали выделять из прибывающих землян людей, наиболее агрессивных или чем-либо вооруженных. И таких принялись отправлять на Шмору. Каменный топор у тебя в руках – в Шмордон! Копье – туда же. Если из пещеры Попадоса выходит целое племя и все мужчины вооружены – группа отправляется на планету вояк (включая детей и женщин). Странное дело, но такая политика помогла, хоть и не полностью. В дальнейшем Хозяева следовали ей неустанно. Появился из пещеры римский воин – в Шмордон. Отряд французских рыцарей – путь известен. Так продолжалось в течении многих сотен лет.